534–537 дни после конца отсчёта
Приёмника с частотой 99.9 они так и не нашли, остальные частоты выдавали угнетающую тишину. Было похоже, что весь внешний мир погрузился во мрак Тартара, но вероятнее всего, причина была в поломке радиовышек Термины. Аластор не спешил покидать хижину, прекрасно понимая, что это последний оплот цивилизации. Впереди их ждала лишь снежная пустыня до самого горизонта. Если верить Алею, а так уж вышло, что он согласился поверить отшельнику, им следовало двигаться куда-то на восток в поиске поселений аборигенов полуострова Пацифида. Путь обещал быть долгим и сложным, а ведь Аластор шёл в Белизну не один, ему предстояло вести за собой трёх детей. Но другого выхода у них не было.
Асфодель вызвал у Аластора искренний интерес. Он подозревал мальчика в том, что тот видит тени, хотя бы по задумчивым длинным взглядам, что тот адресовывал Вестании. В последний, проведённый в хижине, вечер, он с интересом разглядывал сломанные часы на запястье Вестании. Тогда Теренея предложила дать часы Асфоделю. Как только они попали в руки Асфо, он моментально принялся за работу, открутил крошечные болты, вскрыл механизм. Удивительно, но не прошло и пяти минут, как он завершил свою работу и отдал уже рабочие часы Вестании, и как только та захотела настроить время, взглянув на ходики на кухне, они обнаружили, что Асфодель успел и выставить верный час.
— Спасибо, — сказала ему Вестания, но Асфо уже не обращал на сестёр внимания, только продолжал пялиться на часы, как если бы во всем мире остались только они одни.
Теренея тоже похвалила его, на этот раз, можно сказать, Асфодель хоть как-то отреагировал, мельком кинул взгляд в её сторону, чуть качнув седой головой. Младшая пыталась приучить его к человеческому взаимодействию, но если он и делал успехи, то пока очень медленные.
На следующий день они отправились в путь. Шесть самоедов, из них две суки и четыре кобеля, славные, подвижные и сильные собаки, привыкшие к работе, быстро везли сани по подмёрзшему снегу. Алей уговаривал их взять побольше провизии, но тогда они бы не смогли ехать в санях вчетвером, пришлось бы делать больше остановок, чтобы давать собакам отдых. Хозяин самоедов упоминал лес, значит, там наверняка можно было встретить стаю карибу или небольшое заледеневшее озеро с рыбой. Рано или поздно им бы всё равно предстояло добывать еду самим, поэтому пришлось отказаться от лишнего груза. Иногда они тормозили собак и шли на снегоступах, или делали остановки и разводили небольшой костерок, на котором грели еду. К счастью, морозы ненадолго отступили, так что пока зима не приносила особенного дискомфорта. За два дня пути Теренея привязалась к самоедам, она знала имя каждого, играла с ними и даже подключала к этим играм Асфоделя. Поначалу Аластор относился с опаской к упряжке, всё же эти псы были суровыми, диковатыми, они знали, что такое голод, что такое усталость, они умели драться друг с другом за кусок мяса, и они умели охотиться, а значит, убивать. Но, к счастью, самоеды отличались дружелюбием, у них не было намерений причинить детям вред.
К полудню третьего дня, когда они уже собирались прерваться на остановку, Аластор вдруг заметил стадо оленей внизу под склоном. К северу от них лежал лес, о котором говорил Алей. Значит, отменённые земли не были такими уж пустыми. Он сожалел, что никогда в жизни не охотился на диких животных, более того, никогда их не встречал.
— Ты собираешься… — спросила Вестания, смотревшая на стадо оленей вдалеке, мирно ковырявших глубокий снег копытами.
— Придётся. — Бросил он.
Она покивала.
— Вам лучше пойти со мной. — Сказал Аластор. — Я обещал научить вас стрелять.
— Зачем? — спросила девушка. — Ты же идёшь с нами.
— Я хочу, чтобы вы и сами могли за себя постоять, — ответил Аластор.
— Я пойду, — согласилась Теренея. — Только я не буду пока стрелять. Ладно?
— Хорошо, — разрешил Аластор. — Асфодель? — спросил он, и мальчик послушно слез с саней.
Вестания тоже поднялась, но, не говоря ни слова, принялась ставить палатки. Этому она быстро научилась.
— Тебе лучше пойти с нами, — повторил Аластор.
— Я не хочу учиться стрелять, — ответила она. — Тере это тоже ни к чему.
— Веста, мы не знаем, что впереди, — сказала её сестра. — Мне кажется, мы должны быть полностью ко всему готовы.
— Я сказала, что не буду ни в кого стрелять, — заявила она. — Если ты решила стать убийцей, я тебя не держу.
— Но, Вестания, если мы пойдём в Океанию, мы можем…
— Тера! Океании нет! — закричала Вестания, не вытерпев. — Всё это ненастоящее, понимаешь? Ты живёшь своими сказками, надеешься найти Океанию, встретить отца, который нас бросил!
— Отец не бросал нас, и ты это знаешь! — запротестовала Теренея. — И он нас всегда любил, и…
— И присылал подарки, да! Скажи это вслух! — продолжала она сыпать колкостями. — Неужели ты до сих пор в это веришь? Все подарки, которые ты получала, включая твой глупый компас, дарила нам мама, а не он! Когда ты уже повзрослеешь?!
Тут, кажется, она и сама поняла, что сболтнула лишнего. Теренея молчала, не зная, как реагировать на такое признание.
— Вестания, — окликнул её Аластор. Зачем она так? Зачем мучить Теренею? Он и сам знал о подделке, Алкиона рассказала ему о компасе, но ведь до сих пор именно компас был сердцевиной их взаимоотношений. Самым центром спирали.
— Что? — Тут её было уже не остановить. — Я сказала, что не собираюсь учиться стрелять. Если ты это умеешь и считаешь нормальным, это не означает, что мы тоже должны. Тебе не удастся нас всех превратить в убийц!
— Я не собирался, — ответил Аластор. — Просто я считаю, что на вашем пути это будет не лишним навыком.
— Делай, что хочешь, но я не стану такой, как ты!
Он хотел бы обломить эти копья её глаз, хотел смягчить её гнев, обрушившийся вдруг на их головы. Все эти дни она вела себя мирно, не устраивала скандалов, но, видно, не сдержалась. Аластор открыл было рот, чтобы что-то сказать, но тут мгновенно онемел до того, как протест сорвался с губ. Он увидел её. Или его?
Странный образ, тёмная, шершавая, слегка прозрачная, как траурная вуалетка, тень висела перед её лицом, большая тень, наверняка, очень сильная. Он ожидал увидеть что угодно, но только не настолько могущественного бестелесного противника. Она не походила на мутный, едва различимый оттенок, как если бы Вестания стояла в мрачном помещении. Это больше напоминало заслонку, твёрдую, непробиваемую стену. Тень обволакивала девушку, слегка присмотревшись, он понял, что запредельный сумрак покрывал не только её лицо, тень нависала над всей Вестанией, она стояла сзади неё и спереди, она была над ней и была в ней самой, плотно укоренившись в том потайном месте, где скрывается душа. Если бы Аластор не знал о тенях, если бы увидел паразита Вестании до встречи с Алкидом, то наверняка решил бы, что над девушкой нависла скорая смерть — какое-то непостижимое проклятье, а может, что и не только над ней одной, но и над всем её родом.
Открытие было таким неожиданным, что он не сумел скрыть его. Кажется, что-то всё же промелькнуло на его лице, выдало его. Это понимание не скрылось от взгляда-броска Вестании, она мгновенно считала это, сама переменилась в лице, и тогда Аластор почувствовал неловкость, словно увидел её вдруг без одежды, сам того не желая.
— Вестания… — произнёс он тихо, понимая, что лучше не врать ей.
Как теперь он мог остановить её? Ему было так хорошо знакомо то, что она чувствовала сейчас. Ни с чем нельзя спутать взгляд, когда на тебя смотрят, как на чудовище. Аластор сам так часто оказывался на её месте, когда подбирался к своим жертвам слишком близко.
— Хватит с меня! — разозлилась она, и тотчас залезла внутрь только что возведённой палатки, бросив все остальные дела.
Лучше уж оставить её одну сейчас. Уже достаточно всё испортил. Тут в голову пришло, что надо бы увести от неё детей.
— Пойдёшь со мной? — спросил он Теренею, стараясь, чтобы его голос звучал как можно мягче.
Выглядела она поникшей, значит, старшей удалось её расстроить.
— Ага… — протянула она невесело.
И втроём с Асфоделем они побрели к склону холма невдалеке.
Стадо оленей, кажется, искало траву под снегом. Неужели им ещё было что есть? Двухлетняя зима пощадила хоть что-то? Правда, оленей было немного, наёмник насчитал шестерых, может, конечно, их было чуть больше, но скрытых из вида за соседним холмом. Аластор установил винтовку на склоне и направил прицел в сторону животных.
— Аластор, а Вестания отойдёт, да? — спросила Теренея, пока он этим занимался.
— Конечно, — отозвался он. Глупый был вопрос. Она и сама знала ответ, просто хотела поговорить.
— Мне кажется, она не права… зачем она назвала тебя убийцей?
— Ты же знаешь, что это правда.
Хорошо хоть, что Теренея не догадалась про тень. Хорошо, что не может видеть её.
— Нет, больше нет, — возразила вдруг она. — Теперь ты наш телохранитель.
— Но убивать мне всё равно приходится, — напомнил он ей. — Знаешь поговорку? Сколько дворнягу не мой, овчаркой она не станет. — Поэтому их и пристреливают, — подумал он, но не стал говорить вслух.
— Когда мы придём в Океанию, — вновь начала она свою любимую тему, — скорее всего, попасть туда будет непросто, потому что там живут только достойные. Так что лучше тебе перестать считать себя убийцей, а то не сможешь войти.
— А ты не путаешь Океанию с Элизием? — сощурился он. — Я думал, Океания — просто страна, а не какое-то загробное чистилище, где твою жизнь ставят под суд.
— Океания — всё равно, что Элизий на земле, — объяснила Теренея. — Так, во всяком случае, многие считают.
— Интересно, — заключил он.
— Мне кажется, ты хороший. У тебя как бы появился шанс исправить всё, что было. Тогда ты сможешь войти в Океанию.
Она так верила в него, что Аластору стало неуютно. Конечно, как вообще ребёнок мог понять, что некоторые вещи ничем нельзя исправить? И сам Аластор знал, что убивал слишком многих, столько не прощают никому и никогда.
— Асфо, — позвал он, — иди сюда, я покажу тебе, как целиться.
Асфодель стоял почти у самого края, слегка ссутулившись, смотрел на поле внизу, где паслись олени. Когда Аластор окликнул его, он слегка встрепенулся, и затем, словно с неохотой, побрёл на зов.
Наёмник так и не сумел раскусить парня. У него, несомненно, был удивительный талант к механике, то, как он быстро научился разбирать и собирать оружие, то, как починил часы Вестании в хижине Алея… он определённо слышал и понимал всё, что происходит, но избегал любого зрительного контакта, да и вообще любого взаимодействия с людьми. С Теренеей, однако, он стал вести себя куда более открыто. Может, научился доверять ей? Они вдвоём проводили много времени вместе, играли, бегали, иногда Теренея рассказывала ему разные истории. Аластор замечал, что он даже позволял ей дотрагиваться до себя, при этом совершенно не показывая никакого недовольства. Что ж, дети были примерно одного возраста, им проще общаться друг с другом. Пока Аластора беспокоила только Вестания. Он не мог выбросить из головы этот серый кокон, обволакивающую её. Страшная пиявка, которая не собиралась отпускать свою жертву. Теренея говорила об Океании, как о месте, куда не может и не должно проникнуть зло. Что же это означало для Вестании? Можно ли было допустить, чтобы тень прошла вместе с ней в новый чистый мир?
— Асфодель, я хочу посмотреть, как ты целишься, — сказал он, пытаясь отогнать прочь тревожные мысли. — Сделаешь это?
Мальчик обронил блуждающий взгляд на винтовку, затем нерешительно присел подле неё и заглянул в глазок. Аластор подозвал Теренею поближе, затем ему пришлось положить руку на спину Асфоделя и приказать ей принять правильное положение. Мальчик не стал возражать, просто подчинился наёмнику.
— Наведи прицел на одного из оленей, — сказал он мягко, поспешно убирая руку с его спины, после чего проследил за тем, как плавно дуло заскользило немного вверх и влево до тех пор, пока не остановилось на мишени. — Неплохо, — оценил он намеренно прохладно. — Поправь приклад вот так, — Аластор приложил его плотнее к плечу Асфоделя. — Нужно прислонить ровно, так при отдаче упор будет твёрже, значит и выстрел более метким.
— Взрыв будет громким? — спросила Теренея.
— Не для них, они достаточно далеко, — Аластор указал на прикрученный к дулу глушитель. — Видишь? Он поглотит большую часть шума. Лучше использовать глушитель на оружии. Это не всегда поможет остаться незамеченным, зато убережёт твои уши от шума. Многие наёмники, пренебрегающие такими игрушками, страдают от проблем со слухом на закате карьеры. Но, я думаю, если мы раним одного из них, не пройдёт и нескольких секунд, как стадо скроется из вида.
— Они не знают, что мы здесь? — продолжила расспрос девочка.
— Здесь мало людей, они не знают, что мы несём угрозу.
— Жалко всё-таки… — заметила Теренея. — И нечестно. Они такие сильные…
— Убивать — чаще всего бесчестно, — признался ей Аластор. — Особенно издалека, из укрытия. Знал я одного наёмника, что предпочитал расправляться с врагами один на один. И, увы, плохо он кончил. Думай о том, что речь идёт только о выживании. Хочешь выживать — учишься прятаться, стрелять метко и убивать быстро.
Даже отсюда Аластор заметил, как выбранный Асфоделем олень немного продвинулся в сторону, наёмник плавно надавил на плечо мальчика, заставляя его уклонить дуло вслед за животным.
— Меть туда, где ты сможешь его убить или обездвижить, — посоветовал Аластор. — Это снайперская винтовка, хорошая модель, очень точный прицел даже с такого расстояния. С людьми лучше всего стрелять в голову, но, так как это олень, есть риск попасть в рога, им непросто прострелить лоб. — Сказал он, подумав о том, что не имеет ни малейшего понятия об охоте и об убойных точках крупных животных. — Попробуй ноги и горло. Нам всегда советовали не держать жертву на прицеле больше пятнадцати секунд, но потом я понял, что это тоже слишком долго. Стреляешь только на выдохе, промежутки между дыханием одна-две секунды — не больше. Целишься правым глазом, — Аластор отодвинул голову мальчика чуть дальше от окуляра, — расстояние чётко шестьдесят восемь миллиметров, иначе будет погрешность. Удостоверься, что нет кольцевой тени, ты должен ясно и ровно видеть прицел. Смотришь на прорезь прицела и мушку, не на оленя, иначе промажешь. Они все должны быть на одной линии. Для первого раза лучше не превышать порога в десять секунд на прицеливание, а то устанут глаза. Можешь стрелять. Главное, не моргай и не бойся, спокойно выдыхаешь и плавно нажимаешь на крючок.
Аластор и сам поймал себя на мысли, что задержал дыхание, выстроив его ровно, как будто собирался стрелять сам. Асфодель правильно выполнял все инструкции, но наёмник был не уверен, получится ли у него с первого раза попасть в живую мишень. Он бросил взгляд на маленький детский палец, который обладал особым даром созидания. Ему даже стало неловко, что он учил этого ребёнка убивать и разрушать, но, кажется, Асфодель не возражал.
Спустя ещё мгновение взрыв исторгся из винтовки. Пуля молниеносно оказалась на другом конце поляны, заставив крупного оленя разом осесть на землю, стадо всполошилось, их вожак покачнулся от неожиданности и боли, едва не свалился, но затем собрал все свои силы и воспрял. Как только олени пустились в бег, Аластор среагировал также моментально, занял место мальчика, выхватил у него винтовку и совершил ещё один выстрел в оленя, тот опять подкосился, ноги ушли вбок, передняя часть тела уползла вниз, провалившись в снег. Встревоженное стадо не стало ждать его, так уж были устроены все животные — если они чуяли угрозу, они убегали, не обращая внимания на своих братьев. Аластор подождал немного, раздумывая, требуется ли ещё один выстрел, но зверь замер неподвижно спустя несколько тщетных попыток подняться.
— Молодец, хорошо для первого раза, — произнёс Аластор, решив пока прогнать высокомерный тон Левиафана куда подальше.
— Нам придётся его как-то разделывать, да? — спросила Теренея явно без сильного энтузиазма.
— Да, — тут наёмник прищурился. — Думаю, тебе пока не стоит на это смотреть. Можешь сходить к собакам, заняться ими.
Он заметил сомнение на её лице, кажется, она бы с радостью согласилась на такое предложение, но что-то не позволяло просто так отказаться от перспективы смотреть на кровь вожака оленьего стада.
— Нет… я пойду, ничего… — в голосе не слышалось и тени воодушевления. Теренея насильно переступала через себя.
Он только кивнул. Затем снова натолкнулся на страх в этих больших серых глазах и понял, как ему хотелось развеять его.
— Я могу дать тебе компас, пока мы будем там.
— Да, спасибо! — и она опять расцвела. Как просто можно управлять людьми, если знаешь, за какие ниточки потянуть. И не нужно никого принуждать, не нужно давить. С Теренеей всё получалось так легко.
Аластор протянул ей вещицу. Девочка заворожённо оглядела его, провела пальцами по надписи. Затем вдруг её лицо переменилось, в нём закралось сомнение.
— Вестания права, правильно? Отец не дарил его мне, это всё ложь.
— Почему компас должен потерять свою значимость от этого? — парировал Аластор. — Какая разница, кто его подарил, если для тебя он важен?
— Компас нужен, чтобы не потеряться в Аиде. Так можно найти правильную дорогу.
— Видишь, — ободрил он её. — Он по-прежнему такой же.
— Просто я всегда думала, что так мы имеем какую-то связь с папой. Что это знак того, что нужно найти его. Наверное, она права. Он нас бросил. Он не писал и не дарил нам ничего все эти годы. Не скучал, не хотел встретиться… Тогда получается, что и вся наша сделка не имеет того веса… Какая разница, этот компас или любой другой спасёт нас в Аиде? Это, — она кивнула на железный корпус старого механизма на своей руке, — просто ложь. Сделка, сделанная вокруг лжи — полная чушь.
Он посмотрел в глаза Теренеи — большие и серые, они лучились, словно свинцовое небо, сквозь которое стремится пробиться солнце; глаза Вестании — две разрытые могилы, что же могло таиться на их дне? И глаза Алкионы… небеса Океании во время прибоя, в них плескались волны, может, из-за этого они казались влажными, глаза цвета долга и цвета бесконечной скорби.
Кто был их отец? Какие тогда должны были быть глаза у него?
— Тера… — Аластор опустился к ней, встал на колено. — Я не знаю ничего о вашем отце. Ни кем он был, ни почему всё вышло так, как вышло. И ты, и Вестания думаете о нём слишком много, вспомни, что компас тебе подарила мать, и он приобретёт ещё большую важность.
Он видел, что она была готова заплакать. Не лучший момент для таких разговоров, нужно ещё дойти до подстреленного оленя, вдруг тот не умер. Аластор протянул к ней руку, и девочка сама бросилась ему в объятья.
— Посмотри по сторонам, — прошептал он, прижимая её к груди. — О какой сделке ты говоришь? Что меняет компас, если я уже тут? Хочешь, выброси его в сугроб, ничего не изменится, я останусь здесь. Даже если сейчас мы увидим, как где-то в небе горит вся Океания целиком, я останусь здесь. Тера, мне больше некуда идти. Мира уже нет, понимаешь? И идти назад некуда, потому что меня тоже уже нет. Кроме тебя, Вестании и Асфоделя, у меня больше нет ничего.
Её руки были такими слабыми, но она старалась обнять его так крепко, что становилось удивительно больно где-то в душе.
Много лет после «Чёртова Колеса» Аластор не жил, он искал того человека, кому сможет помочь, кому отдаст свои деньги, и тогда он не знал, что он способен помогать как-то по-другому. Он слишком давно похоронил себя, уже не мог воскреснуть, но только в эту минуту, когда Теренея обнимала его за шею, прижавшись к груди, он чувствовал незнакомый ему ранее трепет жизни, чувствовал, что поступает правильно, чувствовал, что впервые он нашёл кого-то, для кого стал важным и кто стал важным для него самого.
Она всё же отпустила его, потом посмотрела на свою руку с зажатым в ней компасом, раскрыла пальцы, перевернула надписью вверх.
— Ты прав, — сказала она в конце концов, утирая слёзы. — Но я не хочу его выбрасывать.
— Хочешь, оставь его себе, — предложил Аластор.
— Нет, — Теренея показалась ему особенно взрослой в этот момент. Она протянула ему компас. — Я хочу притвориться, что всё так и осталось. Пусть он будет у тебя, а я буду его брать иногда. Так лучше.
— Хорошо, — кивнул Аластор, поднимаясь. Пришлось прищуриться из-за ноги. — Пойдём, надо разобраться с оленем. А потом проведаем Вестанию.
***
Вестания тщетно пыталась развести костёр. Пальцы покраснели и уже теряли чувствительность, а руки всё ещё ходили ходуном, только уже не из-за холода, а от отчаяния.
«Ты должна успокоиться». — Голос тени в голове с каждым днём становился всё громче.
Замолчи! Замолчи! — заклинала она тень. — Я больше не хочу с тобой разговаривать…
«Я не хотел тебя обидеть».
Почему ты не можешь просто уйти, просто оставить меня в покое?
«Тогда я потеряюсь. Ты это знаешь».
Несколько часов назад, когда они сделали остановку, она поругалась с Теренеей и Аластором. Весь день Веста пыталась разговорить тень, пыталась узнать у него его имя, но он отказывался. И когда у неё, наконец, получилось его уговорить, Вестания быстро пожалела об этом.
«Серый».
Серый.
Стоило услышать это имя, как она почувствовала, что теряет способность управлять своим сознанием. Она словно изменилась, перестала быть собой. Стала какой-то другой, наговорила глупостей Теренее. Зачем только она это сделала?
«Он хотел научить тебя стрелять».
И что с того?
«Это нельзя».
Почему? Что в этом плохого?
«Он убивает просто так, понимаешь? Он убил стольких, даже когда был выбор, он не сожалел о них. И сейчас он запросто убьёт оленя, не имея на то права. Разве он охотник, чтобы отбирать жизнь? Он убийца. Он несёт в себе зло».
Ты сам когда-нибудь убивал? Или кто-то убил тебя? В чем дело?
Было сложно управлять мыслями, чтобы формулировать такие сложные вопросы. У Вестании ушло несколько дней на то, чтобы мысли не звучали в голове, как ворох оборванных слов. На то, чтобы произнести в голове предложение, не уходило и секунды, но Серый обычно не реагировал на эти спутанные нити её сознания, лучше удавалось с ним поговорить, когда Вестания «выкрикивала» — адресовывала ему громкие и чёткие послания. У самого краешка глаза. Тёмно-серая змея, свернувшаяся в клубок. Он отвернулся от неё. Не хотел сейчас разговаривать.
Отвечай! — потребовала она громко.
«Они умерли из-за меня…» — был жуткий ответ.
Что это значит? Кто умер? — злилась Вестания. — Серый? Отвечай!
Но он уклонялся от ответа.
И в тот момент Вестания ощутила в себе тяжелейшую ношу. Ей показалось, что вся её душа навсегда отравлена грехом. Тень Серого, призрак человека, повинного в смертях, совершившего, должно быть, так много зла — всё это теперь было частью её самой. Она почувствовала себя грязной, виновной, обречённой на такую же незавидную участь, что и сам Серый.
Уйди, оставь меня, уйди из моей головы!
«Я не могу этого сделать. Даже если бы хотел».
Вестания посмотрела на него. Всё на своём прежнем месте, в уголке глаза. Пугающий сгусток чьей-то души. Посторонний человек прямо внутри её сознания. Чужак, чувствовавший то же, что и она, читающий её мысли.
Спектр эмоций Вестании неизбежно изменился. Если раньше она чувствовала себя зрителем чьей-то чужой жизни, то с того момента, как Алкид рассказал ей о тени, ей стало казаться, что пресловутая спираль уносит её в самую бездну Тартара. Она становилась злой, срывалась на сестре и на Аласторе. И всё из-за Серого.
«Ты не права. Я не могу быть просто злым. Тогда я бы был в Тартаре, а не на Асфоделевых полях. Я бы не стал тенью».
В словах Серого было зерно правды, но сути это не меняло. Вестания оставалась носителем чужой души, которая рано или поздно начнёт вытеснять её собственную и тогда… что могло произойти? Вдруг она станет злой? Вдруг причинит вред Теренее.
«Я бы не стал…»
Ты только сегодня обидел её, довёл до слёз!
«Это был не я. Это ты».
Она вскочила и ударила ногой по груде сухих палок, сложенных в остов будущего костра. Теперь они валялись на белом снегу, как подстреленные птицы.
— Уйди, уйди, уйди из моей головы! — закричала она вслух.
Вестания бросила затею с костром и вернулась в палатку, чтобы хоть немного согреться. Серый замолчал, но по позвоночнику Вестании пробежал колючий холодок, будто жуткое насекомое со множеством маленьких ворсистых лапок. На что она надеялась? Что Серый просто уйдёт? Даже Алкид считал это невозможным. Но вдруг он не мог знать всего, и средство избавления всё-таки существовало?
Она почти успокоилась, когда снаружи до неё донёсся шум шагов. Вестания одёрнулась, устремила взгляд ко входу в палатку. Тяжёлые шаги, через раз слегка шаркающие по снегу, неровные. Как бы ей хотелось сейчас побыть одной, хотя бы пока тень молчала, но она понимала, что этого разговора ей не избежать.
Аластор замер у входа, не смея войти без предупреждения.
— Вестания? — позвал он негромко.
— Сейчас, — ответила она, спустя недолгую паузу.
Вестания вылезла наружу. Сам Аластор никогда бы не зашёл внутрь, она это знала, к тому же в двуспальной палатке и без того не хватало места. Палаток было две: в одной спали сестры, во второй — Аластор с Асфоделем.
Вестания и наёмник сели прямо у входа, держась на безопасном расстоянии друг от друга. Теры и Асфоделя поблизости видно не было, должно быть, она обиделась на неё. Аластор сидел напротив и пристально смотрел на девушку, сначала просто молчал, но Вестания прекрасно знала, что именно он разглядывал так тщательно.
— Ты теперь видишь его, да? — спросила она, не смея больше терпеть эту тишину.
Кажется, осознав свою ошибку, он отвёл от неё глаза.
— Сейчас не так ярко, как сегодня днём. — Ответил Аластор.
Днём? Сколько же времени? — и только теперь Вестания заметила, что начинало темнеть.
— Он уполз… не навсегда… не знаю, — она пыталась подобрать слова, чтобы описать состояние тени. — Знаешь, как черепахи, которые прячут головы в панцирь.
— Сегодня, когда ты… — он не договорил. — Это была тень, да? — Вестания только кивнула в ответ. — На что это похоже? Ты можешь научиться её контролировать?
— Тебя только это волнует, да? — нахмурилась она. — Чтобы я не поднимала шум, чтобы не устраивала скандалов, не обижала Теру?
— Вестания… — обронил он с сочувствием в голосе.
Вестания… всегда только Вестания… хватит произносить это дурацкое слово постоянно… просто хватит! — она хотела что-то сказать ему, но тут почувствовала, как сердце опять достигло самой вершины и вот-вот готово сорваться вниз. К глазам подступали слезы. Как же было сложно их сдерживать при нём!
Тут Аластор схватил её за левую руку. Вестания хотела отдёрнуться от этого жеста и только потом поняла, что произошло. Оказывается, она безостановочно царапала пальцами рисунок кривой спирали на заледенелой корке снега. Как она сама могла этого не заметить? Ладонь покраснела от холода и только сейчас, оказавшись в его кулаке, она почувствовала, что оцарапала кожу о крошечные грани льда. Его прикосновение, из него исходило тепло, так что Вестании стало вдруг не по себе, её всю сотрясло в рыдании, но каким-то чудом девушке удалось сдержать слезы. Вестания высвободила руку и на всякий случай утёрла невидимые слезы.
— Хочешь сигарету? — спросил Аластор, но Вестания только покачала головой. Разве ей что-то могло помочь теперь?
— Он говорил со мной… — сказала она. — Назвал своё имя… Я, правда, не думаю, что это вообще имя… Он называет себя Серым. Я не знаю, поверишь ты мне или нет, но сегодня это был он, я очень хорошо это почувствовала… — тут она вспомнила, что успела наговорить сестре. — Она злится на меня, да?
— Нет, — поспешил заверить её Аластор. — Ты можешь контролировать его?
— Я не знаю… Мне, — она замялась, вспоминая разговор с призраком. — Мне кажется, ты ему не нравишься… он назвал тебя убийцей… ему это не нравится. Я пыталась его прогнать, он замолчал, но никуда не ушёл.
— Вспомни, что говорил Алкид, — сказал он. — Не пытайся его прогнать, чем больше будешь сопротивляться, тем глубже провалишься. Лучше просто говори с ним. Узнай его лучше, узнай, что ему надо, кем он был раньше.
Тут Вестания ощутила уже знакомое копошение внутри себя. Тень подползла к ней ближе. Девушка почувствовала посыл призрака. Серый стал внушать ей не просто мысли, а ощущения, и тут она сразу потеряла всякую злость на него.
— Я нужна ему, — произнесла она. — Когда он один… когда он был один, он был вместе с миллионами других теней. Лишённый памяти, лишённый чувств. В вечном океане холода, всегда один. Каждая тень — потерянная и обречённая. Те, что скитаются по миру — слабые и несчастные, не способны вернуться назад в Элизий, могут лишь кануть в своём собственном забытьи. Смотреть на чужие жизни и завидовать чужому теплу. Всегда в стороне.
Невероятная жалость наполнила её сердце.
— Почему он выбрал тебя своим носителем? — Спросил Аластор мягко.
Вестания прислушалась к чужим мыслям, зарождавшимся внутри. Ей показалось, что Серый больше не решался отвечать ей иначе. Однако ответ она почувствовала.
— Он видел, что я тоже потерянная. И несчастная. Брошенный ребёнок. Он просто хотел…
«…помочь тебе». — Произнёс Серый.
— Он ведь оберегал тебя раньше, так?
Вестания кивнула. Она вспомнила странные невидимые объятия, которые подхватили её в поезде, когда они ехали в Термину. Задняя дверь тамбура, которая была не заперта, и Вестания чуть не выпала из состава. Это был Серый. И это Серый сразился вместо неё с Аластором в Белизне, ещё когда тот хотел убить её. Да, тень оберегала носителя. Он не пытался ей навредить.
— Да. — Согласилась она.
— Тогда узнай, как ему помочь. — Сказал Аластор.
Вестания опять не успела задуматься, как ответ сам родился на её губах:
— Ему нужно помочь вспомнить.
— Что именно вспомнить?
— Его настоящее имя. Его прошлую жизнь. Грехи, которые он совершал. Людей, которых любил. Вспомнить, кто он есть.
— И что будет в этом случае? — спросил Аластор. — Он оставит тебя? Освободится?
Вестания прислушалась к голосу призрака. И в этот раз ответ ей не понравился.
«Никто не знает, что будет».
— Это пока никому не удавалось. — Ответила Вестания вслух. — Значит, нам придётся стать первыми.