После возвращения с задания мандраж все еще не спал, и Хотару поняла — если она сейчас не купит себе чего-нибудь выпить, то ломать ее будет еще долго. К счастью, не только ее голова была забита волнениями после недавно проделанной операции, поэтому, когда они с Сакурой прибыли в его мега-башню — в этот раз она не собиралась спать на коврике, а вполне себе претендовала на часть кровати — она тайком на его же деньги купила не самой дорогой рисовой водки.
И налакалась ею — в приемлемых количествах — пока он торчал в душе.
На душе мгновенно похорошело — вот так было хорошо. По конечностям разлилось приятное тепло, в голове немного спало напряжение. Это было очень удобно.
Хотя бы потому, что Хотару пришла к одному весьма неутешительному выводу — ей надо меньше знать. Мотизуки следила за каждым их шагом через нее, и, если ей было что-то известно, и она не хотела этого раскрывать, ее мгновенно могли убить. Этот белобрысый пацан, Таро Ямада, чувствовал ложь словно на подсознательном уровне. Значит, ей стоило быть максимально искренней — и просто ничего не знать. То, что отчего-то дело Юасы интересовало «Йошивару», хотя было связано с «Накатоми», ее очень сильно напрягало.
Еще по работе в корпорации она знала, что такое добром не кончится.
Усевшись на краю кровати, Хотару пустым взглядом обвела яркие фигурки на полках, после чего скосила взгляд на Сакуру с полотенцем — наверное, его сестры — нежного поросячьего оттенка на голове. Чуть помялась, собираясь с мыслями, после чего резко произнесла:
— У меня есть разговор.
— Зачем?.. — Сакура уныло на нее взглянул, стягивая полотенце резким движением вниз.
— Кое-что серьезное.
— Серьезное?
На лице Сакуры промелькнуло недоумение, и Хотару хмыкнула. Она понятия не имела, зачем он Мотизуки, но сама мысль, что бывшая начальница рвала задницу за такого, как он… Ну, если без претензий, то это действительно было странно. И забавно. Но в основном просто очень странно.
Она откинулась на кровати назад и с вялой улыбкой кивнула.
— Ага. С чего такое недоверие?
Ее едва не пробрало на смех после того, как напарничек внезапно побледнел и загробным голосом прошептал:
— Только не говори, что ты облажалась на миссии и где-то оставила след. Юаса нас потом придушит, а я уже сообщил ему, что все прошло чисто и гладко!
Внезапно, Хотару задумалась. По-настоящему. Они действительно — по ее мнению — сделали все гладко, но кто знал, не оставили ли они каких-нибудь мелких следов, достаточных для «Дзюндзи», чтобы их вычислили. Например, их видел тот охранник, которого они столкнули с лестницы. Вряд ли он, конечно, особо запомнил их, но сам факт…
Ее долгое молчание заставило Сакуру побелеть еще сильнее, и Хотару спешно его заверила:
— Нет, но давай не будем о плохом. Теоретически плохом. Речь вообще не о миссии. Точнее, не об этой конкретно, — она вновь замялась, подбирая слова, и жестом пригласила Сакуру сесть рядом. Когда он опустился на кровать на расстоянии достаточно близком для напарников, но далеком для чего-то более интимного (что было весьма иронично, учитывая, что какую уже ночь она ночевала у него), Хотару продолжила: — Помнишь, я говорила про свою начальницу? Точнее про начальство, которое тобой очень интересовалось. Она… не самый приятный человек в общении, поэтому иногда она пытается меня шантажировать, и, поверь, у нее есть средства влияния, — Сакура медленно кивнул, явно переваривая полученную информацию. — Поэтому мне надо… В общем, сделай так, чтобы я знала как можно меньше.
— В смысле «шантажировать»?
— Ей нужна информация о наших делах, — подытожила Хотару, и Сакура потемнел лицом.
Он явно все еще пребывал под впечатлением от того, что «Йошивара» им заинтересовалась. Увидев работу Сакуры, его увлечения и быт, Хотару могла понять почему — пусть он и не был самым обыкновенным пиджаком, но не выделялся на фоне кого-то, как, например, Хабакири. Или Масакадо. В общем-то, просто корпорат со странным хобби. Смазливый, но не более.
— Зачем ты ей рассказываешь?!
— Поверь, это сейчас не самое важное… — Хотару потерла виски и тяжело вздохнула. — Она просто мастер шантажа.
— Юаса знает?
Хотару смерила его взглядом.
— Разумеется, нет.
— О-о-о-о! Бля!
Схватившись за голову, Сакура завертелся по комнате с крайне агонизирующим выражением лица. Наблюдать за этим было бы весело, если бы Хотару не думала в похожем направлении, хотя, разумеется, ее терзал не страх слежки корпорации, а перспектива ужасной смерти, если Мотизуки что-то не устроит.
— Отлично! Мало того, что за мной по какой-то сраной причине следит ебаная «Йошивара», так она еще и знает каждый наш следующий шаг! Твою ж мать!
— Поэтому не рассказывай мне ничего.
— А смысл? — Сакура беспомощно на нее взглянул. — Мы все равно идем к Юасе, и он посвятит нас в свои дела… Слушай, может тебе просто не ходить на встречи с этой твоей начальницей? Ну, там, игнорировать ее звонки и все такое?
— Если бы это было так просто. Она сама находит тебя, когда ей надо.
От воспоминаний от столкновения в квартире «Масакадо» до сих пор в крови бурлил гнев, но Хотару сохранила лицо спокойным. Сакура и так согласился помочь его найти, а с его связями тут и там это было элементарно.
— Если я проигнорирую ее…
— Сбеги там! Не знаю!
— Сбежать я могу только в могилу разве что. Если она позволит.
Они уставились друг другу в глаза, и спесь медленно спала с его лица. Когда он хотел, то мог выглядеть нормально, как человек, у которого за спиной не стоял ряд ряженых кукол. Может, Юаса знал эту его сторону, а потому доверял. Рядом с ними Сакура вел себя как болван… но, наверное, так было даже лучше. Скучные унылые корпораты были как кость в горле. Особенно после Мотизуки.
Повисла неудобная тишина, а затем ровным тоном Сакура спросил:
— Ты в порядке?
— В полном.
Он неодобрительно сузил глаза и затем вдруг горько заметил:
— Ты пьяна…
Повисло молчание.
После он отвернулся, забрался на кровать дальше, явно не собираясь продолжать этот разговор. Хотару проследила за ним взглядом и поднялась, понимая, что ей тоже стоило бы пойти в душ — а потом забыться, отринуть на мгновение мысли про вирус, про «Йошивару». Представить себе, что в ее жизни на секунду все было хорошо и нормально, как было до той самой роковой миссии.
Свет в комнате погас, и единственным его источником была ванная комната.
— Если Юаса узнает обо всем этом, — услышала она около двери в душ, — он всех нас закопает. Держи рот на замке, хорошо?
— Ну конечно. А как же иначе?
Вяло улыбнувшись ему в ответ, Хотару закрыла за собой дверь.
Акеми снилось, что она стояла в поле.
Огромное, оно тянулось до самого горизонта. Ветер трепал колосья, приятно обдувал кожу. Над головой в зените сияла зеленая луна, заливая картину болезненным салатовым цветом.
Обернувшись, она увидела огромный феодальный замок, высившийся позади подобно монолитам мега-башен, но резной, красивый, словно чайный дом «Йошивары». А перед ней, всего в паре шагов, был колодец, откуда четко доносилось журчание воды. Медленно она двинулась к нему и заглянула внутрь, где, в отражении воды, увидела все то же слепое зеленое око.
А еще, там, внизу, вновь была беловолосая девушка, смотревшая на Акеми в ответ безжизненными светлыми глазами.
— Ты! Кто ты такая?!
… произнесла девушка в белом.
Акеми дернулась и заозиралась по сторонам, но рядом были лишь колосья и высокий замок, ничего больше. С сомнением она взглянула вниз колодца, вновь на девушку в белом, но затем опустилась — и протянула ей руку. Словно в отражении, та ответила ей тем же. Но между ними было еще метров десять, не меньше, поэтому попытка оказалась бессмысленной.
… но она должна была попасть туда. Спуститься! И разобраться со всем окончательно.
Оглянувшись, Акеми вздрогнула — она отчетливо помнила, что рядом с колодцем ничего не было, но сейчас там лежала веревка, обвязанная вокруг стального колышка, глубоко вбитого в землю. Обвязав себя вокруг пояса, она встала на краешек колодца и со страхом взглянула внутрь, и затем все же начала спускаться. В нос ударил сырой гнилой запах, чтобы не упасть, приходилось упираться в склизские скользкие камни.
И, в самом низу, она протянула руку — к девушке.
Та вновь повторила ее движение.
Их пальцы переплелись…
И в эту же секунду ее вышвырнуло из сна — потому что Акеми ощутила неописуемый жар. Она резко распахнула глаза, понимая, что ее мозговой имплант раскалился — настолько, что, кажется, даже обжег кожу на затылке и шее. Она дернулась, чувствуя, будто ее мозги начали плавиться, и затем бегом бросилась на кухню.
Скорее, скорее! Надо было охладить эту дрянь, пока она не выжгла ей мозги!
Схватив непочатую банку пива, она приложила ее к затылку и облегченно выдохнула, ощущая, как кольнуло кожу от резкого перепада температур. Боже, как хорошо… Только спустя несколько секунд полного блаженства и головной боли Акеми осознала, что выскочила из спальной в одной лишь футболке и трусах, и, судя по всему, пронеслась мимо Сатоши.
Тот вновь ночевал у нее. Вчера они пили, она помнила, и Акеми поведала ему о своем диалоге с Онашигицунэ, и невольной мысли о том, чтобы устроиться в корпорацию (или хотя бы найти богатого папика). Но не могло же это быть похмелье?!
— Это было всего лишь пиво, тебе так поплохело? — донесся голос Сатоши, и Акеми развернулась, плюнув на свой внешний вид.
— Чертовски больно.
Она поставила на стол банку пива, уже теплую, и взяла из холодильника следующую; имплант начал постепенно остывать.
— Акеми?..
Приложив пиво к импланту, другой рукой она коснулась лба и тяжело выдохнула сквозь зубы. Внутренняя диагностика выскочила перед глазами и красными цветами кричала о превышении температуры. Обычно в таких случаях имплант должен был самостоятельно отключаться, чтобы не убить ее, но, по какой-то причине, блокировка ее мозгового импланта была отключена — хотя Акеми точно помнила, что ничего подобного не делала.
В ход пошла третья банка.
— Акеми, скажи что-нибудь!
Сатоши встал прямо перед ней, в его взгляде она рассмотрела неподдельное беспокойство.
— Я был бы рад, если бы ты хоть что-то мне ответила!
— Я была бы рада, — передразнила она его дрожащим голосом, — если бы эта штука перестала так жечь!
— Какая штука?
Она сурово на него уставилась, продолжая прижимать банку пива к разъему в шее, ведущему к мозговом импланту. Несколько секунд Сатоши смотрел на нее, явно анализируя что-то, после чего услужливо поинтересовался:
— Тебе, может, вколоть что-нибудь? — когда Акеми медленно покачала головой, он заметил: — Если у тебя беды с имплантами, мы можем поехать кое к кому, она посмотрит.
— У тебя есть кто-то, кто может помочь?..
— Ну, у «меня» — это громко сказано, но поможет она точно. Думаешь, — хмыкнул он, — почему я такой красавчик? Но, надеюсь, ты хороша в постели.
Лицо у Акеми мгновенно вытянулось. Какое-то странное замечание.
— Что?! Тебе Юаса рассказал какие-то детали лично?!
— Никаких подробностей!
Юаса оповестил их всех о том, что новая встреча произойдет сегодня в три.
До этого они были вольны делать все, что захотят; и, пока Хотару отправилась на свои таинственные дела (видимо, связанные с «Йошиварой»), Сакура решил не наслаждаться прекрасным выделенным выходным после нервной бессонной ночи, а связаться с кое-кем по поводу… одного вопроса, что уже давно вертелся у него в голове. Задание Юасы приближалось; после двух миссий Сакура начал подозревать, что дело может принять слишком серьезный оборот.
Он не хотел бы тратить свои деньги… понапрасну, если умрет, поэтому у него возникла мысль: перевести их на счет Иккуко в банк. Она не сможет воспользоваться ими до совершеннолетия и кутить на эту сумму, но это пригодится ей для учебы. Пусть отчим и был богатым, Сакура все же знал цену деньгам, а потому прекрасно понимал, что от лишней помощи он не откажется.
Особенно от помощи, если Сакура умрет.
Думать о таком повороте не хотелось, но он был реалистом и знал, как часто дохнут на задании шиноби. Сам не сумел спасти напарницу на одном задании, что уж там. До сих пор вспоминались ее остекленевшие глаза.
Иккуко быстро подняла трубку:
— Алло?
— Мне, — решил не тянуть он, — нужно тебе кое-что сказать.
— Что? Вот так с утра?
Час дня, между прочим.
Сакура закатил глаза.
— Да. Вот так с утра. Сегодня рабочий день. Почему у тебя утро в час дня начинается, а? Опять прогуливаешь?
— У нас каникулы! — запротестовала Иккуко. — В честь праздника!
Сакура прекрасно знал, что каникулы начинались со следующей недели, потому что с ней же было связано повышение выручек пачинко-автоматов, стилизованных под популярные ныне аниме, что вело за собой и увеличение проблем с охраной.
— Я позвоню в школу.
— И что ты потом сделаешь? — голос Иккуко принял деловой тон.
Хороший вопрос, в самом-то деле.
— Лишить карманных денег мне тебя не получится… — задумался он вслух, и сестра, судя по звуку, закивала:
— Ага. Потому что мама уже это сделала.
— Так тебе и надо.
Его смех был прерван возмущенной тирадой:
— И что? Ты думаешь, мне это что-то сделает? Будто из-за карманных денег я надену поводок и начну ходить в эту дурацкую школу! Вот здесь ты и ошибаешься!
— Я не ошибаюсь, — отрезал Сакура, понимая, что они сейчас вновь скатятся в бесконечные споры о школе и ее посещении. У него не было времени журить сестру, этим вполне успешно займется и мама, а потому он закашлялся: — В любом случае, я звоню тебе по очень важному делу. Ты же у нас маленькая жадная говнючка, да?
— И ты звонишь мне с утра, чтобы сказать это, да?!
— Да, я звоню тебе с утра именно затем, чтобы это сказать. Признайся, это именно так.
Иккуко громко фыркнула в трубку.
— Есть вещи куда важнее, чем деньги, Сакура.
— Ага, и что же?
— Свобода!
Он был рад, что глазные линзы не вынуждали его глаза работать как-то отлично от обычной человеческой физики, потому как сейчас он бы закатил глаза так далеко, что увидел бы собственный затылок.
— И любовь!
— Пожалуйста… хватит. Ты делаешь мне больно.
— Ну конечно! — возмутилась Иккуко. — Такой черствый сухарь, как ты, ничего из этого не понимает!
Пришло сообщение, и Сакура отвлекся от болтовни сестры. Однако, вместо ожидаемого нытья Ямаоки о новой эпизоде «Кехиме» или даже нового оповощения от Юасы там значилось сообщение о переводе денег.
Три тысячи иен. Сакура моргнул.
Именем отправителя значилось «Ваташи Шоунен», что было сущей бессмыслицей, плюс ко всему он попросту не знал таких людей. Может, это кто-то ошибся? Или это была Кайя… она-то любила конспирации разного толка. Но это было глупо — для нее, она не стала бы таиться и просто позвонила бы ему сразу на деку.
Открыв сообщение, Сакура увидел вложение. Ссылку, судя по всему — на картинку.
Чуть подумав, открыл и ее — и замер, увидев там изображение Оками-тян. Очень злой Оками-тян, грозящей пальцем — это был известный мем в кругу тех, кто смотрел «Кехиме», но об этом знали лишь… трое: Ямаока, Хотару Кайя, и первые двое точно не стали бы таиться, а последняя… ну, он сомневался, но тоже вряд ли. Иккуко бы тоже не стала слать ему денег, она их только клянчила, плюс прямо сейчас они с ней говорили!
«Не балуй», — значилось на той картинке.
Он задумался и, решив, что, может быть, это все же был именно Ямаока, балующийся с переводами — обычно он отдавал чипы напрямую — Сакура вновь окунулся в речи сестры:
— У тебя даже девушки нет!
Он резко скосил взгляд на дверь, за которой скрылась Хотару, и шумно сглотнул.
— Та крутая наемница тебя еще не бросила? Наверняка послала тебя, зануду, к черту! И я ее понимаю!
— О-о-о, нет, что ты, — хмыкнул Сакура. — Мы все еще живем вместе.
Не стоило уточнять, что делали они это скорее вынужденно, и он не то, чтобы одобрял. Но Хотару была настойчива, плюс все эти подозрительные дела с «Йошиварой»… В общем, пока что это было оптимально. И удобно. А еще Сакура мог смотреть лично за тем, чтобы она не пила, хотя вот вчера все же упустил моментик.
— Врешь. Гони фотку.
— Ну, ее сейчас нет, — удивился Сакура, — тут только ее куртка. Этого будет достаточно?
— Я бы, конечно, подумала, что ты ее спер, — цокнула сестра, — но я знаю, что ты извращенец другого плана, а она явно не та, кто отдаст тебе свои модные шмотки просто так. Давай фотку куртки, — и, получив ее наконец вместе с намеренно раздражающим селфи, хмыкнула: — Ого, неплохо. Ты стал почти успешным человеком.
— Иди к черту, — с улыбкой ответил ей Сакура. — Все, шутки в сторону. У меня к тебе по-настоящему важное дело.
Затем он перестал улыбаться.
— Я открыл счет в банке на твое имя. Ты же знаешь о моих темных делишках, да? Не надо мне тут у-кать в трубку, я об этом не треплюсь налево и направо! — возмутился Сакура, который по пьяни именно этим и занимался. — В общем, новое дельцо… оно довольно опасное. Поэтому я подумал…
Он кратко изложил ей свою мысль о том, что не хотел бы потерять накопления в случае своей смерти. Это был самый логичный вариант из возможных. Во-первых, он действительно ничего не потеряет, если откинется, во-вторых, это заставит Иккуко ценить то, что она имела. Даже если он в итоге не умрет. Она была не глупой девочкой, наверняка все поняла бы.
… ну или он ошибался, потому как Иккуко возмущенно ощерилась:
— Ты что, решил использовать меня как подстраховку?! Чтобы пришли за мной?!
— Кому ты нужна, бестолочь! — рявкнул Сакура в трубку. — Я говорю, что если со мной что-то случится, то, когда ты станешь взрослой и поумнеешь, ты сможешь снять эти деньги.
Иккуко помолчала, явно обдумывая сказанное. Затем она осторожно поинтересовалась:
— А что с тобой должно случится?
— Кто знает, кто знает, пока-а-а-а!
И, не дожидаясь ответа, он бросил трубку. Потом потер виски. Боже, как же это было сложно. Он услышал чужой голос в последнюю секунду, мужской, и взмолился богам, что если это окажется Нико, то его тут же ударит молнией.
Ладно, разговор не задался вообще. Видимо, придется объяснять свою гениальную схему матери… Но одна мысль о том, что будет, когда она узнает о подобных аферах (точнее, какой крик будет стоять), быстро вынудила Сакуру отбросить эту мысль в сторону. Возможно, все же придется позвонить отчиму. Да, не хотелось… Но он хотя бы не станет на него орать.
Наверное.
Сакура не был уверен, было ли ему просто все равно или не совсем.
Через секунду Иккуко перезвонила, и он с сомнением взглянул на трубку.
— Какого черта ты снова бросаешь трубку?! — бушевала на том конце провода сестра. — Тебе надо отучиться от этих двоих идиотских привычек!
— Не нужно, — прорычал Сакура. — Я что, слышал голос Нико?! Ты опять с этим маленьким гаденышем?!
— Какая разница! Тут вопрос в другом! Ты куда намылился?! — в ответ Сакура промычал что-то нечленораздельное и кокетливо засмеялся, всеми силами намекая, и голос Иккуко зазвучал куда серьезней, что для нее было весьма неожиданно после всего бестолкового диалога до: — Ты это серьезно? Про все то, что с тобой может случится?
— Слушай… Я не знаю, хорошо? Я надеюсь, ты не услышишь об этом в новостях, — он нервно икнул. — Я надеюсь, что не услышу об этом в новостях.
Трубка молчала; видимо, в этот раз Иккуко по-настоящему переваривала информацию. Она всегда знала о его делах, но редко когда они были настолько опасными. Если Юаса решил пойти против «Накатоми» — это вам не с местными бандами разбираться. Сакура пусть и мог назвать себя шиноби, но не того ранга, как, например, та же Хотару или ее ненавистный красавчик: они работали с крупной корпой и исполняли дела куда более сложные, чем он до этого. Пока что ему везло, но сложно было сказать, насколько долго это продолжится.
— Есть такая вещь, — внезапно начала Иккуко, — как визуализация желаний. Если ты будешь повторять одно и то же, то в какой-то момент оно случится. И карма когда-нибудь тебя покарает. Вот ты постоянно ноешь, что у тебя мало денег, поэтому у тебя их и нет!
Сакура возмутился — потому что денег не было исключительно из-за покупки всякого мерча с Кехиме, а еще потому, что это была сущая бессмыслица для человека, который жил логикой и фактами — и возразил:
— Это глупо.
— Нет! Если ты будешь говорить о том, что с тобой что-то случится, то так оно и будет!
— Ну-у-у, я надеюсь, что все же этого не произойдет, — кисло отметил Сакура. — Но надо подготовится на черный день. Знаешь, в конце концов рациональные люди именно так и поступают.
Иккуко вновь помолчала и тише, словно шепча, проговорила:
— Это рационально, но бесчувственно.
— Лучше радуйся, что у тебя в случае чего появится куча денег. Хотя, конечно… лучше бы не появилась.
— Ты думаешь, деньги мне заменят тебя?
Сакура так и замер, смотря на трубку.
Он подозревал, что именно к этому и сведется этот диалог. Не был уверен насчет Иккуко, но с матерью — да. Но он сам говорил о том, что они были жутко похожи, не было ничего удивительного… Он нервно рассмеялся, стараясь сбавить градус напряжения:
— Хорошо подлизываешься!
— Сакура, это серьезный разговор.
Он мгновенно перестал улыбаться.
— И что ты хочешь, чтобы я ответил?
— Пообещай, что с тобой будет все в порядке.
— Я ничего не могу обещать.
В ответ донеслось громкое сопение.
— А вот… хороший брат бы пообещал.
— Что ж, — с вялой ухмылкой заметил Сакура, — видимо я все же плохой брат.
— Ты сказал об этом маме? Нет? И не говори. Мы с тобой это… еще обсудим. Когда ты вернешься с этого дела. Все это… — Иккуко замялась, явно подбирая слова, — пора прекращать. А если не получится, то будет хуже для тебя. И… вот! Мы с тобой поговорим! И ты станешь хорошим братом! Намного лучше, чем сейчас!
Если я вернусь, подумал Сакура. Если мы сумеем провернуть дело, если ничего не пойдет не по плану. Тогда, может, он и правда станет лучше. Но сейчас впереди маячила лишь неизвестность, и он не хотел давать заведомо ложных обещаний. Неопределенность была тем, что Сакура не любил больше всего, и следующее дело ею просто воняло.
Не потому, что он не доверял планам Юасы. Просто, если в деле были замешаны «Накатоми», ждать надо было чего угодно.
— Только после того, как ты станешь хорошей сестрой.
— Я — лучшая сестра, которую только можно найти! — вспыхнула Иккуко.
— Ага, конечно. Школу ты тоже прогуливаешь потому, что лучшая?
— А ты будто не прогуливал! — когда Сакура с довольным смешком дал отрицательный ответ, она возмутилась: — Да ладно, хватит врать! Не верю, чтобы ты и не прогуливал!
— Можешь спросить.
— Кого?.. Папу?
В ответ Сакура напряженно промолчал. Именно это он и подразумевал, но произносить это вслух… не хотелось совершенно. Все это — идеальная посещаемость, учеба — делалось для того, чтобы завоевать чужого одобрения, и в итоге все, что получил Сакура — это хроническая усталость и нежелание что-либо делать без особой мотивации. Мориноске он не особо уважал, а Юаса пугал до усрачки. И страх в этом деле играл куда большую роль, нежели деньги.
У Юасы были связи, нехорошие, а Сакуре все еще хотелось жить. Он помнил, что едва не случилось с Мориноске, и был даже немного рад, что никуда его в итоге не отослал. Сделал собственную совесть чище хоть немного.
Пусть и поунижал его, но это было заслуженно. И в контексте нынешнего диалога — совсем не важно.
— … я спрошу. Все спрошу! Когда мы встретимся, накопаю на тебя всю подноготную! Все-все найду, и буду использовать против тебя, как ты постоянно делаешь против меня! — на фоне забеспокоился Нико, кажется, не понимая причину гнева, и Иккуко на него рявкнула: — Отстань! А ты, — обратилась она уже к Сакуре, — мы с тобой это еще обговорим. Понял?! Готовь свою корпоративную задницу и…
— Ты же знаешь, что это незаконно, пусть у нас и разные отцы.
Шутка явно удалась, потому что Иккуко с возмущенным стоном бросила трубку.
Что ж, на один неприятный диалог в будущем больше. Повертев телефон в руках, думая, чем бы занять себя перед тем, как отправиться на встречу с Юасой (или скорее на спасение Хотару от алкогольного турне, в которое она могла пуститься во время своего отсутствия), Сакура по-быстрому нашел личный чат с Сатоши и в обвинительном тоне написал ему, чтобы тот получше следил за Нико. Он так и знал вчера, что этот хрен обо всем знал, но ничего не сказал! И Акеми тоже хороша! Вот почему он не явился на задание, он был занят…
Глубокий вдох… Выдох…
То, что этот увалень распускал свои руки… Ничего, когда-нибудь он станет совершеннолетним, и вот тогда Сакура устроит сладкую месть. Хотя, конечно, драться со вчерашними школьниками не то, чтобы было особо прилично.
Он опустил взгляд на экран, где значилось:
«Ты там не ахуел? Я ему не мамка!»
Сакура напомнил про вчерашнее и к своему удивлению обнаружил себя в черном списке. Вот значит как, да?!
Он еще раз с опаской взглянул на таинственный перевод.
Честно говоря, Хотару больше нравились сообщения с загадочных номеров и посылки в почтовых ящиках, но капризы госпожи Мотизуки менялись день ото дня. Выбирать тут не приходилось.
Она сидела низу мега-башни Сакуры рядом со своей хорошей знакомой — Ивахо-ину — которая с беспристрастным выражением лица запускала стальные шарики в пачинко-автомат. Вокруг гремела музыка, зеваки смотрели на выигрышный забег какого-то сорокалетнего мужика, поддерживаемого молоденькой девочкой, но ее это интересовало мало.
Между делом Ивахо заметила:
— Теперь весь наш внутренний кружок знает о том, в какое дерьмо ты вляпалась.
— Неудивительно, — невесело хмыкнула Хотару, — что она не держит это в секрете.
— Кроме нас это вряд ли кто-то прознал. Им и не нужно. К тебе разве что Нишимура не приходил, — закусив сигарету, Ивахо запустила еще несколько шариков, с веселым звоном побежавших по венам автомата. — И не придет. Он считает себя выше всего этого. А я просто проезжала мимо, вот поэтому… я тут.
Она пустым взглядом проследила за тем, как шарики проскочили мимо победной лунки, и затем полезла в карман, достав оттуда капсулу. Но, перед тем, как всучить ее в руки Хотару, задержала руку, озабоченно заглянув ей в глаза. Это невыносимо раздражало — ей ведь было все равно, но она продолжала делать вид, будто это не так.
Некоторые люди настолько преисполнялись в собственной фальшивой заботе, что забывали, что на самом деле их давно перемолола корпорация и забрала все человеческое.
— Зачем ты пошла против Мотизуки? Я понимаю, она не самый лучший человек и все такое, но ты же на нее работала.
Хотару лишь безразлично пожала плечами, затягиваясь следом за Ивахо.
— Не скажу, что пошла против. Просто так получилось.
— Так получилось… — Ивахо поджала губы и протянула ампулу Хотару. — Посмотри, к чему это тебя привело. Постарайся не сердить ее больше. Она и так была вне себя после того, как ты… хм. Ушла, скажем так. Я даже удивлена, что ты осталась жива после этого. Если ты облажаешься опять, боюсь, в этот раз за тобой действительно пришлют Нишимуру, но уже не с ампулой. Хотя, — голос ее зазвучал невесело, — учитывая, что в тебя закачали, то и посылать никого не придется. Или ты сама к нему придешь.
— Или не приду. Ведь приходить больше будет некому.
Кривая ухмылка коснулась губ Хотару, и она отвела взгляд в сторону, на продолжающую мучить игровой автомат странную парочку. Она явственно ощущала на себе взгляд Ивахо, но не обернулась даже когда та заговорила вновь:
— На твоем месте я бы украла грузовик, загрузила бы его взрывчаткой и врезалась бы в первый этаж нашего небоскреба. И взорвала бы его к чертовой матери. Чтобы обрушить если не все здание, то хотя бы первые этажи. Если уходить… — она выдохнула, — то красиво. Один раз я попробовала так уйти, но не вышло.
— Но ты тоже все еще жива.
— Ну, — Хотару обернулась, и увидела, как губ Ивахо коснулась тоскливая улыбка. — Спасибо госпоже Мотизуки.
Затем, она резко поднялась и еще раз взглянула на Хотару, словно хотела что-то добавить; но, не собравшись с мыслями, она кивнула в сторону оставшихся в лотке автомата шариков и бросила:
— Забирай. Не могу больше, глупая игра. И… Береги себя, хорошо? Надеюсь, вы все же найдете общий язык и тебе не придется таскать это глупое противоядие.
Она направилась к выходу, и Хотару проводила ее тоскливым взглядом.
Если бы только в указ Мотизуки входила слежка за Юасой. Слишком много всего намечалось. И если они действительно полезут в самое пекло, то не факт, что она сможет исполнить приказ, даже если дала понять Сакуре, что не стоит лезть куда не надо, ради них двоих же. А там… вряд ли Мотизуки даст ей прощальную капсулу и отпустит весело проживать последний день.
Затушив сигарету о грязную пепельницу, Хотару скривила рот. И лишь подняла глаза на Ивахо, когда та, замерев в дверях салона совсем рядом, добавила:
— Если нигде не сможешь достать грузовик со взрывчаткой, лучше просто пусти пулю в голову. Та дрянь, которую тебе ввели… Это будет очень больно.
Хотару лишь рассмеялась и отмахнулась.
— Идея с грузовиком мне нравится больше.
Ивахо в ответ лишь покачала головой и, кивнув на прощание, скрылась за дверьми салона. Хотару вялым взглядом обвела окружение, и затем остановилась на оставшихся в лотке шариках. Она не играла в пачинко, поэтому сомневалась, что что-то выйдет — и запустила их шутки ради. Но когда те залетели в победную лунку, а следом за этим раздалась радостная веселая музычка, осыпав ее новыми шариками, Хотару лишь невесело улыбнулась.
В остальных делах бы так везло.