На окраинах промышленного района жизнь текла как обычно.
Бродяги, банды, разукрашенные граффити стены: если в этом мире и была стабильность, то это место в своем поганом совершенстве подходила под это определение как нельзя лучше. Грязное отвратительное место словно вобрало в себя все самое худшее, что было в Эдо.
В трехэтажном (когда-то дом был выше, но с течением времени все, что было над, обвалилось) здании на втором этаже обстановка была не настолько удручающей, как снаружи. Вдоль длинной узкой полосы ткани сидели десять человек, поровну с каждой стороны: на своих холщовых подушках, они жадно наблюдали за тем, кто находился между ними — а там сидел голый по пояс человек с чашкой в руках. Между пальцев у него сверкнули два шестигранных кубика, и он, запустив их внутрь, начал трясти чашку и затем резко опустил ее вниз, на простыню.
Толпа выжидающе вгляделась…
Присутствующие тут люди были из самых низших слоев населения: с обвисшими лицами, выбитыми зубами, шрамами, на фоне модников из центра они казались неотесанными чудовищами. Но даже среди них один выделялся особенно ярко: человек, у которого не было верхней половины лица — та была заменена на имплант с ярким диодом. В пусть и залатанной, но все же приметной байкерской куртке, бритый налысо, он был ярким пятном в толпе вечных неудачников.
Новая партия в те-хан бакучи началась.
Сатоши перевел взгляд с одного посетителя на другого. В последнее время ему не очень везло, но он был уверен, что сейчас-то все получится. Было такое смутное ощущение где-то внутри. Тем более ставки были совсем небольшими, от тысячи иен. Такая-то простая игра: угадать, будет ли внутри чет или нечет.
Дилер вновь поднял чашку с кубиками…
— Кто будет участвовать? — и толпа ответила громкими воплями наперебой.
В голове Сатоши проскользнула мысль, что если он проиграет сейчас, то на следующей неделе закусывать придется крысами…
Ну ладно, только один раз!
— Тысяча иен, — огласил Сатоши.
Это была сделка с дьяволом, и Сатоши это прекрасно знал.
— Отлично! — отозвался дилер и развел руки в стороны, словно демонстрируя, что он вовсе не жульничал.
Чашку вновь занесли, кубики загремели….
— Ваши ставки?
— Те!
— Хан!
— Да ты дурак, там точно «те»!
Сатоши лишь хмыкнул. Все эти идиоты вокруг думали лишь о деньгах, но главным ведь было удовольствие от процесса, азарт. Затаив дыхание, он поставил на четное. В этот раз-то повезет, да?
Дилер приподнял чашку…
Четыре и пять.
— Нечет!
В ответ Сатоши издал тяжелый прискорбный вздох. Чего и следовало ожидать.
— Ну что? Следующий раунд! Кто участвует?!
«Отыграться всегда можно!» — шептал голосок в голове. Но Сатоши еще раз припомнил, сколько денег у него осталось, и со вздохом отметил, что ему и правда стоит остановится — иначе, в случае очередной неудачи, крысиное рагу становилось куда более реальным. Черт возьми, ему стоило не играть в маджонг на прошлой неделе…
И, когда он уже встал, собираясь покинуть это злачное местечко, толпа неожиданно загудела:
— Эй, дилер! Да он жульничает!
— Выигрывает уже пятую раздачу! Как пить дать!
И взгляды всех присутствующих обратились в сторону мужчины, на которого указал один из возмутившихся, что сидел в самом углу. Насколько помнил Сатоши, он действительно выигрывал все пять партий, что, конечно, ставило под сомнение честность. Но были же удачливые засранцы, разве нет? Тем более, он не буянил, хоть на том спасибо.
Ощерившись, один из возмущенных результатами игры зарычал:
— Слышь! Что-то я тебя здесь не видел! Ты вообще местный?!
— Может, из корпоратов, а?
— Да-а-а! — загудела толпа, подхватив боевой настрой. — Пришел дурить нас!
— И так нас всего лишили, так еще и удовольствие отнимаете?!
Взбешенная толпа начала медленно подниматься со своих мест, игнорируя пытавшегося утихомирить всех дилера; Сатоши тоже поднялся, но продолжил наблюдать за всем со стороны. Он закурил, зная, что если сейчас начнется драка, то неудачников всегда можно будет втихую обобрать.
В конце концов, хорошая драка — тоже развлечение.
Напряжение нарастало с каждой секундой.
Мужчина, против которого взъелась толпа, молчал до последнего момента, лишь ухмыляясь, но стоило кому-то ткнуть его в плечо, он мгновенно вскочил на ноги и демонстративно вывернул свой воротник на своем пиджаке…
В эту же секунду толпа замолчала. Повисла пауза.
Сатоши присмотрелся, и имплант защелкал, приближая картинку. Изображение стало крупнее, и поначалу были видны лишь пиксели, но затем, после обработки, он наконец рассмотрел, что на воротнике виднелся значок якудза.
Хмыкнув, удачливый мужчина обвел затихшую толпу рукой.
— Так вот как у вас тут все играется, да? Я прихожу отдохнуть после тяжелого дня, и меня, члена «Союза 109», обвиняют в жульничестве! Меня, человека из семьи, который защищает вас, червяков, от этих гребанных корпоратов! — он шумно втянул носом воздух. — Как несправедливо, черт подери! Вот было бы нехорошо, если бы об этом кто-нибудь еще узнал…
И в это мгновение дилер пискнул:
— Не надо, чтобы об этом кто-то еще узнал!
Толпа мгновенно потупила взгляд.
— Может, кто-то хочет извиниться передо мной? — якудза поднял взгляд сначала на толпу, а затем опустил ее на трясущегося дилера. — Скажем, по десять тысяч с человека… Тогда, может быть, я бы и забыл об этом досадном недоразумении.
Раздался постепенно нарастающий шепот, а затем на скатерти перед якудза начали появляться скрученные резинкой купюры. Несчастный дилер по белизне лица теперь мог посоперничать с простыней, на которой проводилась игра, и, когда он достал свои десять тысяч, якудза цокнул:
— О нет, с тебя двадцатка. Ты же их не успокоил, черт подери.
Рядом раздался шепот:
— Господин… У меня всего девять тысяч… — в ответ на что раздался звук глухого удара. Якудза, не долго церемонясь, отбросил его в сторону пинком. Раздался скулеж, деньги разлетелись в стороны.
Цыкнув, он прошипел:
— Ну и какого черта ты тогда пришел сюда играть к уважаемым господам? А ну быстро собрал и принес сюда!
Затем, якудза развернулся.
И уставился Сатоши прямо в диод.
— А ты че, особенный?! Уважаемого человека оскорбили, чего ты промолчал?
Диод резко поднялся кверху — Сатоши закатил глаза. Много он таких «уважаемых господ» перевидывал, конечно; это была простая городская крыса, что слишком много выпендривалась, только и всего. Но лишних проблем не хотелось, тем более, что он был на мели, поэтому Сатоши лишь промолчал.
Он проследил за тем, как якудза вразвалочку подошел к нему и возмущенным тоном зашипел:
— Ты же видел, что оскорбляют уважаемого человека, с этим-то окуляром, а! — заглянул он в диод. — Видел же наверняка! Можешь, ты жульничал?! Проигрывал не случайно?! Пытался такого, как я, обыграть?! Да вот только я удачливый, а ты всего лишь сраный киборг! Куча мусора, которая пытается быть чем-то значимой!
Когда ответа не последовало он возмущенно поджал губы.
— Ты че-нибудь скажешь, а?!
Сатоши в ответ шумно выдохнул.
— Ну ты и клоун ебаный.
В следующую секунду, возмущенный подобным, якудза ударил Сатоши в лицо. Это было неожиданно — от такой-то крысы, но удар прошелся по стыку хрома и кожи, поэтому значимого урона не нанес, лишь разодрал этому позеру кожу на костяшках.
Глазной имплант Сатоши недобро защелкал, загораясь красным.
— Мужик, иди отсюда подобру-поздорову нахер.
— Ты не понял что ли, а?!
— Это ты чего-то здесь не понял.
— Ты это видел, а?! — он начал тыкать значком Сатоши прямо в лицо. — Я из «Ичимару-Кью», ублюдок! Я, если захочу, ваш притон тут сожгут! В следующую секунду братки подъедут! Хочешь?! Позвоню! Прямо сейчас! Если ты передо мной на колени не встанешь!
В следующую же секунду якудза замолчал — потому как, безо всяких прелюдий, к его подбородку оказался приставлен пистолет. Сатоши медленно взвел курок.
— Сынок, я не знаю, куда ты пришел… — вздохнул он. — Здесь городских ублюдков не шибко жалуют. Ты с босодзоку дело-то имел, болван?
Вместо ответа поначалу якудза издал непонятный булькающий звук, затем сглотнул — и кадык при этом соприкоснулся с холодной сталью оружия. Глаза у него начали нервно бегать из стороны в сторону.
— Так ты… — Сатоши прижал ствол к глотке сильнее, и вместо осмысленного ответа тот вновь издал череду сдавленных звуков.
— Знаешь, кто такие «Курошиши-дзоку», сынок?
Якудза нервно рассмеялся.
— Да кто ж их не знает-то?.. А ты что, из них? Что-то плаща-то на тебе не видно!
— Плащ мой в стирке, кровью забрызгало, — деликатно ответил Сатоши, заметно поправляя свою фирменную куртку.
Следующая реакция его приятно удивила: вместо дальнейшего пустого разглагольствования якудза медленно поднял руки и нервно выплюнул:
— Ладно, ты можешь идти. Но остальные… мне еще по пять тысяч будут должны.
Толпа испуганно задрожала, не шибко понимая, что происходит.
— Мы работали с такими как вы, — продолжил якудза, шумно сглатывая, — вы парни не промах. М-можешь идти. Только… это, пушку убери.
Очевидно было, что несмотря на свой пафосный и грозный вид, этот придурок перед ним ничего из себя не представлял. Вздохнув, Сатоши бросил:
— Забирай свой выигрыш, сынок, и проваливай отсюда к чертовой матери. А остальное отдай честным людям. Они-то тоже, как ни крути, выиграли и проиграли.
Пушку он так и не убрал.
Возмущенно скривившись, якудза едва заметно кивнул — пистолет под подбородком этому знатно мешал — после чего буркнул что-то нечленораздельное вроде согласия.
— Только давай без резких движений. А то, знаешь, пальцы как-то дрожат.
… и в эту же секунда якудза дернулся.
Но не в попытке вывернуться из ситуации; в его кармане заиграло нечто отвратительно увядающее, словно кто-то пытался сыграть некогда звонкую мелодию на медленно разряжающейся кассете, попутно вбросив это дело в стиральную машинку. В полной тишине эта мелодия играла около минуты, пока, нервным голосом, якудза не бросил:
— Это мой телефон.
Сатоши очень шумно выдохнул и процедил:
— Я тебе чуть башку не снес. Давай бери!
Издав невнятное «ы» в ответ, якудза аккуратно потянулся в карман и достал телефон и приложил к уху.
— Д-да?
— Алло? Танака? Ты у аппарата? — голос Юасы звучал безжизненно.
Сакура с любопытством косился на него, попутно думая, что творилось в другой комнате, где скрылась девка из Кансая.
— Да? Очень хорошо. Мне нужно, чтобы ты нашел одного типа. Он в трущобах. Зовут Сатоши. Вместо лица здоровенная… — он явно задумался, пытаясь подобрать аналогию. — Бандурина. Да, светится оранжевым. Да, или красным, но это только если он злится… Погоди, откуда ты знаешь?
Плюнув на попытки прислушаться, что же творилось в соседней комнате, Сакура окончательно обратил свое внимание на Юасу, потому как с каждым словом его брови поднимались все выше и выше.
Словно почувствовав это, Юаса резко перевел на него взгляд, и Сакура вздрогнул.
— Передай ему трубку, пожалуйста.
С неимоверно глупым лицом побелевший до состояния той же самой скатерти, на которую ранее походил дилер, якудза трясущейся рукой протянул телефон Сатоши и заплетающимся языком промямлил:
— Это т-тебя.
Сатоши нахмурился.
— Так, ладно, сынок. Давай-ка мы с тобой вот как сделаем: выворачивай карманы, оружие и прочую херню бросай на пол. Потом отойди на пару шагов.
Медленно кивнув, якудза прижал трубку обратно к уху и пробубнил:
— Он тут говорит подготовиться, — и, дернувшись, кивнул, после чего нажал на телефоне что-то.
Включилась громкая связь, и следующим, что услышал Сатоши, был голос, который ему очень сильно не понравился, даже больше, чем вся ситуация с этим позером минутами ранее. Были вещи, которые он не любил, и слащавая фамильярность Юасы в них входила с лихвой:
— Алло? Сатоши-кун? Сатоши-кун, ты рядом?
Он цыкнул и вздохнул.
— Для тебя я «Сатоши-сан».
— Ха! Дерзкий как всегда, да, Сатоши-кун? Очень хорошо! У меня есть для тебя дело.
— Ну, если бы не было, ты бы не позвонил, да? — ехидно бросил он.
— Я пытался связаться с тобой лично, но, судя по всему в твоем районе снова глушат линию. Недавно была перестрелка с «Расемоном»… Корпоратские ищут виновников и глушат линии, по которым они могут связаться. Видимо, ты под них попал.
Импант показывал, что связь присутствовала, но никаких поступавших вызовов видно не было.
— Долбанные корпораты, — выдохнул Сатоши.
— Хе, лучше и не скажешь. В любом случае, Сатоши-кун, у меня есть к тебе дело. Прибыльное, разумеется. Я знаю, что ты на мели. Как будто ты когда-то не был на мели… хе-хе, — Юаса хмыкнул.
— Все-то ты, старый хрен, знаешь, — в тон ему хмыкнул Сатоши.
— Это моя работа.
Он еще раз взглянул на фигуру перед ним, после чего недовольным тоном бросил:
— Ну… ладно, допустим. Отзывай своего клоуна, пусть раздает людям деньги, и мне пожалуй… — он намеренно переигрывая задумался, — тысяч… пять с него не убудет, верно?
— Какие деньги, Сатоши-кун? — голос Юасы приобрел совсем другие нотки. — Танака… Нет, погоди, Сатоши-кун. Где вы находитесь?
— Да так. Поигрываю по мелочи. Даже если я назову тебе место и владельца, ты-то в наших помойках вроде как не бываешь. Слишком важная птица для этого, ага?
Танака, значит? Сатоши смерил его взглядом, видя, как лоб незадачливого якудза начал медленно покрываться испариной. Он вновь перевел взгляд обратно на телефон, когда незнакомым голосом там кто-то закашлялся, а Юаса неожиданно хитрым — так и чувствовалось, что ухмылялся — тоном произнес:
— Танака, включи-ка GPS. Хочу посмотреть, где это ты прохлаждаешься.
С каждой секундой, как краска отливала от лица Танаки, на лице Сатоши расплывалась наглая ухмылка. Тот, сглотнув, быстро нажал пару кнопок.
— Узнаешь?
Сакура, не отвечая на вопрос Юасы, взглянул на карту. Трущобы, довольно далеко.
Но он помнил это место. Один раз «Санкье» попыталась открыть там, в этом же районе, игровой салон и даже установила один автомат, для проверки. Правда, на следующий же день его взорвали вместе с заведением, поэтому никакой истории более он вспомнить об этом местечке не мог.
Он быстро поведал об этом Юасе, и тот, глядя на местоположение искомой точки на карте, хмыкнул:
— Любопытно.
И затем уже вновь вернулся к разговору с Сатоши:
— Что ж, в таком случае… Наверное, Танака уже проигрался. Пять тысяч… Откуда он возьмет их, Сатоши-кун?
— Да нет, о чем разговор. Он тут довольно бодро выигрывает… — он не сдержал ухмылки, что явно просочилось и в голос: — Не говоря уж о том, что он местных ободрать пытается. Позер, — сплюнул он. — Угрожает тут всем… Нехорошего человека ты нанял, старик!
— Мы поговорим с ним об этом, Сатоши-кун, — в голосе Юасы проскочили странные нотки, отчего Танака стал еще белее белого. — Забудь про его долг, пожалуйста… С меня обед, а Танака-сан отвезет тебя куда тебе нужно. Бензин тоже сэкономишь.
У Сатоши слов не нашлось, и, опешив, он кивнул в сторону продолжавшего менять цвета Танаки:
— Меня повезет вот этот клоун?
— У него хорошая машина. У тебя ведь своего мотоцикла уже нет?
Голос Юасы звучал так невинно, что удушить хотелось.
Шумно втянув носом воздух, Сатоши неожиданно веселым тоном бросил:
— Я притворюсь, что этого не слышал. И ты тоже притворишься, что этого не слышал.
Медленно Танака кивнул. На его лице не промелькнуло ни намека на улыбку.
Следующая фраза Юасы, явно обрадованного тем, что ситуация разрешилась довольно скоро, зазвучала с энтузиазмом:
— Ну, в таком случае, не будем терять времени. У меня зарезервирован столик, Танака тебя привезет куда надо. Пригладь волосы…
— Очень смешно, старик.
Юаса это успешно проигнорировал:
— Намажь лицо чем-нибудь блестящим, ну, знаешь. Чтобы выглядеть прилично, — он помолчал секунду, будто вспоминая, все ли сказал. — Ну, тогда до встречи. Танака, отвези его куда нужно, понял? И без выкрутасов. Отключай громкую связь.
Танака послушно исполнил чужой приказ и все той же дрожащей рукой прижал трубку к уху. Он несколько раз пробормотал «да, господин» в ответ на что-то, кивая, будто Юаса мог это увидеть, и с каждым новом словом его лицо становилось еще белее, соперничая уже с мелом, после чего отключился. Он поднял взгляд на Сатоши, и тот с нескрываемым удовольствием приметил, что глаза у него нервно бегают из стороны в сторону.
— Сатоши-сан.
— Ну, ты деньги раздай, а там… Так уж и быть, поеду к твоему старику.
— Конечно…. Конечно. Конечно, Сатоши-сан.
Толпа продолжала наблюдать за этим чудным взаимодействием с еще более озадаченными лицами, и, когда Танака подошел к нему, перевели взгляды на него. О Юасе не слышал только глухой, и, зная, что его имя предвещает не самые радужные события, они не знали, чего можно ожидать. Дрожащей рукой он положил деньги и пробормотал невнятно:
— Все, все. Берите.
— Не надо, — пропищал дилер, но Танака завертел головой еще активнее.
— Берите-берите. Это подарок от Юасы-сана. Помните про его щедрость, — после чего, подняв голову, уставился на Сатоши убитым взглядом. — Идем. Машина внизу.
Проходя мимо, Сатоши думал только о том, насколько он жалел, что тут очутился: увиденное им зрелище походило на чертов цирк. Пусть он и был в позиции сильного тут, ему было жутко неловко смотреть на то, как все унижались друг перед другом. В родных гаражах было гораздо проще без этого ежесекундного лебезения, и в Дзигоку, пустошах, где он мог гонять и ни перед кем не пресмыкаться.
Вздохнув, он махнул рукой.
— Ладно, ребятки. В следующий раз мы с вами сыграем, но, — он сделал паузу, — моя ставка первая. И будет бесплатной. Помните мою доброту.
Дилер смотрел на него с нескрываемым шоком, но затем резко закивал и писклявым голосом пробормотал:
— Д-да. В следующий раз… в ханафуду играем. В бывшем супермаркете.
Сатоши глубоко вздохнул, и его имплант вновь поднялся к потолку. Черт возьми, теперь придется откуда-то узнавать правила ханафуды.
— Ну ладно! Пошли!.. Э-э-эм.
Танаки рядом не оказалось — он успешно ретировался на этаж ниже, лишь бы не присутствовать в этой комнате. Хмыкнув, Сатоши спрятал оружие и нехотя отправился следом за позером, что должен бы доставить его сегодня до очередного места сбора. Ехать к Юасе совершенно не хотелось, но деньги вновь были как кость в горле.
Машина, которую Юаса обозвал «хорошей», была дешевой хондой. Не самая новая, но выглядела хотя бы минимально прилично. Сатоши бегло пробежался по карточке с гербом «Союза» под лобовым стеклом, но решил оставить это без комментариев и сел на заднее сиденье.
Позади был экран, на котором можно было включить новости, но он нашел себе куда более веселое развлечение: и всю дорогу сверлил взглядом затылок Танаки, что тот, несомненно, чувствовал. Это было заметно хотя бы потому, какие нервные взгляды он переодически бросал в зеркало заднего вида, стараясь лишний раз не делать резких движений, не заговаривать и в принципе не делать ничего лишнего.
Они протискивались по узким улочкам, заваленным мусором; иногда Танака сворачивал в совершенно невообразимые подворотни, будто бы забыл, каким путем сюда добрался. Наблюдать за этим было, несомненно, весьма весело.
Лишь один раз Сатоши отвлекся от разглядывания чужого затылка: когда они проехали мимо единственного работающего биллборда с какой-то незамысловатой рекламой. Остальные тут не работали после недавнего блэкаута, когда выжгло всю электрическую линию на район. Чинить это, казалось, в ближайшее время никто не собирался: а потому люди натаскивали генераторов, чтобы хоть как-то продолжить существовать.
На биллборде объемные тридэ голограммы разыгрывали свой спектакль: самурай в стальной броне защищал девушку, но затем обернулся — и та оказалась перед ним без одежды. Он и сам поскорее избавился от своей, и они вдвоем, в размере шесть на шесть метров, занялись страстным утехам — и все это под какофонию глючащего звука. Кто-то в очередной раз взломал этот долбанный щит, пронеслось в голове Сатоши. Он слышал, как местные шептались, что это было кто-то под кличкой «порнокиллер». На его компьютере этот шутник тоже поработал. Непонятно было, воровал ли он какие-то данные или нет, но… Порно он распространять умел.
Везде.
Даже на старых банковских автоматах.
Кто-то шутил, что в отделе безопасности «Йошивары» за него назначили награду, и лишь за живого. Все из-за качества порно, да? Сатоши фыркнул от смеха, понимая, что эта шутка никогда не устареет.
Они выехали на шоссе, где разделительные линии сверкали всеми цветами неона. Над головой у них возвышалось еще одно, а еще выше — неумолкающая железная дорога.
Город тут, несомненно, начинал приобретать более цивилизованный вид. Толпы белых воротничков, девочки в разноцветных кимоно, зазывалы; проносились аэрокары. «Макаи-Мед» вновь неслись к кому-то. Монолиты небоскребов, самый высокий из которых пронзал небеса, так, что его шпиля не было видно — и вдоль него светилась надпись «Накатоми Дзайбацу». Это была их штаб-квартира. Там, наверху, как кричали шоу, реклама, вся Сеть, расположился пентхаус самого Накатоми Тамасабуро — бессменного главы корпорации. Проехали они и мимо парка — только вот с улицы его было не разглядеть.
Один из немногих клочков природы, оставшихся в городе, если не последний.
Место встречи должно было быть близко.