Глава 30
Соня сидела на качелях, заботливо придерживаемых Витором. Очень часто в последнее время они проводили вместе часы просто в тишине. Слова не имели значения, главное — что вместе. Сегодня причина была немного не в том, просто Соня собиралась с мыслями, им предстоял серьезный разговор.
— Ведь мы должны друг другу полностью доверять, правда? — Соня посмотрела в прозрачные глаза, желая услышать подтверждение.
— Да. Полностью и безоговорочно. В горе и в радости. В болезни и здравии, — он улыбнулся своей наивной невесте, желавшей постоянно слышать от него подтверждение собственных чувств. И видит Ях, он был не против их подтверждать.
— Не издевайся. Я серьезно. Ты доверяешь мне? — Соня осталась серьезной, несмотря на явно игривое настроение собеседника.
— Конечно. Почему ты спрашиваешь? — он остановил качели, готовясь выслушать что-то важное.
— Тогда поверь, я понятия не имею, что это значит, — она открыла книгу, которую держала на коленях, достала оттуда свернутые вдвое листок. — Это письмо пришло ко мне неделю тому. Я сильно удивилась. Нет, даже не так, я ничего не поняла. Но никому из близких о нем не рассказала. Ты первый, кому я его показываю, — поколебавшись несколько мгновений, Соня протянула послание Витору.
Он принял листик, посмотрел еще раз на слишком грустное лицо вечно смеющейся Сони, и лишь потом развернул. Написанное заставило брови взлететь вверх, а потом собраться на переносице. Он был просто в шоке и, мягко говоря, в гневе.
— От кого это? — еще ни разу Соне не приходилось слышать его, когда Витор не мог справиться с гневом. Слова звучали словно угрозы.
— Мисс Смитт. Я понятия не имею, о чем она, — ее взгляд молил об одном: верь мне. — И не знаю, что с этим делать.
Он перевел взгляд с невесты на лежащее в руках письмо. Соня восприняла это как сомнение.
— Поверь мне, прошу, все, что там написано… — она сглотнула комок страха, мешавший говорить. — Все это бред. Я никогда, никогда бы не…
— Я тебе верю, — он попытался даже улыбнуться, хоть это и было сложно сейчас.
— Случайно или нет, его светлость сейчас здесь, я могу передать ему это послание. Но ведь адресовано оно не ему. А как попало ко мне — ума не приложу. Эта женщина явно что-то перепутала…
— Не волнуйся, я все улажу, — Витор провел по бархату щеки, пытаясь убрать из глаз ее страх. Конечно, он этому не поверил, даже не знай он правды и кому адресовано послание, все равно не поверил бы. Ведь видел, к чему приводит недоверие, как оно заставляет стареть за одну ночь и забирает воздух из легких беззащитных ангелов. — Позволишь, я заберу его?
— Конечно, оно мне не нужно, — Соня посмотрела на листок, будто на страшное, уродливое животное или заразную неизлечимой болезнью вещь. — Я просто не понимаю, с чего она вдруг взяла все, что там написала и почему написала это мне?
Витор приблизительно понимал, как так произошло. И уже знал, что будет делать. Хоть Майя просила его не вмешиваться в их с герцогом дела, которых, по ее словам, в общем-то и не было. Но если кроме его светлости, травлю начнет и эта женщина, бедной девочке придется совсем несладко. Тогда даже ее фиктивный брак станет невозможным. Он вставит на место мозги Дэрреку, только сначала покажет это ей.
— Я отдам его тому, кто будет знать, что с ним делать. — Соня одобрительно кивнула, не требуя объяснений. Она доверяла ему настолько, что прекрасно понимала — когда настанет время, он расскажет ей все, что будет нужно.
******
Несколько дней держалась теплая, солнечная погода, которой не могли нарадоваться все обитатели дома. Бабье лето печалило лишь тем, что не могло бы продлиться долго. Тратить такую пору на просиживания дома — настоящий грех. Вооружившись всем необходимым, Майя отправилась с самого утра на дальние поля. Прогулка выдалась славной и очень продуктивной. Ей было чем поделиться с папой.
По дорожке, ведущей к дому, она шла не спеша, ловя лицом солнечные лучи. Как странно, ведь раньше она действительно боялась солнца, пряталась от него под зонтами и тоннами юбок. А теперь, познавая людей, начинаешь все больше ценить природу.
Навстречу из дома вышел человек. Совсем скоро она поняла, что это Витор, и он мчится ей на встречу куда быстрее, чем это делает гуляющий. Предчувствуя что-то плохое, Майя и сама ускорила шаг.
— Что-то случилось? — она посмотрела в суровое лицо друга. — Что-то с Соней, с мамой? Что? — Майя собиралась уже обойти молчаливого мужчину, когда он вытянул вперед руку.
— Майя, прочти.
— Что? — она непонимающе уставилась на желтоватый лист.
— Это. — Витор не собирался объяснять, по крайней мере, до того, как она поймет, о чем идет речь.
С опаской Майя взяла в руки послание, развернула и попыталась вникнуть, благо, почерк был очень разборчивый.
«Леди Соня или голубка, как называет вас один наш общий знакомый,
Вы, наверное, удивлены получить это письмо, но поверьте, я была удивлена не меньше, узнав некоторые факты вашей биографии. Никогда бы не подумала, что такая молодая особа, воспитанная на лучших примерах светского поведения, опустится до того, чтобы записаться в любовницы его светлости, герцога Мэйденстера, а потом, когда ему наскучит, станет шантажировать, обещая посвятить высокий свет в вашу интрижку лишь затем, чтобы заставить его на вас жениться.
Это низко и недостойно. Я осведомлена, что совсем скоро вы все же выходите замуж, благо, не за его светлость. А значит, в ваших интересах сохранить эту связь в тайне. Я неплохо храню секреты, но при одном условии, что вы перестанете посягать на чужое. Жадность — плохое чувство, не стоит надеяться, что вы сможете сохранить и будущего мужа, и любовника.
Сделайте правильный выбор, не стоит играть с судьбой и со мной.
Будущая леди Мэйденстер, Роза Смитт».
— Что это? — Майе захотелось выбросить послание куда подальше, настолько оно излучало грязь и угрозу. — Откуда?
— Это пришло Соне. Видимо, мисс Смитт осведомлена не обо всем, поэтому, ошиблась адресатом.
— Но ведь тут написан бред! Какой шантаж? Она в своем уме? — Майя понятия не имела, откуда та взяла все, о чем писала. А еще откуда знала, как он ее называл? Разве что он сам поделился или, скорее, чтобы случайно не спутать, называл их одинаково.
— Думаю, что нет. Я просто хотел, чтобы ты знала. Я отдам это его светлости, пусть сам занимается усмирением своей любовницы, — он взял за край листа, собираясь забрать его у Майи.
— Нет. Я сама. Я сама скажу ему кое-что, — выдернув лист из мужских пальцев, Майя помчала обратно к конюшне. Она бросит это ему в лицо, пусть тогда попытается вновь сделать вид, что раскаивается. Перед глазами стояли картины, как они с красавицей Розой, кажущейся теперь худшей мегерой, смеются над ее наивным счастьем.
******
Всю дорогу до соседнего дома Майя репетировала свою пламенную речь, свой триумф и еще одну пощечину, которую он, несомненно, заслужил. Только успевший расседлать Тень мальчишка при виде ворвавшейся Майи чуть ли не застонал. Но к его счастью, на этот раз хозяйка сама достаточно проворно справилась с седлом, и заняло это у нее совсем немного времени.
Злость — вот что подстегивает лучше всякой мотивации. Она бы терпела столько, сколько нужно, если бы во все это не впутывали Соню, не впутывали ее семью. Но нет, это, как оказалось, слишком большая просьба. Ее жизнь должна стать пиром его тщеславия, только полнейший разгром по всем фронтам заставит его успокоиться. Только сравняв ее с землей в глазах всего мира и самой себя, он наконец-то оставит ее в покое.
— Его светлость дома? — Майя оставила Тень растерянному слуге, не ожидавшему увидеть посетительницу, еще и в таком виде.
— Да.
— Вот и отлично, — она достала из-за пояса сложенное письмо, помчалась по ступенькам в дом. — Мне нужен герцог, — дворецкий был так растерян, что даже не спросил, по какому вопросу и как доложить, а просто указал на закрытую в гостиную дверь. Если Майя очень хотела, умела и приказывать, и заставлять. Просто не любила себя саму с те моменты, когда ей приходилось это делать. Кивнув, девушка толкнула одну из створок.
Дэррек сидел на диване, спиной ко входной двери. Видимо, опять занимался какими-то своими вечными непрекращающимися делами.
— Я занят, если вопрос не срочный, зайди позже, — он сказал это не оборачиваясь, тон не оставлял права выбора, будь Майя не так взволнована, войти бы не посмела.
— Срочный, — сейчас же решительности ей было не занимать, закрыла за собой дверь, лишив перепуганному дворецкому всякого шанса узнать, что же такого произошло, девушка направилась в сторону мужчины.
— Майя? — он резко обернулся, явно не ожидал, что его побеспокоит она. — Что-то произошло? — Дэррек окинул ее изучающим взглядом: никогда еще не видел в таком виде. Мужского кроя замшевые штаны, расстегнутая на две верхние пуговицы рубашка, открывающая взору достаточно, чтобы заставить воображение работать с особым усердием. Высокие сапоги, плотно обтягивающие стройные лодыжки и икры.
— Произошло, — пока она приближалась, Дэррек успел подняться, не понимая, что заставило ее прийти, еще и такую взволнованную. Судя по сбивчивому дыханию, она сильно спешила. — Читайте, — Майя впечатала листок ему в грудь, не заботясь о том, больно ли сделала.
Дэррек накрыл ее руку своей, не давай сползти посланию на пол. Правда она сразу же отдернула свою, как только почувствовала жар. Мужчина перевел взгляд с пылающего лица на листок. Быстро пробежал по содержанию, не совсем все понимая.
— Что это?
— Это я должна у вас спросить, что это и почему это попало к моей сестре?
Он еще раз пробежал взглядом по написанному, пытаясь вникнуть лучше.
— Это бред. Тут написан бред.
— Я рада, что вы это осознаете. Было бы неплохо, если вы сообщили об этом и многоуважаемой мисс Смитт. Иначе… — Майя пыталась выбрать достойную их поступка кару. — Иначе я сама сделаю это, и тогда, поверьте, ее не спасет до умопомрачения красивое лицо и точеная фигура, которая, несомненно, так вам дорога, я просто напросто выцарапаю ей глаза!
— Подожди, — он взял ее руку в свою, пытаясь прекратить этот нескончаемый поток речи. — Объясни нормально.
Почувствовав его ладонь на своей, Майя дернулась от неожиданности, но это сработало и отрезвляющим фактором.
— Это письмо пришло Соне. Видимо, мисс Смитт не совсем в курсе всего… — в глазах вновь вспыхнул воинственный огонек. — И посчитала, что Соня угрожает ее правам на вас, как «будущей леди Мэйденстер». — Майя передразнила ее подпись в письме. — Надеюсь, вам не нужно объяснять, как Соня была удивлена, получив подобное послание? Благо, она показала его Витору, а не маме. А он, уж так сложилось, знает немного больше моей сестры. Я отдаю его вам лишь с одной целью — усмирите свою любовницу, — она вздернула подбородок, не желая чувствовать над собой превосходства ни его, ни этой женщины.
Дэррек смотрел на то, как эта белая роза выпускает шипы, которые, оказывается, у нее есть. Каждый раз, открываясь с новой стороны, она все больше привлекала его, все больше убеждала, что за нее стоит бороться, что вознаграждение того достойно. А еще она ревнует, и это обрадовало его до умопомрачение.
— Ты ревнуешь. — Дэррек улыбнулся.
— Что? — Майя попыталась вырвать руку, но он ее придержал. — Вы в своем уме? Отпустите меня, я сказала все, что собиралась, — вместо того, чтобы послушаться, Дэррек повторил свой обычный трюк: обвил талию руками, притягивая ближе к себе.
— Ты ревнуешь! — он даже не скрывал своей радости, а то, что мужчина не спрашивал, а утверждал, заставило Майю злиться еще больше.
— Кого? Мисс Розу? Простите, но я не испытываю к ней нежных чувств, — она уперлась руками в мужскую грудь, не давай прижать себя еще плотнее. — Отпустите!
— Поцелуй, тогда отпущу, — Майя почувствовала себя совсем неуютно, вновь оказавшись в ловушке.
— Я скорее поцелую вашего дворецкого, чем вас! — она еще раз попыталась заставить его отодвинуться, но силенок не хватило даже на миллиметр.
— Неправильный ответ, голубка, — покоившаяся на талии до этого рука чуть опустилась, заставив девушку пискнуть. Нет, такой наряд ей тоже определенно идет, только ходить она в нем будет тогда, когда на расстоянии километра вокруг никого, кроме него самого, не будет, слишком большой соблазн.
— Не называйте меня так, у меня есть имя, если не нравится оно — титул. А из стаи ваших голубок, надеюсь, я уже списана, — Дэррек удивился, но уточнять, что же она имела в виду, не стал.
— Мне нравится имя, — чем ближе он приближался к ее лицу, тем заметнее становилась вновь появившаяся бирюза глаз, — а еще нравится, что ты ревнуешь, голубка, — прежде чем она успела вновь возмутиться, он накрыл ее губы своими. Как давно, сколько дней, ночей, недель тому он ощущал вкус этих губ! И стоило им открыться, он вновь понял, что никогда не насытится.
Ях, что она делает? Уже почти забытые ощущения вновь заставляют тело трепетать, чужие, но такие родные губы заставляют ее поддаться натиску, открываясь для нового наслаждения, а покоившиеся еще несколько мгновений тому на задних карманах руки уже путешествуют по спине, выправляют рубашку, чтобы заставить кожу покрыться мурашками от нежных прикосновений.
Куда подевалась та сила воли, которую она так долго пыталась в себе воспитать, где та жажда крови, с которой она ворвалась в эту комнату? Почему вместо того, чтобы дать ему еще одну заслуженную пощечину, она сама прижимается плотнее, реагирует на все прикосновения, подставляет поцелуям шею и зарывается пальцами в густые волосы. Майя, почему ты снова наступаешь на грабли, которые бьют так больно?
Теплые волны накрывали Майю с головой, заставляя тело пробирать мелкой дрожью. Каждый раз, когда Дэррек отнимал губы, чтобы поцеловать в другом месте, Майя жалела, что это не может длиться вечно. Все изменилось, когда ласкавшая до этого спину рука скользнула вперед, сдавив грудь. Не больно, так же осторожно, как только что пробовала на ощупь позвонки, но это стало ошибкой. Мир истомы рухнул, в памяти снова ожили воспоминания ночи, когда о такой ласке она могла только мечтать. Моментально отрезвев, Майя вырвалась из объятий.
— Нет, — она закрыла лицо руками, пытаясь отогнать навязчивые видения. Но быстро опустила руки, боясь, что он может вновь воспользоваться ее беспомощностью, не посчитавшись с ее желанием прекратить это.
Дэррек отпустил ее скорее от неожиданности, но увидев проснувшийся в глазах страх, снова попытаться поцеловать бы не рискнул. Ее желание должно было стать законом, даже если оно безрассудно, а тем более, сейчас, когда порождено оправданным страхом.
— Прости, — он извинился за то, что не сдержал порыв, даже зная, как она может на это отреагировать. О том, что только что сжимал ее в объятьях он не жалел ни капли.
— Я лучше пойду, — Майя попыталась на ходу оправить одежду, заправляя рубаху и застегивая каким-то дивным образом оказавшиеся расстегнутыми пуговицы.
— Подожди. — Дэррек снова приблизился, поднял за подбородок залившееся краской лицо, заметив, что она пытается изо всех сил отвести глаза. — Все же почему ты не сказала о своем дне рождении? — лучше отвлечь ее от воспоминаний, которыми она сейчас себя обязательно снова станет мучить.
Она на секунду застыла, но потом с новой силой взялась за работу.
— А что я должна была сказать? Ваша светлость, простите, сегодня ничего не получится, у меня праздник? Вы-то сами понимаете, как абсурдно это звучит?
— Ты могла просто об этом сказать.
— И что? Вы бы изменили решение?
Скажи он «да» — соврал бы. Не тогда, то на следующий день или через два дня, но он сделал бы ее своей.
— Нет, — он поправил завернувшийся внутрь ворот.
— Тогда зачем эти разговоры? — она наклонилась, чтобы поднять лежащее на полу письмо. — Я надеюсь, это последний связанный с вами инцидент в нашей жизни. — Майя положила листок на маленький столик. — И такое, — она явно имела в виду не письмо, — больше не повторится.
— Если ты не захочешь. — Дэррек смотрел, как она проходит мимо, уже привычно огибая по безопасной дуге.
— Не захочу, — она бросила упрямый взгляд через плечо и продолжила свой путь до двери, соблазнительно покачивая бедрами.
Ях, все вышло совсем не так, как она планировала. Вместо того чтобы показать, как сильно презирает его и его пассию, поддалась даже не напору, а всего лишь предложению. Нет, с этим нужно что-то делать. Он даже не заставил, просто поманил. Она могла ударить, могла укусить, могла закричать. Она могла закончить все раньше. Могла даже не начинать, а стояла только что там, ловя все его бесстыжие ласки. Когда за окном мог проходить слуга или любой другой человек, когда в комнату могли зайти.
А главное после того, как он втоптал ее в грязь. После того, как ударил прямо в открытую душу. Насколько же она жалкая, если даже после всего готова отдаться по первому приглашению?
Пнув ногой подвернувшийся камушек, Майя, злясь уже на саму себя, вновь помчалась в поля. Подальше от него и от той себя, которой она становится с ним.
*****
Этот день принес Дэрреку еще одну неожиданность. Конечно, не такую приятную, но все же намного лучше, чем он мог рассчитывать.
Герцог никогда не отличался любовью к шумным компаниям, законно считая себя одиночкой. Но в последнее время пустые вечера его напрягали. Ведь стоило преодолеть несколько километров, и он смог бы провести их с той, чья компания наскучить не могла. Особенно сегодня, когда он уверился в том, что под маской новой, колючей Майи, скрывается все та же нежная, податливая, его… Только нужно еще немного подождать. Не спугнуть, не испортить все своим нетерпением.
— Ваша светлость, там посетитель.
— Кто? — Дэррек развернулся, отвлекаясь от созерцания темноты за окном.
— Он представился Витором Винсентом. Если не ошибаюсь, это жених леди Сони, — он лишь слышал о помолвке, знал Дивьеров, ведь они общались со старыми хозяевами, а всю прислугу герцог просто восстановил на должностях, а вот самого мужчину не видел. Удивился, когда уже во второй раз за день на пороге появился анибальт. Но в отличие от утреннего промаха, падать в грязь лицом не собирался.
— Винсент? — Дэррек искренне удивился. Несколько раз отец девочек упоминал о том, что в скором времени к ним должен прибыть Витор, но это занимало мысли герцога не больше, чем обеденное меню. А то, что оказавшись тут, тот решит его навестить — совсем удивительно. Хотя… Может, и нет. Он ведь не глупец, и не слепой. — Пригласи.
Гостя он ожидал, стоя скрестив руки возле своего рабочего стола. Дэррек принимал для себя важное решение. Нужны ли ему союзники или стоит полагаться только на свои силы? Жизнь предоставляла ему шанс еще больший, чем он думал.
— Вечер добрый, — Витор улыбнулся хозяину дома, будто старому другу. Правда, как только дверь за служащим закрылась, улыбка пропала с губ.
— Добрый, — Дэррек склонил голову, решив, что союзники все же не будут лишними.
— Я не стану спрашивать, какого черта имею честь лицезреть вашу… — Витор перебрал в голове множество эпитетов, но все же оставил их при себе, — светлость в этом доме. Спрошу лишь об одном: что вы не поняли в предупреждении больше никогда к ней не приближаться? — раньше Дэррек никогда не подумал бы, что прозрачные глаза тоже могут гореть пламенем, только если у его голубки это пламя возникало вместе со страстью, то у ее некровного брата — в приступах гнева.
— Сядь, — Дэррек указал на стул, никак не реагируя на угрозу. Он должен был остаться спокойным, и собирался так и сделать.
— У тебя плохо со слухом? — Витора же бесило это спокойствие.
— Нет. Я отвечу на оба твои вопроса. Просто сядь, — обойдя стол, Дэррек сам устроился на своем рабочем месте. Сказать, что Витор такому поведению удивился — не сказать ничего. Он ожидал язвительности, злости, издевки, триумфа, но никак не ледяного спокойствия. Именно из-за шока он и подчинился.
— И? — пауза затянулась, а начинать объяснения Дэррек не спешил.
— Я приехал из-за Майи.
— Ты уникальный подлец! — Витор выплюнул это обвинение собеседнику просто в лицо. — Лучше бы соврал! Тогда я убил бы тебя быстро.
— Неужели ты считаешь, что твои угрозы могут как-то повлиять на мое решение? — в его глазах тоже блеснула решимость, правда он быстро затушил раздражение, понимая, что больше пользы от этого разговора получит он сам, чем разъяренный Витор.
— Что тебе нужно? — проблема была именно в том, что Витор прекрасно понимал, что ни он сам, ни кто-либо другой на этого человека повлиять не в силах. Нет смысла взывать к совести, нет смысла угрожать или просить. Лишь собственные решения имеют для него значение. — Ты имеешь хоть малейшее представление, что заставляешь ее переживать? Чем она так провинилась перед тобой? Отец, которого ты считаешь виновным в смерти покойного герцога, не получил такого наказания как она! — обычно безэмоциональное лицо скривила гримаса.
— Я люблю ее, — он сказал это тихо, но находись Витор по ту сторону комнаты, он все равно услышал бы пронзительное признание и был бы не менее ошарашен.
— Ты что?
— Я. Люблю. Ее. — Дэррек смотрел на него неотрывно. — Потому и приехал. Я виноват, смертельно виноват перед ней. Но я люблю ее и не могу отпустить.
— И давно ты решил, что любишь? — он не поверил. Сложно поверить в слова из уст человека, не ставившего это чувство ни во что.
— Ты не обязан мне верить. Я бы тоже сам себе не доверял. Но это так. Я тут для того, чтоб она меня простила.
— Простила что? Что ты сделал? Ведь не просто так отпустил? Это был бы не ты. Ты любишь мстить. Даже за то, что она не совершала, — Витор давил на самые больные точки, вновь будя ненависть к самому себе.
— Нет. Я не отпустил просто так.
— Я не сомневался. Достойный настоящего герцога поступок! Мстить хрупкой девушке, беззащитной из-за собственных чувств вместо того, чтобы найти того, кто твой действительный соперник и сражаться с ним.
— Я был слишком зол.
— А теперь? Теперь она имеет право быть слишком злой?
— Теперь она имеет право на все.
— Даже просить тебя выметаться из своей жизни навсегда и получить согласие?
— Если она не сможет меня простить — да.
У Витора не укладывалось в голове, что эти слова произносит тот эгоистичный Дэррек, которого он знал много-много лет.
— Зачем ты рассказываешь это все мне? Если мои угрозы не имеют на тебя ни малейшего влияния?
— Мне нужна твоя помощь, — странные слова. Он впервые обращался к кому-то за помощью. А теперь будто пробовал их на вкус.
— Моя? — Витор рассмеялся. — В чем? Ты хочешь, чтобы я уверил Майю в том, что ты ее любишь? Так я сам в это не верю! Это просто очередная прихоть. А шепни кто-то тебе, что видел ее подающую руку лакею, ты просто напросто убьешь и его, и ее. В отличие от тебя, она стоит для меня больше, чем приглянувшийся домашний питомец.
— Я не прошу верить, — про себя он добавил, что ему должна верить она одна, и этого будет достаточно. — Я прошу о помощи.
— Какой? — Витор сдался в попытках получить объяснения.
— Ваша с Соней свадьба запланирована на последнюю субботу октября?
— Да. Но при чем тут это?
— В этом и будет состоять помощь, точнее ее часть, — он не мог быть уверен, что просвети Витора во все свои планы, тот непременно согласится. Оставалась вероятность того, что он просто высмеет, а потом раскроет задумку Майе, сведя ее к нулю, но Дэррек сознательно шел на этот риск ради одного — призрачного шанса наладить то, что он тогда разрушил.
Выходя из соседского дома, Витор не знал, смеяться ему во весь голос или вернуться, чтобы все-таки врезать пару раз его светлости. После всего, что услышал, после того, что увидел, он почему-то подумал, что вероятно погорячился.
Его светлость — похититель сердец, заядлый холостяк, известный повеса, вдруг влюбился в хрупкую, слабую и в то же время такую сильную Майю? И что же? Вы скажете абсурд? Первый красавец, лучшая партия, мечта любой девушки и изгнанная из общества анибальт? Такое бывает? Нет, это невозможно! Но почему же тогда он сам соглашается делать то, о чем его попросили? Почему будет исполнять его поручения, вместо того, чтобы предупредить о подвохе Майю?
Наверное, потому, что от всего сердца желает ей счастья. И, черт возьми, ее счастье заключено в том, кто стал причиной страданий.
*****
Витор не рассказал о своем недавнем визите к его светлости Майе. Отчасти потому, что она просила этого не делать, отчасти потому, что согласился подыгрывать Мэйденстеру. Пока что ничего не должны были знать и ее родные.
Этим вечером в их доме вновь должен был состояться ужин, на который был приглашен герцог.
Майя прекрасно понимала, что это неизбежно, что, не объясняя своей антипатии, она не заставит родителей отказаться от его общества. И весь день готовилась к новой встрече. Как ни странно, именно на окружающих ее людей она и уповала. Ведь, как оказалось, в их присутствии ей стоит бояться Дэррека намного меньше, чем наедине. При всех он не сможет в очередной раз доказать, что ее силы воли достаточно разве что отказаться от обеда, но никак не от своих низких желаний и его странных игр.
О том, что она отдала письмо герцогу, Витор узнал в тот же вечер, когда и сам вернулся из имения. Дэррек подтвердил, что подобное не повторится. Он уже отправил Розе пламенное послание, содержащее и ее угрозы, и его ответ. Стоит ей повторить свою попытку, и с карьерой она может попрощаться. А больше его денег и власти, она любила разве что собственную популярность. Жаль, он не мог успокоить этим Майю.
Сегодняшний вечер обещал стать важным для него. Впервые Витор имел возможность узнать, чего стоят слова Дэррека. Увидеть, правда ли то, во что он начинал верить все сильнее.
— Как должен выглядеть влюбленный мужчина? — они с Соней спускали вниз по лестнице, когда ему пришел в голову этот вопрос.
— Как ты, — Соня сжала его руку сильнее. Прежде чем войти в столовую, Витору предстояло ее отпустить.
— Как это, как я?
— Когда ты смотришь на меня… — она сама пыталась подобрать нужные слова и понимала, что ощущений ими не передать. — Я чувствую взгляд, будто под кожей. И тепло становится в груди.
— Но ведь это не я так выгляжу, — Витор улыбнулся невесте.
— Да… — Соня ответила стеснительной улыбкой, она только училась откровенно признаваться в том, что ощущает. — А ты… Ты смотришь на меня не так как на всех вокруг.
— А как?
— Как только на меня, — более понятного объяснения он не получил. Но в том, что она описала все как можно правдивей, сомнений не было.
*****
Дэррек прибыл вовремя, как всегда пунктуальным был и генерал. В семь непривычно большой компанией они сели за стол. Волнения Майи были напрасны. Как и в день отъезда на охоту, герцог уделял ей внимания не больше, чем тикающим на стене часам. Но в отличие от того утра, сегодня она была за это благодарна.
Только увидев его, в темном костюме, на фоне которого белая рубашка казалась снятой со снежной горной вершины, у Майи перехватило дыхание. Каждый раз, после перерыва, будь-то день или неделя, ей казалось, что она видит его впервые и что хранящийся в памяти образ слишком блекл рядом с оригиналом. Но когда она спохватилась, что просто напросто пялится, было уже поздно. В поймавших на подглядывании глазах зажегся еле заметный лукавый огонек. Вот и все. Весь последовавший за этим ужин он уделял внимание всем, дискутировал с отцом, с удивительно доброжелательным Витором, мамой, генералом, а у нее самой будто перехватило дыхание. Она не могла вставить ни слова. Стоило только снова бросить в его сторону взгляд, как перед глазами становилась сцена их недавнего поцелуя.
Сидящий по левую руку генерал делал попытки завести с ней разговор, но Майя была так рассеяна, что слишком часто прослушивала, переспрашивала и извинялась.
— Как вы считаете? — так было и в этот раз. Смотря из-под опущенных ресниц на притягивающее взгляд лицо, она пропустила очередную реплику генерала.
— Простите? — Майя оглянулась на него, в сотый раз сбрасывая наваждение.
— Витор сказал, что не имел бы ничего против, реши его жена заняться наукой, а как считаете вы, совместима роль жены, матери и обучение?
Он задал этот вопрос не просто так, прекрасно помня, как о таком ее странном желании ему сообщил друг. По правде, скажи она, что верит — совместимо, пусть это и чушь, он посчитал бы, что ждать Сониной свадьбы, смысла нет. Он сделал бы предложение сегодня же. Ведь ни ему, ни ей пышное торжество не нужно, а вот наблюдая за ней, он с каждым днем думал все больше и уверенней, что желал бы поскорей заполучить ее в жены.
— Нет, — она уткнулась в тарелку. Со всеми присутствующими в этом доме мужчинами у нее уже когда-то был такой разговор. И каждый раз она отвечала правду, стремление к науке — всего лишь попытка облегчить участь не состоявшегося семейного счастья. — К сожалению, нет.
— Но почему перед мужчинами не стоит такой выбор? Семья — не помеха реализации, а работа — не замена семье, — вопрос задал Дэррек. Он весь вечер ждал, когда же наконец-то выпадет возможность, не скрываясь, посмотреть на нее, услышать ее обращение, почувствовать ласку ее голоса.
— Вам повезло, — она грустно улыбнулась. — Вы проще относитесь и к первому, и ко второму. Вы не ставите перед собой целей, которых невозможно реализовать в принципе, и не сгораете от любви к мужу и детям. Вы способны на рациональное разделение. Без ущерба. Во всяком случае, без ущерба, по вашему мнению.
Графиня покачала головой, в очередной раз, удивляясь тому, куда заводят сомнения мысли дочери. Думала ли она в двадцать о подобном? Нет, она радовалась двум своим дочерям. Думает ли она о таком почти в сорок? Нет, она продолжает радоваться своим дочерям.
— А как же утверждение, что мужчина — это надежный тыл? Может наоборот, мужчинам не повезло, ведь им суждено разрываться? У них нет выбора?
— Поверьте, надежный тыл, о котором мечтает женщина, требует намного меньше усилий, чем некоторые мужчины прилагают. Нам просто нужно знать, что если мы начнем падать, нас удержат, — «а ты не удержал…»
«А я не удержал…» — Дэррек смотрел в эти спокойные глаза, представляя, сколько еще предстоит преодолеть, прежде чем она сможет снова поверить.
— Ваше сиятельство, — в столовую вбежал запыхавшийся слуга. — Горят конюшни!
Сидящие за столом вмиг забыли о беседе. Первым с места сорвался граф.
— Как это случилось? — он отбросил салфетку.
— Неизвестно. К стене была прислонена солома, наверное, кто-то бросил огонек, вот она и занялась. Нужно срочно тушить.
Вслед за отцом вскочили и все остальные.
— Пусть слуги набирают воду. У вас есть системы полива около конюшни? — хладнокровный ум Дэррека заработал с удвоенной скоростью.
— Да. Ее нужно включить. Беги! Пусть мужчины набирают воду, — увидев, что парень растерялся, граф даже прикрикнул: — Бегом!!!
Тот вздрогнул, рванул в двери. Вслед за ним вылетели и мужчины, оставив растерянных женщин стоять у своих стульев.
Сердце у Майи билось как сумасшедшее. Что делать?
Не в силах стоять на месте, она понеслась вслед за скрывшимися на улице.
— Соня, не оставляй маму! — прежде, чем та успела остановить дочь, Майя уже оказалась на холодном ветру.
В голове билась сотня мыслей: она должна что-то делать! Должна куда-то бежать, и она бежала вслед за несущимися со всех ног мужчинами. Ей навстречу мчались слуги с пустыми ведрами. Майя сто раз прокляла свое неудобное платье, мешающее передвигать ногами. Правда стоило увидеть, как над невысоким зданием клубится дым, подол перестал занимать ее мысли. Только сейчас она поняла, что ведь там Тень! В огне сейчас может быть ее Тень.
Подобрав несносные юбки, она помчала еще быстрее. Не имело значения пламя, дым, крыша, которая могла обрушиться каждую секунду, она должна была спасти своего друга.
— Куда? — Дэррек перехватил ее за талию, когда она пыталась проскользнуть мимо, даже не замечая его.
— Отпустите, — она вцепилась в держащую ее руку. — Там лошади, — ее попытки заставить его расцепить пальцы не увенчались успехом.
— Вернись в дом, Майя, — отец сбросил пиджак и тут же начал закатывать рукава, его примеру последовали Витор с генералом. Дэррек успел сделать это раньше, а теперь удерживал пытающуюся увернуться Майю.
— Там Тень, папа! — она снова попыталась заставить мужские руки разжаться.
Граф вопросительно посмотрел на стоящего рядом конюха:
— Мы не всех лошадей вывели. Некоторые забились в стойла и не выходят, а сейчас уже туда идти опасно, крыша может рухнуть в любой момент. Лошадь леди тоже не выводили.
Подтверждая слова мужчины, одно из перекрытий упало, вслед за треском из здания раздалось истошное ржание.
— Нет, — она даже не крикнула, лишь сердце упало в пятки. Нет, Ях, не смей! Не смей этого делать!
— Майя, уйди! — Дэррек отпустил руки, почувствовав, что она перестала сопротивляться.
Надеясь, что девушка послушается, мужчина наконец-то смог подойти ближе. Забирая из рук подносивших ведра с водой, он стал тушить огонь. А пока ведра несли, умудрялся еще и забивать огонь каким-то покрывалом.
— Там слишком много дыма, мы не сможем вывести лошадей! — Пимтс попытался перекричать шум, закрывая нос рукавом рубахи. — Крыша завалится с минуты на минуту. Мы даже не успеем подать воду из поливальных систем.
Отец нашел глазами все того же конюха. Удивительно, но даже через шипение, треск и испуганное ржание он услышал вопрос.
— Сколько там осталось лошадей?
— Три!
— Ях… — он выплеснул очередное ведро, понимая, что бедняг они уже не спасут.
Стоявшая все это время в ступоре Майя будто проснулась. Нет, они не станут даже пытаться вызволить бедных животных. Но она не может оставить там Тень! Она никогда себе не простит, что слышала его мольбы о помощи и не спасла. Закрыв лицо рукой, Майя вновь попыталась проскочить внутрь.
— Дэррек! — Витор окликнул мужчину как раз тогда, когда она уже почти добралась до перекосившегося входа.
Не церемонясь, он дернул ее на себя за руку, отбросив пустое ведро.
— Что ты творишь?! — лицо, покрытое слоем копоти, внушило бы ужас, не будь Майя в таком состоянии. — Куда ты лезешь?! — он встряхнул девушка за плечи, словно куклу. — Я ведь сказал, иди в дом!!! — и прежде чем она успела что-то ответить, толкнул в сторону от догорающих конюшен.
Но вместо того, чтобы послушаться, упрямица снова остановилась. Если нужно, она оббежит здание с другой стороны, лишь бы спасти лошадь.
— В дом!!! — он еще никогда так на нее не кричал, даже будучи в состоянии неконтролируемой ярости, он не кричал. А сейчас, отведя взгляд от пожарища, Майя натолкнулась на непробиваемую стену, он не даст ей подойти ближе, а если будет упрямиться, оттащит в дом собственными руками. — Выбирай, я сторожу тебя или спасаю лошадей!!!
На секунду на нее обратилось все внимание, вместо того, чтобы тушить пожар, люди ждали ее ответа. Майя перевела растерянный взгляд с перекошенного лица Дэррека сначала на отца, потом Витора, и читала в них одно и то же.
Не давая себе времени передумать, Майя побежала домой. Подгоняемая страхом, обидой, стыдом и еще сотней чувств. Вела себя как последняя дура, а теперь… А теперь он сам полезет в грозящее обвалиться в любой момент здание только из-за нее. Дура, дура, дура, дура.
Соня с мамой стояли у дома, издалека наблюдая за поднимающимся в небо столбом дыма. Они держались за руки, просто молясь о том, чтобы все обошлось. Как должна была делать и она. Молча ждать, а теперь… А теперь он будет рисковать жизнью из-за нее.
— Майя… — мама обняла дочку за трясущиеся плечи, — все будет хорошо.
Как ей хотелось крикнуть в ответ, что не будет! Что никогда не будет, если с ними что-то случится!!!
*****
— Что ты собрался делать? — теперь уже Витор схватил Дэррека за локоть. — Сейчас все обвалится к чертям!
— Там лошади! — он высвободил руку, перекрикивая окружающий шум.
— И что? Ты представляешь, какой там ад?! Не дури! — Витор взял из рук мужчины еще одно ведро.
Вместо того, чтобы ответить, Дэррек метнулся ко входу, набросив на голову и спину одеяло. Он пообещал спасти эту лошадь, значит, он это сделает. Он не слышал уже ни возгласов оставшихся мужчин, ни треска упавшей сзади балки. Одна из лошадей забилась в угол прямо у входа. Чтобы заставить ее идти к выходу, Дэрреку пришлось тянуть со всей силы, а потом поднимать обрушившийся кусок крыши. Дышать было нечем, дым выедал глаза, а покрывало, которым он защищался от огня, уже прожгло в нескольких местах. Слишком поздно он подумал, что нужно было его смочить. Когда мужчина вернулся за второй лошадью, различать предметы он мог только по силуэтам. Еще совсем жеребенок сам вышел навстречу, чувствуя в нем свое единственное спасение. Но это был не Тень. Где он, Дэррек не имел ни малейшего понятия — если раньше разносилось его ржание, то последние несколько минут конь молчал.
Оставалось только надеяться, что он все еще жив и в сознании.
— Тень! — Дэррек кричал, будто конь как собака может откликнуться на свое имя. Но даже это сейчас, казалось, могло помочь в поисках. — Тень!
Совершенно случайно он услышал, как лошадь волнуется. Бедный… От страха он забился в самый дальний загон. Чтобы добраться до лошади, пришлось поднять преграждающие дорогу балки. А как только Дэррек оказался уже совсем близко, ему на плечо обрушилась еще одна, содрав кожу вместе с тканью рубахи.
— Черт, — мужчина ругнулся, сцепив зубы. Несмотря ни на что, он должен был вывести этого коня. Держась за раненое плечо, мужчина подходил к неспокойному Тени очень медленно, чувствуя, что тот может ударить из-за неконтролируемого страха.
— Спокойно, мальчик… Спокойно… — пытаясь глубоко не вдыхать, он по миллиметру подносил руку к вожжам, к счастью, конь был запряжен. В тот самый момент, как он перехватил кожаные поводья, Тень попытался встать на дыбы. — Стой!
Или приказ у него получился действительно угрожающим, или просто животное поняло, что в его лице угрозы нет, но слегка дернувшись, Тень встал на все четыре ноги.
Как только из конюшни показался кашляющий Дэррек, крыша над той частью здания, где он нашел лошадь, обвалилась. Помедли он еще минуту, перекрытия схоронили бы заживо в одной на двоих с конем могиле.
— Это была дурость!!! — подлетевший к нему Витор, подхватил герцога под здоровую руку, не давая упасть.
— Зато я спас ее коня… — Витор не верил своим ушам, этот сумасшедший, который лишь чудом избежал гибели, шутил. Он шутил, черт его возьми!!! Нет, на такое способен только влюбленный балбес.