Я в немом изумлении уставился на невесту.
— Свет, я, конечно, не лекарь… Но, даже на мой непросвещённый взгляд, это несуразность какая-то! Так не бывает! За двадцать пять лет женщины обычно рожают, вон, даже слоны, и те за два года справляются с вынашиванием потомства, а здесь без малого четверть века!
Света с улыбкой смотрела на меня, согласно кивая:
— Всё так! Мне-то уж можешь не рассказывать! Вот и мы со Славой опешили, а потом принялись расспрашивать про тварь и про последние ранения. Мы не зоологи, всё же больше по людям специализируемся, но почувствовали инородную магическую энергию. Пришлось проводить повторную диагностику в четыре руки, и мы нашли! Нашли!
— Свет, я уже боюсь спрашивать, кого или что вы могли найти… — я действительно боялся услышать ответ. Ведь на изнанках существовали не только твари, но и магические паразиты. И такие со временем могли слиться с носителем, полностью заменяя его и забирая на себя управление оболочкой. При нашей встрече Нарва не показалась мне странной, кровь в ней циркулировала вполне человеческая, примесей других существ я не припомню, но ведь у меня была всего капля крови…
— Нашли мы плод, яйцо или что-то в этом роде. Очень похоже на яйца пауков, каких Слава видел в тропических лесах Индии. Мы, собственно, поэтому и предположили, что убитая Нарвой тварь успела занести в охотницу яйцо с зародышем, а оно потом так и осталось внутри, питаясь, уж извини за подробности, от организма женщины.
Я с минуту обдумывал версию, и всё равно не сходилось:
— Оно должно было развиться давным-давно и вылупиться, сожрав мать изнутри.
— Мы тоже так подумали, но если тварь была родом с пятого уровня изнанки, к примеру, а попала на третий, то ей просто не хватало магического фона для развития, и яйцо, подпитываясь от организма Нарвы, впало в анабиоз, ожидая более благоприятных условий.
Вот это уже было похоже на правду. Яйцо приспособилось в меру возможностей, спасаясь от смерти.
— А это как-то можно извлечь без вреда для носителя? — я осторожно узнавал перспективы излечения для Нарвы. Дело уже было не только в просьбе Кираны, женщину было жаль. По местным меркам она ещё способна была зачать и родить собственное дитя от любимого мужчины. В крайнем случае, можно будет купить зелье омоложения, которое произвело фурор на выставке цветов в сентябре.
— Теоретически можно, — хмыкнула Светлана, — а практически нужно будет пересадить подпитку яйца с Нарвы на что-то другое, чтобы оно не выпило носительницу насухо в предчувствии смерти.
— Макр подойдёт? — высказал я первую же возникшую мысль.
— Мы думаем, что нет. Нужна живая энергетика, причём кого-то с уровнем выше, чем уровень настоящей мамочки яйца, чтобы разрыв новой связи не привёл к смерти.
Всё веселее и веселее. И где мне этому яйцу приёмную мать найти? В пещерах Восьмиречья осталась восстанавливаться Ариса, та смогла бы, а если учесть ещё и общность вида, то эрга, возможно, даже обрадовалась бы обретению дитя. Но мне туда хода не было.
— Свет, главный вопрос, наш магический фон ещё ниже, чем на их родине, это никак не отразится на аппетитах яйца?
— Вопрос хороший, — тяжело вздохнула лекарка, — и своевременный. Мы думаем, что отразится. Либо женщину нужно постоянно держать на подпитке макрами третьего уровня, либо вскоре наступит ухудшение здоровья.
— Нарва в курсе?
— Да, — Света смотрела мне в глаза прямым взглядом. — Мы — лекари, мы обязаны сообщать всю правду больным об их состоянии здоровья.
Я раздумывал недолго. По большому счёту было два варианта решения проблемы: найти донора и на любой ближайшей изнанке третьего уровня провести операцию по сепарации либо снаряжать повторную экспедицию к Киране на родину и договариваться там с Арисой, а пока держать Нарву на макрах. И тот, и другой вариант были непростыми для осуществления, но сам принимать такие решения я не мог. Нужно было посоветоваться.
— Вы со Славой сможете провести операцию? — на всякий случай уточнил у лекарки.
— Да, — без сомнения ответила она, — только найди нового донора.
Легко сказать «найди»!
На этом неприятности не закончились. Будто бы в насмешку после божественного везения в пещере с родителями Кираны судьба решила взять реванш и отыграться на нас.
Неожиданности начались, когда мы пролетали над Финским заливом. Следом за нами по воде растянулся шлейф льда. Он постепенно разрастался, причём один из отростков уходил на запад, словно ветка железной дороги или автомагистрали.
— Элемент волнуется, — подошла ко мне Кирана, обнимая камень и прижимая его к груди. Дело было перед самой швартовкой. — Я не знаю почему, но чувствую это. Он будто зовёт кого-то на одной заунывной ноте.
Одновременно с этим на ментальной связи появилась Тильда:
— Срочно возвращайся! У нас день открытых дверей намечается! — в голосе подруги сквозь напускное веселье пробивались нотки паники. — У нас плюс два огненных эрга меньше чем за сутки! И это ещё не всё! Мне нужна твоя помощь! — Тильда нервничала, я не слышал таких интонаций от неё уже очень давно. — Последние полдня я сума схожу от непонятного воя у себя в голове. Эон тоже и химера. Это как зов о помощи, но на одной ноте. Он требует всё бросить и спасти его. И чем дальше, тем громче этот вой.
— Тиль, родная! Спокойно, скоро станет легче! — успокаивал я эргу. — Эта хрень, которая вас зовёт, у нас. Я везу её домой. Как только она займёт своё место, вам станет легче. Огневики же не мучаются?
— Нет, — чуть более спокойным голосом ответила подруга, — они просто чувствуют, что должны находиться здесь.
— Вот и у вас, надеюсь, так будет! Дождитесь меня! Я скоро буду!
Вот только погода явно решила, что я поспешил с обещаниями.
Михельс Исбьерн князь Рюгена возвращался домой из очередного похода. В памяти его горели огнём последние слова Хильды Бизоненс, владычицы Борнхольма, ныне завёрнутой в шкуру бизона и приготовленной к последнему прощанию:
— Ваш род предал землю, применив дар против своих. Дух земли вас покинет! Он не простит!
«Чушь! — думал Михельс. — Дух земли тысячелетиями помогал моему роду. Исбьерны — его избранные хранители».
Но почему-то на душе было муторно. Последние слова Хильды звучали как проклятие. Королева Мадлен снова его руками наказала непокорного вассала, вознамерившегося выйти из-под её власти. Остров Борнхольм не впервые пытался восстать из-под гнета династии Блавален, но в этот раз битва вышла на редкость кровавой.
Хильда, владычица острова и маг земли восьмого уровня, не побоялась возвести стены вокруг своего острова, перекрывая доступ кораблям королевы Мадлен. Бунтарка уничтожила половину датского военного флота своими каменными шипами, выращенными из-под воды. Когда Михельс подплывал к острову, он видел каменных ежей с насаженными на них кораблями. Жуткое зрелище. Его небольшой флот беспрепятственно прошёл сквозь морское кладбище и присоединился к королеве.
А дальше был поединок сил двух магов земли. Трёхсотлетняя Хильда держалась долго. На родной земле она была как никогда сильна.
— Сколько ты ещё будешь прислуживать этой суке, Михельс? — разносился скрипучий голос владычицы Борнхольма, когда битва затихала. — Земля никогда не покорится воде! Никогда!
— Земля не выживет без воды! — отвечал Михельс, сплетая очередное заклинание или отражая атаку старой Хильды. Видит Белый Медведь, ему не хотелось воевать с собственной наставницей, той, кто учил его с малых лет пользоваться дарованной богами силой. Но пришлось.
— Огонь, воздух, вода приходят и уходят! Но земля…земля, мальчик мой, остаётся!
Вслед за этими словами морские пучины вздыбились, являя раскрытую каменную ладонь с уродливыми пальцами, внутри которой оказался броненосец с королевским штандартом. Пальцы ладони медленно сжимались в кулак, грозя уничтожить королеву Дании вместе со всеми её советниками, лизоблюдами и подпевалами. Её истеричные вопли доносились до Михельса сквозь рёв воды и скрип камня:
— Я хочу, чтобы она сдохла! — верещала, словно торговка на рыбном рынке, Мадлен Блавален, цепляясь за канаты, чтобы не вылететь за борт. — Убей! Убей её! Убей всех! Мне всё равно! Уничтожь всех! Я заселю этот проклятый остров заново! Убей!
На краткий миг Михельса посетила мысль дать Хильде завершить начатое. Но клятва крови, данная его предком, все крепче сжимала удавку на горле. Не вмешаться равно предать, предать равно смерти. А жизнь князь Рюгена любил.
Всё, что он мог сделать для бывшей наставницы, это дать умереть той в бою, как настоящей воительнице. Михельс перехватил нить управления каменной дланью, нарушил плетение и наблюдал, как разрушается воистину могучее заклинание владычицы Борнхольма, осыпаясь камнями в морские пучины.
— Ваш род предал землю, применив дар против своих. Дух земли вас покинет! Он не простит! — были последние слова Хильды Бизоненс, сильной воительницы и преданной защитницы своих людей и собственной стихии.
Мадлен праздновала победу, обложив и без того многострадальный остров двойными податями. Ненасытная стерва. Она требовала сравнять с землёй замок Бизоненсов, но Михельс отказался, уводя свои корабли от Борнхольма. Клятву рода он исполнил, остальное его не касалось. Мадлен лютовала, но так и не смогла найти тело старой Хильды, чтобы оставить его без погребения в назидание остальным.
Закатное солнце обагрило морские воды в золото, когда князь Рюгена запустил горящую стрелу в ладью с телом наставницы. Там же были наборы еды и питья, оружие и украшения, необходимые для путешествия по Реке Времени. Огонь быстро охватил сенные матрасы, перебросился на шкуры и одежды погибшей. Всё было пропитано специальным составом для лучшего горения.
Михельс поднял наполненный до краёв кубок из рога бизона, когда-то подаренный ему наставницей:
— Ты жила сильно и свободно, Хильда Бизоненс, владычица Борнхольда, и умерла так же! Пусть твоё перерождение будет лёгким и быстрым! Земля прощается с тобой!
Князь Рюгена пил медовую брагу, она стекала по его усам и бороде. Нужно было выпить всё, отдавая дань уважения погибшей воительнице. Запрокинув голову назад, он не сразу заметил, как его люди стали перешёптываться и глазеть вслед догорающей ладье.
«Неужели так давно не присутствовали на настоящем воинском обряде прощания?» — мелькнула у князя мысль и тут же исчезла, стоило всмотреться в сгущающиеся сумерки.
Ладья с телом Хильды Бизоненс остановилась, вмерзая намертво в слой льда, хищной лапой тянущийся откуда-то с востока. Лапа всё разрасталась, приобретая черты уродливой каменной ладони, разрушенной Михельсом у берегов Борнхольма. Лёд сковывал его корабли один за другим, покрывая изморозью металл, дерево, ткань, людей, попадающихся на его пути. Ему было абсолютно безразлично всё.
Михельса спасло только то, что его корабль находился чуть в стороне от остальных. Неизвестная ловушка прошла в десятке метров от него, обдав ледяным дыханием смерти и направляясь дальше на запад в сторону родного дома князя Рюгена.
«Она всё-таки меня прокляла!»