Итак, Отелло прожил у нас только месяц.
Потому что нужно было либо строить новый сарайчик, либо везти возмужавшего Отелло обратно на рынок.
Клетка для кроликов стала ему мала.
К счастью, соседка согласилась купить поросенка.
Этот вариант показался мне наилучшим.
Я стал чаще ходить к соседке. То, вроде бы для того, чтобы оценить спелость ее винограда. То, для того, чтобы посмотреть на выращенные ею тыквы.
В действительности, я хотел повидать Отелло.
Отелло рос на удивление быстро.
Через четыре месяца он превратился в крупного подсвинка.
Он стал обрастать длинной густой шерстью. Но главное было в другом. У него появились большие клыки, которые перестали вмещаться во рту. Они торчали из его пасти вверх и в стороны, и это было жутковато.
Это означало одно - у Отелло стали проявляться признаки близкого родства с дикими свиньями.
Отелло исполнилось восемь месяцев.
Однажды мне сообщили очень неприятную новость.
Соседи собрались пустить Отелло под нож.
Мне в это было трудно поверить.
Я не воспринимал Отелло, как свинью.
Я относился к нему, как к собаке или кошке.
Но соседи просто предвкушали предстоящую казнь Отелло.
Почему-то их волновал только один вопрос:
"Якэ в його будэ сало?" (Какое у него будет сало?)
Они переживали насчет цвета сала кабанчика, потому что он был черным.
Я всегда удивлялся лицемерию людей.
Что может быть нежнее "цып-цып, мои цыплятки"?
А что за этим стоит? Цыплятки вырастают и их съедают.
Те самые люди, что так любовно сюсюкали "цып-цып".
А ласковое "ути-ути"? И ути идут по тому же пути.
На душе было нехорошо. На душе было тревожно.
Я сделал вид, что пришел помогать убивать Отелло.
Но я лицемерил. Я приготовился еще три дня назад.
С помощью острого ножичка я сделал небольшую шкоду.
В прошлом году я нашел в автобусе тщательно заточенный пятак. Такие используют карманные воры для разрезания сумок своих жертв. И вот, теперь, этот пятак мне был нужен. Я дополнительно заточил его и положил в карман.
Сосед Иван был в полной готовности. Пришли еще два соседа. Тайно я их ненавидел. Они пришли, чтоб попировать в последний день жизни моего длиннорылого приятеля. Чтобы погубить его.
Один из них старательно точил штык от немецкой винтовки.
Это было основное орудие их сегодняшнего труда.
Посреди огорода, давно освобожденного от урожая картофеля, женщины заботливо мостили соломенную грядку. Этой соломой должны были засыпать убитого Отелло. Чтобы потом поджечь солому.
Чтобы потом радоваться приятному запаху сала.
Я в волнении сжимал в кармане свое оружие.
У меня был план.
Почему-то я был уверен, что все получится.
Иван с мужичками хряпнули по сто грамм.
Наверное, для храбрости. Как же! Такое дело!
Дверь сарайчика, где жил Отелло открыли, но он не стал выходить.
- Позови его, он тебя послушает, - сказал мне Иван.
- Зовите сами, - угрюмо ответил я.
Отелло тем временем попятился в дальний угол сарайчика.
Он явно заподозрил что-то неладное.
- Отя, Отя, Отя, - позвал Иван.
Так они исковеркали его имя - Отелло. "Отя!"
Но Отелло неподвижно стоял мордой к своим убийцам.