Миниатюрная женщина в светло-зелёном платье беспрестанно ёрзала на стуле и комкала в пальцах белый носовой платок, где время от времени мелькала изящная монограмма. Я наблюдала за тем, как она нервно прикусывала губы во время рассказа и дёргала головой, отчего светлые волосы приходили в ещё больший беспорядок и выскальзывали из причёски неровные пряди. Женщина же будто и не замечала ничего. Из-за волнения её речь звучала сбивчиво, а дыхание срывалось. В светло-серых глазах с воспалёнными от слёз веками застыли мольба и надежда.
Приблизительно так я и представляла себе большинство клиенток Чевира. Несчастные жёны, подозревающие мужей в изменах. Усталые и нервные, они являются сюда, чтобы подтвердить или опровергнуть собственные догадки, и смотрят на Йона, как на чудотворца.
Не была исключением и лиа Нивиа Ларем. Она тоже пришла в контору Чевира, чтобы просить его выследить загулявшего мужа. И тоже смотрела на дифа так, как будто тот мог спасти её брак.
Наверное, он к этому привык.
Но будь дело хоть трижды банальным, мой новый партнёр слушал клиентку с серьёзным выражением лица и даже что-то записывал. Обосновавшись немного в стороне, я слушала историю женщины и наблюдала за Йоном. Его мягкий тон голоса и манера вести диалог постепенно успокаивали её.
Ненавязчивое обаяние дифа вновь распространялось по комнате, словно тепло от разожжённого очага. И вопреки логике я тоже начинала безоговорочно верить в успех Йона. А ведь дело могло оказаться гораздо сложнее.
Мысленно встряхнувшись, я нахмурилась, вслушиваясь в объяснения клиентки. Нивиа Ларем давно подозревала мужа в неверности. Просто не желала верить, замечая некоторые изменения в его поведении и привычках. Но постепенно он стал стремительно отдаляться. Всё чаще и чаще пропадал где угодно, как будто намеренно избегая возвращения домой. И вот настало то утро, когда женщина проснулась в пустом доме одна. Он же, как ушёл вчера на работу, так больше и не появлялся. Друзья, знакомые, сослуживцы — все как один хранили молчание, или недоумённо пожимали плечами.
Лиа Ларем знала, как будет выглядеть в глазах служителей закона. Глупая женщина, не сумевшая устроить своё семейное счастье и слишком поздно об этом спохватившаяся. Она знала, что они не поймут её и отправят ждать возвращения загулявшего мужа. Одна ночь ещё ни о чём не говорит, скажут они. Но сердце её твердило об обратном.
Клиентка окончательно успокоилась и больше не твердила о своих предчувствиях. Она даже перестала комкать свой платок и прикусывать губы. Но что-то в её взгляде не позволяло и мысли допустить о том, что Нивиа пришла сюда напрасно.
— Хорошо, что мы успели позавтракать, — проговорил мой напарник, едва за женщиной захлопнулась дверь. Диф соскочил со своего места к вешалке и спешно начал одеваться. — Ты как, готова к первому совместному делу?
Я чинно поднялась, опираясь о трость, и спокойно кивнула. Посмотреть, как проходит расследование и самой в нём поучаствовать в новом качестве, весьма заманчиво. Что ж, а вещи можно было забрать и позже.
— Постой, — мужчина вдруг замер и окинул меня пристальным взглядом. — Откуда у тебя эта трость и для чего она?
К тому, что придётся давать Йону такие объяснения, я была готова заранее. Нельзя долго утаивать вещь, которая в прямом и переносном смысле является частью меня. То, что он сразу не заметил хромоты, я считала своей маленькой победой — утаить что-то от дифа непросто.
Я не сумела сдержать своей усмешки, когда Чевир потянулся к трости. Вид у мужчины был такой, как будто он не верил в реальность этой вещи и хотел убедиться в том, что она — не иллюзия.
— Однажды я совершила большую ошибку. Это произошло, когда я только училась владеть своим даром, и могло закончиться моей гибелью. Но, как видишь, обошлось малой жертвой, — я улыбнулась, стараясь не погружаться мыслями в воспоминания. — На память мне осталась небольшая хромота и эта трость.
На самом деле мне сильно повезло ещё, что я жива осталась или не покалечилась сильнее. Только Йону об этом знать не обязательно.
— Никогда не видел такого материала, — проговорил он, почти прикасаясь пальцами. — Из чего она сделана?
— Стекло, камень, дерево, металл и кость… — не моргнув глазом, перечислила я и замолкла, прикидывая, не пропустила ли чего.
Склонившийся к трости Чевир в этот момент убрал протянутую руку и будто вздрогнул. И я не думаю, что он просто испугался. Скорее, на этот раз диф не сумел трактовать подсказки своей интуиции правильно, и моя вещь вызывала у него неприятное волнение.
— Я чувствую… что-то, — пробормотал он. — Чья там кость? Какого-нибудь редкого экземпляра с Осколков?
— Почти угадал. Моя там кость, — нехотя призналась я.
Развивать тему Чевир не стал, за что я была ему благодарна. Но, возможно, теперь он считает меня чуть более безумной, нежели раньше. Да кто поверит в то, что какая-то магичка не по своей инициативе собрала себе хороший артефакт, а так… просто отчаянно пытаясь выковырять себя из отражения, в котором завязла.
Сковывающий тело страх и ослепляющая сознание боль врезались в память острым клинком, пронизав обжигающим разрядом молнии, рассекая на части самую мою суть. Несчастный случай, с которого и началось моё настоящее обучение. И мне часто чудилось, что именно в тот день умерла настоящая Дана Рисэль, а из отражения вышло нечто совсем другое.
Худшего за все годы моего обучения не происходило. Меня до сих пор далёким эхом пробирало то отчаяние и беспомощность. Ведь никто не пришёл на помощь. Отношение наставников в этом плане было весьма суровым: сумел натворить дел, сумей выкрутиться или умри.
И я видела, как умирали на занятиях, тренировках, а также, выполняя практические задания. На территории школы находилось особое место, где можно было взглянуть на собрание особо отличившихся неудачников. Они навечно застыли, служа другим назидательным примером.
Я же умирать не желала. Мне хотелось не просто выжить и закончить обучение, но ещё и вернуться домой с гордо поднятой головой. Пожалуй, только эта целеустремлённость меня и спасла. Преодолев чудовищную боль, затмевающую рассудок, я воссоздала фрагменты застрявшей ноги заново. Из оставшегося материала я и создала трость, с которой никогда не расставалась.
Уже после я узнала о том, что у меня получилось сотворить нечто уникальное. Это позволило отогнать мысли о попытке всё исправить. Вместе с ними исчезло и сожаление. Хромота больше не мнилась мне серьёзным недостатком. К тому же, со временем я научилась делать так, чтобы это не бросалось в глаза. Лишь на исходе сил изувеченная нога снова давала о себе знать.
***
Льен Ларем работал в Речном Доме — самой большой больнице Хоаннора, что располагалась на берегу Иннош. Здесь принимали всех, вне зависимости от статуса, места проживания и расы, отчего сориентироваться зачастую было крайне тяжело. Пожалуй, больше нигде в одном месте нельзя было встретить такого пёстрого скопления хоаннорцев и других обитателей Плетения.
Помимо целителей в Речном Доме оказывали свои услуги и другие специалисты. Например, в одном из корпусов находилась самая обширная алхимическая лаборатория и там же проводили независимую экспертизу для следственного отдела.
Муж клиентки тоже не являлся обычным целителем. Да и по специальности, как она сама сказала, почти не работал. Конечно, он был прекрасным теоретиком и имел отличные представления о профессии, однако свои знания на практике не применял. Вместо этого он заведовал небольшим отделением и время от времени занимался преподаванием. Нивиа предполагала, что как раз с последним и связано его внезапное исчезновение. Мужчина мог увлечься одной из своих практиканток и потому Йон решил первым делом посетить место его работы.
Несмотря на весь свой энтузиазм, которым так и лучился диф, на пешую прогулку он настроен не был. Сыщик заказал нам транспорт и до места мы доехали быстро и с комфортом.
Хеликтр остановился у обочины близ высоких узорчатых ворот, на которых красовалась блестящая табличка с названием больницы и адресом. Чевир опередил меня и, проявив галантность, распахнул передо мной дверцу.
Когда мои пальцы с небольшой заминкой легли в его тёплую ладонь, в полуприкрытых глазах Чевира промелькнуло загадочное выражение. Этот быстрый взгляд будто опалил, и на миг мне показалось, что я делаю что-то не так. Однако Йон не позволил высвободить руку, когда я покинула салон. Прежде чем я озвучила свой протест, он попросил:
— Положись на меня, Айрин.
Нерешительно кивнув, я окончательно смирилась с тем, что на первом задании придётся полностью довериться дифу.
— Как ты относишься к маррам? — поинтересовался Чевир, искоса взглянув на меня в тот момент, когда хеликтр, доставивший нас, скрылся за поворотом. Миновав ворота, мы рука об руку направились к главному зданию.
Я пожала плечами. Предрассудков у меня не было.
Раньше марры считались опасными существами. Возвращённые к жизни и преображённые с помощью магии, они зависели от чужой энергии, и в давние времена на них даже велась легальная охота. Теперь же они обрели равные с прочими жителями Плетения права и активно приносили пользу обществу.
Так сообщали официально, призывая относиться к маррам терпимо. Что же касается реального положения дел… этих серокожих созданий по-прежнему боялись, недолюбливали и по случаю старались избавиться от их соседства. Они находили своё прибежище только в таких вот больницах, где забирали излишки негативной энергии, избавляя пациентов от боли и внушая крепкий сон.
— Они полезны, — наконец заключила я.
— Не могу не согласиться, — несколько разочарованно хмыкнул Чевир, очевидно ожидая другого ответа. — Но, а лично ты?
— Я не знакома ни с одной из них, — откликнулась я.
Йон молчал недолго.
— Значит, ты судишь о ком-то, только исходя из личного опыта. Любопытно, какие выводы ты сделала обо мне, — обронил он приглушённым тоном.
— А это не очевидно? — прищурившись, я с подозрением взглянула на дифа, не понимая, к чему он ведёт разговор. Я считала его достаточно проницательным, чтобы удовлетворить своё любопытство самостоятельно.
— Нет, — мужчина задумчивым видом покосился на меня. — Разве что… ты считаешь меня болтливым и приставучим типом.
Сказано это было тоном донельзя печальным и оттого ужасно провокационным.
— Твоих положительных качеств это не отменяет, — решила проявить тактичность я.
— Моей полезности? — на свой лад перефразировал напарник.
— Ты… — попыталась возразить я и запнулась, испытав серьёзное замешательство.
Смысл всего, что я могла бы сказать ему сейчас, мог заключаться лишь в соображениях целесообразности. Мы нужны друг другу, а значит, придётся мириться с любыми качествами приятные они или нет. Контракт же в какой-то мере всё упрощал отсутствием выбора.
Но что я могла сказать о нём сейчас? Разве не складывается образ каждой личности из действий, одаривающих любые черты оттенками холода или тепла?
Йон Чевир — обладатель непомерного обаяния, которым пользуется без зазрения совести, а также тот, кто влюблён в своё дело. Внимательный к деталям и отзывчивый. Но всё это было лишь обычной констатацией факта. Я просто вдруг поняла, что этого крайне мало. Диф — не обычный напарник, он — единственный хранитель моей тайны и тот, кто принял мою сторону. Отношение, вот что важно.
— Ты мне нравишься, Йон, — заключила я, а подумав ещё немного, добавила: — Мне хочется тебе доверять, но это ведь…
— Вот давай на этом пока и остановимся, — неожиданно остановил меня сыщик, воспользовавшись запинкой. — Лучше вернёмся к вопросу о маррах.
— Они не вызывают у меня серьёзных опасений или неприязни. Скорее любопытство, — проговорила я, уже совсем сбитая с толку.
— И тебя не волнует то, что они — нежить? — поинтересовался Йон.
— Нет, — я покачала головой и улыбнулась промелькнувшим перед внутренним взором воспоминаниям. — С нежитью проще иметь дело. Как и с духами.
Теперь озадаченным выглядел Чевир. Похоже, на такой ответ он не рассчитывал.
***
Практически в любой магической школе наибольшей популярностью пользовались рассказы о жертвах неудачных экспериментов и просто о тех, чьи ошибки стоили жизни. Иногда эти истории носили назидательный характер, а иной раз служили поводом посмеяться вместе с друзьями.
В эшталльской школе подобные события тоже не обходили стороной, но почти никогда не превращали их в тему для веселья. Ярким примером тому, что неудача может постигнуть каждого, служил Стеклянный Сад, где застыли во времени фигуры тех учеников, кому просто не повезло — кто-то ошибся в расчётах, а кто-то потерял концентрацию. И не все из них были магами Отражений. Кого-то заточили в стекло наставники, для напоминания о том, что к учёбе нужно относиться предельно серьёзно.
Жестокая мера, но необходимая. Глядя на их изломанные тела и искажённые болезненными гримасами лица, я понимала, как сильно мне повезло. А ещё это придавало мне стимула не сдаваться.
Я слышала о том, что в Хоанноре ничего подобного не было. К ученикам относились исключительно бережно и едва ли не сдували с них пылинки. Их не допускали к серьёзным заклятиям, позволяя довольствоваться малым, достигая лишь дозволенных на Плетении ступеней мастерства. В итоге, маги в самом Сердце Плетения воспитывались, откровенно говоря, слабые и совершающие ошибки по своей глупости. Ведь многие подростки спят и видят себя великими.
Если бы только лазареты подобные тому, в котором нам с Йоном довелось побывать этим утром, находились на территории их школ…
Льен Ларем был заведующим отделением, куда доставляли юных учеников, пострадавших по собственной неопытности или по вине своих же товарищей. Здесь находились все те подростки, которым заново приходилось наращивать кожу, восстанавливать кости, а иногда и вовсе учиться дышать. Кого-то всё ещё пожирало заклятье, с которым он не смог справиться или одолевало проклятие, а кто-то едва не превратил себя в неведомое создание, достойное императорского зверинца и терпел кропотливый процесс возвращения в истинную форму.
Конечно, увидеть всех пациентов мне не довелось, но пока мы шли по широкому светлому коридору отделения, кое-какие экземпляры мне на глаза попались. Вдобавок к этому, Йон показал свою осведомлённость и тут.
Спустя некоторое время, я сделала вывод, что Стеклянный Сад это не такое уж страшное место и его существование оправдано целиком и полностью.
— А вот и марра, — шепнул мне блондин, привлекая к стене с широким прозрачным стеклом. — Здесь они всегда работают на виду.
За коридорным окном, располагалась небольшая палата на одного пациента. Его высокая кровать располагалась прямо по центру, но самого больного скрывала простыня и сконцентрированное вокруг его тела золотистое свечение. Сейчас над ним работали двое — молодой целитель и марра. Светловолосый мужчина в светло-зелёной форме и миниатюрная серокожая девушка в тёмно-сером костюме.
Целитель сосредоточенно занимался пациентом — его руки порхали над телом, совершая какие-то манипуляции вследствие которых свечение концентрировалось в определённых местах. Марра же просто стояла, прикрыв глаза и расслабленно разведя руки в стороны, из-за чего напоминала марионетку, небрежно оставленную кукловодом. Лицо девушки было не лишено привлекательности, но хранило отпечаток смертной тени. Присмотревшись внимательнее, я увидела, как от пациента полупрозрачными алыми нитями тянется к марре жизненная энергия.
И вдруг, я словно оказалась там, рядом с ними и это заставило меня отшатнуться.
— Айрин, — тихо позвал Йон, всё ещё мягко придерживая меня под руку.
Но я не могла отвести взгляда от марры. Прежде мне доводилось видеть этих созданий лишь издалека. Тогда я и предположить не могла, чего стоит им поддерживать существование. Раньше я думала, что они лишь питаются негативной энергией и за счёт этого живут, но всё обстояло совсем не так.
— Она живёт болью, — поражённо проговорила я. — Она испытывает всю эту боль вместо него…
— Чувства марры сильно отличаются от чувств живых существ, — попытался заверить меня напарник.
Я упрямо покачала головой и уверенно возразила:
— Нет. Она полностью перенимает ощущения.
— Откуда ты знаешь? — немного растерянно прошептал Чевир. — Ты ведь ненастоящий медиум.
— Блики, отражения… — покачнувшись, откликнулась я. — Они несут в себе информацию, а здесь много их.
Йон резко развернул меня, приобнимая за плечи.
— Зачем только ты считывала их?
— Хотела понять, — я прикрыла глаза, потому что от накативших ощущений действительно сделалось дурно. — Сейчас всё будет в порядке.
Пальцы непроизвольно вцепились в тёплую ткань его светлого пиджака. От дифа уютно пахло тавикой и жар, источаемый его телом, успокаивал. Я расслабилась и прижалась щекой к его груди. В голове шумело, но сквозь этот шум я отчётливо слышала, как бьётся встревоженное сердце напарника.
— Уважаемые, посторонним здесь находиться запрещено, — внезапно прозвучал строгий мужской голос за моей спиной.
Обернувшись я увидела того самого целителя и марру. Видимо, он и его ассистентка уже закончили работу над пациентом и собирались переходить в другую палату, когда застали нас. Девушка тенью стояла за его спиной, рассматривая нас безразличным взглядом.
— Прошу прощения, — проговорил Чевир, одарив обоих своей фирменной улыбкой. — Нам с женой необходимо встретиться с льеном Ларемом.
— Заведующего отделением в данное время нет на месте, но его заместитель как раз делает обход, — сообщил целитель. — Если вы подождёте, то можете обсудить с ним всё, что необходимо. Льен Эксьер не менее компетентный специалист.
— Что ж, мы подождём льена Эксьера, — не скрывая разочарования, вздохнул Йон. — Ты ведь не против, милая?
— Нисколько, — сдержанно откликнулась я.
— Позвольте, я вас провожу, — кивнул целитель и, не оборачиваясь, бросил марре: — Не уходи, Нэм. У нас ещё двое.
— Как скажете, льен, — голос марры оказался неожиданно звонким и чистым, что совершенно не вязалось с мрачным образом.
Целитель отвёл нас дальше по коридору, где располагалось несколько кабинетов. Недолго думая, он отворил дверь одного из них и предложил подождать, после чего удалился. Такое спокойствие оправдывалось лишь одним обстоятельством — стол и ящики для документов были тщательно защищены. Плетение содержало распространённую систему опознавания «свой-чужой». Очевидно, у персонала больницы имелись амулеты, служившие им ключами.
— Муж? — ехидно проронила я, едва мы остались одни.
— Но мы ведь неплохо смотримся вместе, — усмехнулся Йон, плавно поднимаясь со стула.
— Не знаю, — я пожала плечами. На мой взгляд, мы с ним были ярким примером двух противоположностей. Только, пожалуй, он и в самом деле был прав, представив нас так. Мы слишком подозрительно выглядим для того, чтобы праздно шататься по больнице.
— Поверь.
Я хмыкнула и тут же похолодела, стоило мне увидеть, с каким спокойствием диф обыскивает стол и шкафы. Но защита оставалась в своём статичном состоянии и я успокоилась. Правда, у меня возникло ощущение, что напарник посещает эту клинику не впервые.
— Любопытно, — пробормотал он, выудив из ящика стола какой-то журнал в тёмной потрёпанной обложке. — А практиканток тут и нет. Даже странно немного, но сейчас это дела не касается. Пойдём отсюда.
С этими словами Йон начал быстренько раскрывать окно. В то же время, в коридоре послышались чьи-то шаги.
— Второй этаж, — напомнила я, но диф уже выпрыгнул наружу.
Подскочив к подоконнику, я увидела Чевира на лужайке. Мужчина стоял как ни в чём не бывало и манил к себе.
— Я поймаю, — беззвучно произнёс он.
Не желая быть застигнутой на месте преступления, я быстро перемахнула через подоконник и спустя одно головокружительное мгновение оказалась в руках дифа. Тот покачнулся, но устоял.
— Всего второй этаж, — запоздало поправил он меня лучезарно улыбаясь.
О том, что всё-таки удалось узнать Йону и куда мы направляемся, я узнала только после того, как мы в спешке покинули территорию больницы.
— Нашему доктору действительно было что скрывать, — проговорил он в ответ на мой вопросительный взгляд. — У него есть другой дом, о котором не знает жена. Как ты думаешь, в каких целях он его использует?
— Отдыхает от суеты, — предположила я первое, что пришло в голову. — Лиа Ларем ведь выдала только свои предположения, так?
— Верно. Но готов поспорить, что другая женщина тут тоже имеет место быть. История, увы, не нова.
Мне оставалось только пожать плечами и положиться на опыт дифа. Собственная роль в этом расследовании пока что казалась не слишком значительной. Всё что я делала, так это сопровождала Чевира, куда бы он ни направился.
До дома льена Ларема мы добрались быстро. Он жил немного ниже по реке на той же улице, где располагалась и больница. Небольшое кирпичное здание выглядело уныло и неряшливо, но помимо этого в самой его энергетике присутствовало нечто неприятное. Чувство, которое рождалось вблизи, вызывало желание поскорее пройти дальше и не останавливаться.
Присмотревшись, я обнаружила сеть переплетённых линий со скрытыми связями и печатями. Кто-то серьёзно постарался, чтобы обезопасить это жилище от нежелательных визитов.
— Просто так попасть в дом не удастся, — проговорила я, поймав выразительный взгляд напарника. — Но я могу попробовать.
— Подожди, Айрин, — диф выглядел обеспокоенным. Неужели он волнуется за меня?
— Я только посмотрю, — заверила я Чевира. — Он даже не заметит меня.
Чёткого согласия Йон не дал, но и возражать не стал. Я воспользовалась узеньким переулком, чтобы незаметно переместиться по отражениям в здание. Сил, концентрации и желания, благо, хватало. Плавное скольжение и я оказываюсь в маленькой уютной гостиной. Точнее она была бы уютной, если бы не удушающая тягостная атмосфера.
Сознание чётко зафиксировало мужчину средних лет, сидящего в большом кресле прямо посреди комнаты. Глаза закрыты, расслабленная поза и полная неподвижность. Черты лица выражают умиротворённость, словно он крепко спит и видит безмятежные сны.
Никого больше не заметив, я вышла через большое зеркало у стены. Подошва сапожек беззвучно соприкоснулась с полом, устланным мягким тёмным ковром.
Как только я оказалась в комнате целиком на меня снова накатило ощущение посетившее ещё на улице. Неприятные холодные касания, будто прикосновения мёртвых рук. Нежить и магия разрушения. Приторный тяжёлый аромат, обнимающий крепко и тесно. Весь дом пропитан им.
Приблизившись к мужчине, я увидела тонкие чёрные нити заклятия, опутывающие его словно кокон. Только для чего, если ему уже не требовалось это? Судя по всему, мы опоздали. Льен Ларем мёртв.
А я обещала только посмотреть…
Обернувшись я встретилась с глубоким тёмным взглядом марры, спускающейся по лестнице. Преодолевая ступеньку за ступенькой, она пристально меня изучала, будто решая, как поступить.
— Я вызвала стражей порядка, — прошелестела она, надсадным голосом.
— Мне нужен только доктор Ларем.
— Жаль, — девушка подошла к мертвецу и коснулась рукой его бледного лица, проводя кончиками пальцев по бескровным губам. — Я забрала его боль, но не сумела забрать болезнь. Но даже если так, я сделала бы это снова.
— Ларем был болен?
— Да. Неизлечимо. И марры Речного дома — единственные, кто об этом знал.
Девушка была спокойна, но в её голосе звучала обречённость. Что теперь будет с ней? Скорее всего, её казнят. Пусть вместо мучительной смерти она подарила доктору сладкий сон, но в суде подобные мотивы не считаются оправданием.
— Вы любили его? — спросила я.
Марра изогнула бледные губы в подобии улыбки.
— Вы… — повторила она. — Не нужно так ко мне. Я — всего лишь марра. Я не умею любить, — девушка взяла задумчивую паузу, а потом добавила: — Мне просто хотелось, чтобы он жил без страданий.
И вроде бы ничего не изменилось, но мне стало жаль марру. В её стремлении я видела почти детскую наивность, невинного в своих помыслах существа.
— Ты ещё можешь уйти и я не стану тебе мешать, — проговорила я, наблюдая за действиями девушки. Она аккуратно расплетала нити, освобождая дом и своего подопечного — больше в них не было необходимости.
— Я останусь, лиа, — марра гордо расправила спину, всем своим видом выражая готовность принять любую уготованную ей участь.
Девушка в чёрных одеждах, с бледно-серой кожей точно присыпанной пеплом, стала для меня не просто олицетворением глубокой скорби. Теперь я понимала, что большей несправедливости в этом мире мне ещё не встречалось. Вечная жертва, заведомо обречённая. Созданная для того, чтобы испытывать страдания и живущая болью.
***
В Хоанноре нередко случались преступления. Поскольку Сердце Плетения сочетало в себе такое многообразие различных культур, столкновений и конфликтов было не избежать. И это ещё без учёта того, что у каждого народа существовали свои образцы добродетели и злодеяния. Ну, а герои, как известно, у каждой стороны свои.
Органы власти долгое время бились над созданием таких законов, которые не ущемляли бы ничьих прав и при этом могли бы послужить основанием для вынесения адекватного приговора. И поэтому, до сих пор создавались многочисленные поправки — раздолье для адвокатов. Хотя случались прецеденты, когда постановить, является ли кто-то преступником или потерпевшим, было невероятно сложно.
Льен Аншьесс раньше считал себя почти везунчиком. Ведь за исключением дела семьи Рисэль, на его долю не выпадало ничего странного и неоднозначного.
Только сейчас он собственными глазами видел преступление, которое таковым назвать было сложно, хоть и наличествовала жертва и убийца. По сути, марра была виновата лишь в том, что действовала несанкционированно. За подобные проступки не приговаривают к смертной казни, но это не значит, что к девушке отнесутся снисходительно. И если её лишат возможности работать в больнице, она будет обречена на медленное угасание от недостатка энергии.
Проблемное дело и, откровенно говоря, странное даже для Хоаннора. Тут уж ничем не помогут случайные свидетели и чистосердечное признание.
Кстати говоря, таких свидетелей следователь тут точно не ожидал увидеть.
Чевир и его новая партнёрша — Айрин Грассия, сидели на диване в гостиной и что-то вполголоса обсуждали, время от времени бросая осторожные взгляды на марру. Их как будто не особо волновало соседство с трупом и снующие тут же эксперты. В своём мрачном одеянии, с накидкой небрежно наброшенной на плечи, новоявленная помощница частного детектива напоминала зловещее крылатое создание. Эти скупые движения и лёгкий наклон головы только усиливал неприятное впечатление. И, уже казалось несомненным то, что именно образ её становится предвестником всех неприятностей для льена следователя.
— Не рассчитывал увидеть вас так скоро, лиа Грассия, — проговорил Валаэр, приближаясь к напарникам.
Девушка подняла на него спокойный взгляд. Тёмные глаза её не стали теплее, но в них поселилась тень грусти, а ещё она больше не пыталась улыбаться.
— Говоря откровенно, мы тоже. Равно как и найти труп вместо мужа клиентки, — вмешался Чевир, моментально становясь эдаким барьером между следователем и подругой.
Аншьесса не особо удивило такое поведение. Более того, он как раз и рассчитывал позлить дифа, сыграв на его собственническом инстинкте.