Глава 4
Во время утренней трапезы у присутствующих несколько раз падали столовые приборы — ножи, а значит, стоило ждать гостей.
Между мужчинами и женщинами есть масса различий. Чтобы счесть все, не хватит не то, что пальцев на руках, даже в нескольких томах весь спектр отличий не описать.
Например, мужчины и женщины выдвигают разные требования к представителям противоположного пола. Чтоб мужчина считался выгодной партией, ему положено быть богатым, умным, сильным, влиятельным, и, возможно, красивым. Для девушки же порядок другой: красота как залог того, что на тебя хотя бы обратят внимание, и уж потом, если красоты недостаточно, ум, возможно, богатство, как замещение красоты, но далеко не всегда…
В отличие от девочек-анибальтов, чье рождение в семье сродни трагедии, когда на свет появляется белоснежный мальчик, мамы испытывают всего лишь легкое разочарование, ведь у их ребенка остается шанс быть богатым, умным, сильным и влиятельным…
Лорд Витор Винсент, сын председателя Палаты, был приглашен в поместье Мэйденстэра больше месяца тому, но не приехал бы и сегодня, если не просьба отца переговорить с герцогом по поводу предстоящего съезда — совсем скоро должно было произойти переизбрание Председателя, а значит, нужно заручиться поддержкой значимых фигур Парламента, таких как герцог. Сам Винсент старший обратиться к герцогу не мог, на то были свои причины.
Витор же был мягко говоря не слишком рад такому поручению (он искренне удивился получив приглашение). Но узнав о том, что заправляет балом не Дэррек, все стало на свои места.
Встретил его тоже не герцог лично, оказалось, он отбыл в город в связи со срочными делами, а значит, встреча с ним чуть переносится. О Дамиане, друге Мэйденстэра, Витор был не высокого мнения, слишком он любил плести интриги, слишком радикальные мысли обличал в слова, слишком много привлекал внимания. Если с годами это не изменится, он или прославится еретиком, или и правда совершит революцию.
Сейчас Дамиан спешил к нему по аллее, ведущей к дому, практически с распростертыми объятьями.
— Рад видеть вас, друг мой, я уж думал, что вы позабыли о приглашении, и тут такая приятная неожиданность! — ну да, неожиданность… Витор хмыкнул, вспоминая о том, как просил оповестить о своем приезде не меньше недели тому.
— Взаимно, меня задержали дела, но теперь я готов приступить к выполнению обязанностей гостя. — А потом протянул руку, отвечая уже более воодушевленным выражением, на крайне радушный прием, пусть и не хозяина.
***
После любого сложного дня приходит решающая ночь, полная сомнений, бессонницы, метаний, но зато утром, когда после хоть и недолгого, но такого долгожданного забытья, ты открываешь глаза, понимаешь, что конец мира не наступил, все проблемы решаются. Такую ночь пережила Майя, она прощалась с образом, который любила, рушила старые замки и судорожно думала, за что же ей цепляться теперь. Под утро оказалось — есть за что, ведь в мире так много того, что достойно быть любимым, и это чувство не обязательно посвящать человеку, а в солнечный день не стоит грустить, им нужно наслаждаться!
Майя устроилась под деревом, которое еще вчера пыталась изобразить на листе, глядя на него из окна своей комнаты.
Сегодня же она опять рисовала Соню, но не так как обычно, чинно восседающей на стуле, а играющей в бадминтон. Перед Майей стояла непростая задача — в статике рисунка передать хоть сотую часть той грации движений, которая была присуща девушке в ситцевом платье.
Увлеченная своим делом, Майя не заметила, что в направлении их поляны шли двое — Дамиан и еще один мужчина. Обратила она на них внимание только тогда, когда этот самый мужчина наклонился за оброненным игравшими воланчиком.
Кроме как в зеркале, Майя никогда раньше не видела подобных себе, анибальтов, еще и мужчин. Зрелище — необычное, совершенно бесцветные волосы, восковая маска лица, практически не очерчена линия губ, даже не красных, как у нее, а бледно-розовых. И прозрачные глаза. Наверное, так выглядел бы ее сын или отец, будь ее уродство наследственным.
Но больше удивил девушку не вид нового человека, а то, что джентльмены, оставив игру на время, пожимают его руку, дамы без уже привычного ей снисхождения смотрят снизу вверх и присаживаются в реверансе. Он становится центром всеобщего внимания, но совсем не такого, как привыкла она. Неужели, даже как для анибальта она настолько безобразна, что не достойна того, что в эту минуту получает он?
— Ну что, сыграем, старина? Дамы пока что ведут, нам нужно срочно исправлять ситуацию, — Маллколм зазывал Витора присоединиться к их игре в поддавки.
— О нет, я сейчас не смогу быть полезен славной мужской команде, лучше буду болеть за дам со стороны.
****
— Позволите? — анибальт стоял практически над ней, а Майя снова так углубилась в рисунок, что этого не заметила.
— Простите? — вопрос она тоже прослушала.
— Я спросил, позволите ли присоединиться к вам? — он улыбнулся почему-то испугавшейся вдруг девушке. Почему? От нее-то такой реакции ожидать он не мог, если даже один анибальт чурается другого, чего же ожидать от нормальных людей?
— Конечно, — Майя вернулась к рисунку, ожидая, что от нее требуется только формальное согласие, соблюдение приличий, так было всегда. Еще ни один джентльмен не удосуживался развлекать ее беседами, зачем? Вот только этот мужчина продолжил ее удивлять — заговорил.
— Вы художница? — когда Майя бросила взгляд на вопрошающего, он смотрел на играющих. — Меня зовут Витор, Витор Винсент, — потом повернулся к ней, протягивая руку.
— Майя… Дивьер, — его рука была теплой, мягкой, а не шершавой, грубой, как она думала. Когда он поднес девичье запястье к губам, Майя опешила. Ведь раньше никто не целовал ей руку, считая это неуместным для существа почти бесполого.
— Очень приятно, Майя, так что, вы художница? — он отпустил руку и снова указал на набросок на коленях.
— Нет, просто виды тут настолько красивы, что тяжело их не рисовать, — осознав, что до сих пор пялится на мужчину, Майя опустила взгляд.
— То есть вы специализируетесь на пейзажах?
— Нет, в основном я рисую портреты.
— О, вы пошли сложной дорогой — человеческие эмоции передать сложнее, чем ландшафты, — пока девушка водила грифелем по листочку, Витор переводил взгляд с ее рисунка на натурщицу, которая узнавалась сразу же.
— Вы тоже рисуете?
— К сожалению, у меня нет этого таланта, моя мама рисует. Она и открыла мне некоторые тайны вашего ремесла. А вы ведь не ищите легких путей? — теперь он смотрел на нее.
— Почему вы так считаете?
— Рисовать модель в движении — практически нереально, ее черты не поймать, не запомнить.
Майя улыбнулась.
— Поверьте, эту модель я могу рисовать даже в полете, черты сестры хранятся у меня вот тут, — она поднесла карандаш ко лбу.
— Так вы тут не одна! Вам посчастливилось — иметь родного человека вдали от дома — лучшее лекарство от хандры. Мои братья, к сожалению, давно женаты и настолько счастливы в браке, что на подобные авантюры их уже не подобьешь, — хотя почему к сожалению? Он мечтал бы в один день обрести счастье, подобное тому, которое живет в их домах, только желательно — с первого раза, и без трагических ошибок.
— Да, мне посчастливилось с сестрой, — Майя посмотрела на Соню, которая в этот самый момент с радостным визгом отбила очередную подачу.
На нее смотрел и Витор. Вот уже полгода он не мог забыть это улыбающееся лицо. Увидев ее на одном из званых вечеров, устроенных этой весной, он потерял покой. Такая нежная, милая, улыбчивая, она завладела его мыслями, а увидев ее тут, мужчина почувствовал, как сердце учащено забилось. Дома он не удосужился посмотреть список приглашенных, если бы сделал это — был тут еще раньше, чем назначено.
Но Витор не знал, что у Сони есть сестра, ведь тогда Майи точно не было, ее не заметить так же тяжело, как сестру, и не только потому, что она анибальт.
Девушки действительно были похожи, но только скорее как две стороны луны, одна из которых всегда темная, а другая светлая, но обе одинаково прекрасны. Как жаль, что их общество закрывается от осознания красоты светлой стороны луны.
— Майя, как вы относитесь к прогулкам, мне кажется, мы засиделись, — Витор снова протянул ей руку, улыбнулся, терпеливо ожидая решения.
Сомневалась Майя долго, одновременно чувствуя тревогу и предвкушая, а потом отложила рисунок, улыбаясь в ответ.
В конце концов, закончить портрет она сможет и потом, а прогуляться по саду, возможно, никто больше и не предложит.
***
Дэррек был раздражен — из-за ошибки банка ему пришлось вставать ни свет, ни зоря, мчаться в город и улаживать все вопросы самому. Сейчас, вернувшись, он мечтал о чем угодно, но только не заниматься этой непрошенной толпой.
Поляна, на которой находились все играющие, отлично проглядывалась с места, на котором он спешился и отдал коня подбежавшему мальчишке, к сожалению, и он сам был замечен. И как бы ни хотел проигнорировать машущих ракеткой, не мог.
— Решил все вопросы? — Дамиан подошел к нему первым.
— Да, надеюсь, больше это не повторится. Добрый день, леди, — он склонил голову, смотря на активно подмигивающим ему дам через плечо Дамиана. — Что тут у вас? — а потом опять сосредоточил внимание на собеседнике.
— Помнишь, я говорил тебе о гениальном плане? — ему, казалось, просто не терпится поделиться с другом.
— Да, о великий сваха.
— Так вот, мне кажется, все удается, — из-за поворота показались гуляющие Майя и Витор, он вел ее под локоть, рассказывая что-то очень интересное, если судить по ее выражению лица, и приятное, если верить улыбке.
— Ты притащил в мой дом всех анибальтов королевства? — с Винсентом младшим Дэррек был знаком давно, но этим самым «гениальным планом» его не представлял. — Что же в этом гениального? — видимо, сказалась усталость, этот фарс начал не на шутку раздражать.
— Ведь это прекрасно! Всем хорошо. Посмотри на нее, как ни странно, она практически расцвела, если это слово применимо к подобным ей, конечно, — и правда, улыбка не сходила с девичьих уст, казалось, Дэррек даже расслышал ее смех, чуть ли не впервые в его доме Моль смеялась. Это взбесило еще больше.
— Нет уж, я лучше посмотрю на что-то и вправду прекрасное. Что ты там говорил? Я могу вступить в игру? Знаешь, наверное, пора сделать именно это, — Дэррек опять улыбнулся кому-то через плечо друга.
Обернувшаяся секундой раньше Соня зарделась. Ну что ж, нельзя же расстраивать заботливого сценариста такого отличного спектакля, раз ему уже предназначена роль возлюбленного сестры Моли, Дэррек решил играть эту роль с честью…
***
— Майя, ведь это чудесно, правда?
— Что?
— Он, он чудесен, да?
Вот уже на протяжении двух недель единственной темой, которая интересовала, заботила, занимала мысли Сони, был герцог. Для себя Майя определила, хочешь найти сестру — поинтересуйся, где видели герцога. Они либо совершают прогулку по саду, либо играют в шахматы в библиотеке, либо исполняют дуэты за роялем. Майя не ревновала, ни Соню к Мэйденстэру, ни его к ней. Она просто очень боялась за глупышку. Он — намного старше, опытнее, его поведение не поддается пониманию Майи, не говоря уже о сестренке. Внимание сегодня не значит, что его интерес продлится и завтра, а Соня медленно, но верно падает в бездонный океан девичье влюбленности. Такой, которой три года страдала Майя, такой, которая может принести боль, много боли.
Но больше всего ее заботила собственная неспособность никак повлиять на ситуацию, ни с одной, ни с другой стороны. Она не могла сказать, что намеренья герцога насчет Сони бесчестны, то, что он издевался над ней, ни о чем не говорит. А вот если он и вправду неровно дышит к Соне, попытайся Майя вмешаться в их отношения — разрушит счастье сестры. Если же он просто ведет какую-то игру, Майя боялась, что узнает об этом одной из последних. Единственным же способом влияния были повторяющиеся с завидной периодичностью просьбы старшей наследницы рода Дивьер не спешить, не нырять в омут с головой. Но доходят ли доводы разума до желаний юного сердца?
— Я не понимаю, Соня, а как же Маккадамс? Ведь ты вздыхала о нем, как только мы приехали, неужели через неделю мне ждать, что ты прибежишь оглашать о новом предмете воздыханий?
— Нет, Майя, не путай! Тебе не понять. Как можно сравнивать их? Это ведь небо и земля, — да уж, сейчас, Майя бы сравнила их как ангела и демона, потому что герцог с каждым днем пугал все больше, а остальные на его фоне, казалось, возносились до небес.
— Я пишу маме, передать что-то от тебя? — впервые за две недели она решилась исполнить данное матери обещание — написать.
«Дорогая мама,
Мы гости в великолепнейшем доме страны вот уже целых четырнадцать дней. Местные красоты поражают, человек, попадающий сюда в период цветения сада, не сможет забыть увиденное, наверное, всю жизнь. Я точно не смогу. Пытаюсь зарисовывать, но каждый раз разочаровываюсь, ведь это непередаваемо.
Наши дни проходят за всевозможными развлечениями, гостеприимный хозяин не дает скучать. Джентльмена обходительны, а дамы милы…»
В таком духе были исписаны три страницы. Все чудо в том, что Майя не соврала ни словом, все хорошее имело под собой основание, а недомолвки — это ведь не вранье, на то мы и люди, чтобы быть в состоянии решать, в какие свои чувства мы хотим посвящать мир, а какие предпочитаем оставить при себе. Например, Майя очень боялась просить у мамы совета или подсказки в том, как вести себя с Сониной влюбленностью. Боялась, что лишь понапрасну взволнует мать, которая вряд ли сейчас в силах хоть как-то повлиять на ситуацию.
Что произошло с момента их приезда? Многое. Майя впервые нашла друга. Друга, который готов слушать и слышать, который смотрит на нее как на равную, который доверяет ей и готов получить ее доверие взамен. Теперь в окружении стольких людей она чувствовала поддержку с двух сторон — от Сони и от Витора.
А еще она чувствовала и видела, какие взгляды тот бросает на сестру, как его и без того прямая осанка, стройнится еще больше, когда Соня появляется на горизонте. Напрямую Витор ни разу не спрашивал у Майи, что ему предпринять, чтоб обратить на себя внимание Сони, ни разу не просил совета в этом. Единственное, когда ее зарисовка игры в бадминтон была готова, ненавязчиво упомянул, что из любви к искусству был бы не против хранить рисунок у себя. Майя не отказала, сестра на нем и вправду получилась очень правдоподобно.
Так, как Витор не посвящал ее в свои планы, решиться на разговор с Соней на его счет, Майя тоже не могла. Ведь она не имеет права вмешиваться в их дела, а возможно, и портить все. Но насколько она была бы рада, если Витор вел себя по-другому! Нет, не в смысле, обратил внимание на старшую сестру, а хоть понемножку, мелкими шажочками приближался к сердцу Сони, так, как это делал герцог.
Общаясь с Витором, Майя поняла многое, в том числе и то, что логики в чувствах искать не приходится. Ведь когда-то она впервые влюбилась в человека, который отличался своей реакцией на ее появление, ей достаточно было безучастного взгляда тех темных глаз, чтобы перевернуть весь мир. А теплота в глазах друга не вызывала подобных чувств. Ответное тепло — да, огонь — нет.
— Передай, что я скучаю, но домой мы вернемся в срок, не раньше, — Соня, казалось, совсем не заинтересовалась содержанием письма. Вместо того, чтобы присоединиться к сестре, она продолжала крутиться по комнате, напевая какаю-то песенку. — Ой, — девушка резко остановилась, — Ты видела, что у тебя в комнате течет потолок? — она указала в угол по правую руку от окна.
Последние несколько дней шли дожди, а комната Майи угловая, прямо под водостоком, который, видимо, и сам-то протекает, как результат — угол под потолком и днем и ночью на протяжении этих дождливых дней был мокрым.
— Ничего страшного, я передала горничной, она обещала доложить хозяину.
— Но ведь ночами тут должно быть сыро и противно, приходи ко мне, там кровать по размерам превосходит наши домашние почти в два раза, хотя бы не будешь мерзнуть.
— Спасибо, — Майя улыбнулась сестре, запечатала конверт с письмом, вручила Соне, которой предстояло выполнить важную миссию — отнести письмо в исходящую корреспонденцию.
— Ты сегодня спустишься к ужину?
Вот уже несколько дней Майя хранила одну тайну. Прогуливаясь по прохладному пустынному дому в один из вечеров, она случайно набрела на библиотеку. Не ту публичную, которую им показывали в первые дни приезда, набор книг в которой вряд ли мог ее заинтересовать, а другую. Пройдясь вдоль стеллажа, Майя еле сдержала ликование. Куда не глянь, каждый корешок свидетельствовал о том, какой редкий и ценный это фолиант. Не в смысле материальном, а содержательном. Тут можно было найти редкие философские трактаты прогрессивных ученых, когда-то классику, а теперь литературу, которую принято порицать из-за вольнодумия изложенных мыслей. Многие произведения еще и оригинальны, не переведены.
Один из плюсов затворнической жизни, ведомой Майе, стал избыток времени, который она использовала так, как считала, будет лучше всего — на чтение, изучение языков, самообразование. Не зря говорят, что когда перед тобой закрывают одни двери, им взамен открываются другие. Невозможность здорового существования в обществе, Майя заменила попытками понять его через книги.
Единственное время, когда Майя могла спокойно, по ее мнению, побродить по библиотеке, вернуть прочитанную книгу и взять новую — время ужина, так как все обитатели особняка были собраны в одном месте, а значит, в ее «святыню» никто не заглянет. Именно потому несколько последних вечеров она не появлялась пред светлые очи общества даже по вечерам.
— Вчера лорд Винсент спрашивал, ничего ли с тобой не приключилось, не заболела ли, просил передавать тебе приветствия… — Соня многозначительно подняла брови, намекая, что ждет объяснений. А Майя восхвалила про себя Яха, что Витор сделал хоть маленький, но шажочек по направлению к сердцу ее сестры.
— Нет, сегодня я тоже поужинаю в комнате, думаю, еще пару дней мне лучше поберечь ногу, — предлогом, по которому Майя отсиживалась у себя, была подвернутая на прогулке нога. Это была почти полная правда.
Гуляя с Витором, Майя поскользнулась, и упала бы, не окажись рядом надежного мужского плеча. А так — всего лишь подвернула ногу, которая не болела уже через полчаса, зато служила слишком хорошим предлогом, чтоб от него отказаться.
***
Когда часы пробили семь, Майя вышла из комнаты. У нее впереди было как минимум несколько часов один на один с книгами. После ужина никто сразу не разбредался по этажам, слишком вечер хорошее время для соблазнения, да и просто для общения. Единственное, Майе было чуть неудобно перед Витором за вранье и за то, что ему приходится в эти вечера занимать себя самому, но, с другой стороны, если это способствует тому, что он приближается к Соне, Майя могла просидеть в комнате еще долго.
Коридор, две двери справа, поворот налево, не доходя до тупика еще раз налево и вторая дверь. Запомнить дорогу Майя смогла с первого раза, чем удивила даже саму себя. Видимо, ей было очень важно иметь возможность попасть сюда еще раз, а лучше много раз.
Вчера она позаимствовала труд известного политолога-современника, она уже несколько лет просила папу купить эту книгу в их библиотеку, но он был слишком занят своими делами, и забывал ее заказать. А может просто не хотел, чтобы девушка забивала свою голову такими вещами — не пристало барышням лезть в политику. Майя и не собиралась лезть, ее интересовала теория, она хотела понимать, а не практиковать. За вечер и ночь она проглотила иностранное произведение, ее обрадовала доступность речи, логичность изложения, идеи автора. Не хватало одного — некому было задать вопросы, которые роились в голове теперь, по прочтению.
Перед тем, как поставить книгу на место и заняться поисками следующей, присев на кушетку, девушка решила еще раз прочитать те строки, которые заинтересовали ее больше всего.
***
Сегодня Дэррек был в отличном расположении духа — удалось перенести на целый месяц не слишком желательный визит в отчий дом. Нет, он был бы рад повидать маму и сестер, особенно Мэгги, которая все ждет осени, чтоб посетить свой первый балл, но ему не хотелось оставлять собственный дом даже на неделю, когда в нем копошится такое количество народу. За эти дни он уже привык к вечному шуму и живости дома, даже, возможно, пропало то раздражение, которое преследовало его все предыдущие дни. Дамиан время от времени докладывал ему о своих успехах на поприще свахи, сообщал о том, что леди Мэй застали с графом Бэкком в беседке, что неугомонный Маккадамс все норовил свести с ума всех присутствующих дам, и с завидным постоянством справлялся о состоянии дел с Соней.
А что ответить? Он не мог толком ответить даже себе, зачем ему заигрывания с этой девочкой. Да, она мила, но ни одна его бывшая любовница ей не уступает во внешних данных, вроде не глупа, когда удосуживается не улыбаться всему миру в тишине, а ответить на вопрос, или спросить сама, но… Было какое-то «но», которое заставляло его, с одной стороны, продолжать этот фарс, а с другой, не переходить границы.
Семь часов пробили уже минут десять тому, так что на ужин он и так опаздывает, еще минута роли не сыграет. Взяв со столика книгу, Дэррек решил занести ее в библиотеку. Придется сделать небольшой крюк, но это не смертельно.
В этой комнате всегда горел свет — это его распоряжение. И днем и ночью тут можно сидеть с книгой, за шахматной партией, за столом с документами. Это его любимая комната в доме, неприкосновенная территория. Была…
Неизвестно, кто удивился больше, хозяин, обнаружив, что незваная гостья расположилась на его кушетке с его же книжкой, или уверенная в том, что застать ее тут никто не может, воришка.
Немая сцена продолжалась несколько секунд, или, возможно, целую вечность. Дэррек стоял в дверях, придерживая ручку, и тем самым преграждая путь вероятному бегству, а Майя застыла с орудием преступления в руках.
Герцог пришел в себя первым, аккуратно закрыл дверь, прошел в кабинет, сел на кресло напротив занимаемой кушетки. Все эти манипуляции он проделал под пристальным взглядом прозрачных глаз.
— Простите, я думала, все на ужине, не хотела вам мешать… — положив книгу на мягкое сиденье, Майя собиралась встать.
— То есть, вы просите прощения за то, что вас в очередной раз застали за шпионажем, но не за сам шпионаж? — в отличие от девушки, он чувствовал полное владение ситуацией, это выражалось во всем — манере поведения, голосе, взгляде, под действием которого Майя непроизвольно поежилась.
— Нет, простите, такое больше не повторится… — девушка поднялась, надеясь быстро прошмыгнуть в дверь, не станет же он ее догонять и требовать публичных извинений?
— Что же вы читали? — Дэррек поднялся и медленно направился за книгой, обходя застывшую посреди комнаты девушку.
Он прекрасно помнил, какие именно книги хранятся здесь, и чтива для легкомысленных девушек тут было не найти, потому ответ на собственный вопрос его правда интересовал.
— Не спешите, вы читаете без перевода? Со словарем? — он взял в руки «ее» книжку, и Майя практически почувствовала ревность, ведь такое сокровище принадлежит не ей, а после этого вечера уже вряд ли удастся даже дотронуться хотя бы до еще одной книги-сокровища из его коллекции.
— Нет, мне не нужен словарь, — ответила она скорее двери, чем собеседнику.
— Вы владеете иностранным?
— Да.
— Одним?
— Нет.
— Почему именно эта? — он покрутил книгу в руках, повернувшись к Майе, она же так и осталась стоять вполоборота, готовая сорваться на бег в любую минуту. Он ощущал ее напряжение, глаза загнанной лани переводили взгляд с книги на его лицо. — Только не отвечайте «просто», такие труды просто так не читают.
— Я мечтала прочитать ее еще когда впервые услышала об этой книге год назад от папиного друга, — когда в голову не приходит ложь, стоит сказать правду.
— Как для молодой и… — он окинул ее взглядом с ног до головы, — достаточно необычной девушки, вы обладаете странным вкусом. Присядьте, — он указал на кресло, на котором не так давно сидел сам.
Ослушаться Майя не посмела, села на предложенное место, герцог последовал ее примеру.
— Неужели вы и вправду считаете, что женщинам есть место в управлении государством? — девушка не ожидала, что он помнит тот разговор в столовой, ее первое унижение в этом доме.
— Нет, я просто считаю, что причиной того, что люди не занимаются тем или иным делом, будь то политика, кулинария, игра на инструменте или чтение, должна быть не невозможность, наложенный обществом запрет, а понимание человеком сути той или иной деятельности, и отвержение ее для себя лично.
Дэррек был удивлен. Правда удивлен, видимо, не сумел этого скрыть, как хотел, потому что закончив речь, девушка снова опустила взгляд на ореховую столешницу.
— Вы прочитали это тут? — он помнил содержание книги достаточно хорошо для того, чтобы знать, что ответ будет отрицательным.
— Нет. С помощью этой книги я получила то, к чему стремилась, приблизилась к пониманию сути, — теперь ее заинтересовал стоящий у окна фикус, она чувствовала себя очень некомфортно, постоянно ждала нападения.
— И что? Считаете, что политика женское дело? — боковым зрением Майя видела, что он смотрит не враждебно, но все же.
— Я не могу говорить за все женское племя, я могу судить только о себе лично.
— Хорошо, тогда что же? Кулинария, музыкальный инструмент или министерская должность? — он улыбался, даже, кажется, без злой насмешки.
— Пока что продолжение самообразования, — Майя снова попыталась встать, но уткнулась взглядом в протянутую книгу.
— Вы успели прочитать? Я не могу препятствовать самообразованию юных леди в моем доме, прошу, — Майе ничего не оставалось, как взять книгу. — Если у вас возникнут вопросы, я к вашим услугам.
Майя не верила своему счастью, ведь только что фактически получила разрешение приходить сюда открыто! В любое время! За любой книгой!
— Но, знаете, у меня есть несколько правил, — ну конечно, настолько хорошо, все быть не может. Девичье сердце упало в пятки. Если взамен права доступа к книгам, он захочет получить ее советы в отношениях с Соней, Майе снова придется попрощаться со своими мечтами, ведь предавать сестру она не готова, а если она сама будет еще и помогать ему, Соня точно попадет в его сети. Но нужно ли это ей? — Так вот, в отличие от вас, я в иностранных не так силен, а литература вправду интересна. Вы поработаете моим переводчиком, точнее пересказчиком. Время от времени литературу вам буду подкидывать я, а вы, в качестве благодарности, не откажите обсудить прочитанный труд со мной. Как вам?
И опять Майя практически взлетела от радости, ведь любую книгу тут она с радостью прочтет, а необходимость переводить прочитанное, или отвечать на вопросы словами автора — это не менее интересно. Кроме того, так, в лице герцога, она сможет сама получить того человека, к которому обратит свои вопросы. Она бы, конечно, предпочла в оппоненты папу, или того же Витора, но идеального в мире не так уж и много, и кому как не ей это знать.
— Я согласна.
— Вот и отлично, а теперь, раз уж вам нет смысла больше шарить по чужому кабинету тогда, когда в него не может попасть хозяин, предлагаю почтить своей компанией общество. Трапеза, подозреваю, уже в самом разгаре, — Дэррек открыл дверь, пропуская Майю выйти из комнаты первой. Это было не предложение, видимо, доступ все же ограниченный, но противиться прямому приказу покинуть кабинет, смысла не было.
Майя встала, с чувством легкого разочарования оставила книгу на столе, подойдя к герцогу, присела.
— Спасибо, — и, не поднимая взгляд, вышла в коридор.
— Только знаете, вы не слишком удачливая симулянтка. Обычно, нежные барышни, подвернувшие ногу, на нее припадают.
Майя запнулась и чуть не полетела носом по покосам, но на этот раз ее спасла стена. А вот спину жег смех и взгляд карих глаз.
***
Эта девочка и вправду необычна. Ях обделил ее внешностью, но взамен дал, возможно, не столько ум, сколько умением и желанием мыслить. Такой дар получает не каждый мужчина к тридцати и сорока годам, а ей сколько? Восемнадцать? Девятнадцать? Она же старшая сестра Сони, значит, не меньше…
Зачем он разрешил ей заходить в его святая святых? Читать его книги? На эти вопросы Дэррек и сам не знал ответа, но пытался объяснить для себя простой жалостью. Вот только совсем не все его действия вписывались даже в эту версию, ведь зачем тогда он соврал о том, что не владеет иностранным, зачем обрек себя на то, чтоб проводить время с ней?
Он не знал ответов, но это совсем не значило, что собирался отказаться от задуманного, скорее понять свои мотивы уже в процессе. А пока он смотрел в спину удаляющейся, подмечая, с какой грацией она движется, даже споткнулась легко, будто сделав па в танце. Странная девочка, определенно странная.
Еще и эта хитрость с вывихом ноги. Дэррек был там, когда это произошло. Они с Соней шли чуть дальше, маленькая кокетка рассказывала ему о том, как ситец моден этим летом, а он планировал сорвавшуюся поездку. В одну секунду произошло несколько вещей — Соня положила голову ему на плече, чего раньше никогда не бывало, а он и не жаждал подобного, и сзади раздался женский возглас. Бедная Моль, ко всем ее неудачам, еще и оступилась. Но ей на помощь пришел верный рыцарь Винсент. С которым, кстати, Дэррек так еще за это время ни разу нормально и не поговорил, с глазу на глаз, как того хотел Витор. Очевидно, разговор зайдет о приближающемся голосовании, но сейчас герцогу думать об этом не хотелось.