Рыжие солнца ласково касались осенних улиц прощальными закатными лучами. И привычно холодный, наполненный сквозняками город, преображался. Он становился чуточку тёплее, будто источая собственный свет. Сходства придавала желтеющая повсюду листва. Мозаичным ковром она покрывала вылизанный дождями гладкий камень мостовых и украшала деревья, всё ещё стоявшие в своих великолепных нарядах. Уютным пламенем отражалась в окнах домов, витринах магазинчиков и стёклах проезжающих по дороге чёрных хеликтров, ловящих блики густого янтарного света. Пространство наполнялось золотыми нитями и магией, недоступной обитателям города.
Им разрешено смотреть, но не прикасаться. И это заложено где-то в недрах их глубинной памяти. Смотреть, но не видеть — оставаться в безопасности.
Ветер немного изменил направление и усилился, разрезая на части вязкий, пропитанный едкими запахами воздух вокзальной площади, прогоняя наваждение. Повеяло дымом осеннего костра, свежей выпечкой, ароматами специй и чьих-то духов.
У меня предательски защемило сердце и слегка защипало в носу от нахлынувших чувств. Прикрыв глаза и подставляя лицо тёплому воздушному потоку, я постояла неподвижно ещё немного, не спеша брать контроль над собственными эмоциями.
Нужно привыкнуть, проникнуться окружающей атмосферой, вспомнить.
А вспоминать придётся не только это место, но и саму себя. Какой я была, покидая дом? Уж точно не такой, как сейчас. Я раньше не умела притворяться, но теперь притворство необходимо.
Любимое время года. Время суток. Город.
Мой город.
Помню, как безумно скучала по нему и боялась не узнать. Со слезами глядела в широкое окошко купе, оставляя на толстом и прочном стекле маленькие отпечатки своих ладоней. Паровоз уносил меня всё дальше, а я вглядывалась в исчезающие за туманной дымкой очертания города.
Вернувшись же, я с некоторым удивлением обнаружила, что практически ничего и не изменилось. Вокруг всё было таким, как я запомнила. Прежним. Изменилась только я сама, став старше и, как мне хотелось надеяться, лучше.
Хотя кого я обманываю? Я стала другой и долгие годы даже называла себя иначе.
Хоаннор — Сердце Плетения. Мне посчастливилось родиться и вырасти в самом центре расколотых миров. В городе подчас таком пугающе многоликом, пёстром и шумном. Только, несмотря на всё его многообразие и великолепие, училась я не здесь, а в магической школе Эшталла, на одном из самых отдалённых осколков, о котором тут и слыхом не слыхивали. Так уж вышло.
Болезненное расставание с родными сопровождалось не менее болезненным осознанием того, что придётся мне обойтись без всякой связи с ними. Для домашнего ребёнка это невероятно тяжело и больно. Первое время я вела себя замкнуто, по ночам заливая горючими слезами подушку. На контакт со своим новым окружением шла неохотно — наставники и другие ученики виделись врагами. Однако со временем пришлось пересмотреть свои взгляды. Я сумела освоиться и втянуться в учебный процесс.
Десять лет прошло. И теперь я верила, что они того стоили. Справедливо полагала, что отец будет гордиться тем, что я оказалась не такой уж бездарной, как он опасался. Более того, я закончила обучение с отличием.
Да, по семье я соскучилась гораздо сильнее, чем по самому городу. И по-настоящему.
Кем бы я ни стала, вернулась я к ним.
Сойдя с перрона и не выпуская тяжёлые чемоданы из рук, я пыталась высмотреть в толпе на площади до боли знакомые лица мамы, отца и брата. Хоть кого-то из них. Но меня окружали исключительно незнакомцы. Если кого-то тут ждали, то уж точно не меня. В сплошной гомон голосов так и не вплёлся радостный голос, выкликающий моё имя.
Я не спешила расстраиваться, когда не увидела родных. Решила проявить рассудительность и не делать преждевременных выводов.
Ввиду обстоятельств, они могли забыть о дате моего прибытия. Любой бы на их месте мог забыть. К тому же, можно было связаться с ними, пока совершала пересадку и напомнить о том, что скоро буду. Только я сама упустила эту возможность, решив сделать сюрприз. А теперь бесполезно жалеть.
Посетив просторное здание вокзала и, сдав багаж в камеру хранения, я направилась домой уже налегке, стараясь сохранять достоинство и не вертеть головой по сторонам слишком активно.
Так непривычно видеть вроде бы знакомые здания и улицы, по которым передвигаются пёстрые потоки прохожих. Среди них и беглым взглядом легко выделить около пяти представителей разных рас.
Вот пробежала стайка серокожих марр, в традиционных черных одеяниях, оставляя после себя ощущение холода и пустоты. Высоких эалей с их модой на странные причёски, делающих их визуально ещё выше, было видно ещё издалека. Как и кор, привыкших блистать необычными нарядами (впрочем, неслучайно именно они являлись признанными законодателями моды). Перед громоздкими неповоротливыми изгирами, которых иногда принимали за каменных големов, в виду того, что тела их действительно казались вытесанными из дикого камня, многие расступались во избежание проблем. С подобной осторожностью относились только к вспыльчивым полудухам зан, являющихся обладателями своеобразного «украшения» на лбу, напоминающего небольшой, чуть загнутый вверх рог. Он неизменно отражал состояние их магической силы, здоровья и настроения.
В Эшталле обитало всего три разумных расы, здесь же их десятки. В связи, с чем и веяние моды тут весьма многообразное. На меня практически не смотрели, поскольку моя ритуальная мантия терялась на общем фоне. Впрочем, меня это устраивало — не привлекаю внимания и чувствую себя достаточно комфортно.
Тёмно-синяя с капюшоном туника, перехваченная широким поясом на талии и длинными разрезами на бёдрах, не стесняла движений, а сапожки сидели на ногах как влитые. И хотя я прихватила с собой и более демократичную одежду, она осталась где-то на дне моих чемоданов. Ведь я изначально планировала вернуться, заслужив мантию мага, как наглядное доказательство того, на что способна.
Я покидала дом, будучи наивным десятилетним и избалованным ребёнком, а возвращалась истинным магом Граней.
Знал ли отец о том, через что мне предстоит пройти там, на чужой земле, где задолжал он одно желание? Знал ли, что в уплату за его спасение меня, заберут на десять лет? Сомневаюсь. Он не мог предвидеть и малой толики пережитого мной. Надеюсь, о том, что я должна когда-нибудь вернуться, семья иногда вспоминает. Хочется увидеть в их глазах радость, а не испуг.
Прогулка к дому вышла продолжительной, отчего разболелось левое колено — дала знать полученная на занятиях травма. Я уже хотела было достать закреплённую на петлях за спиной трость, но потом передумала.
Нужно держаться. Ещё немного.
Не хочу предстать перед родными калекой. А мама наверняка именно так воспримет мою хромоту. И не объяснишь ведь ей, что я ещё легко отделалась. Всё равно она будет плакать и жалеть. Я тогда и сама ужаса натерпелась. Не хватало, чтобы ещё и она это переживала.
Свернув с роскошной аллеи, как и весь город, охваченной жёлто-рыжим осенним огнём, я зашагала по знакомому спуску, ведущему к особняку Рисэль. Шагать вниз было легко, и боль на время отпустила.
Знакомые очертания родного дома с весьма приметными крылатыми статуями на крыше, я заприметила ещё издали. Здесь почти ничего не изменилось, и даже сад был именно таким, каким я помнила его с детства. Немного неряшливым и диким.
Воспользовавшись тем, что калитка приоткрыта, я шмыгнула во двор и, невзирая на вспыхнувшую от резких движений боль, быстро пробежала по дорожке. Запрыгнув на крыльцо, я остановилась только у двери, переводя дыхание. Пальцы холодил металл массивного дверного молотка, а сердце выбивало тревожный ритм. Оскаленная пасть зверя, крепко зажавшая вытертое от многих прикосновений кольцо, будто усмехалась, бросая вызов. Чёрные глаза недобро поблёскивали.
Странное дело, но я не помнила эту штуку.
Набравшись решимости, я постучала три раза. Ждать пришлось долго, но, в конце концов, дверь мне открыла рыжеволосая женщина-эаль в светлом домашнем платье. Из-под густых ресниц, сверкнули ярко-синие глаза, а изящные брови слегка изогнулись.
На служанку она не походила совершенно. Об этом красноречиво свидетельствовал её недешёвый наряд, вычурная причёска, перевитая тонкими золотистыми лентами и холёный вид.
— Мы никого не вызывали, — надменно бросила женщина, мельком оценив мой внешний вид, и сделав какие-то свои выводы. Возможно, приняла меня за сотрудницу одной из многочисленных служб, трудящихся на благо Хоаннора.
Дверь едва не захлопнулась перед моим носом.
— Постойте! — взволнованно вскрикнула я. Хватаясь за изогнутую ручку, я сжала её с такой силой, что узоры на ней впились в ладонь до боли. — Это ведь поместье Рисэль, так?
Незнакомка удивлённо смерила меня уже более пристальным и оценивающим взглядом, задержав внимание на лице. И на миг мне показалось, что в расширившихся зрачках промелькнуло узнавание и… страх?
— Рисэль, — повторила она как-то растерянно, а затем, отступила в сторону, едва заметно пошатнувшись на высоком каблуке. — Прошу, проходите, лиа…
По спине пробежал мерзкий холодок, панибратски обнимающий меня за плечи. Чутьё нашёптывало об опасности. Но я знала, что если убегу отсюда сейчас, то ничего не узнаю. Только хуже сделаю.
Куда делась моя семья и кто это вообще такая?
В голове роилось множество вопросов и догадок одна хуже другой. Но, словно во сне или трансе, я шагнула вперёд.