Вокруг нас творилось ледяное безумие, бритвенно-острые осколки срывались с потолка пещеры, Имал благоговейно взирала на оживающую паучиху, а я не мог оторвать взгляда от алых капель крови, стекающих по ладони дикарки. Как и всякий маг крови я уже на автомате взял комарами образцы и опешил от результата… С учётом минимального расхождения это была моя кровь, вернее, кровь Комариных с примесью Виноградовых! Соотношение кровей было практически идентичным с моими.
Да ла-а-адно! Я же единственный ребёнок в семье! Хотя… Чем занимались родители год в Сибири история умалчивает, если смогли нарыть божественный артефакт, то и сестру на радостях могли заделать, дурное дело не хитрое.
— Кто твои родители? — спросил я у дикарки, но та меня не слышала. Она уставилась, не мигая, на паучиху словно кролик, загипнотизированный удавом, и продолжала поливать жвала паучихи, смешивая синюю и красную кровь. Так-с, здесь я внятных ответов не добьюсь, но надо же разобраться, что здесь вообще творится?
— Имал, как зовут вашу хранительницу? — обратился я к единственному доступному источнику информации, а сам отправился поближе к паучихе.
— Ариса… — напряжённо ответила эрга, смещаясь к дикарке и смешно морща носик. — Она её выпьет. Без злого умысла, но выпьет… Ей нужен огонь крови, чтобы греться и держать под контролем осколок стужи. Она для этого и с шаманами связывалась… вот они самоубийства и придумали под видом Дикой охоты, оказывается. Смотри!
Имал указала на потолок, оплетённый серебристыми нитями. Некоторые нити потемнели, приобретая сперва розоватый цвет, а затем всё более насыщенный. Алые нити дрожали, словно по ним перекачивали кровь, что, скорее всего, было близко к правде. Выглядело это жутко. Будто передо мной находился живой мертвец, паразитирующий на чужих жизнях и смертях. Нити капельницами вели к паучихе, уже почти полностью освободившейся от сковывающего её льда.
— Она говорит с тобой?
— Образами, как алтарь в Хмарево.
Как алтарь, говоришь… Я опустился на колени и принялся осматривать и ощупывать синий камень под чревом паучихи. Была у меня одна догадка, но я боялся даже думать в этом направлении.
Очки Инари заняли место на носу, и я, собравшись с духом, посмотрел сначала на паучиху, что светилась красноватыми сполохами вперемешку с синими кляксами. Энергии боролись между собой, пытаясь захватить первенство. Тонкой струйкой шла кровь с отпечатком силы от дикарки, но магия её была странная… Синий и красный органично сплелись в девичью косу и сейчас одновременно подпитывали и паучиху, и каменюку под её телом. А вот сам артефакт… Он и сиял сапфировым пламенем с золотыми вкраплениями. Именно его сияние я видел издали внутри горы, не паучихи. Та, скорее всего, была сильной эргой, по моим ощущениям сильнее Тильды и, возможно, даже Эона, и пыталась собственной магией и жизненной силой нивелировать магию холода, вовсю фонящую от артефакта.
— Как давно Восьмиречье покрыто льдом? — я пытался сопоставить разрозненные факты в единую картину, но пока выходило слабо. Сплошная мифология, извращенная личными домыслами.
— Несколько сотен тысяч лет, — ответила Имал, проворно отскакивая от сорвавшегося с потолка кокона. Тот разлетелся на мириады сверкающих осколков вместе с зародышем маленького чёрного паучка внутри.
— До этого здесь были реки? Много воды? — продолжил я историко-географический экскурс, смутно нащупав подобие логической цепочки, начавшей формироваться у меня в мозгу.
— Название Восьмиречье, кажется, говорит само за себя, — фыркнула кошка, косясь на волчицу, что не оставляла попыток оттянуть дикарку за одежду от паучихи и разрушить оцепенение, навалившееся на боевую подругу. — Помоги, что ли, волчице, а то хладный труп от девоньки останется.
Я отмахнулся от слов Имал, понимая, что здесь нужно общаться напрямую. Резанув ладонь ножом, я встал рядом с дикаркой и приложил ладонь ко второму жвалу паучихи. Кровь к крови. Это был единственный известный мне способ установления контакта без желания собеседника. Как и ожидалось, паучихе он не понравился. Она разорвала ментальный контакт с девушкой и защелкнула мою ладонь между жвалами.
— Убери её подальше, пока не заметили подмены, — мысленно дал я команду Имал, и та вместе с волчицей оттянула дикарку на пару метров. Девушка осела на камень с потерянным видом.
Мне же предстояло провести переговоры с противником лиги повыше, чем император, но чуть пониже чем бог.
— Ариса, позвольте узнать, кто принес вам эту дрянь на хранение? — я неаристократично ткнул пальцем под брюхо паучихе, указывая на сапфировый камень.
— Кто ты? — прошипел рассерженный голос в сознании. — Как ты посмел потревожить мой покой и отнять у меня законную добычу? — жвала сомкнулись сильнее, прорезая кожу на запястье, словно раскалённый нож масло, но ни единой капли крови не упало на каменный пол.
М-да, диалог не задался. Ну, хоть дикарку выдернул. Переходим к плану под названием «дипломатия на ромашке», где я гадаю, аки красна девица, а в случае попадания в цель остаюсь живым, с артефактом и с вероятной сестрой в наличии.
— Я — друг для всех эргов и могу забрать осколок стужи из этого мира! — пошёл я ва-банк. — Я знаю, где его дом, там он не причинит никому зла, — вот в этом, если быть честным с самим собой, я отнюдь не был уверен на все сто, но, как и любой переговорщик, предпочитал выдавать желаемое за действительное. — Это же элемент воды, верно? — я пытался распознать эмоции по морде Арисы или хотя бы по изменению выражения одного из восьми паучьих глаз, но тщетно. — Какой-то эрг принёс тебе его как великую ценность, воду в край воды, но он не мог знать, что вырванный из колыбели артефакт разозлится. Я держал в руках элемент огня, он остыл без поддержки остальных элементов. Вода же замёрзла, а пытаясь согреться, элемент вытянул всё тепло из этого мира и из тебя заодно. Я прав? — я на ходу сопоставлял разрозненные факты из мифологии Восьмиречья, слов Имал и образов, показанных алтарём. Правда, ещё не понимал, что же тогда спрятал отец здесь на долгих двадцать лет, выходило, что не этот артефакт. Но что? Или всё же кого?
Я обернулся на дикарку и заметил, как у неё на пальце огоньками блеснуло довольно знакомое колечко, однажды уже виденное в сокровищнице рода. Редкий артефакт для уравновешивания стихий. Но дальше додумать мне не дали.
— Ты не сможешь, в твоей крови нет стихий, ты слабее своей сестры, — с грустью отозвалась Ариса, указывая лапой на дикарку, — я когда-то была такой же самоуверенной, как и ты, а потом лишилась жизни, видела смерть собственных не рождённых детей и всё ещё пытаюсь спасти от гибели собственный мир и его обитателей.
— Да, во мне нет стихий, — признал я очевидное, — но во мне есть опыт и сила Великой Матери Крови. Сейчас на ней стоит печать, но это не навсегда.
— Не понимаешь, — печально покачала головой паучиха, — слишком юный. Кровь — есть первооснова для всего живого. Оно не живое! Оно выпьет тебя ещё до того момента, как ты покинешь наш мир.
— Но ты сдерживаешь его кровью, — возразил я, — значит, и я смогу!
Нужно было как-то уравновесить элемент воды, разъярённый кражей из родного дома.
Я ещё раз присмотрелся к крови дикарки… И мне пришла в голову идея: можно же скрестить матрицу стазиса с плетением стихий в крови девушки. Своей кровью я запечатаю жажду артефакта, а кровью сестры успокою. Я тут же озвучил идею Арисе, и, как ни странно, эрга её одобрила. Осталось выпросить у кое-кого пол-литра крови.
Кирана медленно приходила в себя. Голова гудела, в крови бродило послевкусие неслучившейся эйфории. Рядом тихо поскуливала Арва, вылизывая ей лицо, а имлиса придерживала лапой кусок льда у пореза на руке, полученного об паучиху.
Охотница ошарашенно взирала на молчаливый диалог между хранительницей и чужаком и каким-то образом понимала, о чём ведётся речь. Чужак обещал унести осколок стужи из их мира и вернуть домой, но для этого ему нужна была кровь Кираны, только недавно поладившей со своими магическими силами. А ещё хранительница почему-то назвала чужака братом Кираны, чего быть попросту не могло, ведь они родились и выросли в совершенно разных мирах. Сам чужак не опровергал, но и не подтверждал их родство, но уже одно то, что он дважды появлялся, когда Киране грозила смертельная опасность, наводило на размышления.
— Меня зовут Михаил Юрьевич Комарин, а тебя как? — чужак присел перед Кираной, стараясь не напугать её.
— Кирана, вольная охотница общины Третьей реки, — представилась охотница, сразу обозначая собственный независимый статус, чтобы мужчина, не дай боги, не подумал, что она — какая-то доступная девка или хранительница очага, не имеющая собственного голоса.
— Очень приятно, Кирана, — чужак сверился с незнакомым артефактом на руке и обеспокоенно продолжил, — у нас очень мало времени, если быть точными, то чуть меньше четырёх часов. То, что я сейчас тебе расскажу, может показаться бредом или выдумкой, но здесь сегодня столько легенд ожило, что моя история покажется побасенкой на фоне их. Итак, мы с тобой виделись уже дважды, потому что я тебя искал. Ты — пропавшая наследница княжеского рода Виноградовых. В моём мире тебя ждут земли, титул, покровительство сильного бога и возможность самостоятельно вершить собственную судьбу. Тебе предстоит возродить свой собственный род и привести его к процветанию.
Чужак вынул из кармана куртки макр странной структуры. Чем-то он напоминал макры, которые охотники добывали из тварей, но всё же отличался и цветом, и, как оказалось, назначением.
— Сожми в ладони, — дал команду незнакомец.
Кирана с опаской последовала совету и почувствовала, как макр исчезает, вместе с тем в сознании девушки мелькали виды красивейшего замка на берегу горного озера, зелёных виноградников вокруг и прекрасного и странного магического существа, словно окаменевшего в вечности кристаллами магии. Девушке показалось, что неведомая сила ласково прикоснулась к её щеке и отступила, словно только начинала знакомиться. На душе от этого царил покой и умиротворение. Всё увиденное было настолько живым, таким, каким Кирана мечтала увидеть мир вокруг себя. Это место ждало её, скучало, но не торопило. Оно годами ждало хозяйку и не торопило её с принятием решения.
А чужак продолжил:
— Но так уж вышло, что ты — Виноградова лишь на половину, как и я. На вторую половину ты — Комарина, как и я. Поверь мне, я проверил. Я — маг крови, это моя специализация. Мы — родные брат и сестра. Ваша хранительница это подтвердила, сопоставив нашу кровь. — Паучиха за спиной чужака кивнула, подтверждая его слова. — Предполагаю, что тебе лет двадцать, ибо именно тогда родители поженились и сбежали от гнева нашего деда, который не дал благословения на брак. Ещё наши родители имели полярные магические силы: воду и огонь, что и отразилось на твоём магическом даре. Без артефакта, что у тебя на пальце, ты не выжила бы в нашем мире, поэтому, предположу, что родители спрятали тебя здесь, дав шанс на жизнь. Возможно, магический фон изнанки третьего уровня также способствовал приглушению твоего магического развития и увеличивал шансы выжить, но это уже мои домыслы. Меньше чем через четыре часа я должен буду покинуть ваш мир и хочу заодно прихватить этот ваш осколок стужи на его историческую родину. Ваша хранительница считает, что весте с осколком стужи из Восьмиречья постепенно уйдут снега и морозы, климат станет таким, каким он был сотни тысяч лет назад. Но для этого мне нужна будет твоя помощь.
Чужак замолчал, ожидая хоть какой-то реакции. Он серьёзно смотрел охотнице в глаза, не торопя, но и не отпуская её взгляд. Он разговаривал на равных, без пренебрежения. Но Кирана сомневалась. Слишком невероятным было всё услышанное. Ещё крепки были слова матери в памяти: «Не верь чужакам!»
— Почему я должна тебе верить? — вопрос сорвался с губ раньше, чем она успела его додумать.
— Не должна, — устало пожал чужак плечами, с пониманием принимая её опасения, — в этой ситуации я могу сделать только одно, — мужчина снова пустил себе кровь и произнёс, — я, граф Михаил Юрьевич Комарин, клянусь собственной жизнью, что всё сказанное мною ранее является правдой. Кроме того, я клянусь быть верным братом, защитником и боевым товарищем Киране, вольной охотнице общины Третьей реки, урождённой баронессе Киране Юрьевне Комариной и призываю в свидетели клятвы тотем рода Комариных и Великую Кровь!
— Да ла-а-адно⁉ Ты отыскал ещё одного Комарина? — послышался удивлённый мужской голос, а следом в пещере во вспышке алого света материализовалось странное существо. В чёрном костюме, шляпе и с тростью оно выглядело максимально чужеродно. Вместо лица у него была сверкающая маска с жвалами на подобии паучьих, а за спиной мерцали длинные узкие крылья с мелкими чешуйками. — Ах ты ж, мать моя комариха! Да это же…Ох! Я бы тоже на месте Винограда в такую красотку хоботом вцепился! — в голосе существа звучало восхищение и лёгкая зависть. — Кхм, кхм, — закашлялся он, — простите, сударыня, мою неучтивость! Я имел ввиду, что клятву признаю! — над ладонью чужака появился красный свет, а следом рана затянулась, как будто её и не было, лишь тонкая вязь чёрной татуировки появилась на том месте. — Пойду, что ли, Винограда порадую! — хохотнуло существо и, взмахнув крыльями, растворилось во тьме.
Минуту в пещере стояла оглушительная тишина.
— Что это было? — тихо произнесла Кирана.
— Это нас почтил своим вниманием Комаро, бог комаров в нашем мире и покровитель нашего рода. Он засвидетельствовал мою клятву на крови, если бы она была ложной, я бы погиб на месте, — как ни в чём ни бывало пояснил чужак, будто не он только что поставил свою жизнь на кон. — Комаро — существо несколько экстравагантное, но справедливое и отзывчивое! Виноград, кстати, тоже! Ну да сама увидишь чуть позже.
Кирана молча обдумывала ситуацию. Перспектива была очень заманчивой: она могла помочь спасти Восьмиречье от вечной зимы и лютой стужи, что только усиливалась год от года или сменить мир и получить свободу. Стать спасительницей Восьмиречья и, может, тогда её, наконец, признают своей здесь. Охотница криво ухмыльнулась. Признают, как же… Как Малевика выстрелом из арбалета в спину, как Ярв, не видящий в ней равную, как община, даже не изгнавшая Крома за попытку убийства Кираны. Их она собралась спасать?
Нет! Вопреки их стараниям, охотница не сдалась. Она отправилась на Дикую охоту, чтобы самой решать свою судьбу. Пусть они засунут свои традиции себе в задницу и прокрутят там столько раз, сколько им потребуется, чтобы понять, что Кирана никогда не станет такой, как они.
С другой стороны, бесплатные фрукты бывают лишь в засаде у хищной твари. Клятва — хороший аргумент, но любую клятву можно обойти, если постараться. Охотница вспомнила единственного дорогого человека в этом мире — мать, та всегда верила в Кирану, верила, что дочери предначертано основать собственный род. Возможно, так оно и было, но охотница сомневалась. Мать. В голову пришла ещё одна шальная мысль.
— У вас есть сильные лекари в вашем мире? — девушка задала вопрос и с нетерпением ожидала ответа, пытаясь задавить воспрянувшую было надежду.
— Есть, — подтвердил чужак, — двое из них находятся сразу за этой горой вместе с моими людьми. Это моя невеста и её брат. Кого нужно лечить?
— Мать. Если поклянёшься вылечить мою мать, то я помогу тебе с вывозом осколка стужи и съезжу посмотреть на твой мир.
Чужак молчал и хмурился. Кирана видела, что условия ему не понравились, но не понимала чем. На меньшее охотница не была согласна. Слишком высоки ставки.
— Я не буду давать тебе заведомо ложные клятвы, я — не лекарь. Я не знаю, что с твоей матерью. Я могу поклясться, что её будут лечить сильнейшие лекари моего мира, но гарантировать излечение не стану. Извини.
— Если её не вылечат, я не останусь, — поставила Кирана первое условие и тут же добавила второе, — без неё, Киртаса и Арвы я никуда не поеду.