530 день после конца отсчёта
С полдюжины солдат Сопротивления окружили Аластора со всех сторон. Теперь-то он точно не позволит им себя связать. Допрос длился так долго, что стал утомлять его.
— Я всё ещё считаю, что его нужно расстрелять. — Настаивал на своём Зефир. Он был хорошо сложённым юнцом, на голову ниже Аластора, но дерзости и смелости ему точно было не занимать. — Пришёл непонятно откуда и неизвестно зачем, пытался убить девчонок. Мы подвергаем себя опасности, укрывая его тут.
— Мы и так в опасности всегда, — голос Кирки был басистым, грудным, а своеобразный акцент и манера слегка растягивать слова выдавали в ней коренную северянку. Такие как она, аборигены, были диковинкой даже в отменённых землях. Антропосы редко когда покидали родные племена, но Кирка даже выглядела слишком аутентично, чтобы сойти за полукровку. Неестественный лиловый цвет глаз — слишком откровенный признак, чтобы ошибиться. — Враг Акрополя — наш враг. И Алкид считает так же, как и я.
— С чего вы поверили, будто он — не шпион? — Настаивал Зефир. — Он же был в Акрополе, если я правильно понял. Что если, он приведёт сюда целую армию?
— Я был в тюрьме вместе с вашим Алкидом, — подал голос Аластор. — Так что обратно в Акрополь я не сунусь.
— Как тебе удалось выбраться из тюрьмы? — строго спросила рыжеволосая Веспер. В отличие от Зефира она не торопилась с выводами, пыталась взвесить всю ситуацию.
— С боем. — Хмуро ответил Аластор и, не церемонясь с окружающими, достал «карелию» из портсигара с бирюзовыми камнями.
— Он перестрелял всех, кого видел, — вставила Вестания. — Это было очень… сложно.
Аластор понятия не имел, что девочка хотела объяснить этим словом. Веста не доверяла ему. Не мудрено. Он бы тоже себе не доверял после всего, что натворил.
— Но без него мы бы не спаслись! — выпалила Теренея. Хотя бы одна из сестёр на моей стороне в этом суде.
— Вы разве не утверждали, что он пытался вас убить? — в сотый раз уточнила Веспер. — Именно поэтому его связали, как только он шагнул в Некрополь.
— Да, это так. — Сказала Вестания.
— Он не за этим сюда пришёл, Веста! — не сдавалась Теренея. — Мы заключили договор.
— Дардан, неужели тебе не кажется, что слишком много разговоров? Дела должны решаться куда проще. — Зефир продолжал давить своё.
— Какой исход ты предлагаешь? Застрелить его? — спросил Дардан. — В данный момент я не вижу причин.
— С каких пор тебе стало мало причин? — Зефир терял самообладание. Аластор лишь с ухмылкой поглядывал на него, постукивая кончиком сигареты по портсигару. — Он сбежал из Акрополя, чуть не застрелил детей, припёрся сюда, запудрил им головы, а теперь качает права и хочет встречи с Алкидом! Покажи мне в Некрополе хоть одного человека, кто не хочет встречи. Я тоже хочу! Отведи меня к Алкиду, я служу ему второй год и не видел его!
Дардан был значительно старше большинства паствы Сопротивления. Лет ему было никак не меньше пятидесяти, короткая борода, глубоко посаженные глаза в рытвинах морщин. По его спокойному и рассудительному нраву Аластор сразу почувствовал опытного бойца. Такие точно были необходимы армии, настоящие генералы, которые умели затыкать горячие головы вроде Зефира. О субординации в рядах Алкида, кажется, не слышали. Заговори я таким тоном с Левиафаном во время учёбы, получил бы такую взбучку, что потом месяц пришлось бы ссать кровью.
Дардан оказался куда более сдержанным в отличие от учителей Аластора.
— Алкид сам принимает решение с кем ему видеться, а с кем нет. И зачастую открывает лицо тем, кто не состоит в его рядах. Я не вижу причин не позволить ему принять решение самостоятельно. Пусть Фрикс сходит, и мы получим ответ.
Веспер перевела обеспокоенный взгляд на Дардана. Казалось, даже её смутило решение генерала.
— Алкид всё ещё слаб. Не стоит беспокоить его по пустякам. — Осторожно обронила она.
— Я не собираюсь вести с ним разговоры о погоде. — Сказал Аластор. — У меня есть конкретные вопросы. Мне нужно понять, как покинуть город, и, если он действительно так гениален, как говориться в рекламе, он сможет дать конкретные ответы.
— Как будто мало у нас своих проблем, — огрызнулся Зефир. — А вы хотите довериться незнакомцу, за которого никто в Некрополе не смог бы поручиться.
— Рея знает меня. — Возразил Аластор. — И Ино. Это она привела меня в Акрополь. И пыталась завербовать.
— Что ещё за Ино? — Скривился Зефир.
От взгляда Аластора не ускользнуло то, как рыжая Веспер посмотрела на блондинчика Фрикса.
— Девушка-вербовщица. Странная немного, кривая какая-то… — он не знал, как помягче описать свои впечатления от встречи с Ино, и до сих пор не был уверен в её половой принадлежности. — Подцепила меня в трактире, потом позвала полицию.
— Достаточно, — оборвала его Веспер внезапно. Они с Фриксом обменялись многозначительными взглядами. — Иди. — Велела Веспер.
Парень моментально покинул место судилища и, молча, ушёл куда-то в коридоры Некрополя. Вестания долго провожала его взглядом. Казалось, часть её очень хотела бы последовать за Фриксом.
— Так бы сразу, — заключил Аластор и закурил сигарету.
— Эй! — окликнул его Зефир. — Здесь нельзя курить!
Аластор сделал намеренно долгую затяжку и демонстративно выпустил столп дыма изо рта. Подхваченный лёгким дуновением системы воздухоснабжения, дым потянулся к потолку.
— Ты не слышал? Затуши! — не унимался активист.
— Я тебе чем-то мешаю?
Кулаки приятно зачесались. Его прямо так и тянуло в драку. Раньше он специально ввязывался в пьяные разборки на Краю. Это помогало отвлечься наравне с алкоголем, сигаретами и другими благами тамошних заведений. Теперь же Аластор мечтал набить кому-то морду, просто чтобы снять напряжение и спустить пса с цепи ненадолго.
— Здесь нельзя курить, — заявил Зефир.
— Я не подчиняюсь вашим правилам. У меня есть свои, — ответил Аластор. — Воздуха достаточно, чтобы дым выветрился.
— Аластор, перестань! — попросила Вестания, но было уже слишком поздно, чтобы остановить Цербера.
Он уже собрал силу в кулак для удара, как в зал выбежала девушка и мигом оказалась между ними. Рея… проклятье! Кулак сразу ослаб.
— Оба остановитесь немедленно! — закричала она даже прежде, чем остальные успели отреагировать.
Лицо Реи окончательно осунулось. Глаза провалились в бездонные ямы её горя. За считанные дни она потеряла всё, что у неё было. Любимого человека, ребёнка… Незнакомая Аластору сила воли не позволяла этой хрупкой на вид девушке сломиться. Что она вообще делала здесь, в царстве костей? В самом эпицентре беды, какие козни судьбы могли привести её сюда и задержать даже после всего, что она пережила?
Он вдруг поймал себя на мысли, что до сих пор держит сигарету в руке. Сделал последнюю затяжку и бросил на пол, прижав ботинком.
Его соперник смерил Аластора презрительным взглядом. Жаль, что не вышло, — согласился с ним наёмник.
Когда Аластора связали при входе в Некрополь, она снова плакала. Как-то особенно горько и надломлено. Потом Рею увели, и он не знал, что с ней было. Возможно, она спала, если потерявшая смысл жизни женщина вообще умела спать. Наверное, она была рада увидеть его без оков.
Странно, но, кажется, после смерти сына, она уже смирилась со всем остальным. Гибель мужа уже не могла её уколоть, как и гибель всего мира. Как она держится? Он помнил Алкиону. Беспокойную, готовую пойти на всё ради дочерей. Он помнил лица сестёр, когда сообщил им о смерти их матери. И, конечно, он вспомнил Эхо. Но с ней всё было по-другому, он любил запах её волос, любил гладить её кожу, любил целовать её и думать о том, что она живая, и о том, что они оба живые, нагие на этом алтаре конца света. Они были вместе совсем недолго. Он не успел ничего о ней узнать, не успел привыкнуть к ней, но Эхо удалось вдохнуть в него что-то совсем настоящее, она заставила его почувствовать тепло, она подарила ему смысл, когда разрешила войти в свой дом, тогда, после бесчисленных часов побега от своих собственных теней.
Воспоминания ожили в памяти, заставив его сердце болезненно сжаться.
Он поднял глаза на Рею. Она потеряла ребёнка. Мог ли он понять её, если тоже потерял кого-то важного? Он боялся заговорить с этой женщиной. Боялся ненароком ранить её, такую уязвимую.
— Это хороший человек, — вдруг сказала она, метясь беспокойным взглядом по окружающим. — Пожалуйста, учтите моё мнение тоже.
Кем она была, что члены Сопротивления должны были считаться с её мнением? Аластор понимал, что спрашивать это неуместно в данных обстоятельствах.
— Рея, пойдём, — Зефир смягчился рядом с ней. — Тебе надо отдыхать. — Он точно беспокоился за девушку. Аластор заметил это ещё и раньше, когда они шли по катакомбам. Может, хотел занять освободившееся место её мужа. Утешить. Женщинам в горе всегда нужно надёжное плечо. Однако она не давалась Зефиру так легко. Пронизанные болью глаза упрямо цеплялись за Аластора.
— Ты ещё будешь здесь? Я найду тебя позже? — с мольбой в голосе спросила она. Чёрные волосы обрамляли её измученное лицо. Она не выглядела совсем уж потерянной. Может, её напичкали таблетками?
— Держись, — обронил Аластор и сдержанно кивнул.
— С нами тень Алкида! — крикнула Рея напоследок. Кажется, кто-то из активистов поддержал её призыв, но Аластор не придал этому значения.
— Это ты помог им сойти с поезда? — Спросил Дардан, когда Рея и Зефир ушли из зала.
Он кивнул.
— Нот тоже рассказывал что-то о сильном бойце, который вывел людей из седьмого вагона «Призрака». — Добавила Веспер. — Он предлагал присоединиться к нам, но ты отказался.
— Мне это неинтересно. — Ответил он. — У меня уже есть работа.
— Да, потому что Аластор теперь работает на нас, — вставила Теренея уверенно.
— Хорошо, котёнок, не смею переманивать ваших солдат в свой лагерь, — Веспер выставила перед Теренеей руки в слегка наигранном жесте. Кажется, она умела ладить с детьми, но вот от Аластора не укрылся вызов в янтарных глазах активистки. — Мне надо знать твои намерения, — сказала она прямолинейно.
— Я обещал их матери, что помогу им. — Ответил Аластор то, что уже повторил несколько раз. — Выбраться из города и добраться до Океании.
Он чувствовал, как рыжая просеивает его взглядом. Изо всех сил пытается опознать ложь.
— Поэтому пытался убить? — настаивала она.
— Я ошибся.
Аластор попросту не знал, как ещё объяснить ту жгучую тягу, что провела его через весь Акрополь и помогла добраться до Белизны. Как он мог объяснить этой женщине про ту жажду, что испытывал трёхголовый пёс в его сердце? Я просто хотел покончить с этим. Как можно быстрее. Только я не принял в расчёт, что Алкиона не оценила бы такой спешки. Он действительно устал жить. Он был готов расстаться с жизнью много раз. Когда завещал всё своё состояние Эхо. Когда сражался с Мантикором. Когда пришёл на закланье к Гектору. Но что-то упорно удерживало его каждый раз. И сейчас это были сёстры. Прежде чем Аластор расстанется с жизнью, он обязан искупить свой грех перед ними. Помочь Алкионе исполнить то, что она не смогла сделать. Помочь им спастись.
— Кто ты им? — спросила она, и бровью не поведя. Он возвышался над ней, пусть она и была не низкого роста, Веспер пришлось распрямить плечи и приосаниться, чтобы давать ему отпор. Аластор хотел подойти к ней ещё ближе, но при малейшем его движении он заметил, как Дардан тоже подался вперёд, поэтому решил не начинать стычку.
— Телохранитель, — произнёс он вместо этого. Кажется, она не поверила. — В отличие от тебя, я вытащил их из Акрополя, — напомнил он. — Я был там, когда вы спасали своего Алкида. Так что теперь у меня такое же право увидеть его, как и у них.
Она ещё несколько секунд держала эту осаду. Они оба вели себя, как звери, и это нравилось Аластору. Как две злые собаки, стояли друг напротив друга, вздыбив холки и оскалившись, оценивая противника перед нападением.
— Ладно. Но мы не закончили, — согласилась она, наконец. — У меня осталась пара вопросов, чтобы задать тебе с глазу на глаз.
— Мы встретимся с Алкидом. — Не отступал Аластор. — Потом поговорим.
В этот момент стычки вернулся Фрикс. Он не проронил ни слова, лишь кивнул Веспер, и та сказала рассеянно:
— Пошли, — после чего вывела их из зала. Дардан остался на месте, ничего не сказав. За Веспер пошли Фрикс, Аластор и сёстры.
Неужели им и вправду доведётся увидеть Алкида? Обычно Аластор возвышал себя над остальными. За годы работы в «Скиесе» он привык отбирать жизни, и те, кто воспринимал убийство как что-то сложное или неправильное, казались ему слабаками. В таких, как Зефир, он с первого взгляда опознавал выскочек, Фрикс казался ему смехотворным, а девушек Аластор просто не мог рассматривать в качестве бойцов, но вот Алкид его интересовал. Всё то, что ему довелось услышать о подвигах этого безумного и бесстрашного лидера революции, казалось ему занятным. Аластор хотел встретиться с ним, чтобы проверить, остались ли в мире ещё равные ему.
Кажется, сознавая значимость этой дороги, сестры не разговаривали, Аластор не знал, о чём они могли думать. Сам он испытывал самое сладкое предвкушение за последние дни. И ещё интерес, который пробуждал в нем этот мистический человек. Так же он шёл на встречу с Мантикором, думая о том, что встретит равного себе. В итоге же он обнаружил блеклое подобие искусного убийцы, сломанного, как и он сам. Ещё один бешеный пёс.
Коридор из костей оказался новым лабиринтом. Может, не таким запутанным, как тот, по которому они шли в «оссуарий», однако стоило отдать должное Сопротивлению, они были мастерами игры в прятки. Только от властей вас это не спасёт. Если потребуется, они разберут тут каждую кость или просто обрушат потолок на ваши головы.
Спустя некоторое время они стали спускаться ещё ниже, пока, наконец, не добрались до железной двери, смотревшейся здесь ни к месту. Аластор догадался, что стены, традиционно обложенные костями, были по меньшей мере бетонными. Железная дверь была на кодовом замке, который, наверняка, знало очень ограниченное количество людей. Алкида они берегли что надо, стоит отдать должное. Как же янтарям удалось его схватить?
— Правила такие, — сказала Веспер. По голосу Аластор понял, что она и сама волнуется. — Вы оставляете всё оружие здесь. — С этими словами она взглянула на Аластора. — К Алкиду запрещено приближаться, если он сам не приблизится. К нему запрещено прикасаться, если он этого не сделает первым. На протяжении всего вашего присутствия там, мы с Фриксом будем находиться рядом, если Алкид не попросит нас уйти. Нарушите правила, и мы уведём вас. Это понятно?
— Попахивает маразмом, — отметил Аластор, но бросил мешок с винтовкой на пол и разоружился.
— Мы всё поняли, — сказала Теренея.
Фрикс поднял оружие Аластора и отнёс подальше от входа. Наёмник проводил его долгим взглядом.
— Трость тоже, — сказала Веспер.
— Ты серьёзно? — поднял он бровь.
— Мы всё изучили, пока ты был связан, — ответила она. — Оставляй здесь.
— Очень наблюдательно, — оценил он, бросая трость на пол.
Убедившись, что всё в порядке, Веспер ввела пятизначный код, прикрыв панель с цифрами рукой. Замок щёлкнул, объявив о том, что дверь разблокирована. Девушка толкнула её и вошла внутрь. Аластор дал девочкам жест следовать за ним и пошёл первым.
Самый охраняемый зал Некрополя по размерам явно уступал остальным или, во всяком случае, тому, в котором состоялось судилище. Потолок был достаточно высоким, но всё равно казался гнетущим, нависающим над головой, как свод неба во время грозы. На обшарпанных стенах тоже висели электрические светильники, первое, что бросалось в глаза — это отсутствие костей в оформлении комнаты. Лицемерие, — решил Аластор. Зачем тогда Алкид так гордился своими катакомбами, заставляя любоваться ими свою армию, но не предоставил такой радости себе?
Из мебели в комнате стоял огромный платяной шкаф, лабораторный стол, полный колб с разноцветными жидкостями, правая стена была завалена книгами, толстые тома образовывали хаотичные горы, некоторые из которых чуть ли не дотягивались до потолка, прямо на полу были разложены какие-то чертежи и формулы. В глубине зала, поделённого на две части бархатной бордовой занавеской, можно было заметить второй рабочий стол, на котором были свалены незнакомые Аластору механические и технические приборы. Внимание также привлекал и поставленный в центре экспозиции огромный аквариум. Приглядевшись, Аластор отметил, что рыб внутри не было, зато по стенкам ползали несколько дюжин улиток. Совсем уж странную композицию представляли собой два манекена — мужской и женский. Части тела кукол, кажется, были на шарнирах, и поза, в которой они стояли, не могла смахивать ни на что другое, как на половой акт. Оба манекена были почти голыми, на девушке красовался белокурый парик, на поясе мужчины висел толстый кожаный ремень с железной бляшкой, впрочем, брюки отсутствовали.
Аластор едва успел окинуть взглядом всё убранство помещения, пытаясь составить первичное впечатление об Алкиде и понять, что это мог быть за человек, как тот вышел из-за бордового занавеса.
— А что вы думали, я буду сидеть в кресле, поджидая вас и зловеще посмеиваться? — спросил он. Его появление выбило Аластора из колеи. Это был невысокого роста человек, с худым и хилым строением тела и проблемной кожей на кривом лице. Больше всего в глаза бросалась причёска. Половина головы на длинной шее была покрыта редкими чёрными волосами, вторая представляла собой скопление тонких прядей, окрашенных в разные цвета — от жёлтого до фиолетового, здесь волосы были гуще и почти достигали плеч. Прежде, чем они успели что-то сказать, Алкид остановил их жестом длинных тонких пальцев. — Нет, ладно… почему-то люди всегда хотят увидеть нечто ужасное, а потом выхожу я, и вижу разочарование на лицах. — Он снова жестом заставил их помолчать. — Хорошо, давайте я оправдаю ваши ожидания! Притворимся, что вы ещё не вошли…
Он вдруг вернулся за занавес, после чего вытащил оттуда деревянное кресло с алой обивкой, поставил его перед аквариумом, прямо напротив вошедших, уселся на него, закинув ногу на ногу, положил локоть на подлокотник и упёрся пальцами в подбородок. Растянув губы в искажённой улыбке, Алкид вдруг принялся смеяться низким грудным смехом. Сцена, на взгляд Аластора, продлилась слишком долго, но им не оставалось ничего, кроме как следить за этим цирком.
Отсмеявшись, Алкид резко переменился в лице, стал серьёзным и напустил на себя важный вид:
— Так достаточно зловеще? — Кажется, девочки покивали в ответ. — Отлично, — с этим он поднялся с кресла и, галантно спрятав руку за спиной, предложил им жестом войти. — Добро пожаловать в мою «обитель теней». Веспер много рассказывала о вас, потому рад знакомству. И счастлив видеть тебя снова, Аластор, мир поистине тесен, не так ли?
При этом Аластор остолбенел.
— Ты знаешь меня? — удивился он.
Вдруг нечто странное произошло с Алкидом: он напряг мышцы лица, так что оно несколько изменилось в выражении.
— Угостишь девушку табаком, ясноглазый? — промяукал кошачий голосок, после чего Алкид вновь расхохотался.
— Ино? — удивился он. — Я не понимаю…
— Да, мне многое придётся объяснить, — согласился Алкид, вернувшись в свой первичный облик. — Проходите внутрь, мы поговорим.
Что, мать его, происходит? — думал Аластор, оглядываясь на Веспер и ожидая хоть какого-то объяснения. Рыжеволосая девушка никак не отреагировала на представление, разыгранное Алкидом, и не прокомментировала его слова. Девочки выглядели сбитыми с толку не меньше его самого. Так скоро можно вообще перестать удивляться, — подумал он, идя следом за хозяином в соседнюю часть зала, скрытую занавесью от глаз.
— Про сигареты, это я серьёзно, кстати, — на полпути к занавесу обронил Алкид. — Ты думаешь, я зря проводил здесь вентиляцию?
Аластор, может, даже посмеялся бы над этим высказыванием, вспомнив недавнюю стычку с Зефиром, но сейчас нашёл в себе решительности только на то, чтобы протянуть Алкиду «карелию».
— Благодарю тебя, ясноглазый. — Алкид поджёг кончик маленькой чёрной зажигалкой. — Садитесь, — сказал он, указывая на массивный диван и несколько стульев, расставленных в центре второй части комнаты. Аластор обратил внимание на то, как старательно он держал спину прямой, однако проходя позади лидера Сопротивления, наёмник все-таки заметил небольшой горб на спине. Алкид перехватил его взгляд и елейно сузил глаза разного размера и оттенков. — Фрикс, будь добр, захвати моё кресло, а потом присоединяйтесь к нам, — бросил он своей свите.
Аластор пропустил девочек вперёд, позволил им сесть, потом занял место ближе к активистам. Он начинал привыкать к своей новой работе и поступал почти инстинктивно, она немногим отличалась от профессии наёмника — просто теперь приходилось действовать, толкаясь от обратного, или рассматривать всех окружающих в роли потенциальной жертвы. Вестания и Теренея были явно сбиты с толку. Интересно, а кого они ожидали увидеть?
— Ты — Алкид? — уточнил Аластор на всякий случай после того, как все расселись.
— Торжественно клянусь, — положил он руку на сердце, а второй стряхнул пепел в забитую окурками пепельницу на маленьком столике.
— Это ты — «Перфекция»? — не отступал Аластор.
— Это я — «Перфекция», — согласился Алкид. — На какой вопрос ты ещё жаждешь услышать ответ?
— Какого хрена..? — предложил Аластор.
— Я так и подумал, — улыбнулся он.
— Меня больше интересует, как вы познакомились, — подала вдруг голос Вестания после долгого молчания.
— Меня тоже, — сказала Веспер. — Ты ничего о нём не рассказывал. — Обратилась она к Алкиду, на что тот, устроившись в кресле поудобнее, приступил к объяснению.
— Ну, что ж, видимо, мне многое придётся рассказать сегодня, чтобы восполнить все ваши пробелы, возникшие из-за тайны моей личности. Мы начнём именно с этого, затем я бы хотел поднять ещё один вопрос, связанный с вами двумя, — он кивнул на девочек. — Но мы придём к этому. Итак, я должен ответить на первый вопрос Аластора. — Он улыбнулся. — О хрене. Как правило, он вызывает больше всего непонимания. Вы, наверное, заметили аквариум с улитками у входа? — Теренея, молча, покивала. — Меня всегда привлекали эти создания, хотя держать их в качестве домашних питомцев — скорее прихоть, чем хобби. Мы во многом похожи с этими улитками, потому что среди них не существует ярко выраженных мужских и женских особей. Оба представителя могут выступать или самцом, или самкой, и, как бы это ни звучало…
— Ты — андрогин? — Прервал его Аластор.
— Да, это называется именно так, — подмигнул ему Алкид. — На самом деле история моего прошлого не такая увлекательная, как могло бы показаться на первый взгляд. Вы знали, что частичный андрогизм — явление довольно распространённое, в основном среди девушек? Это тот случай, при котором родители сами вправе выбирать пол ребёнка. В Харибде проводят операции, после которых дети могут вести вполне нормальную жизнь, не очень выделяясь среди сверстников. Однако мне не так сильно повезло.
Во-первых, мать сдала меня в приют, во-вторых, мой случай на корню отличался от наиболее распространённого. Сколько лет я ни провёл впоследствии, изучая медицину, я не нашёл описания абсолютного андрогинизма ни в одной книге. По набору хромосом, по внешним и внутренним органам, по их функциям и даже по психологическому воззрению, я — одновременно и в равной степени и мужская, и женская особь. — Он выдержал торжественную паузу после этой фразы и нагнулся к столу, чтобы затушить сигарету. — Доселе это описывалось только в мифах о перволюдях. Так что вам выпала большая честь беседовать с кем-то уникальным. — Алкид расплылся в гордой улыбке, откинувшись на спинку и, видимо, смакуя момент. — Однако, как вы успели заметить, моя особенность не принесла мне много радости в жизни. Никто не прячется в подземелье из тех, кто полностью доволен положением дел. Что же касается общественного мнения, вы сами сейчас испытываете не восторг, а брезгливость, слушая мои слова. Данность есть данность. Будь то гены, мутация или, наоборот, новый виток в эволюции, для людей существуют определённые нормы, которые они принимают, есть некоторые отклонения, с которыми они готовы мириться, но в моём случае непохожесть была слишком огромной и мерзкой, чтобы общество могло принять меня.
Это стало понятно ещё в детстве, пусть я и почти не помню тот период, я знаю, что было. — Он переменился в лице, став более задумчивым. Зелёные глаза слегка поблекли и уставились в пол. — В приюте меня считали чудовищем. Они бы обрадовались, если бы я однажды ночью задохнулся от крика и не проснулся, одним уродом меньше, и мир сделался бы чуть красивее. Но только я продолжал орать, потому что хотел есть. Старшие дети отбирали мою еду, и я не мог сказать об этом, потому что на тот момент существенно отставал в развитии. Я выживал из ночи в ночь. Не знаю, насколько бы меня хватило. И не знаю, во что бы они превратили меня в итоге. Конечно, тогда я не знал о своём отклонении, я просто знал, что не похож на других детей, что это неправильно, и что они ненавидят меня из-за этого. Они любили смотреть на меня, но только, чтобы поиздеваться. — Алкид театрально провёл пальцем под глазом, как если бы хотел смахнуть слезу, вот только по выражению его лица становилось понятно, что особой грусти он не испытывает. — Возможно, что, в конце концов, их шалости бы и зашли слишком далеко, но этого не случилось, потому что моё медицинское дело добралось до властей, которые всегда проявляли огромный интерес ко всем необычным отклонениям. Так из приюта в Харибде я попал в лабораторию Акрополя. За что не могу обвинить их никогда, так это за то, что они явно спасли мою жизнь и раскрыли потенциал, о котором сами не подозревали.
Думаю, можно назвать это удачей. Акрополь был одержим своим новым проектом по созданию идеального человека, они искали детей с потенциально высоким интеллектом, чтобы превратить их в «Перфекцию», совершенство мысли, созданное людьми в лабораторных условиях. Я попал в эту программу и в дальнейшем, после ряда тестирований, превзошёл остальных испытуемых. Не знаю, почему так вышло. Мне было около пяти лет, когда я попал к ним, я не умел говорить и почти не ходил. К девяти годам в умственном развитии я уже ничем не отличался от других детей, к пятнадцати я опережал даже многих взрослых. Они создали идеальные условия для развития всех моих талантов, я стал их «Перфекцией». Однако, как только они заполучили меня, они поняли, что могут создать даже нечто большее, чем «Перфекцию», они решили вывести новый биологический вид. Мне вкалывали какие-то препараты, пичкали гормональными таблетками, облучали, брали бесчисленные анализы, тесты, били током и так далее на протяжении всей моей жизни.
Мысль о восстании пришла не сразу. Думаю, когда её зародыш только появился во мне, я и не обратил на него внимания, тем не менее, постепенно я всё больше обдумывал эту идею, взвешивая возможные варианты, планируя свои действия, раздумывая о том, где и как найти людей. Последнее, кстати, оказалось самым простым. У меня даже был страх, что кто-то опередит меня с Сопротивлением. В основном то, что нужно было людям — кто-то, кто позовёт их, поднимет знамя, которое они готовы нести. Я знал, что в этом случае я останусь не у дел, потому что я чувствовал отчаянную тягу к лидерству и не желал больше никому подчиняться. Иронично, верно? — Глаза вновь кровожадно сверкнули, нацелившись на гостей. — Из объекта издевательств, парии я стал самым выдающимся народным лидером, притом держа в тайне свою личность, прячась в катакомбах. Это, кстати, тоже благодаря властям. Забавно, но я нравился им. Как только они забрали меня из приюта, где я пытался понадежнее спрятаться, чтобы не быть осмеянным или побитым, в Акрополе я каждый день слышал лишь то, какой я уникальный. Не знаю, могли ли они тогда предположить, какую мощную силу растили, скорее всего, если бы да, то я был бы уже мёртв. Они, наверняка, верили, что вся доброта, которую они ко мне проявили, затмит всё остальное, что я буду благодарен им и принесу своё тело во благо их безумных экспериментов. Думаю, власти бы попытались рано или поздно проверить, смогу ли я зачать. Тогда бы история стала совсем занятной. Представьте, что можно будет сделать с таким ребёнком. Вот только я видел всё, что они творили на задворках у мира. И я знал, что должен и могу их остановить. Ещё тогда я хорошо знал психологию, и я мог притворяться покорным и безопасным, обманывая их и водя за нос на протяжении лет. Я терпел и позволял делать с собой всё, что они хотели, главной целью было, как можно больше узнать о них и разработать план. На это ушли годы. Приготовив всё, обдумав и просчитав каждый свой шаг много раз, я поднял восстание. Дальнейшее, я думаю, вы уже могли слышать. Тогда мне удалось увести из Акрополя группу новоиспечённых солдат, которые стали впоследствии преданными товарищами в бою. — Он выставил руку, указав на Веспер с Фриксом. — Увы, немногим удалось дожить до сего дня, но их жертва стоила свеч. — После этого Алкид решил выдержать паузу, позволив высказаться другим.
— Мы тоже готовы принести любую жертву, если это потребуется, — сказала Веспер. Её глаза по цвету очень походили на волосы.
— Так вы двое спите с ним? — прямо спросил Аластор и почувствовал, как смутились Вестания с Теренеей. Рановато для них слушать такие разговоры, но Алкид сам позвал их сюда. Хотели правды — получайте.
Огненный взгляд Веспер обжёг его. Настоящая хищница, готова была наброситься и разорвать лицо любому, кто оскорбит её хозяина. У нас у каждого есть свои хозяева.
— Веспер и Фрикс вольны поступать так, как им вздумается, — сказал Алкид невозмутимо. — Но я требую преданности от своих последователей. Без них я бы не забрался так высоко, а без меня они бы оставались на поводке у Акрополя. Слишком долго находясь в статусе унижаемого, я научился уважать людей. — Произнёс он. — Все, с кем я делю постель, совершили добровольный выбор.
Аластор видел, с каким видом Веспер слушала его, буквально проглатывала каждое слово, едва оно успевало сорваться с обветренных губ. Здесь сомнений быть не могло, она обожала Алкида, превозносила и любила его всем сердцем. Фрикс вёл себя сдержанно, не произносил ни слова, просто наблюдал за остальными. Его загадочность не нравилась Аластору, он от природы не любил чрезмерно скрытных людей.
— Итак, как вы уже поняли, завладев таким высоким положением после побега из Акрополя, немедленно возникла главная проблема, связанная с безопасностью. Веспер, я и ещё несколько революционеров, которых уже нет среди нас, решили сохранить мою личность в строжайшей тайне. Во-первых, в целях безопасности моей жизни, во-вторых, так было выгоднее со стороны рекламы: людям свойственно испытывать большее восхищение перед персонажами, которые хорошо скрываются. Тайна вызывает интерес, интерес приводит к пониманию, понимание к поддержке, а поддержка к преданности. Если уж мы решили свергнуть правительство, то вполне очевидно, что лидер Сопротивления должен оставаться максимально незаметным. Постепенно тот Алкид, которого мы создали слухами, нарастал, словно снежный ком, став чем-то ужасным в глазах не только населения, но и властей. Конечно, я не желал всё время оставаться под землёй. Были определённые дела, с которыми никто бы не справился, кроме меня, да и, признаться честно, мне всегда нравилось вылезать наружу, слушать новые сплетни о себе, общаться с другими активистами. Так я стал переодеваться. Мой облик позволял мне перевоплощаться и в женщин, и в мужчин, что дало большой простор для самых разных образов. Ещё будучи в Акрополе, я тренировал пластику лица, предвидя подобное развитие сюжета. Должен сказать, страсть к парикам тоже появилась там. Я остался без волос ещё в юности, в чем также виноваты власти. Они спровоцировали многие дефекты моего тела, но я знал о многих тех, кто понёс куда более страшные изменения в лабораториях и тюремных камерах, потому, опять же, принимал всё за данность.
— Мы любим тебя таким, Алкид, — вдруг подала голос Веспер. — Мне всё равно.
— Я знаю это, моя звёздочка, потому ценю вашу преданность, — улыбнулся он ей. Кажется, Веспер осталась неудовлетворённой таким холодным высказыванием, но больше ничего не сказала. — Одним словом, Аластор, Ино была одним из моих образов. Мне было приятно познакомиться с тобой тогда, ясноглазый, — он улыбнулся, обнажив белые зубы. — И не менее приятно встретиться снова. Нам с тобой довелось угодить в Акрополь в один день. Так что мы стали друзьями по несчастью.
— Ты знал о девочках, — вдруг вспомнил Аластор. — Это ведь ты указал мне, что они в Акрополе.
— Что?! — воскликнула Вестания. — Откуда вы знали о нас?!
— Терпение, мы скоро придём сюда, — пообещал Алкид, остановив её жестом. — Он уже хотел продолжить свой рассказ, но Вестания слишком долго ждала этой минуты.
— Он хотел нас убить! И вы указали ему на нас!
Веспер напряглась.
— Начнём с того, что я не знал о намерениях Аластора, — заявил Алкид. — Однако, как я могу заметить, всё обернулось совсем неплохо для всех. Верно, Аластор? Помнишь совет шлюхи?
— Пошёл ты, Алкид! — оскалился мужчина.
— Как вы узнали, где мы? — спросила Теренея.
— От Веспер, как же ещё? Вы всё ещё слишком торопите мой рассказ, прекрасные создания. Хотя, впрочем, я и так слишком долго рассказываю о себе, может, нам и вправду пора сменить тему.
Они с Фриксом переглянулись. Аластору не понравилась глубина и интимность этого обмена, слишком много всего было между ними двумя в этот миг.
— Фрикс, как вы успели заметить, поручил мне не только своё сердце, но и язык.
Аластор хотел добавить к списку органов ещё и член, но удержался, вовремя подумав о сёстрах.
— Так вот, сначала, когда Веспер рассказала мне о двух девочках, прибывших в Термину на «Восточном Вестнике», я не придал тому значения. Но потом мне удалось переговорить с Фриксом, и он сообщил мне очень ценную информацию о вас двоих.
— Какую? — не поняла Теренея. Алкид специально выдерживал паузу.
— Как я понимаю, вы обе не знаете об этом сами? — спросил он, однако, не дожидаясь ответа, продолжил: — Могу я задать вопрос, как много вам известно о ваших родителях?
Вопрос озадачил и Аластора. Почему вообще Алкида интересовала такая информация?
— К чему это? — спросил он первым. — Я знал их мать, она была честной женщиной.
— Как я понимаю, Аластор, ты не связан с ними двумя кровью, потому не лезь туда, о чём не знаешь. — Мигом осадил его Алкид. — Меня интересуют оба родителя.
— Мама родилась и жила в Сцилле, — ответила Вестания. — Отца мы не знали. Он бросил нас в детстве.
— Неправда! — тут же вспыхнула Теренея. — У него была причина оставить нас.
— О, тогда я не сомневаюсь в том, что была, — покивал Алкид.
— Вы знаете его? — Спросила Тера, её лицо озарилось свечением. — Расскажите!
— Я не знаю его, — сразу же заявил Алкид. — Однако, сдаётся мне, я знаю, кем он был, и почему ему пришлось уйти. — Он опять нагнал на себя таинственный вид и помолчал несколько секунд, смакуя напряжение в воздухе. — Фрикс сказал мне, что заподозрил это, как только увидел вас. Что-то есть в вашей внешности, несвойственный разрез глаз, необычные цвет и структура кожи, совсем незначительные черты, особенность цвета волос… в общем, с девяностопроцентной вероятностью, ваш отец был… мягко скажем, не местным.
— Вы хотите сказать… — но Вестания не осмелилась произнести это вслух.
— Вы наполовину гиперборейки, — озвучил Алкид. — Да, может звучать резковато, но вам придётся с этим смириться.
— Нет… не может быть, — Вестания была подавленной. Аластора это не удивляло, он и сам не ожидал услышать от Алкида что-то подобное. Гиперборейки, — подумал он. — Звучит, как приговор.
— Я знала, что он не бросил нас просто так! — тут же обрадовалась Теренея. — Веста, я же говорила, что он бы никогда нас не бросил!
Видимо, Вестания не нашла в себе сил ответить ей что-то.
— К счастью для вас, мало кто может уловить эту разницу. — Продолжил Алкид. — Фрикс тоже гипербореец, многие не замечают этого, но чувствуют принципиальное различие. В вашем случае гены матери уберегли вас от лишних проблем. Не могу даже представить, как вашим родителям удалось провернуть такой трюк, как ему удавалось провести в Ойкумене столько лет и не попасться янтарной полиции. Вам ведь известно, что любые контакты между Ойкуменой и Гипербореей строго запрещены. Фриксу удаётся скрываться все эти годы только потому, что он хороший шпион. Вам двоим повезло, что мама с папой так умело скрывали от остальных ваше происхождение. Сложно сказать, чем власти могут покарать такое кровосмешение.
Аластор никогда не видел никого из жителей второй державы. Во всяком случае, не знал, что видел. Между Фриксом и девочками действительно можно было заметить нечто общее, точнее, перекликающееся. Если они и вправду принадлежали к расе Гипербореи… то, впрочем, что это меняло для него? Он поклялся их охранять, не важно, кем они были.
— Я не могу в это поверить, — заявила Вестания.
— А, по-моему, это все объясняет! — тут же вставила её сестра. — Именно поэтому мама ничего не рассказывала об отце, поэтому мы не знали, почему ему пришлось уйти. Все просто! Он сделал это, чтобы не подвергать нас риску, и ещё затем, чтобы спастись самому, вот и всё!
— Тера, помолчи! — прикрикнула она на младшую.
Вестания спрятала лицо в ладонях. Её дыхание стало частым и прерывистым.
— В порядке? — спросил Аластор тихо.
Сначала она не ответила, потом с неохотой кивнула. Похоже, её тошнит.
— Дайте ей воды, — потребовал Аластор.
— Нет, со мной всё хорошо. Не трогай меня! — огрызнулась она, когда он попытался положить руку ей на спину.
— Мне жаль, что пришлось огорошить вас обеих этим известием, — сказал Алкид, хотя по его тону Аластор не поверил в сожаление. — Но я считаю, вы должны были знать.
— Вы знаете, как найти папу? — спросила Теренея.
— Из Гипербореи новостей нет с обнуления отсчёта, — ответил Алкид. — Но есть основания полагать, что она удержалась от атаки. — Он почему-то теперь пристально смотрел на Вестанию. Девушка все ещё не могла прийти в себя. — Девочка, с тобой точно все хорошо? — спросил он.
— Я же уже сказала, — по голосу Аластор понял, что она готова заплакать. — Я просто очень устала… мне надо побыть одной…
Алкид резко поднялся с места, Веспер вздрогнула от этого, хотела последовать за ним, но он, не обращая на девушку внимания, остановил её жестом. Лидер Сопротивления подошёл совсем близко к ним, миновал Аластора и остановился возле Вестании, согнул ноги в коленях и присел напротив неё. Наёмник нагнулся вперёд просто интуитивно, сознавая, что должен был так сделать.
— Дитя, позволь взглянуть на тебя, — вблизи Алкид выглядел ещё более странным и неправильным, можно было рассмотреть все шероховатости его лица, резкие изгибы, кривые гротескные черты.
Вестания убрала руки от лица, но, похоже, боялась смотреть на него прямо или испытывала брезгливость. По её приоткрытому рту Аластор понял, что она хотела спросить что-то вроде: «Что вы хотите сделать», но Алкид опередил её, приподнял подбородок повыше, а второй рукой развернул её голову так, чтобы на неё упало больше света. Вестания опешила, впрочем, как и все остальные присутствующие в комнате.
— Тише, больно не будет, — мягко, но равнодушно пообещал Алкид. — Мне так всегда говорили в Акрополе, никогда, кстати, не верь этой фразе, — зачем-то добавил он. — Отведи глаза в сторону. Нет, направо, не на лампу… да, вот так.
— Что ты делаешь? — разозлился Аластор. Он видел, как Вестания напряглась всем телом, пытаясь стерпеть руки андрогина на своём лице. Наёмник чувствовал себя обязанным помочь ей.
— Вы что-нибудь слышали о тенях? — спросил Алкид, в конце концов, отпустив девушку.
— Тени? — переспросила Теренея, не сводившая глаз с революционера.
— Что вообще ты несёшь? — вставил Аластор. Алкид поднялся на ноги, и наёмник был готов воспрепятствовать любой его попытке ещё раз приблизиться к девочкам.
Андрогин поднёс руку к груди, затем выставил её перед собой в любимом жесте Сопротивления.
— С нами тень Алкида! — изрёк он гордо и громко. Аластор не заметил, но ему показалось, что Веспер и Фрикс быстро повторили жест. — О тенях то и дело где-то вскользь говорят. Тени в представлении всех религий, даже верующих в один Хаос, это души покойных. Потому мы и говорим про тень Алкида, то есть про его дух. — Объяснил Алкид. — Но всё несколько сложнее. Если кратко — то вся проблема именно в тенях.
— В смысле — проблема? — не поняла Вестания. — Какое это имеет отношение ко мне?
— Не хочу пугать тебя, милое создание, — сказал он с таким видом, словно соврал, — но самое прямое. В общем, если мы обратимся к любой из религий, не беря в расчёт пантеон богов, которым они и разняться, мы увидим очевидную закономерность в картине загробного мира. В Акрополе мне удалось найти несколько книг, точнее, несколько томов «Дороги к Элизию». В них описан образ загробного мира и тот путь, что проходит душа после смерти. Сложно сказать, но, скорее всего, эта версия Аида верна, хотя бы отчасти. — Алкид стал прохаживаться взад-вперёд по помещению. — После смерти человека у души есть три возможные дороги. Хорошие идут в Элизий, плохие — в Тартар, но есть и третий путь, о котором мы редко слышим, потому что это не дорога, а бескрайнее поле. — Он остановился, желая предать следующей фразе как можно большую значимость. — Асфоделевы поля. — Кривая улыбка исказила его лицо. — Спит она среди цветов, Белых, в царстве вечных снов… — Строчка напоминала какое-то очень древнее стихотворение. — Обитель самой смерти. Именно это место уготовано тем, чья душа серая, в просторечье их называют тенями. Их удел скитаться вечность по Асфоделевым полям, не помня ни себя, ни своей прошлой жизни. Конечно, их это не устраивало. В Элизий и Тартар им нельзя пройти, но они смогли прорваться в мир живых, в Ойкумену и Гиперборею, может, и в Океанию, если та существует. Они стали похожи на паразитов, пристают к человеку и затем пытаются вытеснить его собственную душу, подменив её собой. Зачем им это нужно, сказать уже сложнее, к тому же мне попадались разные виды теней с разными намерениями. Что их объединяет, так это эффект, оказываемый на носителя — обычно это беспокойство, чувство тревоги или панические атаки, равнодушие и потеря вкуса к жизни, боязнь или неприязнь света, холодок на сердце, отчаяние и частичная потеря памяти, так как сами тени не помнят своего прошлого. А ещё отсутствие снов.
Аластор посмотрел на Вестанию. Она очень испугалась, но по ней было заметно, что ей знакомо то, о чём говорит Алкид.
— Сожалею, дитя, но в тебе сидит тень. — Заключил он безжалостно.
— Откуда вы знаете? — прошептала она надломленным голосом.
— Что ей надо? Что будет с Вестанией? — воскликнула Теренея, не менее напуганная.
— Теней можно научиться видеть, — сказал Алкид, обращаясь только к Вестании. — Ты сама можешь увидеть её. Для этого отведи глаза направо, но обрати внимание на левый нижний угол. Там ты заметишь свою тень.
Вестания последовала совету Алкида. Когда она с испугом моргнула, а затем утёрла слезы, Аластор с сожалением понял, что Алкид не ошибся.
— Никто не знает, что именно движет тенями, цыплёнок, — ответил он на вопрос Теренеи. — По своей сути тень не желает оказывать влияние на твою сестру. Помнишь, они не добрые и не злые, серые. Я встречал людей, которых тени сводили с ума, большие сильные тени. В случае с Вестанией всё немного лучше, её тень не так мощна.
— Ты знаешь, как достать её? — спросил Аластор, глядя на Вестанию, пытаясь рассмотреть что-то инородное в ней, но не мог увидеть. По затянувшейся паузе, он понял, что ничего обнадёживающего не услышит.
— Убрать её полностью, скорее всего, нельзя, — сказал он. — По своей природе любая душа не исчезает бесследно до тех пор, пока не попадёт в Элизий или Тартар. Во всяком случае, я никогда не слышал о том, что кому-то удавалось прогнать тень. Но с тенью можно договориться. Как показывает практика, чем больше носитель знает о тени, чем лучше чувствует её, тем они лучше уживаются с ней.
— Просто скажите, что мне делать, — попросила Вестания. Аластор ещё не видел её такой. Слезы застыли в глазах, озарив её взгляд пугающей силой и уверенностью. Такой же была Алкиона, когда говорила о своих дочерях.
— Ты знаешь, дитя, когда она могла вползти в тебя? Обычно это момент замешательства, сильного потрясения. Люди становятся уязвимы в этом состоянии.
— Это было в семь лет, — произнесла она уверенно после короткой паузы. — Но я не помню ничего до этого момента.
— К счастью, девочка, у меня есть средство, которое поможет тебе вспомнить всё, — улыбнулся Алкид.
— Вы введёте её в гипноз? — спросила Теренея.
— О! Нет, цыплёнок. Гипноз — для слабаков. Я использую наркотики. — Осклабился Алкид.