— Что там? Леха, что в хранилище?
— Банк эмбрионов.
— Еще один? Жаль. Я думал что-то полезное будет.
— Это банк человеческих эмбрионов!
— Что? — Долохов подбежал и выхватил у меня планшет.
Две сотни тысяч еще не родившихся детей!
Как такое вообще может быть? Сколько тысяч семей могли обрести счастье!
— По данным с планшета это хранилище было создано в самом начале 22 века. — пробормотал Долохов.
Все верно, именно тогда эпидемия бесплодия только началась и ЭКО еще действовало, которое привело к пику рождаемости. Двойни, тройни и больше. Детей от ЭКО рождалось в разы больше, поэтому ввели ограничение на количество детей в семье. И вот тогда эти эмбрионы отправили сюда, в Шпицберген.
Ну, а после, эко уже перестало помогать. Эмбрионы просто не приживались. Вот их и оставили здесь.
— Мы не можем их оставить здесь! Возможно, кто-то придумает что с этим делать. Нас сейчас настолько мало, что мы не восстановим свою численность. — прошептал я Долохову. — Уже через поколение станция вымрет!
— Что? — воскликнул Елисей. — Почему…
— Потому! — перебил я его. — Не ори. Просто прими, что этот контейнер мы кровь из носа должны забрать.
— Почему не забрать все? — спросил Уле, который тихо подкрался и уже некоторое время слушал нас.
— Потому что мы приплыли сюда на подлодке. — начал объяснять ему Долохов. После этих слов у Уле поползли глаза на лоб. — Мы просто не уместим все внутри, даже если оставим здесь всех нас.
— Зачем внутри? — усмехнулся старик.
— А как, по-твоему, мы должны увезти это отсюда? — сердился Елисей.
— Погоди. — перебил его я. — Уле, при строительстве этого хранилища как планировалось вывозить отсюда все это?
— Эти контейнеры — амфибии! Тягач, конечно, сгнил давно и годится разве что только чтобы дотащить хранилища до воды. Но подлодка же может плыть в крейсерском положении?
— А? В каком положении? — не понял я.
— В крейсерском. То есть в надводном. — пояснил мне Долохов, а для Уле добавил — Конечно, она может идти в крейсерском положении, но разве это не опасно?
— А под водой не опасно? — ехидно спросил старик.
У меня сразу перед глазами встали глубоководные чудовища, с которыми мы столкнулись добираясь сюда.
— Нет! — поспешно ответил я. — На глубине не безопасно!
— Значит, поплывем по поверхности… — задумчиво произнес Долохов. — Что ж, это может сработать! Только все равно мы не можем взять все четыре контейнера!
— Почему? — удивился старик.
Долохов долго молчал прежде, чем ответить, а когда заговорил голос его был тих и мягок.
— Потому что все это нам потом еще тащить на Луну. Понимаешь, Уле, на Земле случился чудовищный апокалипсис. Вся планета восстала против человека и мы теперь пытаемся обустроиться на лунной станции.
— Ну это я понял из ваших разговоров. — невозмутимо ответил Уле. — И про то что Норвегии больше нет тоже понял. Но почему вы не можете забрать все контейнеры с собой?
— У нас всего один шаттл!
— Всего один… — задумчиво повторил Уле.
Казалось, старик ошарашен до глубины души новостью о том, что нам не удастся забрать все из хранилища. Он глубоко ушел в себя и что-то невнятно забормотал.
— Ну что, Алексей, тебе решать, что именно мы возьмем.
— Мы возьмем все! — не дал мне заговорить Уле.
— Уле, мы это уже обсуждали! Мы не можем…
— Можем! Конечно можем! Сколько контейнеров войдет в шаттл?
— Максимум два и это при условии, что мы максимально разгрузим его.
— Годится! Мы заберем их все!
— Уле…
— Возьмем контейнер с сельскохозяйственными растениями и животными…
— Мы не можем оставить человеческие эмбрионы! Уле, бесплодие усугубилось! К тому же, нас осталось совсем мало…
— Что же ты перебиваешь меня? Не даешь сказать?
Уле возмущенно уставился на меня, а я устыдился. Ведь я и в правду разговаривал с ним снисходительно, как с ребенком. Не желал слушать его лепет.
— Прости! Я тебя слушаю.
— Хранилище эмбрионов полупустое. За ним приходилось особенно присматривать. Все-таки детки! Так вот, — Уле неожиданно замолчал, затем нахмурил лоб и мучительно застонал. — Забыл…Слово забыл, как по-русски…
— Это не важно, Уле. Попробуй подобрать другие слова.
Старик уставился на меня, словно удивился моей поддержке, потом кивнул и продолжил:
— Эти штуки, в которых хранят эмбрионы.
— Сосуд Дьюара. — подсказал я.
— Да! Их всего два и они не слишком большие. Смогут поместиться в хранилище сельскохозяйственных животных. Переподключить сосуд к другому хранилищу я смогу!
— Уверен?
— Я здесь именно для этого! Ведь в случае выхода чего-то из строя, я был обязан приложить все усилия, чтобы устранить поломку!
— Что ж, значит мы сможем забрать содержимое трех контейнеров. Но четвертый все же придется оставить.
— Заберем его! — предложил Уле. — На материке может быть придумаем как решить эту проблему, а здесь ему крышка. После того как мы уйдем, иссякнет энергия, что-то сломается и это место исчезнет. Некому будет о нем заботиться.
— Да, ты прав. Может получится передать все эти данные на Луну.
— Отлично.
— Что нам делать, Уле? — спросил Долохов. — Как переправить контейнеры на поверхность?
— Вам? Вам ничего не нужно делать. Я — хранитель этого места! И сейчас начнется моя работа!
Старик приосанился, пригладил свою бороду, попытался поправить одежду, но быстро бросил это дело. Такое рванье уже ничто не спасет.
С гордым видом он подошел к противоположной стене и приложил кусок пожелтевшего пластика к еле заметному датчику. Панель отъехала, явив нашему взору сканер отпечатка ладони, к которому Уле тут же приложил свою руку.
Сканер сердито просигналил и мигнул красным. Уле виновато пожал плечами и принялся оттирать грязную ладонь об одежду.
— С водой у меня проблемы последние два года. Почти все уходит на полив огорода… Огород!!! — Уле вдруг запаниковал. — Как же я оставлю свой огород? Кто будет его поливать?
— Уле, все хорошо! На Луне, если хочешь у тебя будет огромный огород! Все равно там очень мало людей, знающих толк в сельском хозяйстве. Ты им очень нужен, Уле!
Старик с минуту смотрел на меня не верящим взглядом, словно сомневался, что он еще кому-то нужен, что может быть полезным. Потом решительно кивнул и с утроенной силой принялся оттирать ладонь. Когда же ему показалось, что она достаточно чистая, то он снова приложил ее к сканеру. На этот раз вредный аппарат не стал сердиться, а удовлетворительно пискнул, загорелся зеленым цветом и отодвинул скрытую панель. Уле довольно крякнул и достал из открывшейся ниши какой-то предмет, оказавшийся пультом дистанционного управления.
— Осторожно! — предупредил старик. — Сейчас может быть опасно!
И он начал нажимать кнопки на пульте, двигать рычажками. Почти сразу же ближайший к нам контейнер вздрогнул и начал пониматься на грузоподъемном столе к потолку, являя нам, так называемую, воздушную подушку, благодаря которой хранилище может передвигаться и по суше, и по воде. Поразительное изобретение наших предков!
Поднявшись вверх, контейнер закрепился на потолочном монорельсе и преспокойно покатился в сторону ворот. За ним, "паровозиком", отправились и остальные контейнеры.
— Зачем все контейнеры тащить? Ты же сказал, что сможешь перетащить сосуды Дьюара в другой контейнер?
— Конечно смогу! Но лучше всего это сделать как можно позже! — важно ответил Уле.
— Почему?
— Потому что, если что-то пойдет не так, то у нас будет очень мало времени, чтобы придумать как исправить это. В сосудах не должна подняться температура!
— Ясно. Если все так серьезно, тогда лучше дождаться шаттла, чтобы в случае чего мы могли немедленно стартовать
— Да, так действительно будет лучше. — согласился старик. — Меньше риска, что мы все потеряем.
Когда последний контейнер "проплыл" над нами в сторону выхода, Уле отправился за ними, а мы поплелись за ним.
Ожидали ли мы, что найдем здесь такое сокровище? Да вообще, что хоть что-то найдем? Нет! До последнего ведь сомневались, что здесь что-то уцелело. А ведь вон как вышло! Даже человека живого нашли. И спасли. Сколько бы он здесь еще продержался? Год? Сомневаюсь.
Преодолев длинный коридор, мы столкнули с одной маленькой проблемой. Дверь, через которую мы сюда вошли, была слишком маленькой для контейнеров, но Уле, казалось, это совершенно не смущало. Он спокойно подошел к двери, закрыл ее и дверь, весте со стеной спокойно отъехала в сторону, пропуская хранилища дальше.
— Я думаю нам стоит сначала связаться с вашей подлодкой, а уж потом выходить наружу. — прокряхтел старик. — А я пока урожай соберу. В дороге пригодится!
— Конечно. — ответил ему Долохов. — Артур!
— Я!
— Свяжись с подлодкой и сообщи им, чтобы они нас забрали.
— Есть! — ответил Артур, с опаской поглядывая на зависшие над головой контейнеры.
— Ну так выполняй!
— Есть! — отмер он и направился выполнять задание.
— И не забудь им объяснить ситуацию с контейнерами. Спроси смогут ли они в крейсерском положении до Североморска идти. А то может зря мы все это затеяли…
Через несколько минут все уже было готово к выходу. Подлодка предупреждена, вещи собраны, контейнеры подготовлены.
Фьорд был полон морских гидр. Это довольно безобидные существа, но в таком количестве все равно были опасны даже для Левиафана, поэтому было решено плыть ночью, когда гидры опустятся на дно.
Ждать ночи оставалось совсем немного. Выход назначили через час.
В нашей ситуации ожидание это не самое приятное времяпрепровождение. И большинство людей не находило себе места. В том числе и я. С того самого момента, как я выходил на дно, чтобы отвлечь медузу от корабля, меня не покидает смутное беспокойство. Словно меня что-то подгоняет, словно нам нужно поторопиться. Очень сильно поторопиться! Наверное, это сказывается усталость и желание чтобы все поскорее закончилось.
Время тянулось бесконечно. Казалось, будто часы вовсе стоят. Раздражение нарастало. Усидеть на месте было просто невозможно и я начал расхаживать взад-вперед.
— Леха, чего суету наводишь? — упрекнул Долохов. — И так на душе неспокойно, а тут еще ты мечешься, как зверь в клетке.
— Сам не знаю. Не могу сидеть на месте. А тебе чего неспокойно?
— Да кто ж знает? У нас сейчас у всех повышенная тревожность появилась. Нужно уже скорее на станцию возвращаться!
— Согласен. Может уже пойдём?
— Да. Пойдем. Последние приготовления и выходим. Сейчас ребята вместе с Уле проверят нет ли поблизости этого марюка и выходим.
— Странное название — марюк. Слышал когда-нибудь такое?
— Нет. Надо у Уле спросить, может это что-то на норвежском?
Все уже были готовы к выходу. В полном обмундировании, рюкзаки за плечами, автоматы наготове.
Через несколько минут к нам присоединилась группа, которая вместе с Уле по камерам проверяли обстановку снаружи.
— Чисто. — старик был сам не свой. — Никого нет, но вы все равно будьте настороже.
Старик нацепил на себя все свои лохмотья, но все равно вид у него был жалкий.
— Уле, у тебя больше никакой одежды нет? Ведь ты замерзнешь. Давай хоть мы с ребятами свое что-то отдадим?
— Да не нужно. Я ведь тягач поведу, там тепло. А вот вам придется померзнуть. — отмахнулся старик. — Вам, наверное, будет лучше забраться на контейнеры. И видимость лучше, и не отстанете от меня. Да и защитить в случае чего сможете. Правда… будет сильно трясти.
Уле отдал Долохову пульт управления контейнерами, объяснил, как им управлять и замер, не решаясь сделать первый шаг из своей тюрьмы.
— Впервые за 20 лет выйду наружу. — еле слышно прошептал он.
— Все будет хорошо, Уле! Ты сделал свою работу! Ты защитил хранилище. Теперь пора на отдых! — попытался успокоить его я.
Старик внимательно посмотрел на меня, глубоко вздохнул и активировал открытие ворот.
— Мне нужно в другое помещение. Там стоит тягач и отдельные ворота для него. Я буду ждать вас снаружи.
— Погоди! — остановил его Елисей. — Игнат, Артур и ты Леха, отправляйтесь с ним. Нельзя его без охраны оставлять.
Уле благодарно кивнул и повел нас узким боковым коридором.
Освещение здесь почти отсутствовало, поэтому все шли, придерживаясь за стену. Я тоже. Чтобы не привлекать внимание.
В конце коридора нас ждала обычная неприметная дверь, за которой скрывалось небольшое помещение с единственным транспортом средством — маленьким гусеничным вездеходом.
Уле шустро начал производить с ним какие-то действия, но транспорт не оживал.
— Ва и хельвэте?* — зло пробормотал он и обернулся к нам. — Попробуем по-русски?
— По-русски? Это как? — удивился я.
— А ты точно русский? — с хитрецой спросил он, выбирая самый крупный гаечный ключ.
— Точно.
— Эх, и чему вас только учат? Смотри и учись! Русский метод! — и Уле со всей дури начал лупить ключом по тягачу.
— Стой! Стой! — заорал Игнат, вырывая ключ из рук старика. — Ты чего творишь?
— Так русский же метод! — удивился тот. — Безотказный.
— Кто только тебя этому научил? — покачал головой Артур.
— В фильмах видел.
— В фильмах? — удивился я. — Это какие такие фильмы выставляют нас полными идиотами?
Уле лишь обиженно пожал плечами.
Тем временем Игнат уже с головой залез под капот тягача и что-то там ворчал, перебирая провода. Через несколько минут он махнул рукой и крикнул:
— Попробуй еще раз завести!
Старик оживился и, запрыгнув в машину, ловко завел ее.
— Вот, это русский метод! — удовлетворенно сказал Игнат. — А не эта ваша ерунда с размахиванием ключа.
— Нас уже наверняка заждались. Давайте уже поторопимся! — вмешался Артур. — Переживают ведь наверняка.
Звук выстрелов мы услышали, как только приоткрылись ворота гаража.
— Что там? Что? — засуетился старик.
— Да откуда ж мы знаем? Почему ворота так медленно открываются?!
— Нормально они открываются!
Выстрелы между тем затихли. И их отсутствие пугало нас еще сильнее. Опасность ушла? Или наши ребята уже… Нет- нет. Об этом даже думать нельзя!
Я тряхнул головой, чтобы согнать оцепенение и первым двинулся к выходу, знаком показав всем остальным ждать.
Подкрался к проему ворот, быстро выглянул и чуть не пустил в дело автомат.
— Вы чего, здесь до утра отсиживаться будете? — спросил выскочивший из темноты Долохов. — Проблемы какие-то?
— Нет, проблем нет. — выдохнул я.
— Тогда пошустрее, а? — поторопил он нас.
— А вы чего стреляли?
— Да, небольшую стайку птичек отогнали. — отмахнулся Елисей.
— Каких птичек? — как-то странно спросил Уле.
— Ну, птичек. Они у входа на льду сидели. С десяток особей. Чтобы не мешали, мы их отогнали.
— Убили кого-то?
— Мы? Ну пару штук скосило очередью…
— Ох ё-ё! — схватился за голову старик. — Нам нужно как можно скорее уносить отсюда ноги! Скоро их здесь будет тысячи! Очень злопамятные твари. Зря вы их обидели!
С этими словами Уле шустро вывел тягач на улицу и начал суетиться со сцепкой нашего каравана. Когда "паровозик" из контейнеров был готов, старик подошел к Долохову и, зябко ежась на морозном ветру, сказал:
— Вы бы забирайтесь сверху на контейнеры. Так быстрее будет, да и обзор у вас будет лучше. Издалека врага заметите!
— Отличная идея! — кивнул Елисей. — Эй, все слышали? Залезайте на контейнеры!
— Только держитесь крепче! — добавил Уле. — Прокачу с ветерком.
Но уехать мы не успели. С другой стороны острова послышался неясный шум, который с каждой минутой все нарастал. Уле, ни слова не говоря, запрыгнул в тягач и завел мотор. Он дал нам всего несколько секунд, чтобы мы смогли забраться на крышу контейнеров, а потом утопил педаль газа в пол.
Стоило огромного труда просто не свалиться с нашего импровизированного транспорта. Что-то рассматривать вокруг не представлялось возможным. Это я не говорю о том, чтобы целиться и стрелять!
Поэтому, когда на нас обрушился град из пикирующих, довольно крупных птиц, мы оказались беспомощны. Удар при этом был довольно ощутимым, но не смертельным и, если бы не количество этих птичек, то мы бы просто отмахнулись от них. Но их были тысячи!
Кто-то пытался отстреливаться, но при таком количестве атакующих это было совершенно непродуктивно, да и стая пернатых от этого зверела сильнее, поэтому большинство просто лежали под крышей, прикрывая голову руками.
Уле вел колонну практически напрямую к океану, обруливая только лишь крупные скалы, но все равно поездка казалась бесконечной.
— Гребаные птицы! Когда же они отстанут? — взревел Долохов.
— Я бы на это не надеялся! — ответил ему я. — Похоже они за нас серьезно взялись!
— Тогда остается только спрятаться в подлодке и надеяться, что они отстанут.
До береговой линии добрались довольно быстро. Нас уже ждали. Подлодка в крейсерском положении патрулировала берег и, увидев нас, отправили маленькую надувную лодку с тросами навстречу.
Уле въехал в воду и начал двигаться вдоль берега, пока все контейнеры не вошли в воду. Затем он забрался на крышу тягача и стал откреплять от него тросы контейнеров. Тросы он перекинул людям в лодке, запрыгнул к ним сам и они поспешили отплыть от нас подальше. Птицы всё бесновались, не давая нам возможности даже приподнять голову.
О том, что тросы закреплены, мы узнали лишь тогда, когда наш караван снова тронулся. Подлодка тянула нас к середине фьорда и мы надеялись, что птицы отстанут. Но они не отставали, упрямо следуя за контейнерами и пытаясь нас добить.
— Почему они не помогут нам перебраться на лодку? — спросил я у Долохова.
— Не знаю. Может надеется оторваться от этих бешеных птиц.
— Да твою ж! Не отстанут они! — заорал я, что есть силы, прикрывая своим телом Артема, которому только что прилетело живым снарядом по голове. — У нас уже раненых больше, чем целых!
— Да знаю я! — рыкнул он в ответ, уворачиваясь от особо настойчивой птички. — Я связывался с ними по рации. Говорят — ждите, держитесь!
— Чего ждать то?
— Рассвет! — промычал Игнат. — Смотрите, рассвет!
И действительно, черное ночное небо становилось чернильно-синим, воздух словно окрасили красками, а где-то далеко, на востоке, на самом горизонте просыпалась серо-сиреневая туча. Солнца еще не было видно, но это лишь вопрос времени. Скоро тускло-желтый шарик выкатится из-за горизонта. Вот почему команда подлодки на все порах спешила покинуть фьорд. Ведь с приходом солнца со дна поднимутся десятки тысяч гидр, чтобы поохотиться и успеть своими щупальцами поглотить как можно больше скудного солнечного света.
Я обеспокоенно посмотрел на берег. Выход из фьорда был уже совсем близок, но наш караван двигался очень медленно. Мы не успеем.
Мне очень хотелось, как в детских сказках, что я читал Монике и Марку, попросить солнце задержаться. Хоть на пару минут, хоть на несколько мгновений. Но мы не в сказке. Скорее в чудовищном кошмаре, конца которому нет.
Тем временем, рассвет вошел в силу и со дна начали подниматься и распускаться, словно гигантские лилии, щупальца гидр.
Птицы как-то резко приостановили свои нападки и зависли в воздухе, наблюдая за морскими охотниками.
Неожиданно, одна из птиц спикировала и выхватила из воды небольшую, размером с ребенка, гидру и попыталась взлететь с ней повыше, но у нее это не вышло! Сразу с нескольких сторон выстрелили стрекательные нити и охотница мгновенно превратилась в добычу. Птица громко кричала и хлопала крыльями в безнадежной попытке освободиться. Конечно, ей это не удалось и через несколько мгновений она угодила в рот гидры, окруженный семью розоватыми лепестками щупалец.
Эта сцена словно стала спусковым механизмом и вокруг начался хаос. Птицы нападали на гидр, гидры нападали на птиц. Битва шла с переменным успехом. Уже с десяток крыльев беспомощно хлопали по воде подтягиваемые прочными стрекательными нитями к вечно голодном ртам.
Птицы же выбрали другу тактику — небольшими группами они подлетали к одной из гидр, выхватывали ее из воды и тут же в воздухе разрывали ее на части.
— Держитесь подальше от края! — что есть силы крикнул Долохов, заметив, что стрекательные нити бьют и по контейнерам.
Через четверть часа мы покинули фьорд с его негостеприимными обитателями. Подлодка остановилась на безопасном расстоянии от острова и отправила к нам надувные лодки.
Даже на таком расстоянии шум крыльев и крики птиц были оглушающими. Не представляю, как мы все это выдержали.
Среди десантной группы было очень много раненых. Ушибы, переломы, сотрясения и даже несколько погибших.
— Так, кто получил "кувалдой" по голове, поднимите руку! — командовал Влад, когда мы все-таки перебрались на подлодку.
Несколько человек подняли руки и их сразу же забрали в медотсек, куда до этого отнесли трех парней без сознания.
— У кого серьезные травмы? Раны? Переломы?
Все остальные сидели молча, понимая, что сейчас помощь необходима тяжело раненным.
Док погиб. И еще двое парней. Они сейчас лежали прямо на полу. На них живого места не было. Голова разбита, лицо в гематомах. Уверен, если провести полный осмотр, то выявятся и другие травмы.
— Эй-эй, Леха, ты чего? — обеспокоенный Влад тряс меня за плечо. — Ты как? В норме или тебя в медотсек отвести?
— Я нормально. Мне бы в каюту, на койку, отоспаться.
— Сначала нужно осмотреть тебя. Не спорь! — перебил он меня, видя, что собирался возразить. — Я уже видел, как люди тихо умирали от вполне безобидных травм, просто потому что переоценили свои силы. Ты не можешь точно знать, насколько плохо твое состояние. Так что марш в диагностическую камеру.
Я не стал с ним спорить. Какой смысл? Он прав! С трудом поднялся и поплелся в медотсек.
Мне еще повезло. Остальным ребятам придется ждать очереди.
"Многочисленные ушибы, ссадины, гематомы. Курс лечения занесен в карту пациента. " — выдала камера, проведя многочисленные сканирования.
Я вышел из медотсека и направился в каюту. Все, чего я сейчас хочу это спать.
Даже если сейчас случится что-то, я все равно отрублюсь, как младенец.
Кажется, моя голова не успела даже до подушки долететь, а я уже провалился в темноту.
— Леха! Леха! Вставай! — меня нещадно кто-то трясёт за плечо, отчего оно взорвалось дикой болью.
— Пошёл к черту! — злобно рыкнул я на этого самоубийцу. — Отвали! Дай поспать!
Трясти перестали. Но человек, который пытался меня разбудить не ушел. Стоял перед моей койкой и пыхтел.
— Ну чего тебе? — не выдержал я. — Говори! Все равно уже не усну.
Я попытался повернуть к пришедшему и все мое тело пронзила адская боль.
— Твою ж…
— Больно? Вот, возьми! — И мне в рот засунули какую-то капсулу. — Это обезбол. Тебе передали вот целую пачку.
Я раздавил зубами капсулу. Во рту сразу же появился неприятный чесночный привкус.
— Погоди минутку. Оно быстро действует.
Я уже практически полностью проснулся и понял, что будить меня пришел Игнат. Очень странно, что он уже на ногах, ведь ему досталось не меньше.
— Ну что? — спросил он. — Легче?
— Легче. — выдохнул я и наконец повернулся к нему. — На кой меня разбудил?
— Там это… Лех… Там всех собирают, по крайней мере тех, кто сам может идти.
— Зачем? Неужели нельзя дать отлежаться?
— Так это… — Игнат опустил глаза. — Наших хоронить собираются. — Трое сразу погибли и двое уже в медотсеке. Надо бы проводить парней, как положено!
Остаток сонливости сняло как рукой. Пятеро! Мы потеряли пятерых крепких, здоровых, молодых парней! Еще пять жизней забрала эта планета. Как ненасытный кровавый бог, требующий жертву за свою благосклонность.
Я понятия не имел, как хоронят погибших в море. Оказалось все очень красиво. Наверное, я хотел бы, чтобы меня похоронили именно так.
Нас вывели на верхнюю палубу. Погибшие парни были уже здесь. Зашитые в белую ткань и с привязанным к ногам грузом, они лежали на носилках на краю палубы.
Мезенцев и Долохов назвали имя каждого из погибших ребят с полным званием и заслугами перед сослуживцами и человечеством. Потом было сказано очень много хорошего о погибших. Каждый, кто смог прийти, хотел поблагодарить и попрощаться с ними.
Двое парней подошли к первому погибшему и накрыли его флагом Российской федерации.
— На кара-УЛ! — зычно гаркнул капитан, когда с речами было покончено. — ТОВЬСЬ! ПЛИ! ПЛИ! ПЛИ!
Грянул троекратный выстрел из автоматов. Парни, которые накрывали флагом погибшего, приподняли уголки флага, а Долохов, в это время поднял носилки с одной стороны так, что тело погибшего парня легко соскользнуло из-под флага и погрузилось в темные воды океана.
Ритуал повторили для всех парней, не исключая доктора. Он заслужил.
По окончании похорон флаг торжественно свернули и убрали.
— ВОЛЬ-НО! — дал команду Мезенцев.
И все поспешили убраться со злого, холодного ветра.
Я же остался на палубе. Хотелось побыть одному.
Море было спокойным. Небольшие, почти черные волны лизали борта подлодки, словно желая подобраться ко мне поближе. А я все смотрел и смотрел вдаль.
Имеет ли смысл наша миссия?
Выполнить любой ценой? А оно того стоит? Все равно ничего не изменилось.
Людей слишком мало. Женщин, способных родить детей и вовсе почти не осталось. Что толку в эмбрионах, если ни одна из женщин не может выносить дитя? Мы вымираем! Уже почти вымерли. Те крохи, что сейчас на станции пытаются наладить быт, не способны возродить цивилизацию.
Если бы у меня не было детей, то я не стал бы даже пытаться выжить. Но у меня они есть и я просто обязан выжить. Что-то на душе скребло, беспокоило, не давало покоя. Нам нужно как можно скорее вернуться. Не знаю почему, не знаю зачем, но я знаю точно, что мы прямо сейчас нужны на Луне.
* что за херня здесь происходит?