Ксюша
Ночь выдалась беспокойная. Во сне я все время от кого-то убегала и кого-то прятала. Но я все не могла разглядеть кого именно.
Проснулась с первым утренним сигналом по общей связи, который оповещает о наступлении утра. В коридорах постепенно разгорался свет и я решила больше не ложиться. Мне нужно привести себя в порядок, ведь сегодня Марка выводят из медикаментозного сна. Будет нехорошо, если он увидит меня в таком виде.
Встав с кушетки, я почувствовала, как меня повело в сторону. Ухватившись за стену, я попыталась отдышаться и понять, что со мной. Ну конечно, последний раз я принимала пищу вчера утром. Мы с Моникой спокойно позавтракали в палате, ещё не представляя, что нас ждёт в этот день.
Воспоминания о Монике снова отдались болью в сердце, а на глазах проступили слезы.
— Да что же ты в самом деле! Что же ты ревешь? Все с ней будет хорошо! — шептала я сама себе, пока ковыляла в ванную.
Аэрозоль с запахом морского бриза немного взбодрил и успокоил, но сейчас мне как никогда не хватало полноценного душа. Чтобы тугие горячие струи воды били по плечам до покраснения кожи, а потом резко переключить на ледяную. Вот о таком душе я мечтала, а не это влажное недоразумение. Ну, по́том не воняет и ладно! Так сойдёт.
Вернувшись в палату, я с брезгливостью посмотрела на вчерашнюю пропотевшую одежду, но другой у меня не было. С вечера у меня совсем не было сил отправить одежду на чистку, так что придется повонять этот день.
Одевшись, я отправилась в столовую, где мне выдали порцию питательной жижи. Я засунула ложку в рот и тут заметила, что за мной внимательно следят.
Съев пару ложек, я ещё долго ковырялась ложкой в чашке, делая вид, будто очень переживаю.
Напряжение нарастало. С такими темпами мои нервы просто не выдержат! Что им ещё от меня нужно? Или не верят мне? Думают, что я прячу Монику?
Отправив тарелку в утилизатор, я направилась к своей палате, но мне перегородили дорогу два качка.
— Что? Что такое? Что вам надо? — растерянно закидала их вопросами.
— Вас вызывает руководство станции. Пройдёмте с нами! — ответил один из них.
— А вы что, вы нашли Монику? Вы нашли мою девочку? — я добавила истерических ноток в голосе да так, что один из амбалов скривился.
— Вам все объяснят. Пройдёмте с нами!
— Что? С ней что-то не так? С ней что-то случилось? — я сделала вид, что сейчас потеряю сознание и повалилась на одного из них.
Тот отпихнул меня и зашипел:
— Ни с кем ничего не случилось. Не нашли вашу дочку. Потому и ведём вас на допрос.
— Рот закрой, дебил. — рявкнул второй. — Гражданочка, вопросов не задаём и молча идём за нами. Ключевое слово — молча! Все ясно?
— Яснее некуда! — промямлила я.
" Да чтоб вас понос продал, сволочи! Не видать вам моей девочки!" — пронеслись мысли в моей голове и я с трудом сдержала злую улыбку.
Так, нужно поосторожнее себя вести, чтобы не выдать свое злорадство. И как можно более печально.
— П-простите, но мне нужно к моему сыну, в палату! У него сегодня важная процедура.
— Без тебя процедуру проведут. Я сказал — МОЛЧА! — рявкнул он.
Да уж, пожалуй, не стоит на таких нарываться.
Шли мы долго. Оказывается, отсек руководства находится так далеко. Преодолели несколько постов с вооруженными людьми. Это что же на станции происходит, что здесь так запросто оружием размахивают? Погрузившись в свои проблемы и в заботу о детях, я и не заметила, насколько напряжённой стала ситуация на станции.
Пока мы шли, нам встретилось несколько людей. Некоторые из них меня знали. Кто-то знал хорошо. Но ни один из них не поинтересовался, что случилось и почему меня сопровождают двое вооруженных людей. Они просто опускали глаза и старались пройти мимо, как можно скорее.
Мне действительно стало страшно. Похоже права была Ульяна, когда говорила, что, когда все рушится, люди проявляют свою истинную сущность.
Только вот вопрос, с какой сущностью теперь предстоит встретиться мне?
Я бы и рада остаться без ответа на этот вопрос, да вот не судьба.
Мы подошли к двери, которую охраняли двое людей, причем один из них беззастенчиво грыз настоящее яблоко. И это при том, что вся станция питалась исключительно синтетической питательной жижей. Даже детям прекратили выдавать натуральные продукты, а тут яблоко! У охранника! Чем же тогда питается руководство?
Мы остановились и один из охранников, тот, что без яблока, спросил:
— Лаврентьева?
— Угу — ответил за меня мордоворот.
— Чё так долго? Он уже ждёт ее. Сейчас доложу. — и с этими словами он скрылся за дверью.
Ждать пришлось недолго. Охранник вынырнул из отсека и жестом пригласил войти.
Обстановка в отсеке руководства повергла меня в шок. Честно говоря, я ожидала увидеть мрачный строгий кабинет и громилу Багровича. Но я никак не могла даже и представить себе, что власть на станции мог захватить этот…этот… Лягушонок! По-другому я никак его не могла назвать.
Невысокий, невзрачный толстопуз, на коротеньких тоненьких ножках. Лицо его украшали пухлые губы-пельмешки и маленькие бегающие поросячьи глазки. Это что за недоразумение?
Пока я разглядывала Багровича, он не остался в долгу. От его сального, оценивающего взгляда хотелось прикрыться, а ещё лучше пойти помыться.
— Ничего так… — ухмыльнулся он.
— Что простите? — обалдела я от его приема.
— Я говорю ничего не хотите? Чай? Кофе? Сок? Может закуски? — быстро поправился он.
— Н-нет спасибо. Я только что из столовой.
При упоминании столовой, Багрович скривился, словно проглотил что-то противное.
Ну да, синтетическая пища, которой приходится питаться большинству на станции не претендует на бутерброды с красной икрой, пусть и тоже синтетической, что стояли на столе у нового руководителя станции.
Заметив мой взгляд, Багрович выпятил грудь колесом, растянул свои губищи в улыбочке и с царским жестом указал на стол.
— Да вы не стесняйтесь! Угощайтесь! На станции вы больше нигде такого не увидите. А хотите шампанского?
— Нет-нет. — поспешно ответила я, ведь неизвестно как мне потом придется расплачиваться за все это гостеприимство. — Я не голодна.
— Ну как знаешь! — улыбочка сползла с его лоснящегося лица. — А я ведь хотел по-хорошему!
Он прошествовал к столу, обошел его и уселся в свое кресло.
Мне присесть он, конечно, не предложил. Вот дура, надо было взять этот долбаный бутерброд. Не в моих интересах ссориться с этими людьми.
— Так…Ксения…Андреевна. Правильно? — протянул он, заглядывая в какую-то папку.
— Да, все верно. — тихо ответила я.
Буду вести себя как скромная мышка. Не нужно привлекать к себе лишне внимание.
— Итак. Где вы прячете свою дочь? — с неприязнью спросил он.
— Что? — удивилась я. — В каком смысле, где я прячу свою дочь? Она пропала вчера! Ее забрали ваши люди…
— Мои люди? — с угрозой переспросил он.
— Н-ну, может, не ваши. Я не знаю. Пришли люди и сказали, что Монике нужно пойти в лабораторию для каких-то тестов. Она ушла и все. А потом пришли ваши люди и я поняла, что случилось что-то страшное
— Да? — наигранно удивился он. — Все действительно именно так и было?
— Конечно!
— А вот дежурившая в тот день медсестра сказала, что видела вас с дочерью в соседней палате. Что вы прятались там. А до этого вы встречались с доктором Петровой! Зачем вы ходили к ней? И зачем вы прячете свою дочь?
— Что? Но все не так было! — возмутилась я. — К Петровой я ходила по поводу своего сына. Он тяжело болен. Врачи уже ничего сделать не могут, поэтому я попросила выписать нас. А палата… Мы не прятались там. Просто в этой палате лежит моя подруга. Я была очень рада, что она выжила. Именно поэтому мы с дочерью находились там.
— Что ж. Это все мы проверим. Нам не сложно. — недовольно сказал он. — А если вы солгали, то вам несдобровать! Вас осудят за измену!
— Измену? — удивилась я.
— Измену, милочка, измену! — гаденько улыбнулся он. — Ваша дочь имеет большую ценность для науки. Вы знали это? Конечно знали!
— Моя дочь — не вещь! — тихо и зло ответила я.
— Что? — взвизгнул он. — Она принадлежит науке и обществу! Ты хоть представляешь сколько нас осталось? Да с таким количеством человечество вымрет уже через поколение!
— Спокойнее, Вячеслав Сергеевич, спокойнее! — послышался за спиной мужской голос. — Не пугайте нашу гостью!
Этот голос застал меня врасплох. Я действительно сильно испугалась, но не Багровича, а человека за спиной.
Обернувшись, я увидела, что в кабинете есть зона отдыха. Когда я вошла, то все мое внимание было уделено Багровича, оттого я и не заметила сидящего на диване человека.
Мужчина тем временем встал и подошёл ко мне. Он смотрел прямо в глаза и не отводил взгляд. По спине пробежали мурашки. Вспомнился детский мультик, в котором огромная змея своим взглядом гипнотизировала свою жертву. Вот и я сейчас была словно маленькая мышкой перед голодным удавом. Отчего то этот человек внушал неконтролируемый страх.
Я никогда не видела психопатов, но точно знаю, что они выглядят примерно, как этот мужчина.
— Ксения Андреевна, поймите нас правильно. На нас лежит ответственность за всех людей на станции! От наших решений зависит выживут эти люди…или погибнут. А ваша дочь может помочь нам в этом! — он говорил тихо и размеренно, но каждое его слово вызывало желание бежать.
С этим человеком я не хочу иметь ничего общего! Не хочу больше видеть его, слышать. Не хочу, чтобы он вообще знал о моем существовании!
Странное дело, руководитель станции, пока говорил этот "удав", тихонько сидел в своем кресле и даже не пытался встревать в наш разговор.
— Так что, Ксения? — снова заговорил "удав". — Вы нам поможете?
— Я? — в голове была каша и я не сразу смогла уловить суть вопроса. — Как же я вам помогу? Я ведь не знаю где Моника! Я думала это ВЫ мне поможете!
— Что ж. — улыбнулся он мне одними губами. — Очень жаль. Тогда нам самим придется принять все меры, чтобы разыскать ее. Только в таком случае она к вам не вернётся!
— Что? — удивилась я. — Как это не вернётся? Почему?
— Ну как же? — широко улыбался этот страшный мужчина. — По закону каждая семья может иметь не более двух детей. А у вас, насколько я знаю, их трое! Вот мы и изымем одного из них. Оставляйте себе двух младших, а мы заберём наиболее интересующего нас ребенка.
От его слов я потеряла дар речи. Стояла, вытаращив на него глаза, а он веселился.
— Но если вдруг вы вспомните какую-либо информацию о местонахождении вашей старшей дочери, — моментально стал серьезным он, — то, возможно, вам позволят увидеться с ней.
Ну нет! Этому человеку я не позволю и на километр к моим детям подойти. Да я… я всю станцию здесь на уши подниму, я бунт устрою! Но Моника никогда не попадет к ним в руки. Ах, Леша! Где же ты? Возвращайся скорее, ты нам нужен! Очень!
— Я… я постараюсь. — ответила ему тихо. — Но я правда не знаю где она.
— Что ж. Я выяснил что хотел. — "удав" повернулся к Багровича. — Вячеслав Сергеевич, разберитесь с этим как можно скорее.
И с этими словами он покинул кабинет. Мы с Багровичем синхронно выдохнули и меня это очень удивило. Неужели он его тоже боится? Кто же этот человек и какое отношение имеет к Багровичу?
— Вы все поняли, Ксения Андреевна? — хрипло спросил он. — Вам лучше сотрудничать с нами!
— Конечно. — монотонно ответила я, ибо сил на эмоции не осталось. — Я могу идти?
Багрович взял бокал с янтарной жидкостью и щедро отхлебнул от него. Он молча разглядывал меня и мне в который раз захотелось прикрыться от его взглядов.
Его сальный взгляд прошёлся по ногам, потом поднялся и задержался на груди и только потом он соизволил посмотреть мне в глаза. К этому моменту у него разве что слюна не потекла.
Я никогда не была роковой красоткой, но и уродиной не была. Природа наградила меня хрупкой стройной фигурой, которую я смогла сохранить даже после трёх беременностей.
Взгляд Багровича я смогла распознать безошибочно. А он все попивал из своего бокала да молча смотрел на меня.
— Так я могу идти? — уже громче спросила я, потому что оставаться с ним наедине очень не хотелось.
Багрович дёрнулся, словно очнулся от своих фантазий, залпом допил содержимое бокала и подошёл ко мне.
— Вы знаете, а ведь я знаком с вашим мужем. — начал он, дыхнув на меня запахом алкоголя. — И он не говорил мне, что у него такая хорошенькая жена.
— Наверное вам не до разговоров обо мне было. — сделала я шаг назад. — Ведь вы очень занятой человек.
— И очень одинокий…
— А я замужняя…
— Это поправимо…
— Что? — опешила я. — Что вы имеете в виду?
— Я лишь хотел сказать, что ваш муж находится на опасном задании. Очень опасном. — ухмыльнулся он. — И конечно, он может не вернуться. А вам, такой красивой, беззащитной женщине, просто необходима поддержка и защита.
— Он вернётся! — я сделала ещё несколько шагов назад. — Обязательно!
— Вы так уверены? — недовольно спросил он. — А вот я совсем не уверен! К тому же, на Земле наш отряд несёт потери. В последнем докладе как раз сообщили, что они потеряли несколько человек, а ваш муж не участвовал в сеансе связи. А ведь он руководитель! Обязан был присутствовать.
Его слова повергли меня в шок. Я снова и снова считаю, что мой муж бессмертный и вернётся домой во что бы то ни стало. Но ведь это не так!
— Я, конечно, не утверждаю, что он уже погиб, но список погибших могу посмотреть. — улыбался он.
— Посмотрите… — как во сне прошептала я.
— Обязательно! — гадко ухмыльнулся он. — Приходите ко мне завтра. Скажем часикам к восьми вечера. Я как раз освобожусь.
Меня бросило в дрожь от такого неприкрытого предложения.
— П-простите, я не могу. — я изо всех сил пыталась придумать, как мне от него отделаться. — Можно я пойду? У сына сейчас важная процедура. Он болен!
— Не можете? — недовольно протянул он. — Что ж, задерживать я вас не буду. Можете идти. Но моё предложение остаётся в силе. Хотя и недолго. Запомните это!
— Хорошо. Спасибо! — промямлила я. — До свиданья.
Выскочила из кабинета Багровича, как ошпаренная, и прямиком попала в руки к его охране.
— Вячеслав Сергеевич, все в порядке? — спросил любитель яблок, больно хватая меня за руку.
— Да-да, пусть катится отсюда. — пренебрежительно кинул он.
Охранник бережно прикрыл дверь и отпустил меня.
Не помня себя от страха и злости, я помчалась в свою палату. Пробежка помогла прийти в себя, хотя в душ захотелось ещё сильнее, но на сегодня я свой лимит уже выбрала. Поэтому о душе можно и не мечтать до завтра.
Зайдя в палату, я увидела целое столпотворение врачей и мое сердце рухнуло вниз. Неужели Марку стало хуже? Или Софии? Или эти сволочи навредили им? Мне, как-то, стало нехорошо и я постаралась облокотиться на стену, но она почему-то оказалась так далеко, что я начала падать на пол. Падение было таким долгим, что я не могла понять, как пол может быть так далеко? Или низко? Или это я находилась слишком высоко? Я все падала и падала, а пол убегал от меня все дальше…
— Ксюша? Ксюша, что с тобой? — хлопал по щекам меня доктор Романенко. — Ксюша, ты в порядке? Как себя чувствуешь?
Рядом суетилась медсестра, подсовывая мне под нос ватку с чем-то вонючим.
Я лежала на полу, а вовсе не летела в бесконечную пропасть.
— Что произошло? — прохрипела я.
— Ты влетела в палату, а потом потеряла сознание. — объяснил Олег. — Что произошло?
— Не знаю. — ответила я, пытаясь подняться. — Я просто увидела здесь толпу врачей… Что-то с Марком? С Софией?
— С ними все хорошо! — заверил меня доктор. — Я собрал комиссию, чтобы решить можно выписывать вас или нет. Комиссия решила, что больше мы ничего сделать не можем. София здорова. Марк останется на поддерживающей терапии и будет посещать медотсек раз в неделю.
Я заметила, что в палате мы уже были одни.
— А где все?
— Ушли по своим делам. — пожал плечами Олег. — Да и тебе воздух нужен был. Вот я и отослал их. Ксюша, а как давно ты полноценно ела?
— Ну, утром пару ложек синтежижи. — начала вспоминать я. — и вчера утром пару ложек.
— Ксения, у тебя очень высокая психоэмоциональная нагрузка. На тебе трое детей, двое из которых нуждаются в уходе. Тебе просто необходимо следить за своим питанием!!! Иначе ты не выдержишь! И что тогда будет с твоими детьми?
— На мне двое детей. — осторожно поправила я его. — Вы не знали, что Моника вчера пропала?
— Конечно знаю. — улыбнулся он. — И молюсь, чтобы до возвращения Алексея с командой она не нашлась!
Доктор Романенко хитро посмотрел на меня и подмигнул.
— А сейчас живо в столовую! — скомандовал он. — И чтобы съела полную порцию, иначе я детей тебе не отдам!
— Хорошо. — улыбнулась я. — Только пожалуйста дождитесь меня. Я обещала Марку, что буду здесь, когда он проснется.
— Как скажешь, милая! — улыбался Олег. — Я обещал Алексею присматривать за вами, так что ты уж не обижайся на старика!
— Ну что вы! Какие обиды! — уже вовсю улыбалась я.
Почему-то Олег Станиславович вызывал такие теплые чувства. С ним было безопасно и приятно общаться, словно с отцом.
— А знаешь, что, Ксюша? — вдруг спросил он. — А я с тобой пойду в столовую. Я ещё не обедала, потом и не знаю когда представится такая возможность. Да и тебя проконтролирую.
— И компания хорошая способствует аппетиту. — поддакнула я.
— Зришь в корень!
Находясь в постоянных заботах о детях, я уже и забыла, что такое дружеское общение и беседа с доктором Романенко была для меня как глоток свежего воздуха.
Мы спокойно общались на отвлеченные темы и даже соглядатаи, которые даже не пытались скрываться, не помешали хорошей беседе.
Доктор Романенко посетовал, что станцию перевели на исключительно синтетическую пищу из-за того, что гидропоника не выдерживает такой нагрузки и за первые месяцы натуральная пища была съедена подчистую.
— Теперь только ждать нового урожая! — ворчал он.
Я качала головой, а сама вспоминала как охранник грыз яблоко. Как в кабинете у Багровича чахло лимонное дерево. Как на его столе лежали красиво нарезанные помидоры.
— Ну что Ксения, делу время, а потехе час? — неожиданно спросил Олег.
— Что? — не поняла я.
— Эх вы, молодежь! — по-доброму смеялся он. — Поговорка старинная такая. Я говорю, что нам пора к Марку. Да и другие пациенты меня ждут.
— Ах, да! — спохватилась я. — Простите. С вами так хорошо! Я давно так не общалась!
— Тебе бы друзей завести! — ворчал он на меня, поднимаясь из-за стола. — А то так совсем зачахнешь!
— Да некогда мне… — начала я, а потом кое-что вспомнила. — А ведь у меня есть подруга!
— Ульяна не в счёт. Ее и Андрей-то не видит. Вечно она в своих лабораториях пропадает. — по-отечески ворчал он. — Ты знала, что они с Андреем сблизились?
— Догадалась. — улыбнулась я. — Но я не о ней! Я о Лене.
— О ком? — удивился Олег. — Знаешь, я, конечно, посоветовал тебе завести друзей, а теперь ещё посоветую делать это осторожно! Такие времена настали…
— Так это моя старая подруга! Ее Моника вчера в одной из палат случайно нашла. — воспоминания о вчерашнем дне грузом легли на плечи. — Она после разморозки ещё спала.
— Так, кто там у нас вчера после разморозки был? — задумался доктор. — Игнатьева что ли?
— Да, Игнатьева! — обрадовалась я. — Мы с ней сто лет знакомы.
— Ну, может, и к лучшему, что у Игнатьевой подруга появилась. — пробормотал Олег. — Знаешь, по медкарте она в тяжёлом состоянии поступила. А когда пришла в себя, то ей диагностировали посттравматический синдром и тяжёлую депрессию. Сейчас, конечно, две трети станции с депрессией, но мне было бы спокойнее, если бы ты за ней присмотрела. Хотя, говоря о подруге, я, конечно, надеялся, что это она за тобой присматривать будет. Но, видно судьба у тебя такая — выхаживать больных. Ты, кстати, не хотела бы в медицину податься? И за Марком проще бы ухаживать было.
— А как же…? — удивилась я. — Ведь у меня и образование другое. И обучиться сейчас негде.
— А вот ты меня сейчас натолкнула на мысль, что нам просто необходимо начать обучать людей полезным профессиям! Я выдвину это предложение на ближайшем совете!
Тем временем, мы проходили мимо палаты Лены и я умоляюще посмотрела на Олега.
— Ой, да что мне с тобой делать? — проворчал он. — Заходи уже! Навести твою подругу.
Мы зашли в палату и я обрадовалась тому, что Лена уже была в сознании. Но через пару секунд моя радость померкла — Лена полулежала на подушках и никак не отреагировала на наше появление. Она пустым взглядом смотрела в стену и не обращала ни на что внимание.
— Лена! — осторожно позвала ее я. — Лен, это я, Ксюша. Лен, посмотри на меня!
Я взяла ее лицо в руки и повернула к себе. Несколько секунд Лена смотрела куда-то в пустоту, но я все же смогла заставить ее посмотреть на меня. Из глаз подруги потекли крупные слезы.
— Прости меня, Ксюшенька, милая, пожалуйста прости! Я думала успею спасти вас. Думала успею приехать и забрать вас всех. А теперь вас нет. И Миши нет. Никого нет! — она закрыла лицо руками и разрыдалась.
— Лена! Лен! Это я! Живая! ЖИВАЯ, понимаешь? — пыталась я до неё докричаться.
Доктор Романенко подошёл к ней с другой стороны кровати и приложил к руке инъектор. Лена дёрнулась от укола и на миг перестала плакать.
— Ксюша? — наконец, она увидела меня. — Ксюша это ты?
— Да Лена! Это я! Живая! — сознание Лены уже начало уплывать. — Мы все спаслись! Все хорошо!
— Ксюш, она спит. — позвал меня доктор. — Рано ей ещё без седативных оставаться. Халатность медсестер! Хорошо, что зашли сюда. Кто знает, что могло случиться!
— С ней все будет в порядке? — с надеждой спросила я.
— Со временем. — кивнул Олег. — А теперь, пошли будить Марка. Ему уже точно пора просыпаться!
Вышла из палаты Лены в смешанных чувствах. Я очень рада, что она выжила в том аду, что творился на Земле. А ещё я очень переживаю за нее. Сможет ли она оправиться? И до сих пор злюсь за то, что она не предупредила меня о надвигающейся катастрофе.
Ладно, с этим я потом разберусь. А сейчас, действительно пора к моему любимому сыночку. Я так соскучилась по нему!
Доктор Романенко уже вовсю суетился над Марком. Делал какие-то инъекции, отсоединял трубочки, катетеры, датчики…
Прошло минут десять, а ничего так и не произошло. Я уже начала беспокоиться, что что-то пошло не так. По виду доктора я ничего не могла понять, поэтому решила все-таки спросить:
— Что-то не так? С ним что-то случилось? — закидала я его вопросами. — Почему он не просыпается?
— Вот молодежь! — по-доброму ворчал доктор. — Всё — то им побыстрее надо! Просыпается, твой сын. Просыпается! Иди смотри!
Романенко отошёл в сторону, чтобы я подошла к сыну ближе.
Я с нетерпением всматривались в его лицо, но ничего не происходило.
— Ничего не происх… — начала было я, но в этот момент ресницы Марка дрогнули.
Я замерла, боясь шевельнуться и даже моргнуть. Все мое внимание сейчас занимал сын. Он был для меня всем миром, вселенной! От волнения вспотели ладони и я обтерла их об джинсы.
— Ну же, милый мой. — не выдержала я. — Просыпайся!
— Мама! — прохрипел Марк и его ресницы распахнулись. — Можно я сегодня не пойду в сад?
Марк несколько раз моргнул, а потом начал осматриваться.
— Я думал мне все приснилось. — грустно сказал он.
— Не приснилось, маленький мой. — я приобняла его. — Но я обещаю, что теперь все будет хорошо!