50
Карла трясло. Скопившееся за время аппаратного паралича нервное напряжение выходило наружу, через тряску рук, частый стук зубов, никому, неслышную тарантеллу вытанцовывало сердце.
В представлении головолома все смешалось в запутанный клубок противоречий, скатилось к какому-то жестокому и бессмысленному хаосу. Тот, кто каким-то непонятным образом, получил от Диал-Апа пароль, собирался убить любимую девушку Карла.
Единственный союзник в этой чертовой лаборатории, а Карлсон заразил его аппаратную компоненту вирусами.
— Не надо…
Работу с сетевым чатом, где мысль можно было бы передать намного легче, быстрее и детальнее, заблокировал то ли антивирус, то ли тот внутренний Карлсон, который всплыл откуда-то из глубин сознания — совершенно непохожий на привычного Карла.
Оставался лишь тихий хриплый голос из напрочь пересохшего саднящего горла.
Удивительно, но его услышали.
Еще более удивительным стало то, что к нему прислушались.
Бобби сделал шаг в сторону головолома, отложил оружие на край стола и достаточно бережно перевел Карлсона из беспорядочного лежачего положения в сидячее.
— Свен, нас впрямь отключили? Тебе за пультом должно быть виднее…
— Проверяю, но с теми возможностями, которые остались, это займет пару минут.
Карл собрал волю в кулак. Тело не желало слушаться, однако нога согнулась в колене.
Тем временем боевик вернул себе оружие, но не спешил им пользоваться.
У головолома сложилось впечатление, будто убийство Флоры по каким-то неведомым причинам откладывается.
— Почему?
Внутренний чат, к которому попытался обратиться Карлсон, намертво завис. Словно лабораторную сеть действительно отключили. Голосом выходило лаконичнее, но с каждым слогом все ближе подступал приступ кашля.
— Скажем так, мастер Карл…
Бобби присел на корточки возле головолома, закрыв от того фигуру тяжело дышавшей полицейской.
— У любой истории, как у хорошего музыкального произведения, присутствует некий темпоритм. Что-то идет быстрее, что-то притормаживает.
Боевик поправил галстук, на секунду задумался, а затем продолжил:
— Хороший план, вроде такого, в рамках которого нас собрали в этом подземном помещении, машинная партитура. Вроде все гладко, но безжизненно, не так эстетично, как могло быть. Я предпочитаю аналог джазовой импровизации.
— Пахнет нарушениями контракта, — недоверчиво заметил откуда-то издалека Свен. Карл не сразу понял, что теперь это снова настоящий голос вместо сгенерированной фальшивки из потолочных динамиков.
— Ни хрена! — отмахнулся Бобби. — Мне необходимо обеспечить гарантированную смерть девушки, но нигде не сказано, что это обязательно должен быть мой выстрел.
С выключением лабораторного оборудования даже не нужно тратить патроны. Сам понимаешь, что к чему — так нафига эти подколки?
Голоса Глории/Флоры постепенно затихали в памяти Карла, с каждым вдохом думать самостоятельно получалось все лучше и лучше. Даже этот непонятный подсознательный Карлсон, каким-то образом заполучивший вирусный пакет, больше ничем себя не проявлял.
Бобби не собирался стрелять, чтобы Корпол не назначил его ответственным за смерть девушки. Но к чему тогда разговоры о каких-то гарантиях смерти?
— Мне показалось, что ты хотел бы с ней попрощаться, — внимательно изучив Карлсона заметил боевик. — Это не в моих правилах, однако миру нужно больше романтики. Не зря же он регулярно сводит происходящее на классические сюжеты с рифмами в стиле “кровь/любовь”?
— Не… убивай…
Бобби посмотрел на тяжело дышащего головолома, прикинул массу его тела, а затем вколол Карлсону порцию стимулятора.
— Я тут пас, Свен. Может, хотя бы ты сумеешь объяснить коллеге? А то у него фиксация на моей репутации. Смерть ходит вокруг меня, но как убедишь в этом?
Вместо ответа чип-ридер смущенно прокашлялся.
— Лучше просто покажи ему как есть, Бобби…
Боевик подхватил непослушное, но уже начинающее оживать тело головолома, резким движением закинул его на стол, по соседству с полицейской.
Когда приступ головокружения отступил, Карл понял, что лежит на боку, уткнувшись носом в ухо Флоры.
— Допрос проводился в условиях медикаментозного форсажа, — Свен отсоединился от ставшего бесполезным пульта и приблизился к остальным присутствующим. — Аналогичные коктейли применяются в современных сенс-камерах, для разделения внимания на несколько независимых потоков.
Карлсон покопался в своей памяти. Как головолом, он знал о параллельных потоках, на аппаратном и органическом уровне чуть меньше специалистов по нейрохирургии. Основной принцип защиты чипа строился на формировании отдельного потока, который следил за целостностью прошивки. Но больше двух потоков органика не выдерживала. Головному мозгу не хватало снабжения — в первую очередь, кислородом.
Мозг отдавал команды сердечно-сосудистой системе, вгоняя организм в форсажный режим, с чудовищным пульсом и стремительным расходом нейромедиаторов.
В чипы, для предотвращения смертей от самоистощения, пришлось добавлять блокировку, а также программные ингибиторы.
Очистка в нуль! Карл вспомнил, что полный сброс аппаратных настроек включал в себя обнуление таких блокировок. Получалось, что взлом Флоры требовался не для снятия корпоративной защиты, а чтобы разогнать мышление девушки до упора.
Теперь, после признания Свена, стало ясно, отчего чип-ридер все это время находился за пультом. Вне специальных сенс-камер, которые в автоматическом режиме отслеживали состояние пациентов, поддержка форсированного организма напоминала эквилибристику. Но если сеть…
— Последние снятые показатели демонстрировали минимум шесть параллельных потоков мышления, — стараясь не смотреть в сторону девушки, выдохнул Свен. — Выход из такого форсажа требует двух часов специальных процедур, в кругах профессионалов это называют мягкой посадкой. Нас отключили за пару минут до выхода в режим мягкой посадки.
Карл аж застонал от ощущения безысходности. Без мощной вычислительной поддержки разогнанный до запредельных значений организм обречен работать до крупного сбоя, будь то обширный инсульт, инфаркт миокарда, или кровоизлияние в мозг. Словно из Флору сделали человекоподобную бомбу, которая вот-вот могла взорваться.
— Отмирание коры…
Карлсон не сразу понял, что этот голос не настоящий, а транслируется через чип.
— Флора?
Оказавшись на одном столе радиомодем головолома вновь сконнектился с радиомодемом девушки.
— Извини, Карл…
Вне установленного коннекта сил Флоре хватило лишь на выдох, чуть более громкий чем предыдущий. Разгон мозга, более не поддерживаемый вводом в кровь необходимой химии, жадно отбирал у остального тела остатки сил.
А следом в память Карлсона потекла вереница образов.
Флора, которую он взламывал, Флора незадолго до похищения, на работе, на прогулке возле Подмостков.
Карл жадно ловил образы, аккуратно раскладывал их в папки для последующей загрузки в органическую память, представляя как в самом ближайшем будущем станет пересматривать дары Найтингейл, негодовать из-за собственной неспособности что-либо изменить.
Неведомые корпораты все тщательно спланировали и не менее тщательно исполнили план. Мог ли Карл не взламывать девушку? Конечно же, мог! Спасло бы это полицейскую? Разумеется, нет.
Карлсон встретил Флору, взломал, полюбил — но его чувства были обречены, причем задолго до того, как головолом ответил на звонок Диал-Апа.
Спустя несколько ударов сердца калейдоскоп воспоминаний Найтингейл изменился. Один поток сознания сменился другим. Но в другой жизни, о которой рассказывала Флора, все равно проявлялось то, что позволяло Карлсону признавать самоочевидное: он любил Найтингейл, независимо от того, какой жизнью и под каким именем та жила в Массалии.
Ведь он любил ее не за биографию или красивую фигуру. Головолома манила душа Флоры, дух Флоры, ее стиль и что-то неуловимое, не способное выражаться словами или файлами из аппаратной памяти чипа. Если бы все, что любил в девушке Карлсон можно было оцифровать, он несомненно ухватился бы за такую возможность, отчаянно сжигая аппаратную и органическую части себя в попытке сохранить ускользающую жизнь.
— В сказках, которые отражают глубинную природу мироздания, говорится о волшебной силе любви, — тихо пробормотал Бобби, но Карл его услышал.
Эта реплика слово разрушила какое-то гипнотическое состояние. Файлы из памяти Найтингейл еще поступали головолому, но теперь он уже не бросался на них сразу после получения.
Боевик словно выдернул его из внутреннего мира во внешний.
— Некоторые сказки утверждают, будто поцелуй истинной любви способен даже воскресить мертвого.
Бобби договорил и отвернулся в сторону двери. В его представлении только сама смерть, достойная заглавной буквы, могла совершить такое сказочное чудо. Для остальных чувств и смертей, чудеса давно ушли из мира.
— Спасибо…
Карлсон собрался духом приподнялся на локте и навис над Флорой. Поцелуй, который требовалось сделать, чтобы впоследствии не сокрушаться на тему его отсутствия, вышел коротким и нескладным.
А затем прогремел выстрел.
51
По мнению Свена отключение лаборатории от сетевого обеспечения неизбежно влекло за собой неприятности. Корпоративные наблюдатели выбрали чертовски неподходящий момент для такой диверсии. Или наоборот: феноменально подходящий, если в их планы входило убийство плененной сотрудницы Корпола.
Финальное распоряжение. озвученное мистером Пескаторе, являлось свидетельством того, с какой потрясающей надежностью составлялся план операции. Даже если у девушки оставался шанс выжить после передозировки медикаментов, Бобби флегматично умножал его на ноль.
Мысленно попросив прощения у допрашиваемой, Свен отсоединился от ставшего бесполезным пульта и задумался о том, как выбираться из лаборатории. Без сетевой поддержки вариантов оставалось немного.
Теоретически, можно было никуда не спешить, а просто дождаться прибытия штурмовой команды Корпола. Но эта сценарная ветка предполагала не менее жесткий допрос, а затем весьма строгое наказание. Смерть полицейской Корпол никак не мог оставить без внимания. Смертной казни в Массалии не было, но пожизненное заключение с полной перепрошивкой личности все еще существовало, а Свену не хотелось превращаться в зомби, одержимого прополкой грядок.
Шансы на успешное бегство, сквозь несколько поясов автоматической обороны, не попавшись корпоративной полиции на экраны, Свен оценивал как низкие. Может быть, Бобби, как профессионал, еще мог бы обхитрить сканеры и защитные алгоритмы подземной базы, но не чип-ридер, еще не забывший своего прежнего места работы.
Должность старшего безопасника в одном из секретных отделов корпорации “Карфаген Индастрис” являлась для Свена натуральной “черной меткой”.
Лабораторию и весь подземный комплекс организовала его родная корпорация, слишком много косвенных следов зафиксировал в аппаратной и органической памяти его чип.
Собранные улики превращали Свена в смертника, которого никак нельзя было отпускать без тотальной перепрошивки. Более того, бывший безопасник подозревал, что где-то в его чипе ждет своего чата одна или несколько закладок, которые не позволят ему спастись даже при самом благоприятном стечении обстоятельств.
Когда входную дверь в лабораторию буквально снесло с петель направленным взрывом, Свен тут же прыгнул вперед и вбок, стараясь чтобы между его телом и входом оказался набитый медицинской аппаратурой стол. Выстрел, прозвучавший за долю секунду до подрыва двери, позволил чип-ридеру благополучно достичь своей цели.
А затем в бой вступил Бобби. Он поразил человекообразную фигуру, возникшую в дверном проеме трижды: в левую руку, туловище и голову. Ворвавшийся в лабораторию чуть отшатнулся, принимая и гася кинетическую энергию от попавших пуль. Обычный человек был бы уже мертв — мистер Пескаторе знал, как и куда нужно целиться в перестрелке.
Но первую и вторую пулю приняла на себя тяжелая броня, а третья разбила какие-то сенсоры защитного шлема.
Прежде чем Бобби успел произвести новую серию выстрелов, нападающий бросил перед собой радиоэлектронную гранату, а затем хладнокровно расстрелял камеры и сенсорные датчики под потолком.
Когда Свен понял, что корпораты не дали Бобби как следует вооружиться, страх за свою жизнь куда-то ушел.
Ликвидация свидетелей после того, как потребность в них исчерпалась — что может быть естественнее?
Свен успел пожалеть о том, что втянул в эту историю двух хороших людей. Операторы систем безопасности, что Хех, что Хаухет, были ему симпатичны. Когда он взял их с собой, никто не предполагал такого финала.
Им следовало получить запись в рабочем профиле, квартальную премию, небольшой положительный модификатор к шансу получить повышение по службе, но никак не риск стать преступником в глазах Корпола.
А затем Бобби успел выстрелить еще трижды, после чего в ушах остался только противный звон, а расширенная реальность разродилась набором предупреждений.
— Репутация чистильщиков чрезмерно раздута, — ровным голосом констатировал Бобби. О том, что перестрелка не прошла для него бесследно Свен понял лишь по отсутствию в голосе боевика привычных интонаций. — Сомневаюсь, что такие вещи могут просчитываться суперкомпьютерами. Жизнь в этот раз победила. Это было красиво. Нам повезло. Мои соболезнования, Карл…
52
Короткий период дезориентации, удар по зрительным нервами, вынуждающий зажмуриться. Незадолго до этого Флора наблюдала за тем, как ее тело умирало.
Померкла и полностью пропала чувствительность ног, забылось и не вспомнилось как совсем недавно чувствовались руки, туловище, как отдалились и превратились в невнятный гул окружающие звуки.
Память о прожитых жизнях и параллельные сознания растворялись куда заметнее. Самое важное из уходящего покидало Флору последним.
Неожиданно для Найтингейл образ головолома маячил перед глазами даже когда отключилось периферийное зрение.
Девушка успела собрать в правильной последовательности все паззлы, связанные с Карлом Карлсоном, но тут реальность будто моргнула и явила Флоре новую картинку.
— Дерьмо! — выругалась Найтингейл, мимоходом отмечая двойственное ощущение от собственного голоса.
Какое-то внутреннее чувство подсказало девушке, что реинкарнация прошла очень быстро. Память, которая теперь принадлежала Флоре, подсказала точные цифры. С момента смерти в подземной лаборатории прошло чуть больше трех минут. Где-то ниже, в паутине коридоров “Паталы” до сих пор умирали клетки ее мозга.
Та же память осторожно напомнила, что при желании до своего прежнего тела можно добраться меньше, чем за десять минут.
Любопытное ощущение, подумала Флора, задумываясь о новой внешности. К сожалению, стандартная функция чипа, вызов виртуального зеркала, отзывалась сообщением о временной ошибке.
Попытка ощупать пальцами собственное лицо тоже не увенчалась успехом. Рука натыкалась на препятствие неясной природы. Точно так же не удавалось пошевелить ногой, повернуть голову.
— Через час и пятнадцать пять минут состоится восход солнца, первое утро новой эпохи, — произнес откуда-то сбоку голос, который в равной степени мог принадлежать как женщине лет тридцати, так и даме за пятьдесят. Хорошо поставленный, с легкой хрипотцой и усталым растягиванием некоторых гласных. Так привыкла разговаривать элита Магриба, которая последние несколько десятилетий осуществляла планомерную экономическую экспансию на некогда французские земли.
Какие-то невидимые Флоре механизмы позволили повернуться и увидеть сидящую в эргономичном кресле даму в деловом костюме алого цвета. Ободок и дужки адреалиновых очков были на тон темнее костюма, осуществляя плавный переход к аккуратной прическе. Оттенок “красное дерево”, мимоходом определила Флора.
— С добрым утром, — отставив полупустой бокал в сторону, произнесла дама в красном. — Прошу прощения за столь раннее и несколько экзотичное приглашение на беседу, но мне стало интересно. Каково это, ощущать себя бессмертной?
Флора попыталась вдохнуть побольше воздуха, мимоходом отмечая, что у нового тела грудь чуть больше, а мышцы развиты слабее.
— Никогда не чувствовала себя бессмертной…
— Валерия. Должности и титулы оставим за скобками. У тебя продолжается обработка поступившего пакета, чуть позже обязательно вспомнишь меня. Кроме нас двоих здесь больше никого не предвидится. Только та, которая еще недавно была известна как Глория Лиддел и я, сумевшая поймать соловья в хитрую клетку.
Память подсказала Флоре, что на ней сейчас специальный аналитический костюм — устройство, превращающее все человеческие чувства в каналы поступления данных.
Работать в таком костюме умели немногие. Такие специалисты ценились корпорациями на вес редкоземельных металлов и даже сильнее. Настраивать аналитический костюм приходилось индивидуально, под каждого оператора, но в настроенном состоянии устройство позволяло работать с динамически изменяемой “биг датой” на порядок эффективнее чем в одних очках расширенной реальности.
К сожалению, контроль за данным костюмом был перехвачен Валерией из-за чего та могла обращаться с Флорой как с марионеткой.
— Что вам от меня нужно, Валерия?
Оценив свое положение, Найтингейл решила задавать прямые вопросы. Сам по себе костюм еще работал, обостряя всю новообретенную сенсорику. Отсутствие сетевых подключений сместило фокус восприятия во внешний мир — этим, едва ли не единственным преимуществом следовало воспользоваться по максимуму.
— Наивный вопрос! Разумеется, мне необходима практическая реализация технологии, которая обеспечивает эффект распределенной жизни.
Валерия отдала несколько безмолвных распоряжений в своей расширенной реальности. Попытка реконструировать команды по вторичной моторике, провалилась. Работать с аналитическим костюмом умела предыдущая личность, временно уступившая тело Флоре. Какая-то внутренняя, но не находящая возможностей для проявления память подсказывала Найтингейл: трансляция в другое тело произошла не так как обычно.
Что-то изменилось. Но это было не главным. Наконец Флора смогла увидеть человека, стоявшего за ее похищением. Виновного во взломе, смерти от форсированного допроса, скорее всего — в других смертях и неприятностей, которые сохранились в глубинах памяти.
Наконец-то борьба с некогда неведомым противником перешла в открытую фазу.
— Я тебя огорчу, — к счастью, аналитический костюм не затрагивал мимических мышц, ограничиваясь очками расширенной реальности и классическим заушником для дополнительных аудиоканалов. — Технологии распределенной жизни у меня нет.
Флоре не слишком нравилась та стервозная маска, которой приходилось пользоваться для взаимодействия с некоторыми из особо назойливых коллег.
Коллективная память, работала неустойчиво: сказывалось отсутствие сети и недавнее перерождение. Кроме то, до этого момента Найтингейл ещё ни разу не осознавала свою множественность сразу, без ассимиляции с природной личностью тела. Догадаться о причинах сбоя было легко — стоило лишь посмотреть на корпоративную хищницу.
— Кто бы сомневался, — презрительно фыркнула Валерия, вставая с кресла и поправляя прическу, по каким-то внутренним причинам, нежели от присутствия каких-либо изъянов. — Поднимать себя за волосы, удел сказочных персонажей, а не романтических дур, очарованных биографией флорентийской медсестрички.
Флора нахмурились. Ее противница обладала солидным преимуществом в мобильности, информированности, аппаратной поддержке. Переход от допроса, в ходе которого данные утекали к этой краснушке, к встрече тет-а-тет не мог быть случайным.
— Я не шаблонная злодейка сетевых игр. Но, так уж получилось, что мне придется кое-что тебе рассказать…
Валерия подошла к неподвижной Флоре, заглянула пленнице в глаза, неторопливо провела указательным пальцем по ее лицу. Острый ноготь, покрытый флуоресцентным лаком, оставил неглубокую царапину в нескольких миллиметрах от левого глаза Найтингейл.
— Разумеется, мне необходимы твои реакции, — продолжила Валерия, не обращая внимания на попытки Найтингейл замкнуться и начать генерировать шумы за счёт наведенных волей фиктивных чувств. — Одно дело изучать полностью ассимилированный вариант, в котором синхронизация множественной памяти завершена задолго до поимки. Другое — предельно очищенный экземпляр, который не имеет доступа к сети.
Психическое изнасилование пополам с препарированием, вынесла вердикт Флора. Нынешнее возрождение выходило неправильным. Исходная личность тела закапсулировалась и не шла на контакт. Эманации, который исходили от ментального барьера, Флора интерпретировала как ужас.
— Кстати, сценарий с подгрузкой воспоминаний по сети мы с тобой уже проверили, ещё в полицейском теле. Так что у нас осталась лишь одна, заключительная проверка — самоосознание.
— Зачем это тебе?
Задать вопрос для того, чтобы потянуть время, постараться внести хоть какие-нибудь помехи, Флора решила не сразу. Но даже в таком беспомощном положении она не забывала, что исследование это дорога с двусторонним движением. Пускай шансов передать обретенное знание в распределенную память Найтингейл было немного, не стоило терять веры в чудо.
Теория игр соглашалась с Флорой.
— Сделать следующий шаг, который не только обеспечит мне гарантированное бессмертие, но и даст колоссальную власть, — с готовностью ответила Валерия. — Если не над всем миром, как в дурацких комиксах и шоу для инфантилов прошлого, то над регионом. А потом можно и на восточный блок замахнуться.
— Только вот с чего такая уверенность? — Флора постаралась изобразить удивление. Про то, что распределенная память может дать фору в обретении высокой квалификации, она знала и без этой корпоративной выскочки. Но у той, судя по размаху, было на уме что-то иное.
— Да с того, что ваша создательница, а это, похоже, была Сильвия, ухватилась за сам принцип, но так и не сумела развить его как следует! Не знаю, насколько детально в тебе присутствует ее память, а хотелось бы проверить. Благо мне известен метод.
— Уже любопытно, — с нескрываемым скепсисом ответила Найтингейл. Где-то внутри ей все-таки было страшно. Лабораторный допрос, по сравнению с диалогом, который приходилось вести с позиции жертвы, выглядел детской забавой.
Пришлось вспомнить многочисленные психологические тренинги Корпола. На них ходила Диана, ходила Глория. Пригодилось только здесь, в следующей жизни.
— Откровенность за откровенность, — торжествующе улыбнулась Валерия. — Стараться не нужно, я все равно считываю все твои реакции, а обучить новое тело не дергаться и не напрягаться тебе было некогда. Извини.
Флора мысленно перебрала свои памяти, как идущий ва-банк игрок перебирает свои карты перед тем, как сделать свой ход. Все остальные памяти отступили на второй план, пропуская вперед Диану.
— Откровенничать буду я, — Барбат подмигнула пленнице, проверила что-то невидимое в своей расширенной реальности. — А вы там, сколько бы вас не было, станете слушать и реагировать.
Сотни раз проводила такие допросы, подумала Диана Найтингейл, вспоминая штаб-квартиру массальского Корпола.
— Для начала, отдельная благодарность Сильвии, — Валерия Барбат откровенно злорадствовала, наслаждаясь своей местью. — После смерти русского только у тебя могли сохраниться его наработки. За тобой, Сильвия, следило целое детективное агентство, гордись! Привлекла бы отделы “Карфагена”, но уж больно не хотелось привлекать внимание шпионов из других корпораций.
В этом месте Флоре полагалось напрячься. Диана послушно собралась, понимая, что первые реплики Барбат — только калибровка перед настоящими проверками.
— Суперкомпьютер долго подбирал отраву, которая убивала бы тебя долго, но не слишком мучительно, — сделав небольшую паузу продолжила магрибинка. — И ты выдала там под конец такой фееричный всплеск трафика, что это самое настоящее признание в обладании технологией!
— Примерно такое же чистосердечное, как твое признание в организации заказного убийства, — опыт старшего инспектора Корпола помог Флоре отбить эту атаку Барбат.
Вместо ответа на такую подколку Валерия расхохоталась.
— Нас тут, между прочим, штурмуют дистанты Бешеной Берты, а ты про такие мелочи. Я играю в высшей лиге, где другие правила. Мне даже продали твое тело, Сильвия! Я наняла экспертов, которые по битам разобрали все, что оставалось в чипе. Ты же перед смертью не стирала никаких приватных роликов, а газ разрушал только органику, нервную систему в основном.
Вот тут Флору действительно проняло. Как ни крути, Сильвия оставалась для нее центральной памятью, со всеми чувствами, ценностями, переживаниями. Не важно, врала ли сейчас Валерия или говорила правду, но сама мысль о подобных издевательствах…
Вновь пригодился опыт Дианы, расставивший все по местам. Анализ чипа — не обязательная, но периодически встречающаяся практика расследования преступлений. Чаще всего, Корпол находит преступников без этой возни, но иногда приходится. Законы не учитывают существования распределенной памяти и таких как Найтингейл. Если человек мертв, с ним и обращаются как с покойным. Останься у Сильвии родственники, которым было бы не безразлично, что делают с ее телом… Впрочем, Барбат и тогда справилась бы, признала Флора. Большие деньги, очень большие деньги практически всемогущи там, где все продается.
— Но настоящая охота началась потом!
Валерия долго скрывала свои замыслы, оттого рассказывала историю с явным воодушевлением и гордостью за успехи.
— Как отследить, кто же из массальских женщин носит в себе чужую память?
Хороший вопрос, признала Флора-Диана. Найтингейл будет полезно узнать свои слабости. Да и знать как к другим приглядываться тоже надо. Не стоит считать других глупцами: открытое единожды может быть открыто снова.
— Конечно же, нужно взять под наблюдение всех, кто попадет под подозрение! Повесить камеры в городском колумбарии, чтобы посмотреть, чье внимание привлечет урна с прахом миз Райзенор, мистера Соловьева. Я распорядилась специально разместить их таким образом, чтобы анализатору было легче отслеживать перевод взгляда от одной ниши к другой.
Флора почувствовала, как щеки Веры предательски краснеют от смущения.
— А затем был захват Дианы, ты его должна хорошо помнить.
Найтингейл постаралась проигнорировать намек. Когда “карфагенцы”, в нарушение городских законов, напали на представительницу Корпола, она не сумела передать на сервер необходимый объем доказательств. Судебное разбирательство “Карфаген Индастрис” блокировало встречным обвинением, заявив о провокации со стороны конкурентов.
Тогда Диане пришлось действовать наперегонки с хакерами, удаляя или осознанно повреждая все, что только оставалось на чипе. По ту сторону сети, где пребывала нынешняя Флора это выглядело жестом отчаяния. Найтингейл помнила слова Соловьева, про необходимость идти на шаг впереди корпораций, однако все ее попытки сделать хоть что-нибудь, завершались примерно так же, как проникновение Дианы на территорию “Карфаген Индастрис”.
Теперь, оказавшись в плену, Флора понимала, что почти с самого начала Валерия шла по ее следам.
— А после того, как мои специалисты немного покопались в чипе миз Кавелье, стало примерно понятно, как все работает, — резко перейдя от издевательских манер к холодным деловым, заключила Барбат. — Так что сначала я собрала фрагменты вашего кода из двух чипов, построила рабочую модель и только после этого отдала распоряжение захватить Глорию Лиддел.
Ничего личного, всего лишь триангуляция!
53
Свен наклонился над лежащим без сознания Карлом, осторожно посмотрел на Бобби.
Боевик успел обыскать труп чистильщика, а также отойти к дверному проему и застыть в ожидании новой перестрелки.
Ладно, подумал Свен. Одна голова хорошо, две лучше, а три и вовсе — волшебное число.
Аптечку с набором стимуляторов удалось отсоединить от пульта только благодаря внимательному изучению документации. Предназначенный для ведения форсированного допроса агрегат снабжался средствами оказания первой помощи, которыми мог специалист мог воспользоваться как для поддержки своего состояния, так и для того, чтобы допрашиваемый не сыграл в ящик, прежде чем расскажет все необходимое.
Надеюсь, парень, у тебя нет никаких специфических аллергий, пробормотал Свен, прикладывая инъектор к руке, к которой до сих пор крепился рабочий ноутбук.
— Где один труп, там и два, — хмыкнул Бобби. — Давай уже, не медли. Мы в глубоком цейтноте. Сверху Корпол, коридор кем-то обстреливается, но это не мешает вваливаться без стука и предупреждения разным тварям.
Про тварей Свен был полностью согласен с боевиком.
Мужчинам неслыханно повезло, что чистильщика подстрелили чуть раньше. Реконструируя беспорядочную перестрелку безопасник догадался, что в лабораторию чистильщик ввалился не совсем по своей воле.
Кто-то снаружи сумел приложить к твари приличное количество кинетической энергии, отчего та буквально влетела, дезориентированная и раненная.
Когда-то часть чистильщика была мужчиной. Типичным представителем магрибской культуры, если судить по второстепенным признакам. Кто-то нафаршировал будущего монстра механизмами без стандартной маркировки, встроил его в штурмовой экзоскелет, снабдил энергетическим оружием и набором сканеров.
В узких коридорах подземного комплекса, без доступа к сетевой поддержке, чистильщик не мог реализовать весь свой потенциал.
Его конструировали для борьбы с дистантами, встроенными в стены и потолки защитными комплексами и солдатами в тяжелой броне.
Слишком машина, которую автоматика идентифицировала как человека, он оказался неуместен в лаборатории, где Бобби сначала стрелял, а потом разбирался в кого.
Слишком человек для энергетического оружия, чистильщик выжил после прямого попадания из карабина. Окажись у него секунда-другая в запасе, никто не покинул бы лабораторию живым. Бобби успел раньше: сначала опустошив обойму с инъекторами, а затем ухитрившись передать на аппаратную часть чистильщика какой-то не в меру разрушительный вирус.
Лишь тот факт, что боевик сделал не один контрольный выстрел, а два, выдавал тщательно скрываемое волнение.
Комбинация из кинетического повреждения, смертельной для органики дозы допросной химии, а также патронов, которые некогда запрещались какими-то древними конвенциями, хоть и прикончила чистильщика, но правая нога киборгизированного трупа все еще продолжала неритмично дергаться, отвлекая на себя внимание.
Головолом приоткрыл глаза, с видом записного мученика посмотрел на Свена и неуверенно поднес свободную руку ко лбу.
— Пациент скорее жив, чем мертв, — констатировал безопасник. Полторы минуты на возврат физической формы и можем выдвигаться.
— Сначала надо нейтрализовать стрелка, а затем пойдем по следу из хлебных крошек, — уточнил Бобби, все это время обдумывавший проблему эвакуации. — Наш непрошеный гость, конечно, весит больше любого из присутствующих, но хотелось бы, чтобы вы с головоломом подняли эту тушу с чрезмерно нервной конечностью и, по моей команде, выкинули его в коридор.
— Что… меня вырубило какое-то стремительное…
Карлсон кое-как приподнялся на локте и замолчал, увидев, что полицейская не дышит.
— Одно из двух, — Свен осторожно придержал головолома, чтобы тот не упал на пол. — Последствия взрыва радиоэлектронной гранаты или предсмертный сброс данных через радиомодем. А вернее всего, совпадение двух поражающих факторов вызвало аварийную перезагрузку чипа. Симптоматика характерна для перезагрузки.
— Флора?
— Формально мертва, — пожал плечами Свен, помогая Карлсону встать. Стимулятор творил чудеса, Карл избавился от тремора и тошноты, мысли обрели четкость. Лишь остаточное головокружение и понимание, что за подобный форсаж потом придется расплачиваться, напоминали о том, что это уже "второе дыхание", а не норма.
— Нейрофизиологические процессы прекращены, — пояснил Свен, ошибочно принимая адаптацию Карлсона к последствиям стимуляции за растерянность. — Но, после того, что мы тут услышали, есть шанс на повторную встречу, в не столь экстремальных условиях. Я бы, например, извинился.
В ответ Карлсон лаконично кивнул. Безопасник оценил вероятность повторной встречи с Найтингейл и признал, что головолом, при прочих равных, встретится с Флорой первым.
— Плохо помню, — выдохнул Карл, обойдя стол против часовой стрелки и едва не споткнувшись о неподвижную ногу чистильщика. Вторая нога ещё время от времени дергалась, но уже гораздо реже, пару-тройку раз в минуту.
— Эта страхолюдина по наши души, — поспешил объяснить Свен, прикидывая, за какой фрагмент экзоскелета будет удобнее поднимать труп. — То ли от "Карфагена", то ли уже Корпол подсуетился.
— Пожалуйста, чуть побыстрее, — попросил Бобби, набивая магазин своей пушки невесть откуда взятыми патронами. — Нам еще наружу выбираться.
— Раньше ты не упоминал название корпорации, — Карлсон сообразил за что ухватиться первым и выбрал наименее пострадавшее плечо чистильщика. Свену досталась другая сторона.
— Так нас тогда еще не списали. Да и сеть работала, логи куда-то транслировались, — поднять чистильщика удалось только со второй попытки, с некоторых испачканных кровью деталей пальцы соскальзывали, делая хват неудобным. — Да и команду на чип могли отправить, а оно мне надо?
Нога чистильщика дернулась в последний раз, поспособствовав перетаскиванию трупа на позицию перед броском.
Несколько секунд невольные компаньоны собирались силами, а затем чистильщик вылетел в коридор и началась стрельба.
54
Среднестатистический человек не умеет жить с осознанием своей смертности. Как правило, все ограничивается согласием с какой-то абстракцией, благодаря которой долгосрочные планы перестают требовать активного и обязательного участия, а ближе к старости производится подготовка к передаче дел следующему поколению.
Но с мыслью о том, что каждый вдох может стать последним, человек не способен смириться. Он гонит ее, потому как не имеет какого-либо подтверждения в собственном опыте.
Сильвия, как и большинство людей ее круга, думала о смерти прагматично. До этого гипотетического события предстояло сделать еще многое. Миз Райзенор даже завещание составила только потому, что на существовании такого документа настоял юридический отдел.
В тот день стояла приятная весенняя погода. Жаркий сезон ещё не вступил в свои права, а ветра отогнали от города надвигающиеся со стороны материковой Франции грязные дожди.
Отдел разработок, который возглавляла Сильвия, сосредоточенно исправлял недочёты в новой модели сенс-камеры, дата предварительного релиза была уже согласована с высшим руководством и даже озвучена на официальном сайте компании.
Миз Райзенор сидела на веранде небольшого греческого ресторана. На столике перед ней стоял бокал с витаминизированным коктейлем. Салат только что унесли, а горячее обещали подать в самое ближайшее время.
Кто-нибудь менее прагматичный, нежели Сильвия мог бы отвлечься от изучения отчётов и потратить пару минут на восторженные мысли о том, какой прекрасной может быть жизнь.
Когда позади нее что-то упало на пол и разбилось, Райзенор лишь пожала плечами. Человеческий фактор, как же иначе. На случай возможных неприятностей чип подключился к ближайшим камерам и с этого мгновения мир непоправимо изменился.
Террористическая атака. Устранение нежелательных лиц.
Нейтральный комментарий экспертной системы, которая за доли секунды проанализировала ситуацию, заставили Сильвио отвлечься от чтения документов. Она попыталась вдохнуть побольше воздуха, чтобы подавить приступ паники, но тело ее не послушалась.
Такого рода события среднестатистический человек встречает не чаще раза в жизни, но передать свой опыт уже не успевает.
Сильвия уже давно не считала себя среднестатистической.
Поражение нервно-паралитическим газом, сообщил ей чип, принимая на себя управление сервоприводами костюма.
Зрение отключилось, но сигнал шел напрямую к зрительному нерву.
Оценочный срок прекращения деятельности головного мозга — четырнадцать секунд.
Эта яркая надпись никогда не существовала в действительности, но помимо нее зрительные доли не обрабатывали ничего.
Цифры лениво моргнули и секунд осталось тринадцать.
Я умираю, спокойно, с некоторой толикой удивления подумала Сильвия. Вот так живёшь себе, а потом нелепая случайность и тебя умножает на нуль.
Мысли, освобождённые от внешней сенсорики и повседневных забот, обратились к воспоминаниям. Так, перед прекращением существования перед мысленным взглядом пролетает вся жизнь.
Сильвия не успела прославиться, даже в городских масштабах. У нее не осталось детей, а единственная родня, старшая сестра, вряд ли станет носить траур и долго грустить.
Славку, русского гения, своего так и не состоявшегося мужа, Сильвия вспомнила, когда жизни оставалось лишь на семь секунд.
А что я, собственно, теряю, подумала умирающая, запуская так до этого ни разу не использованный подарок. Если ничего не получится, от меня останется никому не интересный информационный пакет.
Славка не успел рассказать всех деталей, а приложенная к архиву инструкция состояла из одного слова.
Запусти.
После запуска для Сильвии ничего не изменилось. Счетчик дошел до пятерки, Чип фиксировал резкий всплеск исходящего трафика.
Экстренная эвакуация. Сильвия забеспокоилась, решив, что на скачивание уйдет слишком много времени и процесс не удастся завершить из-за того, что отравляющие вещества успеют уничтожить мозг.
— Есть кто живой? Это младший инспектор Корпола, Глория Лиддел. Если вы живы, отзовитесь!
В лишенное иных сенсорных раздражителей внутреннее пространство Сильвии ворвался информационный пакет ближайшего специалиста Корпола.
На долю секунды умирающая ощутила страшную жажду жизни. Но до поражения головного мозга оставалось менее двух секунд. Если бы рядом находилась квалифицированная медицинская бригада… но в этом случае миз Лиддел не пришлось бы спрашивать по сети, есть ли живые. У медиков есть сканеры.
И все же, Сильвия ответила неведомой девушке, радуясь хотя бы тому, что не придется умирать одной.
— Спасибо, Глория! Я была жива. Сильвия Райзенор, руководитель отдела разработки компании…
Отравляющее вещество проникло в мозг, исказив целостность нейронных соединений настолько, что ближайшие к пострадавшему ресторану ретрансляторы заблокировали исходящий оттуда поток данных. Если Сильвия после блокировки говорила что-то еще, об этом никто не узнал. Sic transit Gloria, Sic transit…
55
Поиздевавшись над Флорой Валерия ненадолго отвлеклась, отдавая экспертной системе команды. Найтингейл оценила глубину своих ошибок и признала, что корпорации, в лице Барбат, выиграли этот раунд противостояния. Хуже того, если не удастся передать находящимся на свободе Найтингейл текущую память, “Карфаген Индастрис” будет раз за разом отлавливать ничего не подозревающие версии Флоры.
— Я проверила ваш инициирующий код, — завершив свои дела, магрибинка вновь повернулась лицом к девушке в аналитический костюме. — Он попадает в загрузочные сегменты чипа и, в фоновом режиме, перегоняет схему нейронной активности в органическую память. Эта инвазия не замечается жертвой, поскольку ту незаметно переваривают, растворяют в некоторой синтетической мульти-личности. Да, миз Найтингейл, речь о вас! Крайне грубая схема, из-за которой мне приходится общаться с вами вживую.
Растворение? Сама Флора воспринимала процесс несколько иначе. Отдельные биографии выступали аспектами ее личности — ракурсами, каждый из которых не затмевал и не подавлял друг друга. Сравнивать взаимное обогащение с пищеварительным актом было нелепо.
Если бы в распоряжении Флоры имелась сеть, моментально отыскались бы десятки аргументов против: Сильвия, одна из старейших биографий, имела медицинское образование. Ни одна из тех, кто носил в себе распределенную память, не осталась в проигрыше.
Нехорошие подозрения заставили Найтингейл проверить личность нынешней носительницы.
— Дерьмо!
Слово вырвалось непроизвольно, в отрыве от той вспышки понимания и узнавания, которая сопровождала временную смену аспекта в привычном для Флоры чередовании.
От индивидуальности агента Хаухет в этом теле оставались жалкие ошметки. Сохранилась память, активный словарный запас, моторные навыки. Но за ними не стояла живая человеческая воля. Экспериментальный перенос, который осуществила Валерия, убил прежнюю хозяйку тела, скованного аналитическим костюмом, добавив к распределению только информационную оболочку.
Осознание этого факта моментально развеяло весь план корпоративной хищницы.
— Пробрало, да? — Валерия позволила себе как-то совсем несерьезно хихикнуть, на мгновение представ перед своей пленницей одинокой и несколько сумасшедшей девчонкой, которая переросла молодость, но все-таки дождалась игрушек своей жестокой мечты.
— Пробрало, — хмуро признала Флора, тщетно выискивая способ избавиться от оков. Увы, аналитический костюм снимался лишь после отключения. Как, не обладая сетевыми… да, отчего бы и нет!
— Ты что-то задумала? — сосредоточившись на том, что существовало исключительно в расширенном пространстве, Валерия не сразу обратила внимание на то, как быстро поменялось состояние Найтингейл.
В ответ на команду “Випунен” дама в красном сначала замерла, но уже в следующий миг расхохоталась повторно — на этот раз более продолжительно и естественно.
Когда до Флоры дошло, в чем же была ее ошибка, настроение испортилось еще сильнее. Быстрое перерождение сыграло с Найтингейл дурную шутку: в этом теле она уже не являлась полицейской, а потому ее чип не мог подтвердить команду на сон.
— Идеально… — констатировала Валерия. — Практически бесшовная склейка. С такой технологией можно переходить к следующему этапу испытаний. Извини за недоверчивость, но вариант с изощренным глубинным зомбированием пугал от оторопи. Капитальная перепрошивка, правда в лабораторных условиях, известна уже лет тридцать как. Но тут ведь не простая аппаратная прошивка. Это какой-то экзотическое гибридное соединение программно-аппаратной и органической компонент.
Флора поняла, что ее вновь провели. Кроме того, отчего-то страшно зачесалась левая коленка: то ли сама по себе, то ли в рамках очередного эксперимента безумной корпоратки.
А в следующий момент глубинная память выдала Найтингейл несколько воспоминаний, относящихся к временам, когда миз Райзенор и юная Барбат работали в одном медицинском комплексе, поправляя здоровье магрибинским чиновницам.
Нельзя! Нельзя пользоваться этим знанием, напомнила себе Флора.
В этом месте отсутствовали сетевые соединения, только у Барбат оставался узкий канал связи с местным дата-центром, при помощи которого обрабатывались сведения от сенсоров аналитического костюма.
Если Флора не могла получить нужные данные извне, значит те каким-то образом уместились в переданный и перехваченный код, перебранный суперкомпьютером по байтам.
— Ты не до конца понимаешь специфику положения, моментально отреагировала Валерия, отвечая скорее на реакции пленной нежели на ее слова.
Представительница “Карфаген Индастрис” вернулась к оставленному ранее бокалу. Присутствие в расширенной реальности Барбат нескольких окон с данными анализа делало ее движения несколько противоестественными.
— Твой нынешний костюм настроен таким образом, что мне даже не требуется производить считывание памяти с чипа, — продолжила Валерия, сделав пару мелких глотков. — Надежности ради, я и этим методом не пренебрегаю. Но бессмысленно скрывать от меня мысли. Мы тогда не договорили. Не знаю, помнишь ли ты до сих пор ту нашу беседу в Ясмине…
Вопрос был риторическим, но Флора предпочла бы не вспоминать, отвлечься на что-то яркое, но неважное.
Найтингейл вспомнила запах натурального, а потому безумно дорогого и редкого кофе, а также свой пылкий восторг обладания тайным знанием, которое чуть позже привело Соловьева к созданию прототипа для будущих Найтингейл.
Помимо кофе там было чудо и не самый красивый женский разлад, повод для которого изобрели еще в раннем палеолите.
Но тогда Сильвия видела лишь светлую сторону технологии. Из-за этого, поведанная ей тайна стремилась вырваться наружу, прорывалась какими-то странными и нелепыми двусмысленностями, неочевидными намеками. От раскрытия секрета удерживало данное слово. Слово и глубокие чувства к человеку, чье мертвое тело ей потом снилось в кошмарах. На сороковой день он отправил ей открытку и букет цветов. Открытка была не подписана, но на оборотной стороне нашлось изображение невзрачной серой птички на ветке.
— Соловей-разбойник… — шутила она на ломанном русском над тем, кого сумела сначала полюбить, а затем почти потерять.
Открытка, о которой не следовало вспоминать в присутствии Барбат, подарила Флоре какую-то странную, почти что мистическую надежду на то, что все завершится хорошо. Глупую надежду, подпитываемую образом странных русских и того, что по слухам творилось у них на родине.
В вопросах организации социальной инфосферы русские ушли в какие-то запредельные дали, потому вспышка интереса к практически не встречающемуся в средиземноморье языку объяснялась только научным интересом к редким публикациям научно-популярного характера, сильно напоминавшим фантастику. Иная культура как иная цивилизация.
Со Славкой, тогда ещё не Флора, чувствовала себя участником инопланетного контакта. Это сначала манило экзотикой, затем перспективами, а под конец тяга зашкалила, утратила всякие рациональные обоснования и стала попросту безальтернативной.
Молчи, скрывайся и таи и чувства и мечты свои…
Тогда будущая Флора испугалась чувств. Они угрожали сумасшествием, хаотичным безумием и утратой связи с реальностью. Потом все стало с одной стороны проще, а с другой — многократно сложней.
— Помнишь, — сверившись с расширенной реальностью, констатировала Валерия. — Вот и я помню. Спасибо за нее. Я тогда высказалась, резко высказалась. А потом пожалела и решила прослушать разговор по записи. Знаешь, доработка твоей техники распределенного сознания была бы невозможна, не поговори мы тогда в перерыве между выступлениями. Я тогда сделала сгоряча несколько предположений, но затем остыла и обдумала их уже всерьез. И стало кристально ясно: Соловьев не мог не заинтересоваться такими перспективами. Он мог обвесить сам метод предупреждающими алгоритмами, ограничениями, ловушками от злоупотреблений, но сам метод все равно бы разработал. Ты же знала его, согласись.
Флора, которая чувствовала себя куда больше Сильвией, чем даже до смерти от нервно-паралитического газа, молчала.
— Я следила за вами, еще до того, как вы начали секретничать на крыше, — выдержав паузу призналась Барбат. — А я ждала, когда же он поделится с тобой своими секретами. А русский меня обманул: сделал вид, будто все не приступал и не приступал к разработкам. Или осуществлял их втайне от остальных. Я вновь разозлилась, а потом вдруг поняла, что должна попробовать сама. Талантливый руководитель находит других людей и другие инструменты, если эти не справляются. Только ребенок, споткнувшись, винит в своем падении подвернувшийся стул. Взрослый человек делает выводы и не спотыкается.
Валерия вздохнула, а затем наполнила бокал по новой и выкинула опустевшую бутылку в дальний угол, на полметра промахнувшись мимо утилизатора.
— А ведь нас тут на самом деле трое, — заметила она, мимоходом снимая с пленницы часть фиксации. Флора вдруг поняла, что теперь может поворачивать голову куда угодно. Увы, тело оставалось скованным, а колено чесалось ещё сильнее.
— Извращённый любовный треугольник, продолжала тем временем госпожа Барбат. — Только господин Соколов, был крайне не вовремя застрелен по подозрению в террористической деятельности. Но его дух незримо витает меж нами.
Читает и угадывает мысли, ещё раз одернула себя Найтингейл.
— И все же, почему тогда он выбрал тебя, а не меня?
Голос Валерии чуть дрогнул, но она сделала ещё глоток вина.
— Выбор разработчика медтехники, вместо директора одной из крупнейших корпораций Средиземноморья, иррационален! Чем ты его подкупила?
— Русская душа, — с трудом выговорила Флора. Нынешнее тело не обладало моторными навыками для использования русского языка. — Потёмки.
Внутренний голос запоздало расстроился от того, что знание иностранных языков в новом теле тоже не удалось скрыть. Найтингейл мысленно отмахнулась от этого зануды. Снявши голову, по волосам не плачут.
— В любом случае, мы обе получили от него подарок, — резко сменила тему Барбат. — И ничего, что свой экземпляр мне пришлось добывать самостоятельно, не слишком легальными путями. Сомневаюсь, что ты подашь на меня в суд. Само твое существование — угроза для нашей цивилизации.
— А твое, значит, нет?
— А мне можно, — Барбат иронично подмигнула собеседнице. — Я на вершине пищевой цепочки, а также не планирую оставлять следов. Никаких романтических соловьиных подсказок и прочей муры. Голая прагматика и захват ключевых фигур влияния. Распределившись по директорским креслам всего нескольких корпораций, можно взять под контроль всю Европу. Твой метод распределения несовершенен, поскольку ограничен черепашьей скоростью ассимиляции. Мой, при наличии аппаратной поддержки — на два порядка быстрее.
Флора представила график распределения Валерии по директорским креслам. Выходила какая-то психопатологическая экспонента. Только вот…
— Не знаешь, как уживутся между собой две моих копии?
Найтингейл вновь поморщилась, когда ее мысли оказались угаданы, причем так быстро.
— Это естественный вопрос, не переживай так. Ради того, чтобы получить ответ и, возможно, установить какие-то алгоритмические ограничения на прошивку, мне пришлось вставить еще один этап проверки, сразу после того, как твоя полезность подойдет к концу.
Флора изучила уровень вина в бокале и пришла к выводу, что жить в этом теле осталось меньше, чем четверть часа.
— Да, финальный этап уже запущен, — якобы мимоходом добавила Валерия. — Мы с тобой уже завершили, осталось лишь перепроверить некоторые параметры. Извини, не могу сказать, что было приятно тебя увидеть живой. Зря потраченные деньги — такую заразу как ты и нервно-паралитический газ не убивает. В этот раз попробуем напалм.
— Ква!
В этот раз Найтингейл и Барбат вздрогнули абсолютно синхронно. Голос был мужским и шел со стороны двери.