Санкт-Петербург. Частная клиника.
Там же. Час спустя.
Закончив, двойняшки отступили от кровати, посмотрев друг на друга. Оба были мокрые, словно только вышли из душа. Но обычной бледности на лицах после таких затратах энергии не было, как и тремора рук.
— Рин. Руки вытяни перед собой. Пальцы растопырь.
Девушка выполнила просьбу брата и увидела, как и тот сделал то же самое.
— Смотри, Тош, а ручки-то не трясутся, — девушка улыбнулась и подмгнула половинке. — Получается, что наш внутренний резерв стал больше, что не может не радовать. А у тебя как?
— Знаешь, на удивление чувствую себя неплохо. Слабость есть, конечно, но не как обычно, хотя мы с тобой сейчас выложились полностью. — Антон замолчал, а потом «наехал» на сестру. — Я же просил тебя не выкладываться до конца, а ты что?
— А ты что? Сам-то забыл про свои слова, а я не могла отставать, иначе было бы не лечение пациента, а переток твоей энергии в меня. Ты что, этого хотел? Молчи лучше, коль сам лопухнулся. Я-то держала планку до последнего, пока именно ты первым не стал уходить ниже порога. Что? Настолько соскучился по работе, что контроль потерял?
Парень изумлённо смотрел на сестру, желая возразить, но, на секунду уйдя в себя и проанализировав состояние, лишь издал какой-то непонятный звук.
— Что? Заглянул и понял, что я права?
— Да, ты права, а я вот… в самом деле, увлёкся. Теперь надо перерыв сделать хотя бы на полчаса. Кто у нас следущий?
Арина хихикнула, ткнув пальцем в сторону столика, где лежали истории болезней.
— Ты настолько был увлечён, что даже не поинтересовался сегодняшним планом работ? Ну, ты и… лопух. Это я так, любя. Марина, как поняла, посоветовшись с Любавой, нас сегодня пожалела. Зная, что первым будет тяжёлый, остальные трое записаны на повторные сеансы. Так что нагрузки будут небольшими, но вот отдохнуть сейчас всё равно следует. Что будем делать с этим пришельцем? — Арина кивнула на мужчину, который находился в бессознательном состоянии. — Моё предложение, так его лучше вообще с этой кровати не снимать — пусть отвезут в свободную комнату ождания, если та до сих пор не занята. Завтра можно будет повторить, а вот потом ннеобходимо будет сделать перерыв хотя бы на недельку.
— Согласен, милая. Лучше нашего пришельца не трогать. Его дочери тоже будет где отдохнуть, так что нужно лишь уговорить, хотя уговаривать-то и не стоит. Просто предложить как более удобный для них, так и для нас вариант, а то сейчас опять ей надо будет наряжать отца в жилет и опускать с кровати в кресло, а завтра снова, только в обратном порядке. Эти манипуляции для его позвоночника будут лишней нагрузкой, да и наши труды минимум на четверть уйдут коту под хвост. Только, Рин, давай с ней поговорим прямо сейчас, а то волнуется барышня. Даже через защиту чувствую её любопытный нос, хотя, скорее всего, не прав. Она в самом деле искренне волнуется за отца. Отключай защиту и пошли что-нибудь перекусим. Кроме того и позвонить Сан Санычу надо. Я не намерен спускать с рук такое хамство, как действия этого компьютерщика из Конторы. Кратко расскажу в чём дело, а там пусть сами решают.
— Ты всё-таки думаешь, что это была частная инициатива?
— Уверен на все сто. Как уже говорил, Сан Саныч слишком порядочный человек, что бы посылать столь наглого подчинённого, кто к нам заявился. Уверен, что и Терентьев был не в курсе. Отец и подавно. А вот этот «товарищ» или по своей инициативе действовал, или кто умный посоветовал. Хрен с ними. Не будем терять время. Разблокируй смотровую и дай сигнал Марине.
По клинике вновь разнёсся сигнал и, отомкнув дверь, двойняшки вышли в коридор.
Антон, вздрогнув, спохватился.
— Рин, клинок.
— Не волнуйся дорогой, всё в порядке. Неужели думаешь, что я могла его оставить?
— Ну, всяко бывает.
— Такого быть не может. Всё время, что была занята, я чувствовала зов. А как убрала его, так тот совно кот внури меня заурчал. Да и состояние моё резко улучшилось. Такое впечатление, что он силой поделился, чувствуя мою усталость.
— Интересно, — задумчиво протянул Антон. — Если это правда, то я завтра со своим так же поступлю, а потом попробую ощутить что к чему.
— Ты не доверяешь моим словам? — девушка удивлённо посмотрела на брата.
— Малыш. Откуда такие мысли? Как я могу не доверять сам себе? Тут совсем другое. Хочу сравнить твои ощущения и свои. Вдруг они на нас действуют по-разному.
— Ладно уж, выкрутился… Саша, Вика, — Арина подозвала к себе помощников, которые выполняли должности младшего медицинского персонала, ухаживая за пациентами в период адаптации. — Не торопитесь перекладывать пациента. Он сейчас, как видите, на ортопедической кровати, так что стол для следующего пациента не занят. Вскоре решим вопрос с дальнейшим пребыванием клиента и дадим знать куда его доставить. В блоке, пока есть время, смените съёмный фильтр кондиционера, а то старый посвистывать стал. Ну и всё как обычно.
Антон подошёл к стойке и, быстро записав в карточке отчёт о проведённых действиях, протянул документ Марине.
— Мы сейчас переговорим с родственницей пациента и чуть позже решим куда его дальше. Или оставим у нас или, если сами решат, что так лучше, уедут своим ходом. Будут просить вызвать машину — помогите, пожалуйста.
— Не вопрос, Антон Сергеевич. К какому времени готовить следующего?
— Мы немного передохнём да перекусим. Давайте, приблизительно, минут через сорок? Да, пока не забыл, приглашённого профессора попросите подождать — нам есть о чём с ним переговорить.
— Как скажете.
Антон послал воздушный поцелуй девушке, благодаря за понимание.
- -
Он давным-давно знал, что Марина была в него влюблена без памяти. Антон каждое утро, здороваясь, видел взрыв эмоций, которые девушка глушила в себе. Позже до парня дошла информация, что спустя несколько дней после того, как Марина пришла устраиваться на работу, сама филолог по образованию, обладающая феноменальной памятью, зная в совершенстве три языка, решилась в одночасье почему-то бросить обучение в аспирантуре и в дальнейшем стать их офис-менеджером, а по факту — администратором на ресепшн. Более того, чуть ли не за день до свадьбы, та разорвала все отношения со своим женихом, твёрдо решив, что всю жизнь посвятит Антону, но не могла не понимать, что её избранник, хотя ценит и уважает её как сотрудника, вряд ли в дальнейшем возьмёт её в жены. Вначале Антон подумал, что это было спонтанное решение и взрыв гормонов, но, как оказалось, девушка обладала поистине ангельски терпеливым характером, да и была не столь уж юной — родилась в тот же год и даже месяц, что и двойняшки, лишь на два дня позже их. И сегодня Антон решил этот узел разрубить, понимая, что это будет болезненно для обоих. А всё потому, что не мог дальше продолжать непонятные взаимоотношения, ломая своим молчанием жизнь Марине, а вот переключить её внимание в ином направлении — профессиональном развитии, попытается. Тем более что у него в руках имелись кое-какие козыри…
- -
Не торопясь, поднявшись на второй этаж, двойняшки увидели в кресле ожидающую их девушку. Сказать, что та была красива собой, значит, ничего не сказать, но парень, лишьсклонив голову в приветствии, усадил сестру в кресло, а затем сел рядом так, что девушка оказалась между ними.
— Здравствуйте, прекрасная незнакомка. Мы с Вами уже пообщались раз, но предлагаю сегодня и сейчас говорить нормально, не используя мысленную речь. Вы у нас в гостях, поэтому прошу соблюдать правила приличия. И ещё, не сочтите за наглость, но представьтесь, а то как нас зовут, Вы в курсе, а мы Вашего имени, увы, до сих пор не знаем. Только назовите именно настоящее, а не так, как Ваш отец, который представился Петром Ивановичем.
Девушка, которая была напряжена до предела, вдруг расслабилась, не ощущая никакого воздействия на своё сознание. Да и эта пара, судя по всему, её сверстников, была расслаблена, да и как они сидели и как говорили — всё указывало на их неподдельную физическую и ментальную усталость.
— Меня зовут Мара. Это полное и настоящее имя. Но сейчас вопрос не о том. Как папа? Вам удалось?
И то, как был задан вопрос, и глаза девушки — всё говорило именно о искренней тревоге и заботе об отце. Она с надеждой смотрела на Антона, но вздрогнула от неожиданности, когда её руки коснулись пальцы Арины.
— Не надо так волноваться и переживать, хотя понимаю что может чувствовать дочь по отношению к единственногму родному человеку, вокруг которых все чужие. Мы сегодня сделали много, но далеко не всё, что можно было. Извините, Мара, мы не волшебники, а просто люди. Но давайте по делу. Сейчас нужно решить два вопроса, которые нельзя откладывать на потом. Первый заключается в том, что Вашего отца лучше оставить в клинике, не мучая его перевозкой куда-либо в другое место. У нас есть комнаты, предназначенных именно для подобных случаев. Внутри оборудованы по типу гостиницы. Единственный минус — хотя туалет и раковина присутствует в каждой комнате, но душ — один на всех. Так уж получилось. Ваш отец сейчас на специальной кровати, с которой его желательно не снимать. Тем более, не тащить куда-то. Жаль будет, если то, что мы сделали, пойдёт насмарку. Решать, конечно, Вам, но в комнате есть две кровати, где Вы и сами сможете отдохнуть. Телевизор имеется. Если нужно — у нас заключён договор с кафе, что через дорогу, и Вам доставят прямо в номер всё, что закажете. Это, конечно, услуга, которую придётся оплатить дополнительно. В кафе готовят очень хорошо — мы и сами постоянно питаемся именно там. Кстати, если есть желание, сейчас можете присоединиться. Мы проголодались, да и позавтракать сегодня толком не удалось.
Мара открыла от удивления рот и хотела что-то сказать, но Арина подняла руку, показывая, что она ещё не закончила.
— Объясню, почему предлагаю подобную услугу. Кстати, комната ожидания, а она в клинике называется именно так, для Вас и Вашего отца бесплатны в течение двух дней после сеанса, а раз мы оставляем Вас на два дня, то и находиться там можете, соответственно, три дня, начиная с сегодняшнего. Далее. Если захотите остаться и дальше — проживание придётся оплачивать, но это небольшая сумма. Таковы правила. К чему этот разговор? Предлагаю этот вариант именно потому, если согласитесь, то завтра желательно вновь поработать с Вашим отцом. Потом сделаем перерыв на неделю, что бы его организм восстановился полностью, а затем будет третья, заключительная встреча. Именно в таком порядке. Подряд три восстановительных процедуры Ваш отец может просто не выдержать. Я не имею в виду летальный исход, это исключено. Понимате, ни один организм, даже здорового человека, не сможет принять подряд три воздействия. Он начнёт сопротивляться насильной стимуляции, а ведь то, что мы делаем — идёт, скажем так, вопреки законам природы. Может я не совсем права, но в человеческом организме не заложена такая важнейшая часть, как самовосстановление. Регенерация клеток, кожи, пополнение необходимого объёма крови в организме — это, конечно, есть. Сломанные кости срастаются и современная медицина может при удачном стечении обстоятельств даже приживить оторванную руку или ногу. Исключительные случаи, но такие были. Что касается позвоночника или мозга… Да, проходят операции по удалению опухолей на мозге и восстановлению позвонков и межпозвонковых дисков. Но это, да не будут обижаться врачи традиционной медицины, словно косметические операции по сравнению с теми процедурами, что проводим мы. Не хвалюсь, просто сравниваю. Мы окончили медицинский институт и знаем как идут дела в клиниках по стране, так что имею право говорить то, о чём знаю не понаслышке. А у Вашего отца сейчас началось восстановление именно что позвоночника, а это, как должны понимать, чуть ли не самая главная структура и опора в организме любого человека. С этим понятно? Хорошо. Чем могу порадовать — двигательные функции и чувствительность ног и рук нам удалось восстановить полностью, как и убрать все воспалительные процессы. Что происходит в данный момент? Сейчас у него начался процесс регенерации межпозвонковых дисков и одного из позвонков, который был раздроблен аж на четыре части. Завтра планируем продолжить восстановление двух других повреждённых, но они не настолько пострадали как первый. Что дальше? Основное должен будет сделать сам организм — мы лишь помогаем ему, корректируя структуру и давая необходимые импульсы на восстановление. И представьте, что в этот ответственный момент Вашего отца нужно будет переворачивать, сажать в кресло… Такое врагу не пожелаешь….
Арина, закрыв глаза, замолчала.
— Вы очень устали? — забеспокоилась Мара. — Может я могу Вам хоть чем-нибудь помочь? Вы только скажите.
— Увы, помочь нам ничем не можете, хотя за предложение спасибо. — Антон встал с кресла и, сев на пол рядом с сестрой, взял её руки в свои. — Мы устали, так как отдали много сил. Нужно немного передохнуть. И поесть надо. Так Вы с нами?
— Спасибо за предложение, но, если можно, хочу быть рядом с папой. Это разрешено?
— Почему нет? Идите. Так что решили? Останетесь или уедете?
— Если рекомендуете остаться, это было бы лучшим вариантом. Я тогда пойду?
— Идите, Мара. Хотя и я с Вами спущусь — скажу, куда надо отвезти кровать, ведь наши помощники до сих пор ждут именно Вашего решения.
Через пару минут, сказав, куда отвезти пациента, дав рекомендации Маре по поводу отца, не забыв попросить своих помощников помочь разобраться с питанием, Антон вернулся к сестре, которая, свернувшись клубочком, уже спала в широком кресле. Грустно улыбнувшись, парень не стал будить Арину, а позвонив в кафе и заказав доставку трёх обедов, сам пошёл искать Алексея Евгеньевича, посколько обещал, ко всему прочему, накормить и его…
* * *
— Ну что, дядь Лёш. Поняли что мы делали? — Антон, отставив в сторону пустую тарелку, поднялся и подошёл к кофейному аппарату, что находился в комнате отдыха.
— Если честно, то не понял, хотя и догадываюсь что происходило. — Васильев был не столь удивлён тем, что наблюдал по монитору в течение почти часа, как внешним видом двойняшек. Те были бледны и чуть покачивались, словно только что сошли с океанского теплохода, который накануне попал в жесточайший шторм. — Вы воздействовали на спинной мозг, стимулируя его и приводя к нормальному функционированию. Затем востановили двигательные способности нижних конечностей, затем перешли к парализованной руке. Я не гадаю на кофейной гуще — просто наблюдал как вы двигались в операционной вокруг пациента.
— Дядь Лёш. — Арина усмехнулась. — У нас нет как таковой операционной потому, что не проводим операций в том понятии, которое принято у врачебного сообщества. Да и само воздействие мы называем иначе — «Сеанс стимулирующего воздействия». Это именно то, чем, по сути, и занимаемся. Согласитесь, что крови нет, разрезов тоже не делаем, поэтому с этой стороны Минздраву и контролирующим органам к нам не подкопаться. А вот что происходит в процессе сеанса, это уже наша маленькая тайна. Хотя перед Вами и скрывать нечего. Вы наш Наставник в медицине на протяжении многих лет, да и обязаны Вам той поддержкой, сказав в нужное время веское слово при оглашении нашего решение идти именно в медицину. Если бы не Вы, то отец с мамой, вполне возможно, что и настояли бы на своём видении нашего будущего.
— Ты какая хитрюга, — Васильев улыбнулся. — Вроде и похвалила и даже где-то прогнулась, но оставила за собой последнее слово. Спасибо за слова благодарности, хотя, как понимаете, я лишь поддержал Ваше решение, да и знаний у кажого изх Вас при поступлении было поболее, чем у иных четверокурсников мединститута. Хотя, если помните, я всё же советовал следовать по военной стезе, но как получилось, так получилось. Арин, Антон. И всё же. Итог сегодняшней операции каков? Тьфу, сеанса.
Антон улыбнулся, ставя перед каждым чашку с горячим кофе.
— Хотите конфеты, джем, печенье? Если да — то на столике. Берите, не стесняйтесь. Сюда бегают все наши сотрудники в перерывах, что бы передохнуть пару минут, да и подкрепиться. — Антон сел и сделал глоток. — Чёрт, горячий… Что касается наших сеансов, то Ринка назвала их полным именем, мы же в клинике называем проще — «ССВ» или «Два СВ». А время, что находимся около пациента — или «сеанс», или, между собой, «подход». Как в гимнастике. Собрался с силами, сделал то, что было запланировано и свободен — сиди в сторонке и жди, когда судьи поставят оценку. У нас же судья один — это сам пациент. И проще и сложнее, ведь у каждого своё ожидание ДО и ощущение ПОСЛЕ. А что по сегодняшнему дню, так ноги-руки у пострадавшего в порядке. Я не говорю о восстановлении двигательных функций в полном объёме — лишь о том, что сигналы мозга проходят по стволу без затруднений. Сегодня вечером старичок должен будет тренировать свои пальцы как рук, так и ног. А вот через недельку… Думаю, сможет самостоятельно сделать пару шагов. Что касается полного выздоровления — это две, две с половиной недели.
— Фантастика, — воскликнул Васильев. — Ты хочешь сказать, что через три недели он сможет нормально ходить?
— Не только ходить, но и приседать, правда, сгибаться ему всё же не порекомендую, особенно резко и без подготовки. А вообще, то через четыре-пять недель он будет самым обычным человеком. Может и будет где-то побаливать, это не страшно. Вскоре и сам забудет о прошедших месяцах страданий как о страшном сне.
— И куда он потом? — Алексей Евгеньевич чуть напрягся, ожидая ответа, но то, что услышал, его удивило и даже расстроило.
— Да нам-то, если честно, пофиг. Он лечение оплатил полностью. Мы свою работу сделаем, а что потом, так это его дело. Мы, дядь Лёш, никогда не интересуемся дальнейшими планами и делами своих бывших пациентов. А вот здоровьем интересуемся, раз в три месяца звоним и опрашиваем по созданной форме. Все ответы обрабатываем и заносим в карточку. И так на протяжении всей жизни любого нашего клиента. Пенсионер или милиардер — для нас они все равны. Кстати, мы и рекомендации по реабилитации даём после окончания курса. А вот как будет дальше — это зависит только от самого клиента.
— У Вас, скорее, не клиника, а бизнес-проект. Всё рассчитано, продумано. Интересно, конечно, и полезно, но не для общей практики.
— А вот здесь позволь не согласиться. Если бы в наших больницах отслеживали дальнейший путь клиентов, если бы в поликлиниках врачи интересовались здоровьем подопечных — было бы гораздо меньше как рецидивов, так и печальных исходов. На Западе существует такая спецификация как «семейный» врач, а у нас только-только вводится это понятие. Но сам же понимаешь, что этим занимаются частники, отнюдь не госструктуры. А раз заинтересованности нет, то и таким большим пластом работы никто просто так заниматься не будет.
— Антон, но Вы же этим занимаетесь? Кстати, а сколь часто к Вам повторно обращаются?
— Занимаемся именно для вот таких, возможных повторных обращений. Да и не только. Статистика — это большое дело, а мы ведь только три года как работаем самостоятельно. Имею в виду создание клиники. А повторые… Самое забавное, то чем серьёзнее наше вмешательство, тем меньше рецидивов. Чуть ли не сто процентов — это люди, которые попадают к нам повторно после каких-либо срывов. Причина — по работе неприятности или семейные проблемы. А дальше, в чём большинство видят утешение или уход от действительности, или просто для расслабления нервов — алкоголь или наркота. Честно скажу, эта категория — самые неприятные для нас люди, хотя и приносят наибольший доход при минимальных затратах с нашей стороны. Ты правильно сказал, что у нас бизнес-проект. Именно так. Мы ведь на самоокупаемости, а не будет клиентов — не будет и денег. Всё элементарно.
— Спасибо, что говоришь честно и ничего не скрываешь. Антон, а если попрошу тебя об услуге?
— Если подлечить, то сам тебе недавно предложил такую возможность.
— Нет, я не об этом, хотя… и об этом. А Вы не могли бы провести сеанс, скажем, на мне, но под контролем аппаратуры и других врачей?
— Ты имеешь в виду с налепнными датчиками по всему телу и кучей другой аппаратуры? Если так уж тебе этого хочется, то можем. И лишь раз, и то только у нас. По секрету скажу — всё, что твои коллеги захотят проверить и увидеть — это смогут сделать, повторюсь, именно здесь, не везя сюда свою аппаратуру. Мы создали свой комплекс, вполне портативный, который не уступает ничем самым современным западным образцам. Кстати, в Москву возили именно его. Ты скажи мне, только честно — а что потом? Как и в Москве? Посмотрели, сравнивая показатели датчиков с изображениями на мониторах. Поохали, поахали и… всё, тишина. Наши действия и подобный результат повторить пока никто не может. Так зачем метать бисер перед… Прости, не вижу смысла вновь и вновь доказывать что не верблюд.
— Странно, что после Вашей демонстрации в московском госпитале, к нам пришёл лишь краткий релиз — мол, есть и доказана возможность ментального воздействия на организм, стимулирующий выздоровление, но этот процесс до конца не изучен, поэтому быть рекомендован к всеобщему применению не может.
— Вот видишь? — Арина, слушая, что говорили рядом, сидела с прикрытыми глазами, но и сейчас до конца их так и не открыла. — ОНИ, видишь ли, не рекомендуют. А скажите, Алексей Евгеньевич, у нас что, в каждом кабинете районной поликлиники сидит по одарённому, который вот прямо рвётся применить свой Дар во благо людям? Чушь, и ещё раз чушь. Есть менталы в нашей стране, да и не только в нашей, кто обладает подобным даром. Но, во-первых, среди них медиков, именно что имеющих медициское образование, считанные единицы, а во-вторых — те не желают огласки, что бы не навлечь на себя, как минимум, неприятности. Гораздо спокойнее работать индивидуалом, кладя все заработанные деньги себе в карман и не неся, по факту, никакой ответственности за возможные ошибки. А они могут быть. У нас в прошлом году был один из тех, кто пострадал из-за подобных неучей. Затратили много сил, что бы исправить допущенную ошибку. Поэтому, одним из первых пунктов в анкете-опроснике, что заполняет каждый будущий клиент клиники, значится именно что вопрос — обращались ли они ранее к знахарям, колдунам или экстрасенсам. И если при предварительном осмотре выявляем, что написанное не является правдой, от такого клиента отказываемся, несмотря на гонорар. А всё потому, что любое ментальное воздействие оставляет в чужом организме так называемый «слепок» того одарённого, кто ранее работал с человеком. Даже создали специальную картотеку индивидуалов, чьи слепки были нами обнаружены, а таких у нас уже за двадцать. С фамилиями и местами где те живут и «работают». Часть из них вполне ответственно относится к своим обязанностям, но таких лишь четверо, с которыми мы поддерживаем связь. А остальные — недоучки, которые, нахватавшись всего по чуть-чуть, возомнили себя равными богам. Вот и страдают люди, кто доверился таким «целителям». А вот подобных себе, именно среди медиков, за эти годы так никого и не обнаружили. Я имею в виду тех, кто имеет Дар. Так что ничего удивительного, что сверху спустили циркуляр, что «не рекомендуют».
— Рин, но Вы ведь, насколько знаю, тоже не сами по себе?
— Дядь Лёш, — Антон, глянув на настенные часы, встал. — Да, до недавнего времени мы были под крылом Конторы, не буду скрывать. Но так уж сложились обстоятельства, что сейчас мы работаем без их поддержки. И лишь потому, что вся кутерьма вокруг нас началась именно что с подачи ФСБ. Нас, как выяснилось, просто подставили, по-другому ну никак не могу сказать. И не надо нам «рекомендуемых» сверху клиентов с мешками денег вместо кошельков. Поверь, желающих попасть к нам более чем достаточно, ведь за всё время работы мы не допустили ни одной ошибки. Удивительно? Но это так. Извини, дядь Лёш, но нам пора. Перерыв заканчивается, а в смотровой готовят очередного пациента. Ты как, будешь здесь до конца рабочего дня, или пойдёшь домой? По поводу гонорара я распорядился — у нашего администратора лежит конверт с деньгами. Расписываться нигде не надо.
— Спасибо, конечно, за деньги. Но можно я останусь и дальше? Интересно как всё у Вас проходит. У меня в процессе наблюдения за Вашей работой мысли кое-какие появились. Вот и хочу обдумать, что и как… и куда.
— Только сразу предупреждаю — больше работать на Государство не будем, даже за гарантированную оплату. К слову. Мы провели в Москве пять рабочих дней. Обследовали на публику пять пациентов, а вылечили ещё больше, хотя нас об этом и не просили — люди были хорошие, вот и не устояли от соблазна помочь. (Арина, слушая брата, засмеялась.) А общая сумма, что была переведена на счёт клиники, отмечу, официально, без всяких дополнительных конвертов, равнялась сумме в пятьдесят тысяч рублей. Как тебе такое сотрудничество? К тому же, под финал, устроили нежданчик — пресс-конфернецию с иностранными гостями, которые наблюдали за последним сеансом, хотя это и не было заранее обговорено с нами. Вот такой выверт, представляешь? Их пригласили чуть ли не за месяц, разместили, ублажали, а нас даже не проинформировали. И как можно потом относиться ко всему и всем, кто этим занимался? Подстава чистой воды. Хотя, надо сказать, мы хоть в итоге цену себе узнали. Ты бы знал за сколько нас пытались ангажировать… Там такие суммы были… Но это ни у кого не прокатило. Ни у западников, ни у тех, кто пытался на нас заработать. А что такие планы были — уверен на все сто процентов. Ладушки. Заканчиваем трёп. Аринка, ты как, готова?
— Я отдохнула и вполне нормально себя чувствую. Не так, конечно, как с утра, но всё же получше чем было.
— Тогда не будем заставлять себя ждать. Дядь Лёш, если решил остаться, найдёшь сам ту комнату, где мониторы?
Увидев кивок, Антон протянул руку и помог подняться сестре. Через пять минут они входили в смотровую, где уже находился другой пациент.
- -
— Здравствуйте, Нина Васильевна. Вы, как наш истиный поклонник, решили вновь получить дозу здоровья? Как самочувствие? Как настрой?
Женщина лет пятидесяти, которой на самом деле было уже за семьдесят, улыбнулась, показав ослепительно белые зубы.
— Как говорится, Вашими молитвами, иначе и сказать не могу. Чувствую себя прекрасно, но вот уставать стала быстро. Если помните, я бегаю каждый утро, как Вы сами и рекомендовали. Точно следуя всему написанному. Но вот где-то после седьмого километра начинает икры сводить, хотя и бегу сколько сказано.
Антон с удивлением выслушал женщину и не поленился — открыл карточку и посмотрел рекомендации, потом показав сестре написанное собственной рукой, засмеялся.
— И сколько Вы, дорогая, бегаете?
— Десятку, а что, мало? Так Вы мне сами…
— Нина Васильевна. Я сейчас держу в руках карточку, откуда и была сделана копия для Вас. Читаю вслух, что бы не было недопонимания — …«Номер 8. Бег. Не более пяти километров. Желательно разбивать дистанцию на две части в процессе комплекса упражнений. Ни в коем случае не следует пробегать такую дистанцию дважды в день»… И где тут сказано, что нужно именно десять? Как мне кажется, я наоборот предупреждал Вас о том, чтобы не давали столь большой нагрузку на организм. Не забыли сколько Вам лет?
Женщина покраснела, но, вновь мило улыбнувшись, постаралась сгладить неловкость.
— Я чувствую себя не более, чем на полсотни. А вот глаза явно старее, чем сама — не увидели того, что было написано. Жаль, что есть ограничения, а то я уже втянулась за эти полгода. Если б не спазмы в икрах. Антошенька, милый мой. Может всё же увеличите дистанцию? А то я бегаю не по кругу, а в конце маршрута как раз живёт моя приятельница. Я её тоже заразила своим комплексом упражнений. Вот когда к ней добегаю, мы вместе и занимаемся. Ну что Вам, жалко что ли?
Двойняшки захохотали в голос, а через секунду к ним присоединилась и женщина.
— Нина Васильевна, Вы просто чудо… в перьях. — Антон вдруг стал серьёзным, что-то сообразив. — Подождите. Туда Вы бежите десятку. Потом упражнения. А ОБРАТНО?
Женщина, лежащая на столе, стала красной как помидор. Чуть слышно пробормотала.
— Я обратно не бегу, честно. Иду быстрым шагом, но… иногда и… срываюсь. Так… Пробегу немного, потом иду. Ну и…
— Потрясающий человек, — Антон, глядя на вконец смутившуюся женщину, только покачал головой. — Вот что мне с Вами делать, а? Написано ведь — два подхода по два с половиной километра. А Вы что вытворяете? Десятку в один подход, да и обратно… Понимаете, так нельзя. Ни в коем случае нельзя. Не забывайте о своём общем состоянии. У вас ведь, наколько помню, и гепертония была, да и на боли в сердце жаловались. Хотя сердце-то у Вас в норме, а вот невралгия имелась. И что будем делать дальше? Честно говоря, не хочу терять такого клиента как Вы — жизнерадостного и нужного людям. Мы-то без Ваших денег сможем обойтись, а Ваши ученики без Вас? А кафедра в Университете? О них подумали?
— Да как не думала? Только работой голова постоянно и занята. Вы только не ругайте меня, а то сейчас расплачусь. Обещаю, что снижу нагрузки. Я ведь верю в Вас. Вы для меня словно боги на земле. Чего улыбаетесь? А как Вас можно ещё называть? Пришла к Вам в клинику полгода назад древняя старуха. Вся больная и скрипящая суставами словно древний паровоз. Да и свистело у меня изо всех дырок как из того, колёсного. А в итоге? Здоровая. Сил и эмоций предостаточно. По секрету скажу — на меня и некоторые симпатичные мужчинки стали поглядывать. А что? Мои пятьдесят — это ведь не конец жизни?
— Пятьдесят? — улыбнулась Арина, на что женщина, сверкнув глазами, возразила.
— Девочка. Ты меня сможешь понять, когда тебе будет столько, сколько мне сейчас. Запони — настоящая женщина не должна заглядывать в паспорт, вспоминая сколько ей лет, а чувствовать себя и, соответственно, вести себя так, насколько позволяет физическая кондиция. Да и духовная составляющая тоже.
— Ну, коль вы настолько хорошо себя ощущаете, мы поддержим Ваш организм, хотя нагрузку следует соблюдать именно ту, что была изначально указана в рекомендациях. Могу только посоветовать — выходите пораньше из дома и идите к своей подруге нормальным шагов две трети пути. А вот последнюю треть пробегайте, только не быстро. Так же и направляясь домой, уже в обратном порядке — два-три километров бегом, не пытаясь обогнать ветер, а весь оставший путь пешком, то ускоряясь, то замедляясь. Именно так и никак иначе. Не будете слушать советов врачей — ощущение старости придёт внезапнее, чем Вы ожидаете.
— Как скажете, Антошенька, как скажете. Буду делать всё, как Вы сказали.
— Только, умоляю, не наоборот, — с ужасом в голосе прошептал Антон и в смотровой вновь раздался смех.
— Ну а теперь, коль вдоволь посмеялись и выяснили причины недомогания, легли на живот и расслабились. Глазки закрыли и дышим ровно и спокойно. Рин?
— Готова. Начали…
* * *
С последним пациентом закончили около четырёх вечера. Проводили того до двери и, не сговариваясь, осели на пол.
— Да уж. Начали бодро, а вот закончили иначе. — Арина подняла бледное лицо на брата. — Я уже отвыкла за две недели от таких нагрузок. Сейчас одно желание — спать и только спать. Кстати, какие мысли по поводу ночлега? Мы вроде хотели сбежать из дома? Или уже иные планы?
— Малыш. А ты-то сама хочешь вернуться в дом, где на тебя будут косо смотреть? Мама ведь тоже сегодня странно себя повела. Или отец уже поведал ей мои слова об отъезде? Комнаты ожидания сейчас все заняты. Остаётся одно — переночевать в клинике. Я тебя уложу на диван в кабинете, а сам здесь лягу. А что? Тепло, никто не мешает и не капает на мозги.
— Ты же знаешь, что не смогу без тебя уснуть. Лучше вместе ляжем на диване. В тесноте, но не в обиде. Зато будем спать как убитые.
— Решим вопрос. Сейчас в любом случае надо поужинать. Или позже пойдём?
— Давай позже, часов в семь вечера? Или попросим сюда принести. Не хочется мне никуда переться. Ноги гудят и всю потряхивает. Тош. Ты чего задумался?
— А? Ты что-то спросила? Прости, задумался. А куда делись Белый со Сваром? Прошёл день, а они так и не появились. Странно. Неужели их задержали? Причина? Анализы не те? Так это вообще бред сивой кабылы. Давай сейчас переберёмся в кабинет, а потом… Чёрт. У нас ещё и Шприц где-то по клинике бродит. Или уже ушёл? Давай, малыш, поднимайся и пойдём наверх. Заодно посмотрим что на завтра, да и с Мариной надо поговорить. Не хочу откладывать разговор, а чем её зацепить, имеется.
Не успели двойняшки выйти к стойке регистрации, как их сзади догнал профессор Васильев.
— Вы сейчас домой? — мужчина был чем-то взбудоражен. — Жаль, но у меня множество вопросов и надо пообщаться более предметно.
— Дядь Лёш. Извините, но мы на последнем издыхании. Сил нет, честное слово, а разговор будет долгим, ведь так?
Мужчина даже споткнулся на ходу, когда более внимательно посмотрел на брата с сестрой. Смутился, понимая какую глупость только что сказал.
— Простите, ребята. Вижу в каком Вы состоянии. Ещё раз простите за мою бестактность. И всё же прошу хотя бы одну встречу. Не настаиваю на завтра, но только свисните — я всё брошу и примчусь.
— На крыльях любви, — сквозь силу пробурчала девушка. — Мы же не против. Только не сегодня, ладно?
— Конечно-конечно. Отдыхайте. А я, пожалуй, пойду.
Антон, прихватив со стойки конверт, который ему подсунула Марина, довёл Алексея Евгеньевича до двери и, тепло попрощавшись, вернулся к стойке.
— Марина. Мы, скорее всего, сегодня останемся на ночь здесь. Устали очень, а домой…
— Я понимаю. С родителями не в ладах?
— Что-то вроде этого. Но разговор не о них, а о Вас. Не надо только так переживать, а то сразу побледнели. Поговорить нужно на несколько тем. Поэтому попрошу, как только проводите последнего посетителя, подняться в кабинет.
— Вы хотите меня уволить?
— Марин. Совершенно не имеем таких мыслей. У нас есть интересная информация, которая может Вас заинтересовать. Только не надо лишних вопросов здесь и сейчас. Когда освободитесь, так всё и решим. Мы сейчас наверх. Как там наш первый пациент? Есть вопросы или жалобы от него самого или от сопровождающей его девушки?
— Всё в порядке. Мужчина пришёл в себя и отправил дочь за едой. Она уже дважды бегала в кафе, правда, улыбка её лицо не покидает. Вся светится, да и, как показалось, что-то напевала себе под нос.
— Замечательно. Вообщем, коль на сегодня всё, мы наверху.
Поднявшись на второй этаж и войдя в кабинет, девушка без сил рухнула на диван и с наслаждением скинула с себя всю верхнюю одежду, оставшись в тонкой рубашке и лёгких брюках.
— Как же хорошо вот просто так свалиться и ничего не делать.
— Отдыхай, роднулька, а я пока сделаю пару звонков. Ты только не прыгай — включу телефон на громкую связь.
Антон сел в кресло перед компьютером и, подумав несколько секунд, набрал номер. Услышав чуть ли не после второго гудка знакомый голос, облегчённо выдохнул.
— Привет, Белый. И что такое случилось, что Вы утром как исчезли, так и не появились у нас до сих пор? Или твоё состояние уже пришло в норму? Если так — мы будем только рады.
В трубке послышалось что-то вроде мычания, а потом раздался совсем другой голос.
— Антон, извини, что не приехали, но тут мы слегка расслабились после необычных утренних событий. Нас сначала отвезли в клинику, где взяли анализы крови, а потом с каждым беседовал твой отец в присутствии ещё пары человек. Все вопросы были вокруг именно что тебя — были ли нами замечены какие-либо странности за последние пару дней? Какие — либо оговорки и твоё неадекватное поведение? Как Вы с нами общались, как нас называли. Вообщем, пару десятков вопросов, которые следовали один за другим и так по кругу, лишь с некоторыми изменениями. Это всё длилось до двух дня, а после нас пинком под зад выдворили из здания, где проходила, как сказал твой папан, «дружеская беседа». Ну и мы, выйдя наулицу, что бы прийти в себя, немного посидели в одном кафе, благо Катерина с утра вернулась с детьми на дачу. Ну и… ты уж извини, мы слегка перебрали. Белый, так вообще сказал, что последний раз был в таком состоянии чуть ли не лет сорок назад. Как к нему домой добрались — ни он, ни я не помним. Свалились и уснули. А ты вот сейчас разбудил.
— Говнюки Вы оба. Нет, что бы просто набрать номер и сказать что с Вами всё нормально. Ладно, алкаши, отсыпайтесь. Пока.
Антон, слыша, что Свар пытался что-то ещё сказать, прервал связь.
— Ты представляешь? — он посмотрел на сестру. — Мы волнуемся как там эти двое, а они, оказывается, просто нажрались до невменяемости и завалились спать. Нет, ну не сволочи?
— Тош. Да и хрен с ними. Знать не всё так плохо. Да и Белый, судя по всему, особо не стремился к нам. К тому же я на данный момент с ним отказалась бы работать — сил совсем нет.
— Да, согласен. Это плюс. А теперь второй звонок.
Антон набрал человека, которому уже звонил утром. На вызов не ответили, сбросили.
— Странно. Что ж, подождём. Может Саныч сам позже перезвонит. Кофе или чай хочешь?
Арина ответила отрицательно и, попросив брата её не тревожить, повернувшись лицом к стене, сразу отключилась.
Парень, услышав ровное сопение девушки, вынул из тумбочки плед и накинул его на сестру.
Включив комп, вновь проверил почту и, не увидев ничего нового, стал лазать по сайтам, интересуясь обстановкой в стране и мире…
- -
Через час в кабинет, после аккуратного стука, вошла Марина. Антон, указав на одно из кресел около невысокого столика, на пальцах показав две минуты, попросил девушку подождать. Закончив переписку с одним из коллег, отключил связь и пересел из-за стола в кресло рядом с девушкой.
— Марина. Извините, что заставил Вас плакать, а следы этого вижу на Вашем лице, но не нахожу причин, что бы Ваше вооображение нарисовало столь трагичные результаты. Я понимаю как Вы ко мне относитесь, о чувствах тоже догадываюсь, но разговор предстоит не об этом, хотя настанет день, когда и до этого дойдёт дело. Что скажу — как к сотруднику ни у меня, ни у моей сестры к Вам нет никаких претензий. Наоборот, мы безумно рады, что Вы наша опора и надёжный товарищ. Это не красное словцо и не лесть, а чистая правда.
Девушка, ожидавшая разборок, хотя и не понимая за что могла провиниться, немного успокоилась. Тем временем Антон продолжал.
— Меня, скорее, итересует Ваша профессия филолога. Вот до конца так и не понял — отчего Вы оставили аспирантуру и решили работать у нас. Честно говоря, не одобряю такие действия, но не имею права осуждать. Я сейчас задам несколько вопросов, после которых, вполне возможно, Ваша жизнь изменится. Только прошу — отвечайте искренне. И так… У Вас есть возможность восстановиться на кафедре?
— Странный вопрос. Если честно, не его ожидала. Коль просите, буду отвечать как есть. Да. Я взяла академический отпуск по семейным обстоятельствам. Хотя для аспирантуры такое нонсенс, мне, тем не менее, пошли навстречу.
— Замечательно. Идём дальше. Ваша специализация — русский язык или другое?
— Нет. Романская группа языков, но, поскольку знаю арабский, меня заинтересовала в последний год работа над двумя бронзовыми пластинами, что были найдены на границе Египта и Иордании четыре года назад. Там, к всеобщему удивлению, не египетское рисуночное письмо, не арабская вязь, а скорее напоминающее скандинавские руны, что, по мнению археологов, настолько далеко от прародины находиться ну никак не должно было. Вот и мой руководитель сразу заявил, что это совершенно новый язык. За полгода работы мы не продвинулись вперёд ни на шаг, хотя кое-какие пути на дальнейшее наметились.
— Марин. У Вас даже лицо ожило при воспоминании об этой работе. Вам же это нравилось? Имею в виду то, чем занимались?
— Конечно. Я всегда грезила, с самого раннего детства, что буду много путешествовать и когда-нибудь моё имя будет столь известно, что ко мне коллеги со всего мира будут обращаться с уважением и почтением.
— Вы настолько тщеславны?
— Нет, отнюдь. Я же сказала, что это были лишь детские мечты. А на деле оказалось, что моя повседневная работа — это пребывание в пыльных архивах и просто нудная и монотонная каторжная пАхота. С утра и до вечера. Хотя не буду скрывать — хотя и скучная работа, но мне нравится. А к чему Ваши вопросы?
— К чему? — Антон привстал и, подняв со стола папку, протянул её девушке. — Скажите, хотя бы навскидку — что это такое? Точнее, что это — я знаю. Меня интересует, скорее, другое — к какой географической точке планеты можно соотнести эту письменность, эти знаки. И второе — Вас лично заинтересовало бы ЭТИМ заняться.
Девушка открыла папку и… замерла. Бегло пролистнула несколько рисунков, а потом… потом увидела самый настоящий список рун, сделанный шариковой ручкой явно впопыхах, но с подробными пояснениями и, как она догадалась, попыткой русскими буквами озвучить каждую руну. А что ещё более удивило Марину, то эти руны очень уж напоминали те, которые так и не поддались расшифровке на кафедре в Университете… Она несколько раз поднимала взгляд на молодого человека, который сидел напротив и вновь «ныряла» с головой в то, что держала в руках…
— Это удивительно и странно, — девушка захлопнула папку, вернув её Антону. — Я поражена, что эти руны столь детально прорисованы, хоть и довольно небрежно, но смысл и описание каждой вообще за гранью понимания. К тому же озвучка. Откуда у Вас эти записи?
— Давайте так. Сначала Вы ответьте на мой вопрос, а уж потом я, в свою очередь, как смогу, поясню что Вы держали в руках. И так?
— Антон Сергеевич. Вы ставите меня в неловкое положение. Хорошо. — Девушка, судя по всему, решив, коль выпал такой шанс решить всё и сейчас, подняла глаза и в лоб спросила то, о чём боялась даже в мечтах сделать. — Антон. Вы и я… Как понимаю… у меня нет шансов?..
Парень смотрел на собеседницу усталыми глазами, да и вообще желал, чтобы разговор закончился как можно быстрее, хотя понимал, что раз начал, то надо и достойно закончить. Он не ответил сразу, лишь отрицательно пару раз повернул голову. И лишь через время ответил, подбирая каждое слово, что бы не обидеть ту, что сейчас смотрела ему в глаза.
— Марин. Я чувствую Ваше отношение ко мне и, поверьте, ценю его. Но сам ответить на Ваши чувства не могу. Не потому, что Вы мне не нравитесь. Вы очень красивая девушка. Стройная, умная, ответственная. Знаете, я могу перечислять Ваши достоинства долго. Может у Вас и есть недостатки, но я их за время совместной работы так и не увидел… Проблема не в Вас, во мне. Даже не пролема. Совсем другое. Как Вы знаете — мы с сестрой не только одарённые, обладающими необычными навыками, но и менталы. Сам много размышлял — с кем могу создать семью. Не сейчас, потом. Кто будет рядом со мной. И проблема определилась одна — моей женой может быть только ментал, который сможет чувствовать меня на подсознательном уровне, без слов, без длительных обяснений. С кем я смогу общаться на одной волне, не скрывая мыслей и получая точно такой же отклик. И понял одно — наш Дар является и нашим проклятьем, потому что мы, скорее всего, не найдём себе спутников жизни. Вы, Марина, к моему глубочайшему сожалению, не являетесь одарённой. В ином случае всё могло было сложиться иначе. Не обижайтесь, но говорю только правду. Вижу, что Вы мучаетесь, поэтому и мне каждый раз больно, когда ощущая вашу тоску и печаль. Не надо так. Уверен, что прекрасных людей на свете много и через время Вы найдёте достойного человека.
— Спасибо за искренние слова. — Девушка опустила глаза и было видно, что она еле сдерживается, чтобы не зарыдать. — Я знаю, что у меня нет никакого Дара. Поэтому… Извините, Антон, но мне очень плохо. Я ведь надеялась и ждала.
— Я понимаю, — слова парня прозвучали глухо, но твёрдо. — Я посчитал, что лучше раньше решить все вопросы, чем затягивать всё до бесконечности. Марина. Если Вы не в состоянии дальше продолжать разговор, давайте его отложим. Я имею в виду эту папку, — и парень показал на документы на столе.
— Нет. Считаю, что лучше не затягивать и согласнас Вами. Как Вы сами видите в дальнейшем наше сотрудничество? Прошу Вас говорить прямо.
— Говорить прямо? Хорошо. Как вижу наше сотрудничество? Первое — мне очень хочется, что бы восстановились в аспирантуре. Это будет хорошим трамплином для Вас как для учёного. Далее. Эти документы, точнее их копию, которую Вы можете сделать, передаю Вам в полное владение. Подождите, Марина. Не перебивайте. Дайте мне договорить. Вы меня спрашивали, откуда эти данные? Отвечу. Так сложилось, за последние пару недель у нас произошло несколько удивительных встреч, которые очень сильно изменили наше мировоззрение. Я и сестра выучили древний язык. Не в полном объёме, скорее разговорный, да и то, не скажу что в совершенстве. Получилили и начальные знания о письменности. К сожалению, не было времени, что бы разложить по полочкам как в своих головах, так и перенести огромный пласт информации на бумагу. То, что Вы видели, лишь наброски, которые я сделал по пути домой. Что я Вам отдаю? На первых двух листах — копия текста с двух табличек, которые мне любезно предоставил один наш знакомый. Оговорюсь — сфотографировать их не удалось, лишь скопировали содержимое. На двух других листах бумаги — это изображение, которое содержится на небольших медальонах. Там вполне могут быть неточности или ошибки. Все символы очень мелкие, поэтому и возможны огрехи. Что попрошу. Содеримым текста этих медальонов займитесь в первую очередь. Это важно лично для нас. Следущие два листа — это руны ещё с двух медальонов, которые, как догадываюсь, не принадлежат жителям нашей Земли. А дальше в папке следуют как графическое содержание рун со смысловым значением, хотя и догадываюсь, что там может быть и иное понимание тех или иных рун. И последняя пачка листов — это приблизительная фонетическая озвучка.
— Антон, — девушка была поражена тем, что лежало в папке перед ней и, пожалуй, акцентировала внимание на одном — её шеф отдаёт все записи просто так, не требуя от неё ничего взамен. Она этому даже не поверила. — Это правда?
— Что правда? Простите, не понял вопроса.
— Вы отдаёте мне эти записи вот просто так?
— А как ещё? — недоумевая, переспросил Антон, а спустя миг понял, почему у Марины стали такими глаза. — Мне хочется Вам сделать приятное. А может потому, что благодаря этим записям Вы сможете через короткое время осуществить свою детскую мечту? Стать известной? Если получится, и Вы доведёте дело до конца, я буду горд и рад за Вас.
— Вы правда так думаете? — девушка покраснела от смущения, вновь взяв со стола папку и прижав к груди.
— Да. Только работы предстоит много, хотя обещаю, что помогу Вам как в освоении понимания рун, так и в обучении правильному звучанию. Так что решили? Согласны на моё предложение?
Марина смутилась окончательно. Её глаза стали мокрыми, а губы задрожали.
— Простите, Антон Сергеевич, но раз Вы обозначили в первой части разговора наши отношения, мне лучше и в самом деле заняться наукой. Но мне будет крайне сложно совместить работу у Вас и на кафедре.
— Я это прекрасно понимаю, поэтому жду от Вас достойную замену на своё место. Более того. Посколько Вы с нами работаете не один год и за всё это время к Вам лично не было ни одного нарекания, я решил предоставить Вам гранд, компенсирующий разницу между нынешней зарплатой и той, которую, вероятно, будете получать, работая на кафедре. Считаю, что это справедливо. Да и с вопросами, что наверняка появятся, прошу, не стесняясь, обращаться в любое время. И, Марина, есть одно единственно условие — никаких соавторов. Вы должны самостоятельно заниматься темой, без руководителей и помощников. Поверьте, если на этой земле и имеются люди, которые смогут помочь, так это только мы — я и сестра. Тот, кто нас обучил, ныне не существует.
Девушка, ошеломлённая ещё и финансовым предложением, вообще потеряла дар речи. У неё было множество вопросов, но она видела, что Антон очень устал, а их общение под конец стало его утомлять. Поэтому, держа папку у груди, сделав шаг к столу, она поцеловала парня, тихо прошептав. — Спасибо. Я тогда пойду?
— Марин. Просьба — сделайте с документов копии и оставьте их у себя, а эту папку верните. Я положу её в сейф на всякий случай. Будете знать, что здесь лежит оригинал. А чуть позже, когда мы втянемся в рабочий ритм, дополним записи. Но лучше, если при озвучке Вы будете использовать диктофон или ещё что-то. Договорились? Бегите. Вижу, как Ваши руки жгут эт бумаги. После копирования папку занесите и на сегодня свободны.
— Спасибо ещё раз, — Марина улыбнулась и выскочила за дверь. Не успела та закрыться полностью за девушкой, как на диване зашевелилась Арина. Перевернувшись лицом к брату, грустно улыбнулась.
— Зря ты так, Тош. Мариша очень хорошая девушка. К тому же любит тебя без памяти. А ты вот так… жёстко. Зря ты ей обозначил границу — мол, могу иметь дело только с одарённой. Неправильно это, да ты и сам знаешь. Так в чём настоящая причина? В зеленоглазой инопланетянке? Я права?
— Не-а. Ни в первом, ни во втором случае. Если честно, то Маринка мне и самому нравится, но осознаю, что влюблённость пройдёт через год, два, может три. А потом? Потом мне будет с ней скучно, понимаешь? Общих тем не будет. Развиваться с ней ментально, как с тобой, возможности тоже не будет. А если она захочет ребёнка? Что тогда? Пожалуй, меня может понять только такая же одиночка, как и я сам. Ты, например.
Антон еле увернулся от маленькой подушки, что просвистела у его головы.
— Поганец какой. Хочешь сказать, что я останусь старой девой, лишь бы тебе было хорошо? Фиг. Как найду достойного человека, которого смогу полюбить всем сердцем, уйду от тебя сразу же— вот и мучайся от того, что с другими был высокомерен.
— Рин. Причём здесь высокомерность? — Антон опустил голову и поник плечами. — Знаешь, подруга, что тебя сейчас попрошу? Не обижайся на мои слова, но поезжай-ка ты сейчас домой. Родители на тебя нормально реагируют, примут, а я здесь как нибудь. Прости, что ввязал тебя во все эти передряги. Прости меня за всё, Рин, но я и вправду хочу остаться сегодня один. Может в первый раз за все годы жизни, но говорю совершенно искренне.
— Ты что, с ума сошёл? Думаешь, я тебя оставлю одного? — девушка одним прыжком соскочила с дивана и метнулась к брату. — Ты что удумал? Давай, выкладывай.
— Рин, правда. Я сегодня очень устал. Это даже не то слово, которым можно оцениь моё состояние. Не обижайся, роднуля, но дай мне возможность сегодня вечером побыть одному. Только не надо выпытывать что к чему и почему. Прошу. Оставь мне силы просто поразмышлять о том, что будет дальше. Если честно, навалилось со всех сторон, а мне физически не хватает времени. Надо побыть одному и в тишине. И не час и не два… Поезжай, прошу…Ты же не хочешь, что бы мы с тобой поссорились из-за такой ерунды?
Арина отшатнулась от брата, словно тот её удврил. Постояла несколько секунд, а потом направилась к двери.
Антон от удивления даже привстал.
— Рин. А переодеться?
Девушка, взявшись за ручку двери, обернулась.
— Если думаешь, что мне в родительском доме будет хорошо без тебя, это означает одно — ты так и не понял, что я оттуда сбегу через полчаса. Просто от мысли, что ты здесь один. Вернусь, и буду ходить вокруг клиники, пока не настанет утро. Ты этого хочешь? Какой же ты дурак, хоть и любимый брат.
Как Антон через мгновение оказался рядом с сестрой, так и не понял, но, обняв хрупкое тело сестры, стал безостановочно целовать её щёки и уже мокрые от слёз глаза.
— Прости, милая, я не хотел тебя обидеть, лишь…
— Я поняла. — Арина остранила от себя брата и щёлкнула того по носу. — Хочешь остаться один — оставайся. Я пойду в ординаторскую. Там тоже есть диван, да и бельё в наличии, не то, что здесь. Будет тоскливо, приходи.
Девушка рукой притянула к себе голову брата и, чмокнув Антона в нос, вышла.
Парень, которого затопила волна любви и нежности к сестре, постоял, тупо пялясь на закрытую дверь, а потом медленно вернулся к рабочему креслу. Сел и, оперевшись локтями на стол, закрыл руками глаза…
* * *
Когда отец очнулся спустя час, как его привезли в комнату, Мара вскочила с кровати и, погладив того по щеке, не стала спрашивать как себя чувствует. У них за последнее время выработался своеобразный ритуал, что первое слово всегда за отцом.
— Ну что, дочка, как видишь, я жив и, по ощущению, состояние намного лучше, чем было до встречи с врачами. Что они со мной делали? Интересовалась?
— Пап. Всё чуть позже. Я получила рекомендации от Антона что нужно сделать в первую очередь, во вторую, в третью и так далее. Так что успеем поговорить. Я согласилась на их предложение остаться в клинике, что бы завтра они снова с утра тобой занялись. Мне подробно объяснили почему тебя лучше не транспортировать в гостиницу — что бы не нанести вред. Давай для начала я тебя положу на спину и отрегулирую кровать так, что бы было меньше нагрузки на спину. Знаешь, эта кровать вообще нечто! У нас до такой, вроде самой простой конструкции, почему-то никто так и не додумася. Эта кровать состоит из отдельных секций, которые можно регулировать как по высоте, так и каждую по наклону. Мне показали и объяснили как и в какой последовательности надо делать, да я и сама уже попробовала в какую сторону и что надо крутить. Так что сейчас твоя задача — просто держаться за ограждение и не соскользнуть. Что улыбаешься? Именно так мне и обозначили проблему. Всё, хватит смеяться. Приготовься, а я начну наклонять кровать. Наша задача — перевернуть тебя плавно и без рывков. Готов?
Через несколько минут мужчина уже лежал спиной на кровати, а его дочь, через каждые пару секунд спрашивая, болит или не болит, крутила ручки настройки секций, добиваясь комфортного положения отца. Когда мужчина скомандовал "стоп", девушка уже была мокрой от напряжения. Вытерев полотенцем пот с лица, подтащив к кровати стул, села рядом и заглянула в глаза отцу.
— Ну как сейчас?
— Я словно лежу не в кровати, а в бассейне — ни малейшего напряжения на организм. Да, согласен, надо и у нас в больницах внедрить подобное. Что ж. Первую задачу выполнили. Что дальше?
— Попробуй пошевелить пальцами ног и рук. Не вместе, по отдельности. Что, удивлён? Да, ребята восстановили чувствительность и роботоспособность как твоей руки, так и ног. Правда, Антон категорически запретил тебе сгибать ноги в коленях, а вот ступни нужно хоть и плавно, но поворачивать из стороны в сторону. Пальцы ног тоже нужнл разрабатывать, поэтому у тебя есть чем заняться. А пока дай протру тебя мокрым полотенцем, а то…
— Плохо пахну?
— Это нормально. Антон предупредил, что бы я тебя протирала каждые два часа. Если захочешь в туалет, скажи. Всё что необходимо, мне оставили.
— Да-а-а… — протянул мужчина. — Это тебе не гостиница, где нужно было исхитряться просто, что бы сходить в туалет…
— Пап. Это клиника. И она, как я поняла, чуть ли не единственная в своём роде. Здесь относятся к пациентам с уважением и всячечски стараются, что бы те не терпели никаких неудобств.
— Дочька, — пожилой мужчина поймал суетившуюся девушку за руку и показал глазами на стул. — Хватит метаться по комнате. Сядь и расскажи подробно о моём состоянии и что будет дальше.
Девушка села и, как послушная ученица, положив руки на колени, рассказала.
— Сегодня тебе восстановили проходимость спинного мозга. Ноги и руки, как мне сказали, полностью в нормальном остоянии, но, как понимаешь, пока позвоночник повреждён, тебе вставать ни в коем случае нельзя. Завтра у тебя вторая встреча с врачами. Будет продолжено воздействие на организм, что бы полностью восстановить позвоночник. Третий подход через неделю. Что, на мой взляд, самое главное, Анетон пообещал, что через пару недель ты сможешь пойти сам, самостоятельно. Конечно, без приседаний и бега, без нагибаний и привычной зарядки по утрам, но я считаю, что и это за гранью реального. Антон с сестрой, они…
Мужчина улыбнулся и дочь впервые за долгое время увидела на его лице не гримасу боли, а ту добрую улыбку, которую с самого раннего возраста всегда видела у папы на лице.
— Девочка моя. Ты через два слова на третье — Антон то, Антон сё… Рад, что ты столь внимательно слушала пожелания лечащего врача. Если не приувеличиваешь, то вести хорошие. Что ж, тогда через месяц-полтора, как надеюсь, мы сможем вернуться домой. Тот блок, что сгорел, я смогу восстановить. Только б руки работали как надо… А что врачи вполне достойно выполнили свои обязанности, я и сам ощущаю. Пальцы рук и ног ощущаю как и до падения с высоты. Правая рука уже сгибается в локте. Это, конечно, удивительно даже для уровня нашей медицины, а что говорить про здешнюю, так и вообще за гранью. Хорошо. Со мной и моим здоровьем более-менее понятно. Теперь ответь на пару вопросов. Ты с Антоном о чём-нибудь говорила? Я имею в виду другие темы?
— Нет, папа. Знаешь, как мне показалось, он и сам не хочет об этом говорить, словно показывая, что как врач отработает оплаченное время и всё. А как мы потом… Куда и когда… если честно, даже обидно.
— Он мне до операции это сказал прямо, без всяких недомолвок — мол, наши проблемы его не волнуют. Хотя, если честно, мне такой подход нравится. И в самом деле — кто мы ему? Да никто. Одни из многих пациентов. Говорил со мной без лести, без заинтересованности, словно я бревно какое. Ну и ладно.
— Пап! — изумилась девушка. — Так ты что, так и не захочешь с ним поговорить? Почему ты передумал? Я наш, другой? Который стал местным?
— Это два вопроса, а не один. На первый я ответил и не хочу менять мнение. Что касается второго, то, как мне кажется, встреча состоится в самое ближайшее время. Кстати. Ты сейчас можешь соединиться с разумом Антона? Или его сесты?
Мара поникла плечами, опустив голову.
— Антон восстановил мою чувствительность, точнее, снял все ограничения, но сам мне неподвластен, как и его сестра. Вместо них у меня в мозгу два тёмных провала. Словно они есть, а в то же время и нет. Пока ты был в беспамятстве, я пыталась понять что они и кто они, но ничего не получилось. Такое впечатление, что они выставили непроницаемый барьер именно от меня. Жаль, что ты обладаешь иными способностями. Поэтому остаётся одно — или выйти на прямой контакт или… вообще, до расставания не приближаться к ним.
— Второе, думаю, более разумно. Жаль, конечно, что ты не смогла проникнуть к ним, но, с другой стороны, твои действия во многих мирах подсудны и караются самыми строгими наказаниями, влоть до смерти. Поэтому, с данного момента, обещай мне, что не станешь и дальше пытаться добиться своего.
— Папа, ну как ты не понимаешь? Это настолько уникальные личности даже для нашего мира, а ты…
— Дочь. ОБЕЩАЙ!!!
— Хорошо, папа, обещаю. Но давай и ты дашь мне слово, что спустя день или два сам не заставишь меня нарушить обещание. Даёшь СЛОВО?
— Даю, дочь. А теперь скажи — здесь имеется что-либо съестное? А то, если честно, складывается впечатление, что я с неделю вообще ничего не ел.
— Есть, конечно. Я заказала из кафе обед, даже двойной. Сама уже поела — вкусно, не хуже, чем в ресторане при гостинице. Так что, я тебя покормлю?
— Давай, милая, только при условии — сьем, сколько смогу, работая своей рукой, а когда устану, скажу…
* * *
Сколько сидел Антон в забытьи, он не знал, но его привёла в чувство трель звонка. Не глядя, кто звонит, нажал соединение.
— Ты звонил, Антон? — раздался в трубке голос уставшего человека. — Извини, сразу ответить не мог — совещание. К тому ж, сам того не зная, вновь поставил Управление с ног на голову. Вот что с тобой делать — ума не приложу. Как сам по себе живёшь — вроде нормальный парень, такой, как и все. Но стоит с тобой кому-нибудь встретиться или переговорить по телефону — всё, жди атомную войну.
— Сан Саныч, Вы обо мне говорите так, словно я вестник Армагеддона. Совсем не так. Я лишь хочу жить нормальной жизнью, именно как все, не привлекая на свою пятую точку приключений. Я же не вноват, что стоит мне вылезти из норы, как ко мне эти самые неприятности сами прилипают.
— Ну, хорошо, я и сам понимаю, что тебе нервотрёпка не нужна. Что звонил?
— Так хотел поинтересоваться — кто ко мне такой умный от Вашего имени прибыл. Я не имею в виду Терентьева. Того знаю чуть ли не с детства. А этот компьютерщик кто такой?
— Вот и говорю, что ты своим существованием будоражишь нашу службу. Кто он такой? Да, как оказывается, не совсем и рядовой исполнитель. Полковник, как вернулся в Управление, сразу рапорт написал на его действия и прямиком ко мне. Я от таких вывертов чуть не сорвался — хотел было сам наказать, своей властью, но мелькнула мыслишка копнуть чуть поглубже, вот буча и поднялась. Сам понимаешь, что информация не твоего уровня, поэтому скажу лишь одно — неспроста этот капитан хотел поглубже залезть к тебе в компьютер. С ним сейчас работают, а я от лица Управления могу лишь принести тебе официальные извинения за случившееся, что и делаю. Прости, Антон, но не предполагал, что у нас крысы до сих пор водятся. Опять же, спасибо тебе за звонок. Обещаю, что такого не повторится.
— Я понял, Сан Саныч. Проехали. Как говорили раньше — рад стараться. Так вроде? Не буду Вас отвлекать. Спасибо, что перезвонили. Скажите одно — моя информация по письмам помогла?
— Ещё как. Здесь поднялся такой шум, что Москва сейчас собирает совещание по новым данным. Думаю, что подключат смежников и вскоре всё закончится благополучно. Извини, но времени больше нет. Очередное совещание. У тебя ко мне вопросы есть?
— Нет. Спасибо Вам за оперативность, да и за человечность. Если будет время и желание — прилашаю Вас к себе. Поверьте, не пожалеете. Договорились?
— Спасибо, Антон Сергеевич. Как только так сразу. Счастливо.
В трубке раздались гудки и телефон лёг на стол.
— «Так. С этим прояснилось. Генерал так мне и не сказал, за что взяли того умника. Хотя мне и пофиг. Раз прижали — значит, есть за что. А не фиг было так тупо работать. Взяли манеру — раз ФСБ, то никаких рамок приличия для них не существет. Да ну их… Что данный момент более забаво, то Мара пару раз пыталась пробиться через блокировку, но ей это не удалось. Вот неймётся. Интересно, это она сама, по собственной инициативе, или с подачи отца? Может сходить к ним проведать? Нет. Не стоит. Завтра опять работать и видеть его физиономию… Ну надо же… Клинки, по его мнению, нам не могут принадлежать… Сноб хренов. А может сделать ему закладку? Хотя… смысл? Тот, как только оклемается, сразу навострит лыжи домой. И что мне до них, кроме детского любопытства? Посмотреть как живёт другой народ? Зачем? Для чего? Пусть живут, как жили… Будь у нас одно правительство на Земле — может быть и постранствовал, да контакт наладил. А коль мы раздроблены и каждый гребёт под себя, это на пользу Родине не пойдёт, скорее во вред… Надо завтра окончательно переговорить со Сваром, да и, как обещал Белому, помочь ему с головой. Хотя сам не полезу — вызвался Древний сам это сделать, путь и делает. Помочь помогу, но чужую работу делать не собираюсь. Что ещё?… А, вспомнил… завтра вторым у меня идёт Гриндеев. Опять будет жаловаться на неспособность удовлетворить женщину. Блин. Мужику уже за семьдесят, а ведёт себя словно восемнадцатилетний. Как он там сказал? У него жена и две молодых любовницы? А что? Денег полно, а на кого их тратить, коль детей так и не получилось завести… Завести? Тьфу. Звучит, словно собак или кошек. Да ну его… Надо попробовать вновь пропеть зов призыва другого мира. А вдруг… Хотя не верю, что получится, но если не получится и сейчас, стоит забыть об этом варианте навсегда… И что отец не даёт о себе знать? Что там показали анализы? Залезть к нему в голову? Я, правда, на расстоянии никогда так не делал, да и не искал в городе людей подобным способом…. Нет, не буду. Что ни случись, а после того, как он повёл по отношению ко мне… Нет, не буду. Маму только жаль, но сегодня она сама вышла за рамки дозволенного. Между прочим, впервые за всю жизнь, расставаясь, не задала вопрос когда мы вернёмся домой. Обидно. Мы ведь ни в чём не провинились ни перед отцом, ни перед мамой… Мысли скачут словно блохи. Ни на чём не сосредоточиться. Поесть надо, да пораньше лечь спать. Как там сестрёнка? Обиделать на меня, это почувствовал. Но что делать, коль мне сейчас и в самом деле лучше одному. Всё, хватит гонять по кругу одно и то же. Сейчас пропеть призыв, ужин и спать. А вот сделаю сюрприз Ринке. Закажу на обоих, да и поедим вместе»…
Антон выключил компьютер и встал с кресла. Сев у дивана на пол, прислонился к нему спиной, закрыл глаза и только попытался сосредоточиться и приступить к медитации, как в дверь постучали.
— Да, войдите.
В комнату проскользнула Марина. Положив на стол папку с документами, попрощалась до завтра и вышла.
Парень снова попытался отключиться от действительности, как в дверь снова постучали.
— Войдите, — уже не так доброжелательно, как в первый раз, крикнул Антон.
Дверь приоткрылась и в комнату заглянула Мара.
— Простите, что тревожу после работы, но не могли бы Вы уделить мне время?
— Извините, но давайте не сегодня. Я очень устал. Что-нибудь с отцом?
— Нет. С папой всё в порядке. Он спит впервые за долгое время спокойно. Вот у меня и выдалось свободное время.
— Мне жаль, Мара, но повторюсь — не сегодня. Я хотел просто прийти в себя, помедитировать. Это расслабляет и придаёт силы.
— Извините, Антон, — девушка явно расстроилась, что все её планы пошли насмарку. — Как скажете. Ещё раз извините. — Она отстранилась и дверь захлопнулась.
Антон хмыкнул, почувствовав в эмоцияхдевушки неуёмный интерес и, что его более удивило, беспокойство за… него. Как почувствовал, она просто хотела с ним побыть наедине, разговаривая ни о чём.
Парень, отогнав посторонние мысли, вновь закрыл глаза. И через несколько секунд в дверь постучали в третий раз.
— Блин. Мне вообще-то дадут хоть немного побыть одному? Нет? Кого там принесло в очередной раз? Входите, — крикнул он громко, но дверь так и не открылась, и ему пришлось подниматься и идти к двери. Распахнув дверь, увидел за ней сестру. Та стояла молча, с покрасневшими от слёз глазами.
— Рин, — Антон, взяв под руку сестру, завёл её в кабинет. — С каких пор ты стала стучаться в свой собственный кабинет?
— Это не мой кабинет, а твой. Я вообще здесь словно твоя тень. — Арина говорила еле тихо, стараясь не разрыдаться. — И не спорь. Знаю, что я права. Все процедуры ты проводишь самостоятельно. Более сложные вмешательства — тоже, используя меня словно батарейку. К другим делам не подпускаешь, словно боясь, что я могу тебе навредить. Скажи — а зачем я вообще тебе нужна? Ты ведь, по факту, сам по себе, а я лишь отвлекаю твоё внимание и приношу одни расстройства. Антон. Мне кажется, что пришла пора поговорить серьёзно. В другом случае мне придётся учиться жить самостоятельно, без твоей опеки. Не бойся, я сильная и со всеми проблема справлюсь. Ты только не запрещай мне хоть изредка видеться с тобой! Если нет, то я просто не смогу жить. Это не пустые слова, сам знаешь.
Парень стоял, открыв рот, горло перехватил спазм, а воздуха в лёгких не хватало. У него помутнело в глазах и чудом взял себя в руки, чтобы не упасть.
— Рин. Ты что такое говоришь? Куда ты уйдёшь? К кому? Зачем? Не понимаю — я тебя обидел? ЧЕМ??? Что попросил побыть одному? Всё из-за этого? Милая моя, любимушка. Ты хоть сама понимаешь, что ты сейчас мне наговорила? Какой же ты глупыш…
Парень подхватил руками сестру и прижал её к себе. А потом, словно у него на руках лежал ребёнок, стал ходить по кабинету, покачивая сестру.
— И мне жизни без тебя не будет. Я, когда размышляю о будущем, сердце сжимается в ужасе от сознания, что настанет тот день, когда ты уйдёшь от меня к другому мужчине. Это не эгоизм, а страх за ТЕБЯ, понимаешь? Чисто животный страх за тебя и твоё состояние. Не знаю, что будет потом, но ты мне нужна. Я такой, потому что ты рядом. И благодаря твоему постоянному присутствию и добился всего, что мы с тобой имеем. Хотя не так, совсем не так… МЫ добились всего, вместе, потому что я всегда знал, что моя спина надёжно прикрыта самым верным человеком.
— Антон, не оправдывайся. Ты и так смог бы достичь всего.
— Нет, Ринушка. Ты не права. Милая, ты упрекаешь меня, что всю работу взял на себя? Ты хочешь сама проводить диагностику? Да я что, против? Дурилка моя… Я только за. Уверен в твоих силах и способностях на все сто, нет, на все двести процентов. Если бы ты только знала, как это нам обоим поможет. Да, по отдельности сил будем тратить больше, но и развивать свой резерв будем тоже быстрее. Хочешь, с завтрашнего дня сама начнёшь? Если боишься начинать так резко — могу поприсутствовать для твоего успокоения, но вмешиваться не буду, обещаю. Только в тяжёлых случаях нам придётся работать парой. Поверь, я буду бесконечно счастлив, если мы разделим работу поровну, и вскоре люди будут записываться именно к Арине Сергеевне на приём. А что, звучит-то как здорово!
— Ты меня не обманываешь? Говоришь честно? — девушка подняла свои огромные глаза и посмотрела на брата. — Если это только для успокоения, то…
Антон засмеялся, ещё сильнее прижав к груди сестру.
— Малыш ты мой. Я люблю тебя безумно. Такую нежную, красивую и добрую девочку. Я не обманываю тебя. Клянусь. С завтрашнего дня будем работать самостоятельно. Точнее, весь завтрашний день, кроме инопланетянина, будешь работать сама, а я скромно посижу в сторонке. Нужно будет совет — прекрсно знаешь, что мне можно их задавать всегда и по любому поводу. Ну так что, согласна?
— Ты и, правда, мне доверяешь? Я согласна. Только мне немного… страшно. Но ты же меня не бросишь?
— Я тебя не брошу, котёнок, потому что ты…
— … Хороший, — в унисон закончили двойняшки и тихо рассмеялись. Девушка попросила поставить её на ноги, видя, что брат и так уставший, а тут носится по кабинету с ней на руках.
— Хорошо, Тош. Только мы договорились? Ты правду будешь рядом? Хотя бы первый день.
— Буду с тобой рядом всегда. А так, что касаемо работы — сколько надо, столько и буду. Не бойся ничего — ты всё прекрасно знаешь, всё умеешь. Порой замечаю, что у тебя и знаний побольше, чем у меня, просто не хочешь меня тыкать носом.
— Не так и больше… — смутилась Арина.
— Во-о-от… — улыбнулся брат. — Ну что, успокоилась? Если да, пойдём в кафе. Заодно и прогуляемся перед сном, а то весь день здесь. Идём?
— Идём, — проговорила повеселевшая девушка, вытирая глаза. Накинув куртку, сделав пару шагов к двери, остановившись. — Я видела Мару, что шла от тебя. У неё глаза были на мокром месте. Ты её обидел? Что случилось?
— Да ничего, честное слово. Она захотела поговорить, а я попросил перенести это на другой день. Просто почувствовал, что в её эмоциях ничего не было по делу — лишь простое женское любопытство, а на это тратить собственное свободное время было просто жалко. Если настолько у неё «горит» — придёт завтра. Кстати, когда она просунула в дверь голову, первое, что я заметил — она тщательно осмотрела кабинет в поисках тебя. Так что это, пожалуй, и сыграло решающую роль в моём отказе. Что у неё было на уме, не знаю, а залезать без разрешения в чужую голову как она делает, у меня не было ни сил, ни желания. Рин. Я удовлетворил твоё любопытство?
— Да, — усмехнулась девушка. — Хотя… я бы была не против негласно поприсутствовать при твоём разговоре. Что ты так смотришь на меня? Да, я женщина и мне ничего не чуждо. Особенно, если такая красотка, как это инопланетное чудище, будет соблазнять моего братика…
— И ты, конечно же, хотела бы присутствовать при самом адюльтере, спрятавшись или в шкафу или в туалете?
— Тошка. Ну какой же ты пошляк. Всё, забудь что я сказала. Идём ужинать, а потом посмотрим клиентуру на завтра. Раз предлагаешь мне самостоятельно работать, вот и разделим кого к кому и когда. При первом пациенте я попрошу тебя быть обязательно, а дальше попробую сама. Если что — буду просить совета, но не помощи. Так и знай!!!