Москва. Военный госпиталь. Кабинет главврача.
— Явились, не запылились. Вы где шлялись всё то время, как прошли проходную?
Эти слова произнёс мужчина в гражданском, лет шестидесяти на вид, с небольшой бородкой и очками на кончике носа, что придавало говорившему вид скорее профессора в каком-нибудь столичном ВУЗе или заслуженному учёному. Мужчина глубоко вздохнул и продолжил.
— И что это за выпендрёж в кабинете на первом этаже? Нахамили кандидату наук, угрожали поставить того на счётчик, обозвали пидарасом и ушли с гордо поднятой головой.
Арина с изумлением смотрела на вышагивающего перед ним человека, они же стояли у самых дверей и никто даже не предложил не им не то что сесть, а даже пройти дальше. Она хотела было резко высказаться, но к губам прижалась невидимая рука.
— «Ринка, лапушка, вдохни и медленно выдохни. Говорить буду сам, а ты, очень тебя прошу, не влезай и не порти нервы. Знаешь, я вдруг вспомнил вчерашнюю сцену со Светой и Кузнецовым. Не думаю, что это смогу повторить так идеально как наша упомянутая «подруга», но попытаюсь. Ты же постарайся хоть немного отдохнуть, а лучше будет, если сможешь вообще отключиться от обстановки».
— «Хорошо, попытаюсь, но ты и сам не лезь на рожон. Нам ещё с иностранцами общаться, не забыл?»
— «Не забыл. А вот состоится с ними общение или нет — это будет зависеть от хода разговора здесь и сейчас».
Тем временем этот «профессор» продолжал вещать, меряя кабинет шагами, сцепив руки за спиной, продолжая разглогольствовать и унижать вошедших, и Антон не выдержал.
— Может быть, Вы остановитесь и перестанете мерить кабинет, словно Вы профессор, а мы первокурсники? К тому же будьте добры соблюдать хоть малейшее уважение к людям, которых видите первый раз в жизни. Не надо хамить и утверждать голословно о том, чему не являлись свидетелем. И поясните мне, кто такой умный сумел у главврача выбить приказ о присоединении к нам, дословно цитирую «научного консультанта и ассистента». Он что, может в чём-то нас проконсультировать? Или помочь в диагностике больного? Или участвовать в том, что мы делаем? Нет три раза. Этот придурок, не побоюсь публично назвать его так, сорвал пломбы на опечатанном помещении и открыл СВОИМИ ключами двери, что является неоспоримым предлогом и доказательством для прекращения действий договора, что бы заключён между нашей фирмой и данным учреждением, принадлежащим ведомству Министерства оборонгы. Это первое. Теперь дальше. Этот невежа даже не поднял зад при виде двух женщин, что зашли в свой, специально выделю — СВОЙ кабинет на время контракта. Стал с самого начала разговаривать с нами на Ты и сквозь зубы. И последнее. Я его не называл никакими обидными словами, а то, что этот невежа слово «неудачник», произнесённое на итальянском языке, воспринял как оскорбление в свой адрес и перевернул на более понятный для себя язык, не ко мне претензии. И человек, пытающийся любыми способами примазаться к чужой известности — мне лично омерзителен.
— И что, ты решил блеснуть своими знаниями в итальянском языке только преследуя цель унизить сотрудника госпиталя при исполнении им служебных обязанностей?
Мужчина встал как вкопанный, и в нём стала закипать злоба, которую он и не старался скрыть перед другими.
— Повторюсь. Не надо хамить и переходить на ты. В ином случае снимаю с себя обязанность держаться в рамках приличия. Надеюсь, что это слышу в свой адрес последний раз. По поводу исполнения служебных обязанностей непонятно кого и где. Ваш сотрудник лежал в кресле в рабочее время в постороннем помещении. Претензия не ко мне, а к тем, кто не может обеспечить таких «ценных» кадров соответствующей работой именно что в рабочее время. По поводу итальянского языка. В отличие от Вашего сотрудника, я свободно владею не только итальянским, но и ещё тремя иностранными языками. И бывает, что в минуты, когда меня доводят до белого каления, я могу использовать иной язык, не оскверняя родной, русский, заменяя тем самым мат. Ещё вопросы есть по существу?
— Всезнайка хренов. Ничего, ты у меня попляшешь, это тебе обещаю. Что скажу — то и будешь делать, захлопнув свой рот надолго, если ненавсегда.
— Извините, Василий Никандрович, — Антон обратился к главврачу госпиталя, который сидел и с изумлением смотрел на непонятного «коллегу», как и ещё двое мужчин в штатском, сохраняя молчание. — Кто это такой, что по-хамски разговаривает со мной, не слыша простых человеческих слов? Не представшись, сразу стал «наезжать», не имея никаких оснований.
— Я генерал, — лицо говорившего покраснело до невозможности, и он запнулся, а этой паузой воспользовался Антон.
— И что мне до этого, что передо мной генерал?
— Лейтенант, — продолжил мужчина.
Антон пристально посмотрел на человека, который уже стал брызгать слюными вокруг.
— Василий Никандрович, обратите внимание. Вы, как специалист, должны были заметить, что у говорящего явное раздвоение личности. То он представляется генералом, то лейтенантом… Или начинается шизофрения или что похлеще, но, скорее всего, дереализация. (Дереализация, мед. — симптом диссоциативного расстройства, характеризующийся стойким или периодически возникающим чувством отчуждения от окружающей действительности.)
Антон покачал головой и продолжил.
— С ним я разговаривать далее не желаю, потому давайте продолжу с Вами. Не будете отрицать, что своей подписью под приказом, разрешающей неизвестным нам людям проникнуть в НАШЕ помещение, Вы лично несёте ответственность за прекращения действия договора? Нет? Вы молчите, поэтому продолжу. Штрафных санкций и действий по возбуждению страхового случая, наша фирма к госпиталю представлять не будет. Но это только в том случае, если мы получим оговорённую оплату в полном объёме. Добавлю, что и пятого пациента мы не только уже продиагностировали, но и провели комплекс необходимых действий, направленных на стимуляцию выздоровления больного. По поводу того офицера, что нам хотели «подсунуть». Всё, что Вам нужно узнать — было сказано лечащему врачу, который находился в палате в период нашего посещения пациента. Там что мы не только выполнили свои обязанности, но и перевыполнили их.
— Но, Антон, мы же с Вами договоривались, что за Вашими действиями будут наблюдать иностранные специалисты, разве не так? К тому же Ваш сотрудник с самого раннего утра вывез всю аппаратуру. Это ведь тоже нарушения контракта?
— Василий Никандрович, не заставляйте меня сомневаться в Вашей компетенции. В договоре нет ни единого слова об использовании аппаратуры для демонстрации. Кстати, если уже мы говорим предметно, то и о самой демонстрации не прописано ни слова. Поднимите документы, которые Вы лично подписывали и убедитесь. Поверьте, я Вас не обманываю, потому что имею честь и уважение к Вам лично, как к человеку, который достиг всего сам, без помощи звёздных пап или дачи взятки руководству. Вы пришли к своей должности благодаря уму и профессионализму, за что я к Вам соответственно и отношусь.
Главврач госпиталя смутился. Ему были и приятны произнесённые слова, но, в тоже время, мужчина понимал, что, по факту, именно он сам нарушил контракт и обратного пути нет. А здесь ещё папашка этого майора явился не к месту.
Пока Антон разговаривал с главврачом, так и неназванный генерал-лейтенант немного успокоился и, выхлебав воду прямо из горлышка казённого графина, опустошив его чуть ли не до дна, вновь встрял.
— Ты, пацан, ещё вспомнишь меня. Насколько знаю, все врачи после медицинского ВУЗа имеют звание офицера запаса, которого можно призвать в армию в любое время. Вот тебя и твою красотку мы и призовём, а повестку ты получищь под роспись прямо у выхода из госпиталя. И отправим служить туда, куда именно я скажу.
— Не хочу уподобляться хаму и называть человека в возрасте на ты, несмотря на неоднократные предупреждения, но замечу, что высокое звание не всегда соответствует уму и знаниям. Поясню свои слова. Повестку может вручить только военкомат по месту жительства, точнее, прописки военнообязанного. Вот когда придёт соответствующая повестка из нашего военкомата, тогда и будем разговаривать. А сейчас прошу помолчать и не показывать свою серость. Василий Никандрович, у Вас лично или у Ваших коллег есть что сказать по существу? Пустая болтовня меня выматывает, да и время моё личное уходит. Если нет вопросов, то пройдёмте к Вашим иностранцам. Я хочу вновь отметить, что в нашем совместно подписанном документе нет ни слова о дополнительной встрече. А чем удивить Ваших гостей мы найдём, поверьте.
— Если бы они видели Ваши действия, то и встреча бы не состоялась, — отметил главврач, на что Арина, всё же не удержавшись, ответила за брата.
— Эта встреча состоялась бы в любом случае. Скажите честно — Вы наверняка видели может даже не одну, а и две или три демонстрации наших возможностей. И что Вы лично смогли взять для себя? Как для именитого практикующего врача, так и человека, занимающегося наукой. Вы поняли принципы, действия, систему диагностики или ещё что? Или поняли, как мы проводим регуляцию организма пациента? Ответьте, только честно. Ведь так ничего в итоге и не поняли? Убедились только, что существуют люди, которые могут помогать другим, используя необычную и не привычную для Вас методику, работая не скальпелем, а силой своего организма. Используя дар и те способности, которых лишены большинство ныне живущих. Так? И для чего Вам, по сути, нужен был этот контракт? Чтобы кто-то из главка, кто усиленно настаивал на нашем присутствии в этом госпитале, положил себе в карман крупную сумму денег? Уверена, что общая сумма контракта, проведённая по бухгалтерии Министерства обороны, имела дополнительный ноль в сумме. Более мы с названным министерством дел иметь не желаем. Тем более что за последние два дня мы выслушали столько неприкрытого хамства и явных оскорблений, что дальше просто некуда. Хотите поддерживать с нами отношения? Пожалуйста, мы не против, но только на личном уровне.
Главврач встал и, немного подумав, кивком выразил согласие со всеми словами девушки.
Посмотрел на вновь начинающего наливаться краснотой генерал-лейтенанта и, поморщившись, предложил всем приглашённым пройти за ним, спеша покинуть кабинет.
Спускаясь по лестнице с третьего этажа на первый, где в небольшом конференц-зале их ждали гости, Антону внезапно пришла в голову забавная мысль, с которой он не приминул поделиться с сестрой.
— «Ринка, сколько тебе нужно времени, что бы вновь вернуть образ мымры, что ты так успешно сотворила в квартире утром?»
— «Пара минут, а что? Так понравилось, что захотел меня представить перед иностранными гостями как антипод себе?»
— «Ага. Не стоит им лицезреть столь красивую девушку. Меня им одного будет достаточно».
— «Догадываюсь, что у тебя есть соображения, но, как понимаю, делиться с ними со мной не будешь?»
— «Сейчас не буду, а почему ты сама поймёшь. Если всё пройдёт как мною задумано, мы будем иметь в кармане много бонусов для дальнейшей жизни. Просто доверься мне».
— «Хорошо. Я знаю, что ты меня любишь, поэтому всегда, не задумываясь, сделаю всё, что просит моя половинка».
— «Спасибо, моя хорошая».
Догнав на лестнице Василия Никандровича, Антон попросил главврача подождать пару минут, прежде чем начать пресс-конференцию, ссылаяь на то, что девушке нужно несколько минут, чтобы «припудрить носик».
Мужчина улыбнулся.
— Коль мы задержали встречу чуть ли не на час, то и пять минут ничего не решат.
Дождавшись, когда Арина вышла из туалетной комнаты и присоединилась к группе мужчин, все чуть ли не ахнули — вместо ослепительно красивой девушки перед ними появиась дама неопределённого возраста в старомодных очках с невыразительным лицом, да и её роскошная грива волос была превращена в непонятный комок на затылке.
Главврач, что-то поняв, лишь легко ткнул локтём в бок Антона, еле сдерживая рвущуюся улыбку, зато один из так и не представленных мужчин недовольно выразил своё недоумение девушке.
— И зачем Вы испоганили свою красоту, превратившись в непонятно что?
Арина, войдя в образ, менторским безликим голосом уставшей от жизни дамы, спустив на кончик носа безобразного вида очки, назидательно ответила.
— Уважаемый неизвестно кто. Позвольте напомнить, что я не Ваша сотрудница и, тем более, не Ваша супруга, которой Вы можете указывать на недостатки внешности или что-либо советовать или требовать. Оставьте своё личное мнение при себе, тем более что оно меня совсем «не колышет».
Антон, пропустив в конференц-зал Василия Никандровича и сестру, проходя третьим, услышал тихие слова, сказанные одним из не представленных гостей главврача другому.
— Саныч, а ребятки-то оказались не такими уж простыми. Это, скорее, молодые волчата, которым лучше не подставляться. Что парнишка, что его сестрица. И не понятно кто из них опаснее. А твоим спецам, что составляли психологические портреты этой двоицы, посоветовал бы всухомятку сожрать написанные бумажки. Я б так и сделал.
— И я так сделаю, если встреча пройдёт не по нашему сценарию — буркнул в ответ второй.
— «О… Оказывается, что за нас уже всё придумали? Ну тогда держитесь, а мы сделаем всё, что бы сломать Ваши чаяния». — Антон с усмешкой обернулся назад и, напялив на лицо широкую голливудскую улыбку, с уважением поклонился встающим гостям.
- -
Насчитав сидящих в зале в первом ряду двенадцать иностранцев и столько же, судя по всему, переводчиков, сидевших сзади, Антон улыбнулся и, выдернув из-за стола в президиуме два стула, поставил их напротив гостей, посадив на один сестру, а на второй сев сам. Главврач в недоумении сел за стол, как и один из местных приглашённых, а вот второй пододвинув к себе микрофон на трибуне, начиная встречу.
— Мы начинаем пресс-конференцию, куда по заблаговременной просьбе и договорённостям с нашими уважаемыми гостями, был приглашен ведущий специалист Министерства здравоохранения России, практикующий непривычные для Вас методы лечения и диагностики. И так, начнём. По регламенту подобных встреч полагаю, что сначала мы заслушаем…
— Стоп-стоп-стоп, — не выдержал Антон. — Во-первых, я умею и сам общаться на родном языке и не просил кого-либо на этой встрече быть спикером. Второе. Я и сестра работаем вместе, поэтому мы явлемся единым целым. Третье. Ни я, ни сестра не являемся представителями или, как Вы выразились, «ведущими специалистами Министерства здравоохранения России». У нас частная клиника, которая была создана на личные деньги и никакой помощи от Минздрава мы не имели. В клинике, кроме вспомогательного персонала, врачами являемся только мы двое. Я это говорю лишь для того, что бы наши уважаемые гости имели представление о том, кто мы такие и какими ресурсами обладаем. В данном госпитале мы работаем по краткосрочному контракту, не более, и сегодня у нас заключительный день. Хочу отметить, что об этой конференции мы узнали чуть ли не вчера, хотя здесь и прозвучали слова, что, цитирую, была «заблаговременная просьба и договорённости». Не знаю, уважаемые, кто с Вами договаривался от нашего имени и когда, но хочу сразу сказать, что мы не передавали право говорить с кем-либо от нашего лица. Это так, что бы расставить сразу все точки над И. Представляться не надо, так как вижу перед каждым из Вас таблички со всей необходимой информацией. И так же сразу оговорюсь — в этом помещении разговор будет идти только на русском языке, который понятен хозяевам. Согласитесь с тем, что в чужом доме надо вести разговор именно на языке хозяев. Вижу Ваши недоумённые лица, поэтому прошу переводчиков приступить к тому, для чего Вы здесь и находитесь.
В эту же минуту переводчики, наклонившись к своим подопечным, стали тихо на ухо, доносить смысл сказанного Антоном, а вот к нему уже подошёл самоназначенный «спикер», злобно шепча парню.
— Что ты творишь? Тебя позвали на встречу, что бы сделать известным во всём мире, а ты всё гробишь. Советую не нарываться и делать так, как тебе советуют опытные люди. Ещё не поздно всё исправить.
Антон, чуть повернув голову, так же тихо ответил.
— Во-первых, не на ты, а на Вы. Или уже разучились с высоты своей должности нормально разговаривать с незнакомыми людьми? Напомню, что я не в курсе кто Вы такие. Нас не представили, хотя и было времени более чем достаточно. Или Вы такие «небожители», которые считают, что их всё населения страны должно знать по имени отчеству? Так я скажу — смотреть телевизор, где Вы наверняка мерцаете с утра до вечера, у меня нет времени. Я не знаю кто Вы, да и нет желания это узнать. По поводу, как вы выразились, стать «известными во всём мире», так нам это и не нужно от слова вообще. Мы не собираемся никуда уезжать из страны, тем более лечить там кого-либо. А теперь будьте добры сесть за стол рядом со своим коллегой и не мешать нашему общению с гостями.
Мужчина, что-то злобно проговорив, отошёл от Антона и сел рядом с коллегой и главврачом, тихо передавая тем суть состоявшегося разговора.
Антон, тем временем, поняв, что до всех присутствующих донесли его слова, продолжил, отметив, что переводчики стали работать синхронно, а не быть статистами за спинами своих боссов.
— Мне искренне жаль, что Вы не смогли присутствовать на обещанной Вам диагностике, хотя у нас осталась возможность Вам это продемонстрировать. Как? Об этом чуть позже.
— Нам показали записи Ваших диагностик и операций. Это, хоть и невероятно, но впечатляет, — голос подал, судя по табличке, представитель Соединёных Штатов. Говорил он сам по-русски, хотя и тщательно подбирая слова. — Много было невнятного, простите, не так… непонятного, но Ваши аппараты явно доказывали, что виденное нами не сон, а реальность. Жаль, что Вы родились и живёте не в благословенной Америке, а в России. У нас бы Вас носили на руках и, как это… а, пыль сдували с ресниц. Так?
Арина выдавила из себя натуженную улыбку, холодным голосом комментируя сказанные слова.
— Уважаемый мистер Джонс… Хотя Вас зовут несколько иначе, не так ли? Эдвард Робинсон. Ведущий специалист клиники мозга. Профессор, заслуженный человек в Америке и не только. Вы считает, что в России все оторваны от мира и не читают периодику медицинского характера, где есть Ваши фотографии? Со скорбью признаюсь, что несколько иначе думала о Вас перед этой встречей.
Американец смутился и сел, как-то пытаясь оправдаться, но его коллеги смотрели с неискрываемым недоумением, а некоторые так и вовсе захихикали.
— Давайте не играть в шпионов и говорить начистоту. Вы нас удивили, честно. Поясню — информация о том, что велись видеозаписи в моменты нашей работы — это для нас неожиданный сюприз. Более того, в контракте, что был заключён между клиникой, где мы работаем и госпиталем, от которого здесь присутствует главный врач, был отдельный пункт, который однозначно ЗАПРЕЩАЛ ведение подобных записей. Но об этом печальном инциденте мы поговорим между собой чуть позже, а сейчас давайте приступим к диалогу в формате вопрос-ответ. По очереди. Слева направо или наоборот. Как вы сами решите, так и будет, только оговорюсь — не более получаса. Тогда будет финальная часть, которая Вас позабавит и удивит. И так, начнём? А, секунду. Вижу, что в зале появилась наша помощница. Чтобы она не отвлекала Ваше дальнейшее внимание на себя, я её выслушаю и отпущу. Евгения, прошу.
Женя, смущённая таким явным вниманием, подошла к Антону и что-то тихо стала ему говорить на ухо. Склонившая голову Арина тоже услышала разговор и в конце оба улыбнулись, явно довольные новостями.
Женя вышла из помещения и тут же задал вопрос, судя по табличке, немец.
— Простите, но я впервые увидел на Вашем лице улыбку. Это были и в самом деле хорошие новости?
Антон, переглянувшись с сестрой, согласно кивнул.
— Да, хорошие. Только что подтвердили, что диагноз человеку, которой мы поставили несколько дней назад, консилиумом ведущих специалистов страны был признан правильным и наша рекомендация по лечению была принята как основная.
— «Тошка. Какой ты сообразительный! Выкрутился как уж на сковородке».
— «А что оставалось делать? Говорить во всеуслышание, что поступила информация, после которой нам категорически не рекомендуют лететь самолётом домой? Это не стоит озвучивать. Хотя и предложенным поездом не самоё лучшее, а автотранспортом тем более. Поезд так поезд, тем более что в нашем распоряжении будет чуть ли не личный вагон. Но лучше гарантии от Братства на поезд, чем без гарантий самолёт. Так, не отвлекай. Продолжим…»
Далее посыпались вопросы, в которых было мало конкретики по производимым двойняшками действиям, а вот предложений переехать хоть завтра в любую из перечисленных стран — чуть ли не через одного. Обещали все, что только можно, соревнуясь по хвастовству между собой, но не понимали прикленной кривоватой улыбки на лице Антона. Так продолжалось почти все выделенные им полчаса, после чего парень поднял руки вверх и остановил дальнейшие излияния «купцов».
— Спасибо за предложения. Я их всех выслушал внимательно, но в данный момент мы не готовы никому из Вас отдать предпочтение или согласиться сразу. На всё нужно время, да и бросать в данный момент нашу клиентуру не можем — для нас больные, точнее, их скорейшее выздоравление, важнее всех благ. Так что на всё нужно время и немалое. Что хочу Вам предложить. Если, конечно, Вы сами согласитесь на такой эксперимент. Сейчас каждый из Вас по очереди подойдёт к нам, уделив не более минуты своего времени. Для чего? Мы продемонстрируем каждому свои способности, продиагностировав и написав на отдельном листе бумаги текущие болезни, а так же те, что могут возникнуть по тем или иным причинам в ближайшее время. Сразу оговорюсь — без рекомендаций. Их мы по своему убеждению никогда не даём представителям других гоударств, даже дружески настроенных к нашей Родине. У нас есть свои постулаты, через которые мы никогда не перешагиваем.
— «Антон. Этот япошка замышляет что-то недоброе. У него душа черней чёрного, а злоба и зависть просто переполняют края. Он слабенький эмпат, но пытается в себе развить способность».
— «Я тоже заметил и сейчас всё исправим. Не боись».
Антон поднял задумчивый взгляд на японца.
— Господин Ямуто. Простите за нескромный вопрос — Вы китайским языком владеете, письменностью?
— Это мой второй родной язык, господин. — Японец, вскочив, оттарабанил текст и, поклонившись, сел. Его переводчик дословно перевёл, с недоумением взглянув сначала на Антона, а потом и на своего подопечного.
— Хорошо. Тогда попрошу Вашего переводчика на минуту покинуть Вас. Я хочу предложить Вам прочесть уникальные строки хайку (прим. — традиционная японская лирическая поэзия), которые, надеюсь, не оставят Вас равнодушными.
Антон на листке бумаги в быстром темпе написал карандашом несколько иероглифов и, встав со стула, подошёл к японцу, показав ему текст так, что другие люди содержимое видеть не могли.
Ямуто фотографическим взглядом окинул текст, словно запоминая на всю жизнь, а потом мысленно воспроизвёл написанное уже по-японски в ритмике хайку. Японец был удивлён даже не самим смыслом, а удивительной гармонией, что царила в этом четверостишье. Он обернулся и подозвал переводчика.
Встав, и снова поклонившись Антону, Ямуто, сразу склонившись повторно, заговорил чуть ли не в пол.
— Я удивлён столь возвышенным стилем, эспрессией и мудростью. Эти стихи необычны по строению и уникальны сами по себе. Они как музыка будут сопровождать меня до конца дней. Я признателен за ту честь, что Вы оказали мне, поделившись столь уникальным текстом.
— И я благодарен Вам, уважаемый господин, что Вы с врождённой мудростью смогли оценить даже в китайских иероглифах совершенство японского языка, его музыкальность и возвышенность.
Когда Антон в ответ поклонился и вернулся к сестре, Арина чуть ли не силой вырвала бумажку, прочитав которую с недоумением взглянула на брата.
— «Ты чего это написал? Я, если бы была узкоглазой, тебя бы задушила на месте».
— «Ринушка. Именно потому, что ты занималась только китайским и то недолго, и не поняла смысл написанного. А я ведь потчеркнул, что данный текст надо синхронизировать с японским поэтическим стилем».
— «Ты написал, дословно, «Не советую вредить нам каким-либо способом, включая возможности мозга, иначе при наборе высоты самолёта, в котором будете находиться, у прочитавшиго эти стихи случится обширный инфаркт». Это же международный скандал, Антон».
«А теперь, моя недоучка и лентяйка, послушай, как это звучит в японской поэзии:
— Черна душа как мрак.
Есть люди сильнее богов.
Сможешь им возразить, желая личного счастья?
В небесах от радости сердце взорвётся».
Ну что, смысл один и тот же, только вот изложение разное, не правда ли? Да и сам текст я ему не отдал. Тот запомнил его, уверен, но доказательства нет на руках».
— «Тошка, ты это сам придумал, правда? Прямо сейчас и здесь? Не думала, что ты такой, такой…»
— «Я такой, сестрёнка. Давай заканчивать этот спектакль, надоело, да и устал я. Теперь играть тебе по-полной. Сухо и деловито вызываешь каждого к столу и просишь вытянуть две руки перед собой. Не вздумай касаться их рук. Диагностируем и записываем свои мысли каждый. Потом объединим. Готовься, сейчас начнём».
— «А япошка-то задумался всерьёз. Знать зацепило его не по-детски».
Антон встал со стула и обратился к приглашённым.
— Время диспута истекло, и мы плавно переходим к заключительной части, для чего попрошу сделать следущее. На столе перед каждым из Вас лежат листы бумаги, которыми, я погляжу, никто так и не воспользовался. Чтобы не забыть все Ваши предложения о сотрудничестве, попрошу написать свои координаты и кратко перечислить всё то, что Вы РЕАЛЬНО можете предоставить нам в случае сотрудничества. Не нужно писать неосуществимое. Фантастику оставьте себе, а перечислите кратко сумму возможного контракта и что дополнительно гарантируете со своей стороны. Листки с написанным отдадите только в обмен на результаты диагностики, если, конечно, не захотите в итоге изменить сумму.
Молодой человек улыбнулся и продолжил инструктаж.
— Подходите к нам и вытягиваете руки перед собой. Ваших мы касаться не будем, как и Вы наших. Просто вытяните руки и закройте глаза, думая о самом хорошем и светлом, что было в Вашей жизни. Инструкции настолько просты, что, думаю, даже такие известные в медицине люди как Вы запомните на десять минут.
Все присутствующие заулыбались и на некоторых лицах появились недоверчивые усмешки. Вскоре к двойняшкам подошёл самый храбрый и… конвейер заработал…
- -
Примерно через двадцать минут все испытуемые закончились и Антон попросил время, что бы свести итоги, написав каждому результат диагностики.
Вскоре и эта писанина подошла к концу, и, раздав каждому адресату сложенный вдвоё лист бумаги, Арина села на своё место, наблюдая вместе с братом, как на лицах большинства гостей появилось безграничное изумление, когда те стали читать диагноз их состояния организма, написанного на ИХ родном языке.
— Не удивляйтесь, уважаемые, что мы пошли навстречу Вам, используя именно Ваш родной язык. Это было сделано лишь для того, что бы сохранить личные тайны. Кстати, бумаги у Вас не останутся — Вы их вернёте вместе со своими предложениями. Мы потом их уничтожим. Если не доверяте нам — в госпитале есть измельчитель бумаг, я видел его лично, и там сможете убедиться лично, что Ваши болячки не стали кому-нибудь известны. А теперь жду от каждого два листа и будем заканчивать нашу встречу.
Никто не стал спорить с Антоном и без каких-либо сомнений все отдали бумаги. Арина быстро рассортировала полученные листы в две стопки — написанные предложения и результаты анализов. Вторую пачку передала вновь присутствующей Евгении, которая незаметно для двойняшекпоявилась в зале и с интересом смотрела за происходящим.
— Эта девушка наш помощник, как я Вам и говорил. Чтобы межлу нами не было недопонимания — выделите кого-нибудь из присутствующих и вместе пройдите к шредеру, что бы убедиться, что бумаги и в самом деле уничтожены. Можно одного или двух человек, времени это не займёт долго. Остальные пока подождут ушедших и будем заканчивать лишь когда все будут на своих местах.
С Женей ушли аж трое мужчин, а спустя пять минут вернулись, подтверждая, что бумаги уничтожены на все сто процентов.
— Вопросов ко мне, как понимаю, множество, на которые я физически не смогу ответить. Теперь поднимите руки те, кто на все сто процентов может подтвердить, что наш диагноз верен.
Руки подняли все без исключения, и только представитель Испании робко подняв вверх две руки, попросил возможности задать вопрос.
Антон, увидев его тревогу, не стал слушать, опередив.
— Понимаю, что хотите спросить, да и у пары Ваших коллег были приписки после основного диагноза. Поясню. Особо подчеркну — всё, что Вы прочли, уже присутствует в организме в той или иной степени. А в приписке, если Вы обратили внимание — это именно та болезнь, на которую надо обратить внимание в первую очередь, иначе…
Испанец опустил одну руку, но вторую так и продолжал тянуть.
— Вы не получили исчерпывающего ответа, господин Эрнандес? Прошу.
— По диагностике всё лаконично и исчерпывающе. Определены болячки все без исключения — от и до. Вопрос в другом, в том, что волнует лично меня, — он поднял глаза на Антона. — Вы взялись бы за лечение той болезни, которая была в примечании? Меня не интересует итоговая сумма, суть в другом — Вы двое взялись бы за её лечение и насколько реален положительный результат?
Антон закрыл глаза и задумался. Он чувствовал, что его сестра пытается к нему пробиться, но не стал отвечать, посколько надо было подумать. Молчание затянулось и только когда все присутствующие стали шептаться, парень открыл глаза, посмотрев на испанца, но ответил всем сразу, а не только тому.
— Я проанализировал все Ваши болячки и с уверенностью могу сказать, что за исключеннием одного-единственного гостя мы могли бы справиться со всеми. Почему одного? Да потому, что и того можно было бы вернуть к нормальному состоянию, но фронт работ таков, что мы бы полностью потеряли всех своих возможных клиентов минимум на полгода.
— Всего на полгода? — раздались удивлённые голоса…
— За эти полгода мы могли бы спасти и вернуть к жизни минимум тысячу россиян, которые нуждаются в нашей помощи, а традиционная медицина, увы, не всегда в силах им помочь. И, как Вы наверняка знаете, у нас есть принцип в работе — лечить только соотечественников.
— Я Вас понял, — кивнул испанец. — А если я стану гражданином России и, к примеру, все свои средства заранее переведу на Ваш счёт, что бы Вы не передумали?
— Средства? — улыбнулся Антон. — А чем Вы ещё владеете кроме денег?
— Недвижимость, две клиники в столице с уникальным оборудованием. Исследовательская лаборатория по микробиологии, которая фактически принадлежит мне лично и завод по изготовлению медицинских инструментов.
— Вы богаты человек, — согласился Антон. — А теперь задумайтесь и скажите честно и от всего сердца — сможете всё перечисленное передать той стране, в которой попросите гражданство. Оговорюсь, не двойное гражданство — от испанского Вам придётся отказаться. Нет, Вас личных капиталов никто не лишит и Вы так же будуте руководить своими клиниками и заводами, но уже в России, имея штат из русских сотрудников, которые по образованию не хуже испанцев. К тому же, не исключаю, что если покажете себя достойно, в дальнейшем мы и Вы сможем стать полноценными партнёрами как в области медицины, так и бизнеса.
Испанец задумался и, что-то сказав, сел.
Переводчик закончил его фразу.
— Такое предложение надо крепко обдумать, слишком оно кардинально.
— Уважаемый Эрнандес. Слово «крепко» у нас на Руси чаще используется в сочетании со словом выпить или «нажраться», что, по смыслу, одно и то же. Поэтому Вы сначала именно крепко выпейте чего покрепче, а потом, уже на трезвую голову, обдумайте мои слова.
У присутствующих появились улыбки и все стали чуть оживлённее.
Антон тоже улыбнулся, глядя на присутствующих.
— Теперь, коль закончились вопросы по существу, разрешаю задать ещё три вопроса на любые темы, только сразу предупреждаю — не спрашивайте где находится золотой запас страны — мы не знаем, честно. Так же не являемся носителями государственныхъ тайн. Не надо глупых вопросов — наше и Ваше время будет затрачено напрасно. Прошу.
С места, не поднимаясь, задал вопрос представитель Дании.
— Можете ли Вы честно рассказать кто Ваши родители и кем они работают?
— «Антошка. Это уже вопрос с подковыркой. Судя по ехидным рожам некоторых, определённые вопросы были распределены заранее. Будь аккуратен».
Брат с улыбкой посмотрел на девушку и так же мило улыбнулся залу.
— Это не является секретом. Родители — самые обычные люди, которые много времени и сил отдали на наше воспитание. Мама — спортивный тренер, а папа в данный момент занимает должность лесника. Или лесного егеря, так Вам будет более понятно.
— С каких пор генерал КГБ стал работать с деревьями? — переспросил тот же датчанин.
— С тех пор, как вышел на пенсию несколько лет назад. А в лесу, знаете, очень много разных деревьев. Отец предпочитает берёзы, как символ нашей Родины и стройные сосны, густые ели, а вот с дубами и липами борется чуть ли не насмерть — мешают они и всё тут. Работы всегда много, так что почти не отдыхает, из-за этого и дома редко бывает. Вот в последнее время заинтересовался тополями. В городах от них избавляются из-за вредности пуха и вызываемой аллергии, а в лесу эти красивые деревья никому мешать не будут, вот отец и занимается саженцам, пропадая в глубине лесов.
— Вы это иносказательно говорите? — с улыбкой спросил немец.
— Почему иносказательно? Как у него записано в трудовой книжке, так Вам и говорю. У него одна единственная запись — «Лесник».
Поднялся с поднятой рукой итальянец.
— Мы из окна видели у входа несколько машин Вашего КГБ, да и люди в форме с такими же надписями на спине с оружием в руках контролируют вход в больницу. Это Вас так охраняют? Если да, то почему?
— Уважаемый господин Маркони, кстати, Вы родственник знаменитого соотечественника или однофамилец?
— К сожалению, только однофамилец, хотя и горжусь своей фамилией. Мой род насчитывает…
— Спасибо, понятно. Вы готовы поставить на кон своё состояние, а оно у Вас, как понимаю, немалое, на то, что Ваши глаза Вас обманывают и у проходной нет ни одного сотрудника КГБ? Я же, в случае проигрыша, обязуюст работать на Вас бесплатно до конца своих дней. Так что, готовы спорить дальше?
Итальянец стушевался, ища поддержки среди коллег, однако все на него смотрели с нисхождением.
— Ну я же собственными глазами видел эти три зловещие буквы!
— И???
Итальнец замолчал и сел на стул, глядя в прострации на чистый лист бумаги перед собой.
С места поднялся американец.
— Синьор Маркони со своей невнимательностью только что чудом не расстался с многомиллиардным состоянием, однако вовремя остановился, — в голосе говорившего слышался сарказм и непрекрытое презрение к итальянцу. — С другой стороны бывшее КГБ и нынешнее ФСБ по факту одно и то же. Но Вы, мистер Яр, так и не ответили на заданный вопрос — это ВАША охрана?
— Уважаемый. Моя фамилия не Яр, а Ярый, что не одно и то же. Поэтому не стоит коверкать то, что не можете произнести правильно. Отвечу на заданный вопрос и дам пояснение, начав с последнего. КГБ уже нет давным-давно, а нынешняя аббревиатура расшифровывается как Федеральная служба безопасности, которая является лишь приемником почившего Комитета. Сейчас в организации работают другие люди и по другим законам в совсем другой стране, поэтому не следует всуе вспоминать усопших, а то они могут неожиданно прийти и к Вам. Что Вас так удивило? А… Это была шутка. Что касается сотрудников внизу, то это скорее охрана для важных гостей, что присутствуют передо мной. Считайте, что наше Правительство озаботилось именно Вашей безопасностью, а не нас, рядовых врачей. Дополнительные вопросы закончились и коль мы выполнили свою обязательную программу, цирк заканчивает представление, потому что львы проголодались, да и напоить их никто не подумал заранее. Всем спасибо и надеюсь, что Вы не остались равнодушными. Добра Вам и долгих лет жизни.
— Простите за бестактность, но позвольте занять ещё максимум две минуты Вашего времени.
Поднялся представитель Франции, который сидел вторым, и Антон был уверен, что это личный переводчик медицинского магната.
— Если только две, — поморщился Антон, глядя на часы в конференц-зале.
— Вы, отказываясь лечить иностранцев, следуете заветам своего учителя, Олега Белого? Ведь он является основателем Вашей школы нетрадиционной медицины, так? Ответьте — вы настолько ненавидите иностранцев, что желаете им только зла?
— «Антон, позволь мне? Я уже не прошу, требую. Ты устал и уже слабо контролируешь себя».
Арина, так и не дождавшись ответа от брата, встала и, сделав шаг вперёд, чуть ли не уткнулась в стол, что разделял её и задавшего вопрос.
— Отвечу по пунктам, как любит делать мой брат. Олег Белый не наш учитель, как Вы выразились, а лишь наставник, которому мы безоговорочно доверяем, так как чувствуем его мудрость и опыт. Второе. Школу «нетрадиционной медицины», опять же цитирую Ваши слова, основал не он, а наши далёкие предки много-много веков назад. Если уж идти от истоков истории, то нужно менять местами названия традиционная и нетрадиционная. Не знаю точно, когда в Европе стали, к примеру, ставить пломбы в зубах, а на Руси такое практиковалось, хоть и редко, признаю, уже несколько веков назад. Отвары трав и других даров природы использовалось повсеместно с глубокойстарины. Так что, по-Вашему, более традиционно? Я понимаю, что легче лечь под нож хирурга и лишиться части своего тела быстро и под наркозом, а не лечиться не один год медленно, давая возможность и помогая своему организму самому привести себя в надлежащее состояние. Что касается "ненавидеть" иностранцев, то скажу откровеннно, не желая лукавить — мы не имеем никакого чувства к людям из других стран, даже зная о их антипатии к русским и к нашей стране в целом. Нам, по большому счёту, они безразличны от слова вообще. Понимаете? Есть они или нет — нам всё равно. Так же как и те, кто, будучи русскими, сбежал с Родины, предав её или бросив в трудный момент истории. Не помогали Родине, а именно что трусливо сбежали, думая о себе и о своей мошне. И это, если не ошибаюсь, относится и к Вам, так как Ваш русский почти безупречен, лишь изредка выдавая в Вас эмигрантов первой волны двадцатого века. И не стоит мне отвечать. Вы так же, как и все остальные, нам безразличны. А лечим мы своих соотечественников лишь потому, что они НАШИ, какими бы ни были, а не откровенные предатели и враги. Считаю, что ответила на Ваш вопрос полно и откровенно. Всего хорошего.
Девушка вернулась к уже вставшему со стула брату и они, взявшись за руки, покинули помещение зала в звенящей тишине.
- -
Уже за проходной их догнала Женя, остановив чуть ли не силой.
— Ребят. Я вас очень уважаю, поэтому и прошу об одной услуге. Не откажите.
— Жень, только кратко. Мы очень устали сегодня. Хочется что-нибудь проглотить и попить. Эти уроды, что устроили конференцию, даже не удосужились поставить графин с водой. Жлобы, одним словом. За свою копейку удавятся, но на чужую уже не только глаз положили, но и заранее продумали куда её пристроить. Так что ты хотела?
— Вас очень просил на пару минут задержаться Василий Никандрович, который был не в курсе видеосьёмок. Он тут уже провёл быстрое расследование и выяснил, что сьёмку вёл тот майор, которого Вам хотели навязать. Главнюк госпиталя хотел уладить эту ситуацию миром, поэтому и просил Вас задержаться ненадолго.
— Главнюк? — хихикнула Арина, сняв очки и развязав пук на голове, вновь превращаясь в красотку. — Забавно звучит, но точно. Значит так. Передай ему, что в кабинет подниматься не будем, а вот если захочет, то пустьсам спустится в кафе за проходной. И без своих безымянных коллег, это без обсуждений. Мы его там подождём, а пока возьмём себе что-нибудь перекусить.
— Спасибо, я побежала, — улыбнулась Женя и словно испарилась, мгновенно исчезнув с глаз.
- -
Двойняшки уже по-быстрому поели и почти допили напиток, который здесь назывался гордым словом «кофе», а на вкус с оригиналом был сравним как слон и ёж, когда появился главврач.
Мужчина, спросив разрешения, сел на свободный стул, не начиная разговор, так как не знал с чего вообще начать.
— Василий Никандрович, успокойтесь, прошу, — усталым голосом начал Антон. — Вы порядочный человек, которого подставляют все кому не лень. Скажу честно — жаль мне Вас, но эта должность такая, что приходится вертеться как только можно. Хотя о чём это я, — улыбнулся парень. — Уж кто-кто как не Вы всё знаете об этой должности изнутри.
— Ребята, — смущённо проговорил главврач. — Вы простите старика, что Вас так подставили. И моим именем воспользовались, и работнички мои постарались подгадить… Да, это сделал сынок генерала, который орал на Вас в кабинете исходя дерьмом. Майор клятвенно мне обещал, что уже завтра у меня на столе будут оригиналы и копии плёнок.
— Врёт однозначно — сказала Арина, — наверняка припрячет копию.
— Нет, — улыбнулся Василий Никандрович. — Он меня подвёл капитально, выражаясь языком внука, «поставил на бабки», поэтому я позвонил знакомому в военную прокуратуру и там заинтересовались как фактом самих сьёмок без разрешения, вопреки действиям контракта, так и тем, что эти плёнки были показаны иностранцам. Будут этого майора трясти всерьёз и, думаю, что и папу его крылом заденет.
— Не волнуйтесь, мы в суд не подадим, — усопокил врача Антон. — Хотя деньги нам нужны как никогда, но не хочется подставлять порядочного человека. Вас, как понимаем, после суда сразу снимут и отправят куда-нибудь далеко, а если не согласитесь, то мигом спровадят на пенсию.
— Это так, поэтому спасибо и за понимание. Я ведь здесь начинал рядовым врачом. Было бы очень обидно…
— Мы понимаем, — Арина улыбнулась пожилому человеку и поднялась со стула. — Вы уж нас извините, но время идёт, а нам ещё много чего предстоит сделать до отъезда.
— Понимаю, — главврач госпиталя подскочил со стула и пожал руку Антона, а вслед поцеловал руку девушке. — Хорошо Вам добраться до дома и спасибо за всё.
— Василий Никандрович, — смотря прямо в глаза врачу, спросил Антон. — Вы же не с извинениями пришли сюда? Что хотели спросить? Не бойтесь, больно кусаться не будем.
— Спросить? — замешкался врач. — Ладно. Только ответьте честно. Это Вы сделали так, что у генерал-лейтенанта случился инсульт?
— Да Вы что? — изумлённо спросила Арина. — И как он, выжил?
— Выжил потому, что его прихватило прямо у входа. Оперативно сработали все службы, да и комплект врачей был в удвоенном составе на месте. Месяц-полтора полежит у нас, а потом домой на восстановление. И вряд ли уже вернётся на службу.
— Я клянусь перед Вами как перед своими предками, что мы ничего не делали ему во вред. Сам спровоцировал своё состояние. Вы же видели его лицо в кабинете. Я уже тогда подумал, что с таким давлением легко заполучить или инфаркт или, скорее всего, инсульт. Сами мы практически никогда не вредим людям. Была пара случаев, когда наказывали, но так, слегка, типа расстройства кишечника на неделю или недержания мочи… Сами знаете, что это не смертельно, но занимает много внимания и тревог у получившего такие недомогания. Кстати. Вашему генералу, ибн лейтенанту, и в самом деле сказочно повезло, что прихватило рядом с госпиталем. Хотите хохму-каламбур? В Питере среди медиков долго ходила такая присказка, мол, лучше всего умирать на пороге НИИ Скорой помощи им. Джанилидзе потому, что у больного всегда имеется один шанс из двух — или его спасут в Скорой помощи или начнут исследовать в НИИ Скорой помощи на предмет «как спасать больного в Скорой помощи». Чувствуете разницу? Вижу, что улыбаетесь, значит поняли. Всего доброго, Василий Никандрович и долгих Вам лет жизни…
Выйдя на улицу, двойняшки увидели с десяток бойцов ФСБ, которые внимательно контролировали возможные подходы к госпиталю.
— Ребята, быстро в машину и ходу, — из микроавтобуса выскочила Наталья и бесцеремонно затолкнула в салон двойняшек. — Пока Вы прохлождались и развлекались, другие работали. Есть новая информация. Расскажу чуть позже, когда будет спокойная обстановка.
— «Тош. Это мы прохлождались и развлекались?» — мысль сестры с оттенком обиды возникла в голове Антона.
— «Милая. У нас свои дела, которые Наташа воспринимает так, как считает правильным. Но, видя её встрёпанность, не просто так высказалась. Потерпим немного и не будем ничего спрашивать, пусть помучается. Наступит момент — сама бросится к нам на грудь с признаниями и разговорами».
— «У тебя к ней какие-то странные чувства. Колись, давай. Нравится как женщина?»
— «Она симпатичная и как женщина хоть куда, но для меня, сама понимаешь, разница лет в пятнадцать — это уже слишком. Что хихикаешь? Поняла, что шучу? Ну и хорошо. Пересядь ближе к проходу от окна подальше. Хоть стёкла и бронированные, но лучше поберечься».
— «Я посплю тогда?»
— «Поспи, моя хорошая, коль есть такая возможность».