531–532 дни после конца отсчёта
Младшая отказывалась идти внутрь вагона без Вестании. Прошло около получаса, как та просидела в тамбуре, не желая подниматься.
— Вестания, пожалуйста… пойдём, — молила её Теренея. Аластор видел, что обе уже порядком замёрзли. В вагоне работал обогреватель, там было тепло, а вот от дверей дуло сильно, всё равно что на улице.
— Отстаньте от меня! — в очередной раз повторила Вестания. Слёзы лились из её глаз, ей явно хотелось сейчас побыть одной, но долго она так просидеть всё равно не сможет, руки стали совсем красные, она прятала их в складки пальто.
— Но Веста! — не успокаивалась её сестра.
— Ну всё, достаточно, — решил Аластор. Он подошёл к девушке, подхватил её на руки, несмотря на сопротивление, и силой втащил внутрь вагона. Там ей всё же удалось вырваться, наверняка бы вернулась в тамбур, но он загородил ей проход. — Достаточно, — отрезал он.
— Пусти меня! — выглядела она грозно. Глаза полыхали, в них была яростная решимость и почти злость.
— Ты ничего этим не исправишь. — Произнёс Аластор.
— Я хотела остаться с Фриксом…
— А он не захотел. Ты сама сказала, что он выпрыгнул по собственному желанию. Значит, так надо.
Как она выглядела в этот момент… Лицо заплаканное, глаза метали искры, взгляд напомнил Аластору её мать. И теперь ещё эти волны каштановых волос вокруг чётких линий лица. Она походила на воинствующую богиню. Наёмник мог почти почувствовать ту боль, что вопила в её сердце. Ощутить мог, но как утешить её, не знал.
Аластор пожалел, что встал у неё на пути. Тут девушка вырвала из пояса его «агоназ», подержала в руке с секунду, а затем швырнула к его ногам, после этого Вестания развернулась и бросилась в первое же купе, захлопнув за собой дверь.
Глубоко вздохнув, Аластор нагнулся и поднял оружие, убрав его в карман пальто.
— Тера… Теренея, — осёкся он. — Побудь пока с ней, пока она не успокоится, — посоветовал он девочке.
— Хорошо, — согласилась та, подняв на него свои лучистые добрые глаза. — Аластор? — окликнула она его, когда тот пошёл в сторону кабины машиниста.
Он остановился и оглянулся. С Теренеей всё решалось гораздо легче. Она была тихой и послушной. Совсем ещё маленькая, пусть и успела познать горести и лишения, но не в той доле, что выпадала многим другим детям, отбирая у них детство. С ними всегда была Алкиона, она оградила своих дочерей от бедности, от голода.
— Как ты думаешь, почему Фрикс так поступил?
— Не знаю. Наверное, у него были свои причины. И своя цель.
Она потупила глаза, уставилась в пол, но Аластор почувствовал, что девочка ещё не закончила. Вновь посмотрела на него. На лице за это время успело зародиться сомнение.
— Ты же не бросишь нас? — спросила она.
— Нет. Я с вами до конца. — Тут он смутился. Не ответил ли он слишком быстро? Поверила ли она ему?
— Хорошо, — улыбнулась Теренея. Ему захотелось ответить ей тем же, но мужчина посчитал, что не сможет так умело подделать улыбку сейчас. — И, кстати, можешь звать меня Терой, если хочешь, — добавила она.
Его тронула эта открытость. Пришлось всё же растянуть губы в улыбке, но, кажется, девочка поверила ей.
Она тихонько прошмыгнула вслед за сестрой. Пусть пока побудут одни, — решил Аластор, хромая по направлению к кабине машиниста. Но лучше приглядывать за старшей. Чтоб не выкинула глупостей.
К счастью, как он и догадывался, система управления поездом была полностью автоматизирована. Запустить состав оказалось проще простого, «Восточный Вестник» мог ехать на автопилоте, если не требовалось выбирать направление. Конечно, он не знал, как далеко вела железная дорога. Этим маршрутом не пользовались уже очень давно, одному Хаосу известно, были ли там развилки, но так как они и сами не знали, куда едут, заблудиться они не могли.
В вагоне машиниста возле консоли управления располагались два сиденья, ближе ко входу стоял небольшой круглый столик. «Восточный Вестник» был поездом класса «люкс», обставлен куда богаче, нежели «Призрак», даже технические помещения производили должный эффект. Аластор прошёл внутрь вагона. Впереди расстилалась бесконечная белая пустошь, рельсы уносились куда-то за горизонт, скрытые в бесцветном мареве. Снег не шёл, день стоял спокойный. Сложно поверить, что совсем скоро они станут свидетелями взрыва ядерной бомбы.
Аластор вынул пистолет из кармана и устремил глаза куда-то в белую пропасть. «Агоназ», один из тех двух, что достались ему от Мантикора. Этот был тот самый, что он отдал Мекону, мужу Реи.
Рея подошла к нему этим утром. Он уже и не ожидал её увидеть.
«Аластор», — сказала она, а весь «оссуарий» в этот момент носился в панике. Едва заслышав шум, он хотел немедленно найти сестёр, но встретил Рею. Кто-то из мужчин, Аластор уже не помнил их имён, хотел увести её прочь, но она вырвалась, прибежала к его комнате. Глаза светились страхом, большие, круглые, лицо выражало столько всего сразу… в нём было и сомнение, и предчувствие опасности, и сожаление, а сколько скорби… сколько боли, тоски… как удивительно могли выглядеть люди, которые что-то потеряли.
«Тебе нужно уходить», — сказал он ей. Он не понимал, что происходило, но не сложно было догадаться о наличии потенциальной угрозы. «Оссуарий» походил на разворошённый муравейник, если Рея ещё могла на что-то надеяться, ей нужно было немедленно бежать.
«Я знаю, Зефир уведёт меня… был приказ покинуть катакомбы немедленно. Я хотела попрощаться… и ещё раз сказать тебе «спасибо».
Он не знал, как повести себя с ней, она стояла так близко. По коридору носились революционеры, чтобы их двоих не сшибли с ног, пришлось, положа руки ей на талию, притянуть поближе к себе, упереться лопатками в стену. Он чувствовал, как она дрожала под своей меховой накидкой. Странное ощущение. В неисследованных глубинах своего сознания он тоже обнаружил дрожь, но совсем иного толка. Так трясётся тело разъярённого пса, когда тот завидел врага.
Кажется, она рассмотрела в нём это природное зло. Переменилась в лице, посмотрела так, словно спрашивала что-то. Он подумал про её чрево. Интересно, зародилась ли там жизнь? Сможет она родить ещё одного сына? Должно ли ему быть до этого дело?
«Пожалуйста, не потеряйся в этом», — произнесла она тихо, так, что он едва услышал её слабый голосок. «Никогда не теряйся» — то же самое было выгравировано на компасе Теренеи. Может, теперь у него всё же был ориентир?
«Рея, тебе нужно уходить», — сказал Аластор, он слышал, что её звали где-то в конце коридора, но сейчас они оба испытывали какое-то ложное ощущение уединения. Может, отгородиться от всех возможно лишь в шумящей толпе?
«Сейчас… я хотела отдать тебе то, что твоё», — она протянула ему свёрток холщовой ткани. Аластор взял его, развернул и обнаружил свой пистолет, точнее, пистолет Мантикора — «агоназ».
«Мекон оставил его мне перед тем, как уйти на дело. Сказал, чтобы я оберегала себя, а сам не смог себя сберечь…»
Аластор был удивлён.
«Спасибо, Рея», — сказал он.
«Рея! — теперь им было уже не укрыться от наблюдателей. — Пора!»
«Тебе нужно бежать», — вновь повторил он.
«Знаю, знаю, — отмахнулась девушка. — Береги себя, ладно»?
Тут ему даже захотелось отдёрнуться от неё, если не оттолкнуть. Рея привстала на мыски, чтобы дотянуться до него. Её шёлковые губы поцеловали его в щеку. Странный жест, неожиданный. Он услышал шелестящий звук, с которым её заплаканная щека встретилась с его отросшей щетиной.
«Ты тоже», — сказал он ей, понимая, что сейчас придётся отпустить её, оторвать руки от её бёдер. К счастью, она выскользнула сама из его неловких объятий. Всего несколько секунд до того, как Рея скрылась за поворотом в сопровождении своих защитников, он всё ждал, что она обернётся. Сам не знал почему, просто хотел перехватить её последний взгляд. Посмотреть на неё на прощание. Но Рея ушла, так и не обернувшись ни разу, как и обещала, исчезла из вида.
— Аластор… — Теренея вырвала его из омута мыслей, ворвавшись в кабину машиниста. Сколько времени прошло? Может, он успел задремать?
Девочка выглядела смущённой, она застала его с пистолетом в руке. Аластор поспешно спрятал оружие.
— А ты меня можешь научить?
— Стрелять? — удивился Аластор. — Ты хочешь этого?
— Да, — кивнула девочка. — Мало ли что…
— Посмотрим, — подмигнул наёмник. — Но лучше в поезде этим не заниматься.
— Хорошо… ой! Вестания опять ушла в тамбур, — вдруг опомнилась Теренея.
Аластор глубоко вздохнул, пытаясь понять, как унять старшую сестру.
— Может, лучше оставить её одну? — предложила девочка.
Он тоже так считал, во всяком случае, так проще. Однако в тамбуре было холодно, если она заболеет или решит что-то учудить… Нет, он не мог её там оставить.
— Я что-нибудь придумаю, — пообещал Аластор, направляясь к двери. — Побудь пока здесь.
Он прошёл через пассажирский вагон к тамбуру. Как только дверь открылась, стук колёс и зимний холод немедленно загудели с утроенной силой. Девушка стояла там, смотрела в заиндевелое окно, всё в замысловатых узорных разводах. Лицо немного опухло от слёз, глаза смотрели решительно, но как будто ничего не видели. Настоящая баталия сейчас проходила в её голове и в сердце, Аластор чувствовал это.
Вестания обернулась к нему, гневно полоснула взглядом, ничего не сказала и продолжила пялиться в пустоту, прямо как Асфодель. Он понимал, она не хотела, чтобы он подходил, поэтому Аластор остался стоять в двух шагах от Вестании. Ему пришлось прислониться к стене, чтобы удержать равновесие в дребезжащем поезде. Желая прервать напряжённую тишину, он вынул из кармана портсигар и закурил «карелию». Несколько глубоких затяжек, и наёмник с наслаждением ощутил, как дым растворяет все посторонние мысли, облегчая обременительную ношу.
Вестания опять оторвала взгляд от морозных кружев на стекле. Её глаза — две пули, нацеленные прямо в голову.
Он достал ещё сигарету, отдал ей, чиркнул спичкой, но на этот раз огонёк сносило ветром.
— Подожди, давай лучше так. — Он зажал свою сигарету в зубах и протяжно затянулся, так что на кончике заалел маленький огонёк. Вестания прислонила к нему краешек своей «карелии», и, спустя мгновение, наполнила лёгкие дымом.
Жаль, сигарет надолго не хватит, — подумал он, прикидывая свои запасы. Вряд ли там впереди есть место, где их можно купить. Всё свидетельствовало лишь о том, что они едут в никуда.
— Спасибо, — обронила Вестания.
Так они стояли и курили некоторое время.
Вдруг Аластор вспомнил о чём-то. Порылся в кармане и наскрёб маленькую монетку в четверть таланта, их называли минами. Он покрутил её, посмотрел на изображение Крониона, которое теперь всегда чеканили на деньгах, затем прижал её к заледенелому стеклу и подержал пальцем несколько секунд, прежде чем холод намертво приморозил её.
— Что ты делаешь? — спросила Вестания без особого интереса.
— Когда я был ребёнком и жил в Шумах, мы часто ездили в «Хароне», то в Край, то в Сердцевину. Зимой мы лепили к стеклу дверей мины. Иногда их там скапливалось очень много, так, что они занимали всё окошко. Самое главное было дождаться весны, когда из-за оттепели монетки оттают и упадут. Мне так и не удалось увидеть это. Может, кто-то из бездомных или полицейских отковыривал их раньше.
— Весна же больше не наступит, значит, уже не увидишь, — произнесла она равнодушно.
— Скорее всего, — согласился Аластор. — Видишь, как быстро примёрзла мина? Хочешь совсем здесь околеть?
— Какая тебе разница, что со мной будет? — спросила она совсем ровно, без вызова.
— Я обещал охранять вас.
— От чего? От зимы? От конца света?
— От всего.
Она не ответила, продолжила курить.
— От зимы, от врагов, от тени и от тебя самой, если потребуется.
При упоминании о тени, Веста поёжилась, лицо стало обеспокоенным.
— От потерь ты нас не уберёг, — произнесла она.
— Никто не в силах спасти от потерь. — Оправдался Аластор. Она покивала, задумчиво, но без осуждения. — Но мне жаль. За всё, что было.
— Я до сих пор не понимаю, кто ты, — сказала она. — Ты притворяешься добрым? Ты ведь не такой… Ты убиваешь людей и потом ведёшь себя так, будто сделал что-то хорошее.
— Вестания, если бы я сам знал, кто я, я бы ответил тебе. Ты много убийц знаешь, чтобы сравнить?
— Пока Теренея не слышит… Скажи, почему ты просто не бросил нас после тюрьмы? Не убил в туннеле? Не говори только, что это какая-то клятва или обещание, я не поверю.
— Что ты на самом деле хочешь знать, — произнёс он, понизив голос, — это хороший я или плохой. Хочешь быть уверена, что выбрала правильную сторону. Ты полна сомнений в том, где белое, а где чёрное. Тебе не кажется, что ты уже достаточно взрослая, чтобы так просто судить о людях и вещах? Так не бывает в жизни.
— Аластор. — Вестания сменила тему. — Ты когда-нибудь любил кого-то?
Соврать он ей не мог. Она как будто уже знала правду. Умела читать его, сразу бы догадалась, что он врёт.
— Нет. — Ответил он. — Но я терял. И терял многих. Терял всё.
Она подняла глаза, опять поразила своим взглядом-выстрелом. Видела его прямо насквозь. Она умела стрелять своими глазами-пулями без промаха, без единой осечки, стрелять наповал.
— Мне нравился Фрикс. — Сказала Вестания. — Я просто думала… а вдруг я смогу полюбить его. Мы могли бы быть вместе. Я даже хотела бросить вас в этом поезде, хотела уехать с ним в Гиперборею. Я знаю, он тебе не нравился, но ты не знаешь, каково это — чувствовать себя чужой. Полукровкой. Может быть, там я бы смогла найти своё место… вместе с ним…
— С ним ты бы не стала счастливее. И не оказалась бы вдруг на своём месте, — сказал Аластор, выбрасывая бычок в щель между полом и дверью. — Для кого ты чужая? У тебя есть сестра, которая тебя любит больше всех на свете. Фрикса ты не знала, не догадывалась даже о том, что у него на уме.
— Тебя я тоже не знаю. — Странно, но в этом выпаде Аластор не встретил агрессии, лишь настойчивое выражение: «переубеди меня». Словно теперь она хотела его испытать.
— Ты знаешь обо мне ровно столько, чтобы понимать меня. Ты должна знать главное — я здесь для вас. Фрикс был для Алкида. Вот то самое, что нас различает. Да, увы, у меня есть много ужасных историй, но тебе не нужно слышать их все, чтобы верить мне сейчас.
— Твои истории, — Вестания затушила сигарету. — Твоё прошлое. Все убийства, что ты совершил, думаешь, я смогу тебе полностью верить после того, как услышу их? Расскажи мне одну. Как умерла мама?
Аластор вдруг опешил. Он испугался, что она могла знать ответ. Но, как и откуда? А вдруг она знает, вдруг опять разозлиться? По щекам Вестании и вправду потекли слёзы, но вместо ярости он наткнулся лишь на скорбь.
— Она была больна. Ты сама знаешь…
— Как это произошло? — Упрямые глаза. Не терпящие отступлений.
Аластор сдался. Собрал все силы, что у него были. Для того чтобы сказать правду их потребовалось немало.
— Алкиона боялась заразить окружающих. «Призрак» был переполнен, много народа, в вагоне с нами была Рея с младенцем. Она ушла из вагона в… — он осёкся. — В тамбур. Я пошёл за ней. Она лежала на полу, совсем без сил. Умирала. — Вестания слушала его молча, сдерживая слёзы, — Тогда она попросила меня помочь ей. Избавить её от страданий. И найти вас. И я…
— И ты убил её. — Вынесла приговор Вестания.
Он хотел защититься. Подбирал слова для оправдания. Хотел бы назвать это не убийством, а освобождением. Но глядя в её карие глаза смог лишь произнести:
— Да.
Она плакала какое-то время, потом собрала всю свою волю и утёрла слезы. Кажется, она была просто слишком усталой и подавленной, чтобы обрушить на него свой гнев.
— Не говори Теренее. — Произнесла она, наконец. — Никогда.
— Хорошо. — Согласился он.
— Я знаю, что она была больна. Знала давно. И она бы умерла там. Но… — её голос наполнился силой. — Я никогда не прощу этого тебе. — Аластор слышал по голосу, что она говорит серьёзно.
— Я бы не стал просить у тебя прощения, я знаю, что это невозможно.
— Нет, ты не понял. Тера пообещала простить тебя, когда… — она запнулась, — если мы доберёмся до Океании. Она простит, если не расскажешь правду. А я — нет. Никогда.
Он тяжело вздохнул. К удивлению Аластора, Вестания перевела разговор в другое русло:
— О чём вы говорили, прежде чем…
— Она рассказывала о вас. Говорила о том, как сильно вас любит, и о том, что вы найдёте Океанию.
Она улыбнулась такой странной улыбкой, которая тут же разлетелась вдребезги из-за слёз.
— Ты же не веришь в неё, так? Там, в Некрополе, когда вы с Терой заключили договор, когда она наняла тебя. Ты сказал, Океания будет твоей платой. Но её не существует. И ты тоже не веришь в неё.
— Когда я приехал в Термину, я был потерян, — сказал Аластор. — Я хотел умереть. Сначала убить вас, потом себя. Для этого я повёл вас в Белизну. Много лет после того, как меня отправили на пенсию, я пытался найти в Сцилле хоть кого-то, кто не был также пуст и обречён, как я. Я видел многих: бездомных, безумных, опустившихся на самое дно, тех, для кого жизнь была тягостью, и я освобождал их. Мне казалось, что я должен был поступить с вами так же. С двумя детьми, осиротевшими, ненужными никому на заре конца света. Но потом твоя сестра смогла меня переубедить. Она дала мне цель. Ориентир, которого я не видел уже много лет. Это и есть моя Океания — защищать вас. Поэтому я здесь.
Она не сводила с него глаз, но теперь Аластор не видел в них недоверия.
— Я никогда никого не любил и никогда не жил для кого-то. Но теперь я здесь. Ради Алкионы. Для Теренеи, и я здесь для тебя, Вестания. — Заключил он. — Я должен увести тебя отсюда.
Он знал, что она всё ещё сожалела о Фриксе, что не доверяла ему полностью, знал, что она не верила в Океанию. Он думал, что она вновь заупрямится, был готов смириться и признать своё поражение. Но тут Вестания кивнула.
— Хорошо, — сдалась она. — Пойдём.
***
К счастью, после разговора в тамбуре Вестания успокоилась. Она молчала, замкнулась, думала о чём-то своём, но всё-таки согласилась находиться в компании сестры и Аластора. Они сидели в одном из купе и ехали в блестящую и искрящую на солнце неизвестность, куда-то прочь из отменённых земель.
Спустя какое-то время сёстрам все же удалось задремать, и теперь, разбуженные особенно сильным толчком поезда, они с трудом продирали глаза, скованные тягучим и сухим сном измождённости. Придя в себя, Вестания резко выпрямилась, с опаской посмотрев на Аластора. О чём она думает? Что при мне небезопасно спать? Нельзя терять бдительность? Что я убью их после всего этого?
Аластор вспомнил Лиссу. На единый миг, и сразу прогнал это воспоминание. Где-то в глубине его сознания — её тряпичное тело, покорное, слабое, грязное, истощённое болезнью и высушенное безумием, ещё горячее, покрытое мокрыми от пота волосками. Он вспомнил боль. И отвёл глаза от Вестании, словно затем, чтобы она не успела прочитать эту картину, запечатлевшуюся на его сетчатке.
— Сколько времени прошло? — спросила Теренея. — Как долго мы едем?
Вестания достала часы и разочарованно вздохнула.
— Они встали… наверное, я их ударила обо что-то, когда мы с Фриксом взламывали компьютер на вокзале…
— Лучше остановить поезд, — сказал Аластор.
Они остановили «Восточного Вестника» и вышли на заваленную снегом пустошь. Великое белое Ничто, — думал Аластор, оглядывая убегающую во все стороны бескрайнюю пустоту. Словно мы едем туда, где мир ещё не был создан.
Ждать им пришлось недолго. Алкид говорил, что «Пандора» была небольшой, её взрыв мог превратить Акрополь в руины, выбить все окна из домов Термины, но ударная волна уже никак не сумела бы их достать. То, что они увидели, было похоже на рождение новой Белизны. Ослепительно-яркая вспышка полоснула безмятежную тишину, разлетевшись во все стороны и разом приумножаясь в размерах. Затем Белизна сменилась жёлтым пожаром, который поглотил город. Они не знали и не могли даже представить всю губительность взрыва ядерной бомбы. Они стояли втроём и смотрели, как в этом огне революции гибнут все те, кого они знали в Термине, а в первую очередь — те, кто управлял Ойкуменой. Как только столп пламени проглотил город, в небо поднялось ядовитое облако дыма. Поток смерти рванул во все стороны света, снося все на своём пути. Словно заточённое в Тартаре чудовище вырвалось на свободу.
Оставив сгоревший мир позади, они продолжили свой путь.
***
Сначала казалось, что они будут ехать так целую вечность. Мир смытых красок, политый алым материк. Снег вперемешку с пеплом. В этой пыли — сгоревший город и погибшие люди. Тысячи жизней, расщепленные на атомы, на мельчайшие частички. Теперь они все обрели единение друг с другом. Вот она — революция, сгрудившаяся в небе. Правительственный состав «Восточный Вестник» совершал последний свой рейс прямиком из Тартара в белоснежное никуда. Вестей состав не нёс. Лишь одну, которая теперь играла хоть какую-то роль во всём оставшемся мире. Падение Акрополя. Смерть властей в огне Сопротивления, в пламени Алкида, во взрыве «Пандоры».
Весь дальнейший день Вестания провела в кабине машиниста, пытаясь настроить радио. Их единственная ниточка, связывавшая с внешним миром. Увы, все частоты молчали. Белый шум сменялся гулом профилактики канала. Веста не отступала. Приёмник был последней возможностью узнать хоть что-то о судьбе Фрикса. Она должна была знать!
Аластор сидел на соседнем кресле в кабине. Она была почти благодарна ему за то, что тот больше не заговаривал с ней, не пытался её утешить. И даже не препятствовал её тщетным попыткам, даже когда монотонный звук приёмника стал раздражать и её. Он смотрел на росчерки рельсов, бегущие вперёд по снегу. И всё-таки она почувствовала его взгляд, он не поворачивал голову к ней, но косился. Только он смотрит не на меня, а на тень. — Догадалась Веста.
— Кстати, я стала лучше её слышать, — сказала Вестания, хоть Аластор и не спрашивал. — С ней… то есть, наверное, с ним можно разговаривать. Но он пока не назвал своего имени.
— На что это похоже? — спросил Аластор.
Она тяжело вздохнула и отключила приёмник. На что похоже… как будто вас всегда двое. Как будто ты — не ты. Сама ли я думаю это, может, это мысли тени? Когда он берёт верх, когда я начинаю действовать не так, как обычно. Я бы никогда не сумела ударить Аластора, вырвать трость у него из рук. А тень смогла. Мне нравился Фрикс… я не хотела его осуждать, почему тогда в здании вокзала, когда он убил уборщицу… почему я почувствовала отвращение к нему? Как тогда разобраться? Где я, где он? И есть ли какая-то разница? Что будет, если он займёт моё место, я пропаду? Может ли он так сделать? Слышишь меня? Что тебе надо?
«помочь».
Я не в беде. Мне не надо помогать. Зачем ты здесь?
«была причина».
Какая? Что тебе нужно? Кто ты?
Но ответа она уже не получила. Тень уползала, когда Вестания становилась слишком настойчивой.
— На что похоже… — протянула она.
Холодно, темно и страшно.
— На тень… — заключила она обречённо. — Ты видишь его?
— Нет.
— Почему я его вижу?
— Я не знаю.
— Что мне делать с ним? — вопрос, который вопил о бессилии.
— Я что-нибудь придумаю, — пообещал он.
Что ты можешь сделать? Ты не можешь видеть его, ты ничего не знал о тенях. Алкид знал, но и то ничего не мог сделать. Ты не сможешь решить всех моих бед, не сможешь вечно меня спасать…
Видимо, он прочитал её сомнения. Лучше бы тень прятала мои эмоции. — Подумала девушка и сразу же пожалела об этой мысли. Вестания больше не была одна. Она не могла доверять даже самой себе. Другое существо вечно подслушивало, впитывало её идеи, её слова, поглощало её жизнь. Это злило Вестанию.
— Вестания… — произнёс он. Теренею Аластор звал «Терой», она, кажется, разрешила ему. Её он ни разу не пробовал назвать коротким именем, а просто так предлагать она бы не стала.
— Не говори ничего, — прервала Вестания его жестом. — Мы с тобой всё решили. Я поняла, что ты пытаешься помочь. Но ты не сможешь прогнать того, кого не видишь. И победить его тоже невозможно.
В кабине повисла пауза. Внезапно Аластор резко дёрнул рычаг торможения. Поезд содрогнулся всем своим железным туловищем и заскользил по рельсам. Вестания едва не вылетела из кресла из-за стремительного рывка, опёрлась руками о панель.
— Что ты делаешь? — вскрикнула она. Колеса гудели, скорость резко спадала.
— Впереди на путях стоит поезд, — ответил Аластор. — Рядом с хижиной. Не хочу подходить туда слишком близко.
Вестания прищурилась, силясь разглядеть хоть что-то в мерцающих сугробах. Раньше, если она долго смотрела на белое, у неё начинало резать глаза, но теперь этого не происходило, снег все равно казался каким-то блеклым.
В коридоре она услышала шаги сестры.
— Почему мы остановились? — спросила Теренея, входя внутрь.
— Впереди другой поезд и хижина, — сказал Аластор, разом переключившись на младшую сестру.
— Вдруг они заброшенные? — предположила Вестания.
— Тогда бы дом уже замело по крышу. Снег утоптан, это видно даже издалека. Смотри.
И Аластор указал пальцем на едва различимую полоску на непогрешимом полотне, которая могла быть только дорогой.
— Там кто-то есть, и я намереваюсь сходить разведать. Дальше мы всё равно проехать не сможем.
— Я пойду с тобой, — вызвалась Теренея почти с радостью.
— Тера! — прикрикнула Вестания. — Никуда ты не пойдёшь!
— Одному Аластору тоже опасно ходить, вдруг что-то случится! — настаивала Теренея.
Аластор лишь усмехнулся на это предположение.
— Ты даже представить себе не можешь, откуда мне приходилось выбираться. Будет лучше, если я пойду один, так мне не придётся заботиться о вашей безопасности.
— Вообще, — заметила Теренея, — я имею право тебе приказывать. Если я скажу, что ты не пойдёшь один, ты не пойдёшь.
— Я не исполняю желания. И не собираюсь подвергать жизнь кого-то из вас угрозе, даже если ты прикажешь это сделать. — Процедил Аластор. — Когда ты нанимала меня, ты знала, что я убийца. И я обещал убирать преграду на твоём пути и охранять тебя. — Он указал пальцем на заснеженное поле за лобовым стеклом. — Твоя преграда вон там.
— Зачем идти туда пешком? — высказалась Вестания. — Скорее всего, там давно знают, что мы тут, по шуму поезда. Застать их врасплох ты не сможешь, поэтому, может, лучше подъехать немного ближе и заставить их выйти к нам?
Аластор всего с мгновение обдумывал эту идею.
— Ладно, — согласился он. — Но вы обе не высовываетесь, пока я не разрешу.
«Восточный Вестник» вновь сорвался с места и медленно пополз по заледенелым рельсам, скрипя и дребезжа. Конечно, они все знали, что не смогут ехать на нём вечно, только вот что делать дальше, теперь казалось самой страшной проблемой.
— «Призрак». Так и знал, — сказал Аластор, когда они подошли ближе. — Не мы одни решили угнать поезд. Спрячьтесь, — приказал он сёстрам.
— Нас не видно отсюда, — заявила Вестания. Они с сестрой и с Асфоделем все стояли в глубине кабины машиниста, лобовое стекло, облепленное снегом, снаружи наверняка сильно отсвечивало, так, что они точно оставались незамеченными.
Аластор пробурчал что-то неразборчивое и перекинул ремень автомата через голову, затем он сам отступил подальше от панели управления и стал внимательно оглядывать хижину, состав и лежавшую вокруг пустошь.
Несколько минут ничего не происходило, но затем вдруг откуда-то из-за дома вылетела белоснежная лохматая собака и помчалась к поезду с пронзительным лаем. Это был самоед, порода сильных северных псов, их было много в этих краях. Собака обежала поезд спереди, затем завернула за угол и исчезла из их поля зрения. Они подождали ещё некоторое время, но никто так и не вышел. Вдруг Аластор сорвался с места и решительно зашагал к тамбуру.
— Что ты делаешь? — окликнула его Вестания.
— Есть идея, — ответил он.
— Аластор! Мы решили ждать! — присоединилась Теренея, но Вестания уже знала его. Когда дело доходило до стрельбы и разборок, ждать он не умел, он действовал, и остановить его сёстры были не в силах.
Мужчина открыл дверь, ведущую к сцеплению между двумя вагонами, и высунулся наружу. Вестания бросилась к нему в тамбур. Из раскрытой двери она увидела, как собака, видимо, заинтересованная появлением человека, проскакала по глубокому снегу навстречу. Аластор выставил автомат и, прежде чем девушка успела окликнуть его, выстрелил в небо. Самоед сперва отпрыгнул в сторону от громкого звука, затем замер, выжидая.
— Эй! — закричал Аластор. — Я застрелю её! Выходи так, чтобы я видел руки!
— Аластор! — позвала Вестания.
— Нет! Только не убивай собаку! — вскрикнула Теренея, тоже подбежавшая к ним.
— Пять! — Он подождал пару секунд, не обращая внимания на девочек. — Четыре.
Собака, осмелев, пару раз громко гавкнула, скорее всего, не подозревая ничего о своей судьбе. Она была здоровой, огромные массивные лапы позволяли не увязать в снегу, а лохматая длинная шерсть казалась белее снега. Только два глаза и нос — три чёрных пятна, выдававшие её даже издалека. Не имея возможности достать человека, она продолжала лаять, так, что её гавканье совпало со счётом «три» Аластора.
— Аластор, я не прощу тебе, если ты её застрелишь! — произнесла Вестания, испытывая сейчас истинный гнев к наёмнику.
— Два! — выкрикнул он вместо ответа.
Сердце колотилось в груди, но она словно остолбенела, не могла оттащить его от проёма, то ли боялась, то ли заранее понимала, что сил всё равно не хватит.
— Один, — завершил он счёт и навёл дуло на самоеда.
— Нет! Не надо! — Вестания и сама не успела разобрать, кто выкрикнул это первым — она, Теренея или незнакомец, выскочивший из дома. К счастью, выстрел не прозвучал, так что она вновь обрела способность дышать.
— Руки выше, чтобы я видел, — приказал Аластор.
Из-за его плеча она едва могла рассмотреть вышедшего из дверного проёма человека. Выглядел он безобидно: чёрные длинные волосы, глаза, округлившиеся от ужаса, приятные черты лица, одет в зимнее пальто из дублёной кожи, сшитое грубо, возможно, вручную. На руках, поднятых над головой, были такие же кожаные варежки.
— Подойди ближе, — приказал Аластор. — Медленно.
— Можно я отзову собаку? — спросил незнакомец.
Наёмник сначала не ответил, приглядывался к мужчине, потом перевёл взгляд на самоеда. Собака, завидев хозяина, радостно завиляла хвостом, но не желала так быстро убегать. Кажется, её заинтересовало что-то в снегу, и она начала увлечённо раскапывать ямку.
— Пусть побудет тут, — сказал Аластор.
— Не стреляйте, пожалуйста…
— Аластор, не тронь её! — Шепнула Вестания злобно.
— Послушай, — ответил он едва слышно. — Я убивал многих, очень многих людей, но не собак, и не собирался нарушать это правило сегодня. Только он про это не знает.
Она кивнула. Перед глазами возникла овчарка, летевшая на неё с обнажёнными клыками. Огромное лохматое тело, пригвоздившее её к земле, кровь в разверзшейся пасти. Тогда Фрикс застрелил её в голову.
— Не буду, если не дашь мне повода. — Ответил наёмник. — Сколько вас?
Он замялся, раздумывая с ответом.
Аластор демонстративно качнул дулом, как бы привлекая внимание.
— Я не буду спрашивать дважды, — сказал он жёстко.
— Четверо всего, — пролепетал мужчина, не опуская рук и медленно бредя по направлению к поезду и к своей собаке. Судя по голосу, он был в отчаянье. — Не убивайте меня, я отдам собак, прошу…
— Кто вы? — Спросил Аластор твёрдо.
— Я… я живу здесь. — Мужчина указал на хижину. — Помогаю путникам…
— Живёшь один на краю отменённых земель? — засомневался наёмник.
— Да…
— Почему я не верю тебе? — не отступал он.
— У меня есть собаки, сани, дальше на запад — большой лес, я добываю дерево и охочусь.
— Как твоё имя?
— Алей, — ответил он.
Аластор нахмурился.
— Кто другие двое?
Алей вновь замялся с ответом.
— Такие же странники, как и вы. — Ответил мужчина в конце концов. — Ищут Океанию.
— Может, они знают, где её искать? — предположила Теренея шёпотом.
— Слушай, придумай себе другую песню! Сколько можно об одном и том же? — Огрызнулась на сестру Вестания.
— Прости…
Вестания глубоко вздохнула. Она вспомнила то, о чём ей говорил Аластор вчера в тамбуре. Что у неё есть сестра, которая её любит. Сколько уже раз она боялась её потерять, хуже всего в Акрополе. Но вот просто так сказать Тере, что она тоже ею дорожит… просто подойти и обнять, поговорить про Океанию, поиграть в глупые игры, рассказать очередную сказку об Орфее… почему это было так сложно?
— Я верю ему, — сказала Теренея. — Зачем ему обманывать?
— Никому нельзя верить, — отрезала Вестания.
«Своему псу тоже не верьте», — вдруг донёсся до неё пугающий внутренний голос.
Алкиду удалось сломать в ней какой-то блок, теперь Вестания могла прокручивать спираль гораздо дальше. Вот только и тень стала ярче и сильнее…
Как твоё имя?
«Его уже некому произносить».
Алкид говорил, что тени — по своей сути, души умерших людей, причём те из них, которые не помнили своей прошлой жизни. Жрецы рассказывали, что, попадая в Аид, души пьют воду из реки Лето, а она стирает память.
Я должна тебя как-то называть.
«Нет».
Ты знаешь про меня всё. Я должна знать хотя бы твоё имя.
«Я и сам не помню его».
Но ты как-то себя называешь? Себя-тень, не себя-человека. Назови мне имя.
И он замолчал.
— Твои приятели не выйдут из дома поздороваться? — Спросил Аластор.
Алей покосился на дом.
— Пожалуй, ждут, когда вы придёте.
Тут Аластор обернулся к ним. Смерил обеих сестёр оценивающим взглядом. Затем вложил Весте в руку пистолет.
— Стреляла уже из него? — спросил он.
— Разберусь, — ответила Вестания с напускной самоуверенностью.
— Правило первое. — Начал Аластор. — Чем ближе ко мне, тем безопасней. Правило второе — не принимаем самостоятельных решений, разговариваю тоже я. Правило третье — быть начеку. Всё понятно?
— Можно мне пистолет? — Спросила Теренея.
— Я научу тебя стрелять позднее, — пообещал Аластор, подмигнув ей. — Пока нет.
— Веста тоже стрелять не умеет! — обиделась Тера.
— Хватит перечить! — Приструнила её Веста.
А ты умеешь стрелять? Поможешь мне?
«Если потребуется».
Аластор помог сёстрам спуститься в белую перину Белизны.
Алей стянул с руки перчатку и свистнул, призывая самоеда к себе. Собака оторвалась от своего занятия и понеслась к хозяину.
— Дети?! — не сдержался Алей, завидев сестёр. — Кто вы? Что вы здесь делаете? — спросил он Аластора.
— Я… — наёмник замялся.
— Это наш отец, — вдруг ляпнула Теренея.
Вестания пошатнулась. По лицу Аластора она поняла, что даже он оказался выбит из колеи.
— Ага-а, — протянула Вестания не менее растерянно.
— Отец? — переспросил Алей.
— Да, отец, — сумел, наконец, произнести Аластор.
Тера… как всегда. Зачем только это ляпнула? Они слишком чужие друг другу, даже для того, чтобы играть эту роль. Как бы наш отец отреагировал, если бы мы, правда, встретились? Обнял бы и не отпускал? Или так же, как и Аластор, молчал бы в растерянности?
Вблизи Алей показался Вестании очень нервным. Она могла поверить, что он действительно жил в глуши, судя по растрёпанным волосам и длинной бороде.
Алей проводил их внутрь дома. Хижина была крошечной и походила на охотничью сторожку, какое-то временное жилье, вовсе не постоянный дом. На кухне слева от входа находились двое мужчин. Их внешний вид Вестании сразу не понравился. Она постаралась держаться поближе к Аластору.
— Ну вот, пришли, — проговорил Алей, растерянно отряхивая снег с ботинок. — Ещё странники… Я прослежу за собаками, вы пока чай, что ли пейте. — С этими словами Алей удалился из хижины.
Один из мужчин, тот, что был старше, поднялся из-за стола, накрытого мятой скатертью, и приветственно поклонился:
— Меня зовут Халкей. Это мой брат — Хион. Мы сами прибыли сюда только вчера вечером. — Улыбка Халкея была самой неподдельной. На вид ему было лет сорок пять, на круглой голове проступали следы залысин.
— Аластор, Вестания и Теренея. — Назвал наёмник. — Откуда прибыли?
— Из Термины, других городов в окрестностях нет. — С невинным видом ответил Хион. Он был моложе брата не меньше, чем на семь лет. Более подтянутый, волосы тоже темнее и гуще. Семейное сходство не то, чтобы очень бросалось в глаза, но Вестания вполне могла поверить, что перед ними братья. Они с Терой тоже были не так уж и похожи.
— Её больше нет. — Ответил Аластор без тени эмоций.
По спине Вестании пробежал холодок. Целый город обратился в руины. Оборванные жизни людей, чьи-то мечты, ставшие пеплом. Удалось ли хоть кому-то выжить в этом аду? Её сердце неизбежно осталось в Термине. С Фриксом и Веспер. Веста многое бы отдала сейчас, чтобы знать, живы ли они.
— Да уж слыхали… Там давно пахло жареным.
— Почему раньше не уехали, раз пахло? — Веста видела, что Аластор всё ещё изучает мужчин. Но ведь у них не было нужды не доверять им?
Хион развёл руками.
— Ну, так дорога сложная. Просто так в Океанию не поедешь.
— Ждали повода. — Согласился с ним Халкей. — Что вы с порога о делах? Там опять мороз. Нужно чаю выпить. Он подошёл к кухонному столику и разжёг газовую горелку, поставив на неё железный помятый чайник.
— Вы знаете, как опасть в Океанию? — с удивлением спросила Теренея, шагнув чуть ближе внутрь хижины.
— Вы тоже держите путь на Пацифиду? — Хион присел напротив Теренеи. — На поезде туда не добраться. Нужны собаки. — Заметил он.
— Сколько здесь собак? — Аластор чуть продвинулся ближе к Тере, ненавязчиво, но явно сокращая расстояние. Веста видела, как он напряжён. Готов атаковать в любой момент.
— Много. Хватит на три упряжки. Вам и нам. — Сказал Халкей, засыпая труху от чайных листьев в чашки.
— Вам приходилось уже ездить на санях? — Спросила Вестания.
— А вы не местные, — ухмыльнулся Хион. — Все, кто живёт на севере ездит на санях. Иного выбора нет.
— Не переживай, там ничего сложного нет. Я помогу. — Сказал Халкей. — Садитесь за стол, нечего стоять.
Вестания сверилась с Аластором. Тот ничего не сказал и не пошевелился. Лицо его всё ещё выглядело напряжённым. Он словно так и ждал подвоха.
— Алей сказал, вас трое. Где ещё один? — Спросил Аластор.
— Такое дело… — пробубнил Хион, приподняв край скатерти и показывая странникам то, что скрывалось под столом.
В следующий миг произошло сразу несколько событий. Вестания остолбенела, потеряв дар речи, потому что под столом она увидела белокурого мальчика, чья лодыжка была привязана к краю стола. Асфодель был здесь! Но выглядел при этом гораздо хуже: одежда его была грязной, а на щеке зиял здоровый синяк. Завидев старого друга, Тера, оставив осторожность, бросилась к нему, припав к полу. Хион, сидевший за столом, оказался невероятно проворным. Он подскочил к Тере и схватил сестру, опередив Аластора, который тоже рванулся к ней. Поняв, что не успеет, Аластор направил на Хиона дуло, но мужчина продемонстрировал наёмнику кухонный нож, который тут же приставил к горлу девочки.
— Не тронь её, — Аластор выпустил оружие и приподнял перед собой руки.
— На колени, или она умрёт, — сказал Хион. Веста заметила, как Халкей стал медленно двигаться вдоль стола к месту столкновения.
Аластор опустился на колени. Вестания с ужасом смотрела, как он предпринимает попытку броситься на Хиона снизу и сбить его с ног, но в этот момент Халкей наносит Аластору сокрушительный удар молотком по затылку. Тот упал на пол и обмяк. Веста вскрикнула от ужаса. Она пошевелиться не могла от сковавшего её страха. Она тоже держала в руках пистолет, но понятия не имела, что теперь с ним делать. Асфодель под столом в страхе отполз подальше от поля боя.
Халкей подошёл ближе к брату и протянул к Теренее тряпку с подозрительным влажным пятном.
— Не трогайте её! — Закричала Веста бессильно.
— Всё будет в порядке, не переживай, малышка, — заверил её Халкей, и прижал тряпку к лицу Теры. — Она немного поспит. А когда проснётся, нас здесь уже не будет. Ты кидай пистолет на пол, — посоветовал он.
Теренея затрепыхалась в объятьях Хиона, но очень скоро её тело ослабло.
Где же ты?! Ты обещал!
«Сейчас не получится. Прости».
— Но зачем… — пролепетала Вестания, вцепившись обеими руками в рукоятку пистолета. — Зачем вы это делаете?
— Потому что собак хватит только на одну упряжку. А оружия у нас нет. — Халкей поднял с пола автомат Аластора и проверил заряд.
Вестания почувствовала, как отчаянье переполнило её. Она зарыдала.
— Что вы сделаете с нами?
— Если не будешь сопротивляться, то с тобой совершенно ничего, — заверил её Халкей, подходя к Весте с верёвкой в руках. Кажется, он совершенно не боялся того, что она вооружена.
Тера, прости меня…
Веста отбросила пистолет в сторону и бессильно осела на пол.