Кира
Просыпаюсь будто от рывка. Поднимаю взгляд в поисках Савы, но место водителя пусто, и его нигде нет. Тело затекло от неудобной позы, так что я еле приподнимаюсь и оглядываюсь. Мы остановились в какой-то деревне. Одиноко стоящие дома с перекошенными оградами и заросшими участками странно контрастируют с шикарными особняками за высоченными заборами. Где мы? И куда подевался Сава?
Выждав несколько минут, выползаю из машины. Не захлопываю дверь, мало ли что. Вижу приоткрытую калитку, перед которой Сава и припарковал машину, и решаю туда заглянуть.
Сава разговаривает во дворе с мужчиной в инвалидном кресле. Напрягаюсь, увидев на его коленях ружье.
Кто он? Что мы тут вообще делаем?
Вдруг Сава, будто почувствовав меня, резко поднимает голову, встречаясь со мной взглядом.
— Твоя? — слышу отчетливо вопрос незнакомца.
— Моя, — отвечает Сава. Глупое сердце в груди делает кульбит. — Кира, проходи, познакомься, это мой бывший командир — Комаров Роман Васильевич, — кивает он в сторону мужчины.
Несмотря на то, что сидит в кресле, он окидывает меня взглядом сверху вниз. Сразу видно, что военный, по выправке и натренированному телу. Я бы сказала, что даже слишком натренированному для человека в его положении.
— Здравствуйте, — блею я под его строгим взглядом.
Меня явно оценивают. Как строгий отец невесту своего сына.
Откуда появилось это сравнение?
— Это моя Кира, — продолжает Сава, а у меня от его характеристики в горле встает ком.
Так и хочется спросить, что именно он имеет в виду? Что для него значит это его «моя Кира»?
— Не скажу, что мечтал вас увидеть, — бросает Роман Васильевич грубо, — но проходите, раз уж пришли, — развернув кресло, он катится в сторону дома.
В недоумении оглядываюсь на Саву, но тот просто пожимает плечами и подходит ко мне.
— Как ты? — спрашивает, заглядывая в глаза.
— Нормально, — отвечаю я, не желая отвлекать его своими жалобами.
— Не ври мне, Малышка, — отрезает он, но его слова звучат почти нежно. — Тебе больно, — утверждение.
— Терпимо, — настаиваю я. От его темнеющего взгляда смущаюсь и отвожу взгляд.
— Пойдем, я сделаю тебе укол, — бросает он, подхватывая меня на руки.
— Я сама могу… — начинаю я, но тут же замолкаю.
Почему он на меня так действует? Стоит ему только проявить немного заботы, как меня начинает штормить.
Вносит меня в дом и под удивленным взглядом хозяина сажает на длинную скамью у ближайшей стены. Снаружи дом кажется небольшим, а внутри — еще меньше. Мебель добротная, деревянная, но не старая. У окна стоит огромный стол, на котором разложены всякие незнакомые мне инструменты. Похоже, в свободное время Роман Васильевич увлекается резьбой по дереву. И, судя по тем красивым узорам, что я вижу на деревянном комоде, вполне успешно.
— Она ранена, нужно обезболивающее вколоть, — сообщает Сава.
Хозяин и бровью не ведет, будто каждый день раненые девушки к нему в гости заглядывают, только указывает в сторону шкафа.
— Там на верхней полке все есть.
Сава быстро находит необходимое и набирает в шприц обезболивающее. Мне, конечно, больно, но не настолько, чтобы я тут перед ними булками своими светила.
— Нет, — качаю я головой, поднимаясь, пока Сава идет в мою сторону. Он же не собирается?..
— Похоже, твоя зазноба стесняется, — слышу смешок хозяина из-за спины Савы.
— Ей незачем стесняться, ведь ты отвернешься, — бросает Сава, даже не оглядываясь.
— Уже, — отвечает хозяин, но я, не веря, заглядываю за плечо Савы, отчего тот усмехается.
Хозяин же дома и вправду сидит к нам спиной.
— Я не хочу, — шепчу я. — Нет.
— Тебе нужен укол, — настаивает Сава. — Не заставляй меня насильно это делать.
Он же не рискнет, правда ведь?
— Я это сделаю, — будто прочитав мои мысли, отвечает Сава, — только придется старого человека на улицу выставлять, — кивает он в сторону хозяина.
— За старика ответишь, — вдруг встревает хозяин, выезжая в сторону входной двери.
— Неужели ты думала, что я кому-то позволю увидеть больше, чем твое личико? — спрашивает Сава, стоит только двери захлопнуться за Романом Васильевичем.
— Я сама могу, — предлагаю я неуверенно. Раньше ничего подобного не делала, но раз он может, то и я смогу.
— И не мечтай, — отрезает Сава. — Давай, поворачивай ко мне свою аппетитную попку. Из-за его пошлой ухмылки хочется врезать ему между глаз, но, осознавая свое бессилие, я лишь делаю шаг назад.
Не могу оторвать от него взгляд, но боковым зрением вижу, как Сава кладет шприц на полку.
— Не смей, — продолжаю я, почему-то шепотом.
— Ты сама нарываешься, — шепчет Сава, перестав улыбаться. — Тебя спасает сейчас только то, что за дверью ждет хозяин дома.
— Но я же могу сама, — настаиваю я. — Тем более что ты сам сказал, Роман Васильевич ждет, — киваю в сторону двери.
Через секунду Сава уже нависает надо мной будто скала.
— Мне больно, — тут же напоминаю я ему. Хоть какая-то польза от ранения.
— Я помню, — говорит он, прежде чем развернуть меня спиной к себе и шлепнуть по заднице. Не успеваю возмутиться, как его ладонь накрывает мою попу, оглаживая. — Ты так вкусно пахнешь.
Его шепот проходится по всем моим нервным окончаниям, заставляя непроизвольно задрожать.
— Я грязная, — шепчу я, пытаясь опровергнуть его слова, и поздно понимаю, как двусмысленно это прозвучало.
Прижимаясь к моей попе своими бедрами, давая мне почувствовать твердость своего члена даже через слои одежды, Сава будто клеймит меня.
— Я бы хотел сделать тебя еще более грязной, — шепчет он, как я и подозревала, неправильно все поняв.
— Я имела в виду, что… — поступательное движение его бедер заставляет меня замолкнуть на полуслове.
Его ладонь накрывает мое горло, из-за чего мне приходится запрокинуть голову на его плечо, а рука на пояснице заставляет прогнуться в позе готового для стрельбы лука. Мои чувства как натянутая тетива, еще одно касание, и я потеряюсь в своих эмоциях, отдаваясь на его милость. Жар его тела, дыхание, что мурашками разбегается по моей коже, сводят с ума. Прикрыв глаза, дышу через раз.
— А ты боялась, — его слова возвращают меня на землю. Сава стоит за спиной, прижимаясь ко мне всем своим телом, потираясь своими твёрдыми бедрами, будто никак не может перестать касаться меня. Его ладонь ласкает кожу на моей шее, медленно спускаясь к ключицам.
Через секунду до меня доходит, что, пока я теряла себя в его объятиях, он все это время играл со мной, преследуя свою цель. Чувствую себя дурой. Прикрываю глаза, но в этот раз уже по другой причине. Главное сейчас — не расплакаться.
Резко вырываюсь из его рук, и боль простреливает плечо так, что в глазах темнеет. Тело немеет, и я чувствую, как падаю. Судя по тому, что я не ощущаю боли от удара, Сава меня все-таки поймал.
— Что ты творишь? — слышу знакомую злость в его голосе.
— Я думал, ты ее лечить собрался, а ты калечишь, — слышу голос Романа Васильевича, будто находясь под водой.
Заставляю себя открыть глаза, из которых, вопреки моей воле, стекают слезы.
— Ты не говорил, что у нее огнестрел. Это серьезно? — вопрос хозяин дома заставляет тело Савы напрячься. Он не так уж и безмятежен, как хочет казаться.
— Долгая история, — отвечает Сава, прижимая меня к себе сильнее.
— А мы, кажется, никуда не спешим, — отрезает Роман Васильевич. — Положи ее уже на кровать, — приказывает он.
На мое удивление постель пахнет кондиционером для белья. Боль немного утихает, и я наконец могу свободно вздохнуть. Вполуха слушаю рассказ Савы о наших приключениях. Мысли путаются, и мне кажется, что я уже сплю.
— Да уж, — слышу голос Роман Васильевича, — вляпались вы по самое не балуй.
— Ты об этом что-то знаешь? — спрашивает Сава, и я слышу в его голосе насторожённость.
— Никто о таком не знает, а если знает, то помалкивает, — отрезает его бывший начальник. — Не думал, что так быстро снова с этим столкнусь.
Они оба замолкают, и в тот момент, когда мне показалось, что я окончательно провалилась в объятия Морфея, почувствовала, как меня укрыли чем-то теплым.
— Что собираешься делать? — вопрос Романа Васильевича заставил засомневаться в том, что это просто сон, но как я ни старалась открыть глаза, так и не смогла.
— Убрать всех, кто может ей навредить, — голос Савы прозвучал настолько холодно и незнакомо, что я обрадовалась, что сплю и что все это всего лишь глупый сон.
— Ты же понимаешь, что это практически невозможно, — почему-то в тоне хозяина дома звучит восхищение. — Только не в одиночку.
— Я не один.
— У тебя есть на кого положиться? — спрашивает обеспокоенно Роман, — Ты в них уверен?
— Мои парни чисты, — быстро отрезает Сава, а хозяин дома начинает хрипловато смеяться.
— Чего моршишься? Ты уже думал об этом и пришел к тем же выводам, — настаивает он, — Иначе тебя здесь бы не было.
— Они ни при чем, — не соглашается Сава. — Я уже сказал тебе почему к тебе пришел.
— Приму это за чистую монету, — в голосе Романа слышка насмешка, — Так от меня тебе что надо? — спрашивает недобрым тоном хозяин дома. — Чтобы я твою зазнобу понянчил? — под конец его слова звучат совсем злобно.
— Только тебе я могу ее доверить, — отвечает Сава. — Если они найдут ее раньше, чем я их, я должен быть уверен, что она в руках того, кто сможет позаботиться о ее безопасности.
И снова тишина, что давит на нервы.
— Ты мне в уши-то не заливай, — наконец отвечает Роман Васильевич. — Но ты прав, так легко они не откажутся от своей цели. Для этого они слишком боятся потерять свою власть и свои деньги.
— Ты говоришь так, будто знаешь, кто они, — даже я слышу в голосе Савы незаданный вопрос.
— Мы с ее дедом служили в одном полку, еще до того, как нас стали распределять как отборный скот по разным категориям. Оценивая нас, будто мясо. Тогда мы гордились этим и не знали, что это сравнение не в бровь, а в глаз. Они тогда решали, кто из нас пойдет как пушечное мясо, а кто станет элитным бойцом и будет ценен в будущем.
Роман Васильевич замолкает, и я снова делаю попытку проснуться. Сердцем чувствую, что мне не понравится то, что я услышу.
— Много лет спустя, когда по их приказу положили почти всех моих парней, я наконец прозрел, — продолжает Роман Васильевич. — Но сколько тогда ни пытался убедить Арсения, он не хотел слушать. — Я затаила дыхание. — Только потом я понял, что и он был замешан во всем этом. Кровь наших парней была и на его руках.
Снова гнетущая тишина. Пока я пыталась уложить в голове услышанное, уговаривая себя в том, что все это неправда, разговор продолжился, заставляя меня вынырнуть из полудремы.
— Ты думаешь, что ее дед подставил ее специально? — спрашивает Сава, а у меня сердце спотыкается в груди от его слов.
— Судя по тому, что ты рассказал, — отвечает Роман Васильевич, — ее пометили. И отслеживали ее по этому маячку спецы. И то, что Арсений сбежал, как только раскопали документы, и так и не вышел на связь, говорит не в его пользу, — он снова замолкает на секунду. — Но я могу точно сказать, что по отношению к ней он бы так не поступил. Его сын был единственным, из-за кого он мог пойти на все. Она — единственное, что осталось от него. — Не успеваю я перевести дыхание, как слышу: — Они бы не потерпели угрозы своей власти, так что уверен, что Арсения уже нет в живых.
Рыдание вырывается из меня, как поток воды прорывает плотину. Не могу сдержаться. Нет, не может быть.
— Малышка, — голос Савы проникает сквозь стену моего отчаяния, — прости, — шепчет он, обнимая меня, но его объятия не способны меня сейчас согреть.
— Он жив, — шепчу я сквозь слезы. — Он бы никогда…
— Конечно жив, — соглашается он. — Я обещаю, я его найду.
Почему я ему верю? Только ему.