Перед вечером учительница встретилась с Дымовым в сельсовете. В небольшой комнате с длинными скамьями вдоль стен и ситцевыми занавесками на окнах было накурено и душно.
- У вас целый день люди, Николай Николаевич, - сказала она, глядя на его утомленное, бледное лицо. - Вы очень устали?
- Ничего, ничего, Зоя Александровна... - Он прошел через комнату и распахнул створки окна. - Садитесь сюда, здесь прохладнее.
- Очень болит голова?
- Нет, сегодня куда лучше.
- Вам бы в больницу надо было лечь, Николай Николаевич, а вы...
- Что вы! Какая там больница! Я совсем здоров... Итак, вас беспокоит ремонт школы?
- Очень беспокоит, Николай Николаевич, - горячо заговорила она. - Вы подумайте, до нового учебного года всего три месяца, а ремонт еще не начинался. Палец о палец никто не ударил.
- Почему?
- Морозов говорит - в смете не предусмотрено.
- Ошибается Морозов... - Дымов с отеческой нежностью посмотрел на учительницу. - Вы только не волнуйтесь, Зоя Александровна... Школу вам отремонтируют. Это я вам твердо обещаю.
- И вообще так трудно с Морозовым... - вздохнула она.
- Отчего же?
- Не может он быть председателем Совета! - быстро сказала учительница.
Он помолчал, прежде чем ответить.
- Не слишком ли поспешный вывод, Зоя Александровна? Опыта у него, конечно, мало, да где же взять опытного? Вот поработает и научится. Не боги горшки обжигают.
- Ничему он не научится! - Зоя Александровна нервно встала, прошлась по комнате, заложив руки в карманы вязаной кофточки. - Он же равнодушный, холодный человек. Бьешься как о стенку! И не откажет и ничего не сделает... Не знаю, может быть, мне кажется, но он... не советский человек...
- Ой-ой, Зоя Александровна! Не слишком ли?
- Может быть, я ошибаюсь...
Дымов задумался. Вероятней всего, эта молоденькая взволнованная девушка не ошибается. Точно такие же мысли появились сегодня и у него. Но эти мысли не подкреплены фактами, их надо еще проверить. Годы партийной работы научили его не делать скоропалительных выводов, присматриваться к людям, изучать их.
- А не пьет ли он? - спросил вдруг Дымов.
- Пьет! - быстро кивнула она. - И компания у него такая: все местные богатеи!
- Это уже плохо, - тихо сказал Дымов. - Да вы садитесь, Зоя Александровна. Все может быть. А в районе он был на хорошем счету. Хотя в свое время и Захаркин был на хорошем счету. Да, да, - громко прибавил он, услышав стук в дверь.
В комнату вошел пожилой худощавый крестьянин в расстегнутой поддевке.
- К вам я, товарищ Дымов.
- Входите, входите, - приветливо сказал Дымов и снова обратился к учительнице: - Так вы пришлите своих пионеров, я приготовлю текст для лозунгов. А может, и вы с ребятами зайдете? Нам бы еще поговорить надо.
- Обязательно зайду, Николай Николаевич. - Она поднялась и вышла.
Дымов пожал руку крестьянину в поддевке.
- Садитесь, товарищ.
- Ничего, мы и постоим. - Он покашлял. - Потому как вы человек партийный, я спросить у вас хочу.
- Спрашивайте, товарищ... Вот знакомо мне ваше лицо, а фамилию никак не припомню...
- Иванов. Федор Тихонович Иванов.
Дымов сощурил в улыбке глаза. Эта мягкая улыбка очень красила его лицо с глубоким шрамом на щеке.
- А ведь вспомнил я вас, Федор Тихонович! Кажется, месяц назад вы с женой в район приезжали. Правда? Ксенией Петровной ее зовут?
- Ее весь район знает, товарищ Дымов... - невесело улыбнулся Иванов. - Только толку мне от нее мало.
Дымов недоуменно поднял брови:
- Почему же вы так против жены настроены?
Иванов снова покашлял, сказал мрачно:
- Так я не то что настроенный... Я спросить хочу, могу я с ней, значится, разойтись законным образом и кому надо заявление давать?
- Федор Тихонович! - укоризненно проговорил Дымов. - Зачем же расходиться?
Иванов потоптался на месте, застегнул и снова расстегнул свою поддевку. Он явно волновался.
- Могу сказать, товарищ Дымов... Мне скрывать нечего. Разногласие у нас получилось...
Дымов пытливо посмотрел ему в глаза.
- По какому же вопросу разногласие?
- Да вы-то, как я думаю, ее сторону примете. Ну а мне оттого не легче... Вам, значится, известно, что она, Ксеня-то, активисткой считается?
- Знаю, знаю.
- Женотдел! - вдруг громко проговорил Иванов, начиная горячиться. - Ну ладно, это еще полбеды, хотя, конечно, дома от этого женотдела прибыли нету. Однако пусть своими делами занимается, общественными, раз она ликбез кончила и грамоте научилась. Я не возражаю... Детей у нас нету, не дал бог. Так что времени у нее на все хватает, это так, - он говорил быстро, машинально застегивая и расстегивая свою поддевку. - Но когда, значится, речь про наши домашние дела заходит, то уж тут ты слушай мужа. Это тебе не изба-читальня!
- Да о чем у вас спор идет?
- Да все о том же, - вздохнул Иванов, - о чем теперь все люди спорят.
- О колхозе?
- Так и есть.
- Все ясно, Федор Тихонович. Она за колхоз, а вы...
- А я против! - решительно махнул рукой Иванов. - Ни в какой колхоз я не пойду, как вы меня ни агитируйте! А силой никто заставить не может!
- Никто, никто, - кивнул Дымов.
- Сами посудите... Всю жизнь голоштанным мужичонкой был, ни кола, ни двора своего не было! -говорил Иванов, и в голосе его звучала неподдельная тоска. - Все по людям с женой мыкались, батрачили. Только стал на ноги становиться, лошадку завел... Землица у меня неважнецкая, да все же хлеб родит... И вот, значится, брось все это к лешему!
Дымов сказал ласково и убедительно:
- Зачем же к лешему? Колхозы для того, чтобы люди лучше, богаче жили.
- Слышал я это уже, товарищ Дымов! И учительница наша и жена, всей деревне уши колхозом прожужжали. Не верю! Вот что хотите делайте - не верю! А с ней жить, не буду, раз согласия нету... Вы скажите, товарищ Дымов, как мне с ней развод сделать?
Дымов поднялся, развел руками:
- Не знаю... Честное слово, не знаю, Федор Тихонович. Сам-то я не разводился... Вернусь в район - специально для вас узнаю.
- А то у нас не житье, а мука!
Дымов улыбнулся хитровато:
- А сколько лет вы с ней мучаетесь?
- Да уж восемнадцатый пошел...
- Значит, всю жизнь вместе, а теперь порознь? - вздохнул Дымов и покачал головой. - Нескладно получается, Федор Тихонович! А вдруг она права?
- Ксеня-то? - вскрикнул Иванов и горько прибавил: - Она кого хошь уговорит! Только не меня! Разведусь! - Он снова махнул рукой, круто повернулся и вышел.
Дымов высунулся в окно:
- Куда же вы, Федор Тихонович? Разговор-то мы не кончили.
Иванов шел по улице, не оглядываясь. «Горяч, горяч, - подумал Дымов, - а ведь все-таки поверит в колхоз. Этот обязательно поверит!»
В комнату вошел Трофим. За прошедшие сутки он осунулся, похудел. Исчезла его медлительная важность, глаза смотрели беспокойно, перебегали с предмета на предмет.
- Все сделал, как вы говорили, товарищ Дымов: в избе-читальне актив соберется. Сам оповестил всех.
Дымов подошел к столу, над которым висел кусок картона с надписью: «Председатель сельсовета Т. С. МОРОЗОВ».
- У меня к вам вопросы есть, товарищ Морозов. Я тут внимательно просмотрел список дворов - Дымов посмотрел в глаза председателю. - Честно говоря, странный список...
- А в чем странность, товарищ Дымов? - Морозов отвел глаза в сторону.
- Выходит, что у вас в Герасимовке кулаков нет? Что ни фамилия, то бедняк или середняк. А вот люди говорят другое.
- Да кто говорит-то, товарищ Дымов?
- Хотя бы Потупчик.
Председатель хрипловато рассмеялся.
- Больной человек Потупчик этот, товарищ Дымов. Я вас предупредить позабыл...
-Странно... я не заметил.
- Больной, больной! В умственном расстройстве.
Дымов помолчал.
- Ну а учительница тоже «в умственном расстройстве»?
Морозов заулыбался снисходительно.
- Зоя Александровна? Да ведь она, товарищ Дымов, без году неделю в Герасимовке живет. Где же ей знать всех? - Он вдруг сделал серьезное лицо и понизил голос, чуть склоняясь к собеседнику: - А вообще я вам сказать должен, что заметил я за ней левацкие загибы!.. Не из троцкисток ли она, товарищ Дымов? Конечно, считается комсомолкой, да ведь Захаркин и того выше был - секретарь райкома партии! Не была ли связана с Захаркиным?
Дымов сказал резко:
- Ну, уж это - вы меня простите, Морозов, - глупости!
- Я не в смысле наговора. Я, товарищ Дымов, в порядке бдительности. Все-таки маскируются враги!
- Да, враги маскируются...
Председатель встретился с Дымовым глазами и снова отвел их в сторону.
- А может, конечно, и я сам в чем не разобрался. Человек я не шибко ученый...
За порогом послышались шаги, коротко скрипнула дверь, и в комнату просунулась седая бородка Кулуканова. Морозов оживился:
- Вот, пожалуйста, товарищ Дымов, Арсений Игнатьевич Кулуканов - первый агитатор за колхоз.
Кулуканов неторопливо переступил порог, пригладил пальцами бородку.
- Я с превеликим удовольствием в колхоз вступлю, - сказал он и с достоинством кивнул Дымову. - За мной дело не станет. Только народ в Герасимовке у нас несознательный.
- Почему вы так думаете? - спросил Дымов быстро. - Я со многими гражданами уже беседовал.
Председатель усмехнулся:
- Лукавят, товарищ Дымов, правду в лицо сказать боятся.
- Боятся? Не заметил. У вас люди прямые. Сегодня еще на активе поговорим, завтра на собрании. Вот они правду-то и скажут.
- А в душе против, - вздохнул Кулуканов и сел рядом с Дымовым. - Не все у нас до колхоза доросли.
Снова заскрипела дверь. Стукнув сапогами, порог переступил Иванов в расстегнутой поддевке.
- Опять я к вам...
- Пожалуйста, Федор Тихонович, - привстал Дымов.
- Входи, входи! - сердито крикнул Иванов в дверь и, обернувшись к Дымову, прибавил: - Только я домой пришел, а жена опять за свое!
Вошла Ксения, смущенно прислонилась у двери к стене, заложив за спину руки.
- Здравствуйте, Николай Николаевич.
- А-а, Ксения Петровна! - улыбнулся Дымов.
- Вот вы ей сами скажите, товарищ Дымов, как Ленин-то насчет земли рассуждал?
- Я ж тебе толкую, что Ленин за колхозы был, - начала Ксения.
- Ты помолчи, помолчи, - перебил ее муж. - Тут пограмотнее тебя есть люди... Так как, товарищ Дымов? За колхозы был Ленин или против?
- За колхозы, Федор Тихонович! - сказал Дымов. - Владимир Ильич указывал, что мелким хозяйствам из нужды не выйти.
Ксения тряхнула головой, вынула из-за спины руки и сложила их на груди.
- Вот видишь, я же говорила...
- Да помолчи ты... - Иванов помедлил. - А что же раньше, при Ленине-то, коллективизации не было?
- Не время было, Федор Тихонович. Для крупного хозяйства нужна техника. А какая у нас была техника? - Дымов задумался. Все молчали, ожидая, что он еще скажет. - Вот скажите, Федор Тихонович, вам на фронте довелось быть?
- Да кто ж не был! - Иванов застегнул поддевку. - После гражданской, почитай, только в двадцать втором домой вернулся.
- Значит, вы помните, какой наша страна была после гражданской? - Дымов прошелся по комнате, повел вокруг руками. - Щебенка кругом! Заводы стоят, окна выбиты, в цехах ветер гуляет!
Иванов покашлял.
- Это, конечно, верно.
Дымов говорил, все более оживляясь:
- Все это надо было восстанавливать, Федор Тихонович! И не только восстанавливать! Надо было строить новое. - Он подошел к открытому окну, у которого столпилась группа ребятишек, и рассеянно погладил одного из них по голове. - Надо было и такие заводы строить, которые дали бы деревне машины и тракторы. Есть теперь у нас такие заводы! И с каждым годом будет все больше и больше! И вот теперь настал час объединить мелкие, разрозненные крестьянские хозяйства в колхозы!
- Вот и я говорю... - начала было Ксения, но муж сердито оборвал ее.
- Разрешите мне вопросик, товарищ Дымов, - вдруг сказал Кулуканов.
- Да.
- Колхоз - это, конечно, дело очень даже хорошее, - неторопливо и певуче говорил Кулуканов. - Но вот есть статейка товарища Сталина насчет добровольности, чтобы перегибов не было...
Иванов перебил:
- А меня, Арсений Игнатьевич, силой в колхоз никто и не загоняет.
- Совершенно правильно, Федор Тихонович! - Дымов задумчиво поглаживал через окно застенчиво ухмылявшегося мальчика. - Мы действуем не принуждением. Сами вы скоро поймете, какая это силища - коллективное хозяйство! Разве на мелких наших делянках, товарищи, передовую технику применишь? А как разойдутся тракторы на колхозных землях - какие хлеба зашумят! - Дымов посмотрел на детей и тепло улыбнулся: - Вот у кого замечательное будущее!
Иванов вздохнул.
- Машины да тракторы - оно вроде бы и неплохо, только не для наших мест. У нас ведь так: выйдет мужик пахать, обопрется на соху, глядь - пень, перенесет через пень соху - снова пень! Покуда полоску пройдет, рубаха до хребта прилипнет и лошадь мокрые бока раздувает! Где ж по нашим пням машинам ходить?
- А мы с этих пней и начнем, Федор Тихонович! Поля раскорчуем, болота осушим! Машины-то как раз и помогут. Ведь есть у нас уже тысячи колхозов! Урожаи какие собирают!
Все молчали. Иванов потрогал голову, вздохнул:
- Вот какая башка у меня, товарищ Дымов!
Дымов рассмеялся весело и заразительно:
- Распухла малость? Ничего, все войдет в норму. Я понимаю, к новому всегда трудно привыкать... Но другого пути к зажиточной жизни нет! - Он помедлил и обвел всех глазами. - Так учит партия, а партия, товарищи, видит далеко вперед!
- Да, тут задумаешься, - повел плечами Иванов и снова начал расстегивать поддевку.
Ксения ядовито шепнула ему:
- А тебе полезно подумать, а то уперся как бык!
Расталкивая ребятишек, в окно просунулся Потупчик.
- Актив собирается в избе-читальне, Николай Николаевич, - сказал он басом. - Вас дожидаются!
Кулуканов поспешно поднялся:
- Пойдемте к народу, товарищ Дымов.
Потупчик метнул взгляд на Кулуканова и проговорил со сдержанной яростью:
- А ты-то что здесь делаешь?!.
Морозов постучал по столу карандашом.
- Ты не шуми, Потупчик.
- Не шуми! - не унимался он. - Кабы моя воля, я бы ему голову оторвал!
Председатель посмотрел на Дымова и пожал плечами, давая понять в каком сильном «умственном расстройстве» Потупчик.
- Василий Иванович... - мягко начал Дымов, но Потупчик перебил его, указывая на Кулуканова:
- Почти год на него ни за что батрачил.
- Это еще доказать надо! - повысил голос Кулуканов.
- Подождите, Кулуканов, - нахмурился Дымов. - Работал он у вас?
- Да как вам сказать...
- Что там сказать? - покачала головой Ксения. - Вся деревня знает!
- Что было, то было, - закивал Иванов. - Ты, Арсений Игнатьевич, не отпирайся...
Дымов полуобернул лицо к председателю:
- Вот какие у вас середняки, Морозов!
Кулуканов растёрянно шагнул к Дымову.
- Да где записано, что он батрачил у меня, товарищ Дымов? Никакого договора у нас не было!
Дымов поморщился и вдруг резко повысил голос:
- Довольно, гражданин Кулуканов! - Он стукнул по столу костяшками пальцев. - Отдайте Потупчику все, что вы должны! А если не знаете сколько отдавать, тогда мы сами посчитаем сколько! Понятно?.. Пойдёмте, товарищи!
Он, не оборачиваясь, пошел ,на улицу.
Последним из сельсовета вышел Кулуканов.
У крыльца к нему подошел Данила.
- Что там стряслось, Арсений Игнатьевич?
Кулуканов не ответил.
-Нет, врешь, - шептал он, глядя на Данилу ненавидящими глазами. - Я себя за горло не дам хватать! Я сам схвачу! - Он, наконец понял, что перед ним стоит Данила, и понизив голос до шопота: - Убрать его надо!
- Кого?
- Дымова... Два раза стреляли мимо, в третий раз пуля мимо не пролетит...
К ним подошел Потупчик и сказал сдержанно:
-За долгом я завтра приду. Больше людей грабить не будешь. Конец твоей силе!
Они молча враждебно смотрели друг на друга.
Павел и Яков, стоявшие поодаль в группе ребятишек, многозначительно переглянулись. Яков прошептал:
- Во дела какие, Пашк... Бежим, это самое, Зое Александровне расскажем...