Ручей - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 7

Глава 7. Грей

***

Семья пересчитала павших бойцов и Матерей, получилось, как зубов во рту и когтей на пальцах — слишком много. Бывалые, взрослые мусты ходили хмуро. На рассвете Матриарх собрала всех, от мала до велика, в логове. Пришёл и Грэй, напуганный и… вновь опозоренный. Потому что проклятый гейм спал крепким полуденным сном. Пока семья в слиянии билась с нашествием опасных двуногих зверей, Грей трясся в стороне, наблюдая, как родичи гибнут один за другим.

Он видел разные битвы, но впервые такую странную, когда после каждого удара грома кто-то падал замертво и уже не шевелился. Гром убил многих, пока мусты не поняли, что надо изворачиваться.

Он видел, как ранило в живот Сестру, и как она, влекомая геймом, ползла в бой на передних лапах, а задние и хвост безвольно тянулись следом. Сестра вцепились-таки в двуногого, прежде чем умереть, а там и другие подоспели. Когда тот упал, уже не смог бить громом, просто кричал гортанным резким криком.

Грей видел, как одна из Матерей, с чёрными от гейма глазами, бросилась вдогонку за убегающим двуногим и прыгнула ему на спину в тот миг, когда тот обернулся. Мать убила его в одиночку, так велика была её ярость.

Он помнил, как семья пыталась прогрызть шкуру огромного, главного зверя — всё без толку, одно хорошо — хоть зверюга рычала громко и грозно, но никого не убила. Потом родичи нашли лаз в утробу, будто в логово или древесное дупло. Тогда решилось быстро: без грома, с одними когтями, двуногие оказались слабыми и ни на что не годными, примерно как сам Грей.

Он так и не смог слиться. И он ничего не почувствовал, кроме страха. Всех утащил полноводный ручей гейма, не считая детёнышей. И его.

Матриарх взобралась на камень.

Бабка была ранена в плечо, передняя лапа вчера ещё висела как сломанная ветка, но Матери целую ночь лизали рану, длинными тонкими языками вылизали кусок странного камня, и рана стала срастаться.

— Такое уже случалось раньше, — сказала Матриарх, — в те времена, когда я сосала свою Мать. На логово набрёл безумный, истекающий слюною патр. Он убил много мустов моей семьи, пока издох. И вслед за ним издохли все, кто бился с ним и ел его мясо, остались детёныши, да пара Матерей. Но семья смогла окрепнуть и подняться вновь. Семья стала ещё сильнее — тела тех, кто выжил, научились не болеть от ядовитой плоти слюнявых зверей. Каждый из вас несёт мою здоровую кровь, и те чужачки, что приходят из других семей к моим сыновьям, унесли её с собой. Семья всегда поднимается, мы расплодимся вновь.

Мусты взволнованно переговаривались.

— Таких зверей мы не видели! — крикнула одна из Тёток Грея.

— Но мы смогли их победить, — ответила Матриарх. — Враги стали добычей. Теперь мы знаем, в чём их сила, слабость, и убьём всех, кто придёт следом. Пусть мои Дочери и Дочери Дочерей идут в чужие семьи, в болото и на скалы, и вернутся непраздными.

Среди родичей мусты никогда не искали пару, а шли в далёкие семьи. Порой и к ним захаживали чужачки в течке, поискать отца своим детям, оставались на пару дней, затем возвращались к своим. Выбирали всегда тех, что старше, крепче и бывалее. Мать не раз с гордостью говорила Грею, что его отец был старым воином, покрытым шрамами.

— Чтобы семья процветала, чтобы рожали наши Матери и росли новые воины, — продолжила Бабка, — она должна очиститься.

Матриарх умолкла, и тявканье других затихло тоже. Вдруг Грей понял, что Бабка смотрит прямо на него. И другие мусты смотрят на него. И только Мать отворачивается. Внутри, за грудиной всё сжалось от ужаса и стыда.

— Пустой, увечный, немощный — прочь! — приказала Матриарх.

— Прочь, прочь, прочь! — закричала семья.

Грей попятился.

— Убирайся! — крикнула вторая, оставшаяся в живых Сестра. — Лучше бы ты погиб, а не она!

— Прочь, пустой! — неслось со всех сторон.

Родичи резко двигали головами, щерились в его сторону, дыбили шипы на спинах, и Грей попятился ещё ближе к выходу.

— Пустой! Чужой! Ничей!

Кто-то подтолкнул его сбоку, и он сжался от ужаса, что начали бить, но это оказалась Мать.

— Беги! — шепнула она. — Хорошо прячься, будь осторожен.

— Прочь! Прочь! Прочь! — кричали родичи, недоброжелательно приближаясь.

Он весь подобрался, готовый к стремительному бегству.

— Я приду, когда твой гейм проснётся, — тихо сказала Мать, умеренно скалясь на родню: ащщ! — Я услышу тебя.

— Этого не будет, — с горечью ответил Грей, — прощай!

И выскочил прочь.

Он помчался куда глаза глядят, изо всех сил. Прыжками, от ствола к стволу, нёсся сквозь лес, временами останавливался отдышаться да воды из лужи попить, и снова бежал от жгучих слов «пустой» и «прочь», как от врагов. Вдали от логова пришёл в себя, на всякий случай стал путать след — вдруг кто большой учует, поймает и съест. Забегал вперёд, возвращался, прыжками взлетал на ель, перепрыгивал на соседнюю, спускался, цепляясь хвостом, и мчался дальше, к светлому краю впереди. Влетел в белизну на полной скорости, оторопел и замер столбиком.

Грей сидел неподвижно, старался отдышаться, принюхивался и таращил глазёнки, едва не ослепшие с непривычки от яркого света и обилия пустого воздуха со всех сторон. Понадобилось какое-то время, чтобы глаз настроился и вновь стал зорким.

Ни кустов не было впереди, ни укрытий, просто огромное голое место. Удивительное дело — здесь росла одна трава, над нею в небе пылал Дневной Глаз и летали птицы и крыланы, а лес закончился. Где прятаться? Как охотится та семья мустов, что живёт неподалёку? А потом вдруг понял, что других мустов поблизости нет и быть не может.

И вовсе не потому, что Грей не слышал их запахов и не видел территориальных меток — на лысом холме стояло нечто такое странное, что Грей сразу вспомнил огромную зверюгу, нёсшую двуногих с громом. Оно было чудовищно огромным, неподвижным и молчаливым. Не скала, не дерево, а невесть что. Грей залёг в траву, убедился, что можно проскользнуть под листьями, кое-где прижаться и сойти за камень, а значит крылан не унесёт. Ветер дул на Грея, нёс тяжёлые, невкусные запахи двуногих — их шкур, палок и странных, ползущих зверюг.

Аккуратными перебежками, принюхиваясь и поглядывая во все стороны, он двинулся вперёд так осторожно, как мог.

«Я буду тихим, — думал он, — и терпеливым. Мои глаза станут смотреть, а уши слушать. Я многое узнаю и запомню. Знания о новых врагах пригодятся».

Подобравшись поближе, он притаился. Стоял недвижимый, невидимый — серая жёсткая шесть практически сливалась по цвету с камнем, за которым он прятался. Мелкие грызуны выползи из нор и суетились у самого его хвоста, не видя Грея, даже не догадываясь, что его длинное, сильное тело — не камень. Простая добыча, к тому же, приличный в его положении перекус, но Грей проигнорировал мышиную возню — он весь превратился в слух, зрение, обоняние и терпенье. Это было не сложно, ведь терпенье — первое, чему Мать учит детёныша: жди.

Не успел Ночной Глаз открыться на небе, как он уже кое-что узнал. Грей был прав, он набрёл на логово двуногих. Из норы по многу раз выбегал, а затем вбегал детёныш, шумел в окрестностях и резвился. Грей подумал ещё — ничего не боится! Видно, за ним большая семья. Иногда выходила самка, они с детёнышем перекликались голосами высокими, как у крыланов, и делали непонятное, и рылись в земле, и игрались в охоту. Но больше никого Грей не насмотрел и не насчитал. Где самцы с грубыми голосами и громом, их воины? Где другие Матери с потомством? У этих он не видел даже когтей.

Ночью двуногие, вместо того, чтоб идти на охоту, укрылись в логове, наверное, спали. Он побродил по округе, нализался росы и подкрепился чем луг послал — теми же мышами и кочами. Обнюхал всё, что мог, ни на миг не теряя бдительности, но из логова больше никто не вышел. Грей расслабился и чуть не проворонил опасность — огромную крылатую тень, совершенно бесшумную в ночи. В самый последний момент увернулся от удара огромных изогнутых когтей ночного крылана и клюва, полного острых зубов. Муст без гейма — просто добыча, кусок мяса. А мясо должно прятаться, если не хочет, чтоб его сожрали. Грей петлял в густой траве, уходя из-под ударов крылатого хищника, запутал его и сбежал, потом забился в щель между корнями, там угрелся и до утра подрёмывал. Отдохнул прилично.

На второй день расслабился. Он уже открыто прогуливался и ловил мышей вокруг своего камня — детёныш с самкой были невнимательны и не видели его. «Для семьи оба — плёвая добыча, — с презрением думал он. — Они пасутся словно неповоротливые сайсы, а бегают хуже». Он подобрался ещё ближе, почти не скрываясь, а его всё так же не замечали. «Скоро я у них под носом разгуливать буду, — кичливо подумал он, — а они меня не учуют! Нелепые враги…»

Грею стало смешно — ведь он сидел на расстоянии хорошего прыжка, присмотритесь, двуногие! Его как следует учили ждать, таиться и охотиться. Жаль, что наука без гейма словно прелые старые листья — ни на что не годится. Как и муст.

Вокруг логова тянулись толстые прямые ветви, образующие нечто вроде пчелиных сот — ещё один неестественный и гадкий признак двуногих. Они торчали из земли вокруг всего логова, там, за ними, детёныш с самкой и гуляли. Дырочки были малы на вид, сквозь них Грею не пролезть, а вот наверх по ним забраться и спрыгнуть можно запросто.

Грей нашёл возвышенность, как следует прицелился, взял разгон и, балансируя хвостом, прыгнул прямиком на соты — самый длинный прыжок в его жизни.

А затем раздался треск, будто дерево упало, и невидимая, страшная сила сжала горло, сковала кровь в его жилах и ударила о землю так, что свет вокруг померк и разом вышибло дух. Он ещё услышал крик двуногого детёныша — его наконец-то заметили, учуял горелую вонь собственной шерсти и плоти в тех местах, где он коснулся сот, и всё укрыла тьма, уютная, как тёплый угол семейного логова. В ней исчезли стыд, боль, запахи и звуки.