Взрослых я не учу. Я не умею ничего кроме как причинять боль. Но зарабатывать этим снова я не хочу, даже как учитель. А с детьми… Даже с тобой. Чувствую, что делаю хоть что-то полезное в своей жизни. И я понимаю, что ты будешь использовать это во зло, но ведь у тебя есть цель, для которой ты пока-что слишком слаба. Я это исправлю. В этом смысл.
— Эрик, легионер в отставке
Бокс стыковочного дока, шлюз, ведущий на пристыкованное судно закрыт, но корабль пристыкован и на борту укрылась его команда. Мусорщики укрылись на своей территории подальше от разговора, что происходит в этот момент. К металлическим стенам корабельными клепками за импровизированные наручники в виде стальных хомутов прибиты пятеро, один просто лежит рядом, этот просто не способен оказать сопротивление.
— Твои люди? — в центре комнаты, на упакованном в защитный контейнер оборудовании для тестирования корабельных систем сидел мужчина в костюме, по обе стороны от него стояли бойцы с автоматическим оружием. Поодаль у верстака сидела черноволосая девчонка с закрепленной покореженной металлической конечностью в тисках, над ней еще один боец пытался как умеет побороть заклинившие механизмы. Напротив же Йозефа с утопленным в спину стволом стоял мускулистый мужчина средних лет в обычной одежде и очень испуганными глазами.
— Н-нет, это… Просто какие-то мусорщики, Герр Йозеф. Я их не знаю.
— А вот они тебя знают. Говорят, ты им какие-то деньги заплатил и обещал заплатить еще больше, когда работа будет сделана. Вспоминай давай, как ты аванс давал.
— Д-да, не давал никакого аванса. Это же мусорщики. Они для меня работать не будут, только на своего капитана. Герр Йозеф, вы же лучше меня их порядки знаете.
— Знаю. Поэтому остальные, вместе со своим капитаном, ушли к себе на борт. А этих, нарушителей, что самолично решили на стороне подзаработать, сами к стенам и прибили. Понимаешь, к чему я?
— Да, — мужчина в мгновение поник и опустил голову, легкий жест руки босса направил охранника в сторону и тот принес обвиняемому небольшой раскладной стул, — Я… Ну… Значит вы знаете…
— Ну ты расскажи, если есть чего рассказать. Мало ли, меня обманули, подставили, а жертва то на самом деле ты. Я же не знаю.
— Да не собирался я ничего… Воровать. Да, ребят нанял. Хотел, ну, показать новенькой, что работа сложная. Думал, ну ворвемся, заберем груз. Потом бы отдали. Но…
— Но она переиграла вас еще заранее, не оставив охране ключей. Поэтому вы забрали охранника.
— Да… Но, с ним все хорошо, заперли на время. Про ключи он ничего сказал. Хороший парень. Крепкий.
— Пытали, значится, моего человечка?
— Да какое там, Герр Йозеф, только побили. Но кого из нас не бьют то? Обычное дело.
— Ладно. Ты мне только одно скажи. Вот нахера? Территория и близко не твоя. Тайник… Ну говеный тайник. На нем два два парня трудятся, которых я нагружать не хочу, у них семьи у обоих. Верно мне уже… Лейб, сколько ты на меня трудишься?
— Седьмой год, Герр Йозеф.
— Вот, семь лет. И да, они просто бойцы, но они свое дело и свое место знали. Ни разу ничего поперек моему слову не сказали. А ты? Два года отпахал, в лейтенанты пробился, и уже сомневается, что я неправильного человека поставил на пост. Может тебя еще не устраивает, как я дела веду? Может ты лучше знаешь как?
— Она же просто девка безрукая. Куда ей… Тоесть, кхм, ну не кажется она мне подходящей. Для нашей организации.
— Ох… Значит действительно думаешь, справился бы лучше меня. Чтож. Но между нами большая разница. Вот сколько денег ты потратил на эту свою авантюру?
— Авансом дал двадцать четыре тысячи.
— Джеск, сколько будет за ремонт руки?
— Тысяча, может тысяча двести.
— А больше ничего не потратили?
— Нет, даже не стреляли.
— Ладно, округлим до тысячи тогда. Даже ни одной пули не потратили. А ты двадцать четыре куска всрал и еще бы больше заплатил по итогу. И ты еще сомневаешься в том, что она компетентна? А ведь у тебя еще и преимущество было, никто же ничего не знал. Она на вас через три часа уже вышла. Ну… На твоих исполнителей. А вот они уже сдали тебя. Понимаешь, разницу?
— Д-да, Герр Йозеф. Понимаю. Налажал.
— Да ты не просто налажал, ты натурально обосрался. А знаешь, кто на самом деле действительно в минусе? Я. Я ведь в результате всего этого потерял неплохого лейтенанта.
— Да ладно вам, Герр Йозеф, не потеряли. Я же… Это, не буду ничего такого делать больше. Все. Понял. Не дурак же, знаете меня.
— А знаешь, дорогой мой, давай так. Раз ты посчитал, что можешь оценивать компетентность других в обход меня, то давай и твою компетентность оценит другой, в обход меня. Джесси, давай, что думаешь?
Взгляд Йозефа, утомленный и уже немного безэмоциональный от всех этих разбирательств, обратился в сторону девушки. А следом за ним, как по команде, на нее упало внимание и остальных людей в комнате. Повисла неловкая пауза, воздух в боксе будто бы стал тяжелее от образовавшегося в нем напряжения.
— Если говорить только про его компетентность, то… Поступок дурацкий сам по себе. Бесцельная трата сил и ресурсов. Но мог сработать. Я станцию хорошо знаю, поэтому смогла разобраться, плюс следы были свежие. Нужно было выдергивать охранника не перед встречей, а за несколько часов раньше, тогда найти именно тех мусорщиков было бы в разы сложнее. Но до ключа доступа, который на мне, — девица вытащила из-под футболки устройство-ключ на цепочке и демонстративно потрясла им в воздухе, — проблема все еще была бы. Пришлось бы брать меня. В общем, гавно план. Но больше гавно в том, что если такое в голову пришло, придет и еще раз.
— Разумно, — не выдерживая драматичной паузы, Йозеф сделал жест рукой стоящему по правую руку от него охраннику, — хорошая девчонка. Не зря подобрал, — в руку мужчине вложили пистолет, который он непринужденным движением руки направил на голову поникшего подчиненного и почти в тот же момент спустил курок.
Закрытое пространство металлического бокса на мгновение наполнил хлопок порохового взрыва. И пускай для оружия на станциях Объединения принято использовать боеприпасы адаптированные под орбитальные условия, с уменьшенным пороховым зарядом, звук в закрытом металлическом коробе хорошо отражался от стен и оглушал. Следом за выстрелом раздался грохот падающего на пол тела, но его большинство присутствующих в комнате услышало уже не так отчетливо.
— И все таки я потерял лейтенанта. Досадно. Вот скажи мне только, Джесси, ты обиделась и сказала все это, чтобы я его убил?
— Я сказала то, чему вы меня учили. А мне… Не обидно. Чего на дураков обижаться.
— Вот не зря тебя подобрал! — неожиданно радостно произнес мужчина, передавая оружие обратно одному из охранников и поднимаясь с насиженного ящика, — С этим делом разобрались, но времени потерял уже прилично. Поэтому разбирайтесь тут дальше сами. И да, Джесси, кандидата на его место у меня нет. Но и тебе передать его дела я не могу, я тебя только взял. Полгода место, думаю, будет еще пустовать. Будь хорошей девочкой и дальше, пока ты меня радуешь.
После этих слов Йозеф неспешно вышел из бокса вместе с одним из своих бойцов, оставшиеся двое людей все также продолжали смотреть на девочку, была раза в полтора их младше, и покорно ждали дальнейших указаний.
— Ну что, господа, свободны на сегодня, получается, — девушка лишь пожала плечами и кивнула в сторону выхода из бокса.
— А с этими что?
— Да оставьте как есть. Их собственная команда уже наказала. Захотят наказать еще, добавят, нет… Не наши проблемы. Разве что… Лейб, ты все?
— Ну, тут к технику надо. Я только раскрутил, перемкнуть не должно.
Тиски оказались раскручены и девушка направилась к единственному из мусорщиков, что не был скован и прибит к стене. Она склонилась над ухом мужчины и бестактно хлопнула его по щеке, чтобы привести в чувство.
— Про сестру было лишнее… — прошептала она у него над ухом, вытянулась в полный рост и что было сил пнула некогда борзого и самоуверенного кабана куда-то под ребра, вновь вызывая вскрик и скулеж у взрослого бугая, — Теперь точно закончили. Ребята, расходимся.
***
Начало орбитального цикла, большинство честных тружеников отправляются на свои смены в порядке расписания, ведь жизнь любой станции зависит от них и качества исполнения их собственных обязанностей. При этом далеко не всем подходит подобная жизнь, в припортовых кантинах отдыхают члены экипажей кораблей на стыковке и вольные наемники в ожидании очередной работы. Но есть и те, кто зарабатывают на свой хлеб иначе, и этих людей на станции даже есть куда больше свободного времени. Так, в скромной комнатушке, смонтированной на территории складского корпуса из подручных материалов и без всякого соблюдения межстанционного стандарта, лежала на раскладной кровати и смотрела в потолок черноволосая девушка шестнадцати лет.
Не смотря на полное внешнее одиночество, последние месяцы она почти никогда не оставалась полностью одна. Ей всегда было с кем поговорить, и этот собеседник был самым близким и, пожалуй, единственным оставшимся у нее родным человеком. Сестра была далеко и страдала, она знала об этом в подробностях и деталях, о каждой пытке, о каждом опыте и эксперименте. О своей же жизни она не сильно распространялась, говорила, что жива и старается изо всех сил. Ее страдания уже переросли в трудности и преграды, которые нужно было как-то преодолевать, чтобы избавить Астрид от печальной судьбы и тяжелого будущего. Тяжелее всего было хранить все это в себе без возможности кому-то раскрыться и поделиться, а только строить очень далеко идущие планы.
К этой устоявшейся связи даже спустя пару месяцев было сложно привыкнуть. Какие мысли твои, а какие чужие, она различала легко. Но каждый раз было непонятно, какое сообщение она отправила и оно дошло, а какое нет. Сигналом был только ответ со стороны сестры, но она не всегда была в состоянии его дать. Поэтому она пыталась максимально концентрироваться на диалоге при любой возможности. Со стороны это выглядело как непродолжительный ступор на одну-две минуты, будто бы человек слишком сильно задумался о чем-то. И такое она позволяла себе только в моменты одиночества, чтобы никто ничего не заподозрил.
— Джеска, ты тут? — знакомый голос разорвал состояние легкого транса и заставил девицу резко приподняться на скрипучей раскладной кровати.
— А… Лейб, что-то случилось? — она перевелась в сидячее положение и перевернулась, свесив босые ноги с кровати прямо над тяжелыми ботинками.
— Да нет, все спокойно. У нас тут свободное время и… Помнишь, я говорил про уроки рукопашного боя? Удар поставить и все дела.
— А, это, помню. Говорил такое.
— Ну тогда пошли, попробую договориться за тебя.
***
Станция, на которой они жили и “работали” никогда не отличалась изяществом и богатством. Постоянных жителе никогда не было много, но при этом все умудрялось стабильно работать без риска развалиться в процессе. Только многие секции при этом были либо заброшены, либо подвергались генеральной очистке раз в орбитальный год, не чаще. И хоть со стороны это выглядит мерзко и отвратительно, к подобному порядку вещей легко привыкнуть. А стоит выйти на уровни, где живут исключительно обеспеченные добропорядочные граждане объединения, начинаешь ощущать легкий дискомфорт и ощущение неправильности. Никакого налета на металлических панелях, блестящие половые решетки даже немного проскальзывают, а не прилипают к подошвам, вентиляция не забита слипшимися пылевыми блоками, а воздух будто бы разбавлен чем-то неестественным.
— Ты ведь ничего не говорил про деньги, верно? А то… Если мужик обитает тут, берет, наверное, неслабо.
— Нет, он делает это бесплатно. Он просто из этих… Старых легионеров. На пенсии после службы.
— Легионеров?
— А, ну да, откуда тебе знать. Об этом у нас говорить не принято. В общем, есть в нашем славном государстве военно-космический корпус. Ну, с полицаями объединения ты хорошо знакома, они из правоохранительного корпуса, занимаются такими как мы и кем еще похуже, внутряком в общем. А военно-космический это внешняя армия и флот. Так вот, в его составе есть регулярные войска, а есть “Легион”.
— Про армию нашу я слышала, да, знаю, что есть. Даже корабли их видела. А в чем разница то?
— Да, они регулярно залетают за донаборами. Разница в том, что армию формируют по квотам со станций, а в “Легионе” служат добровольцы. Легионеры это пехота и моторизованные части, у них нет своих кораблей, и берут туда почти любого желающего, главное чтобы на ногах стоял и прям сильно за свою жизнь не накосячил.
— Падаль всякую?
— В каком-то смысле да. Контингент там… Специфичный. А еще их наше государство иногда “сдает в аренду” соседям. И вот лет десять назад была одна кампания военная на границах сектора, где эти ребята знатно так повоевали. С тех пор о легионерах до сих пор многие без мата не поминают. И вот Эрик как раз с той кампании и вернулся, на пенсию себе отслужил и… В общем, сама все увидишь. А мы пришли.
Обычная квартира на станции с обычной дверью, на которой желтой краской по трафарету выведен номер. Ничего необычного, как и у многих простых жителей этой секции. Но именно сюда начал стучать Лейб, полностью игнорируя панель на раме сбоку. Через минуту послышались шаги, приглушенный писк с другой стороны и жужжание сервоприводов, приводящих цельную металлическую дверь в движение.
На пороге появился рослый и широкий в плечах мужчина, бритый, одетый в простую одежду. Ему было от сорока до шестидесяти, сложно сказать сколько именно на первый взгляд. Он молча обвел взглядом незваных гостей и сказал несколько слов на французском. Непонятная, но очень мелодичная тарабарщина грубым басом завораживала своим звучанием, но понятно было ровным счетом ничего. Лейб начал что-то отвечать, между ними завязался непродолжительный диалог.
Черноволосая девушка тем временем устремила свой взгляд за спину мужчины, осматривая чужое жилище. Скромная комнатушка без излишеств, из украшений только фотографии, вразнобой приклеенные на стену скотчем. На всех фотографиях либо этот мужчина с другими людьми, на многих они были в военной форме, либо одна и та же женщина и девочка. В остальном это было совсем непримечательное скромное жилище одинокого мужчины.
— Ну, Джески, видать не судьба. Он не хочет. Говорит, у тебя взгляд жестокий.
— Прав же. Я ведь действительно не ангел.
— Не говори так, я знаю, ты человек хороший. Просто мир такой, как иначе то выжить… Ладно, пойдем.
— А он и вправду так хорош?
— Лучший рукопашник на цепи станций. Его даже на соревнования перестали записывать, конечно под предлогом дурной репутации и прошлого, но… Он всегда выигрывал, раньше.
***
Прошло больше 15 циклов, дверь в жилом секторе абсолютно не поменялась. Металл не обзавелся налетом, а желтая краска с номером квартиры все также была лишь чуточку потерта. На портовых уровнях такое редкость, только если владельцы помещений не тратят время на очистку внешних поверхностях, а таких чистоплюев там почти не живет.
Джессика стояла напротив двери, держа в руке датапад и несколько минут не решаясь постучаться. На планшете в нежно-голубом свечении был выведен текст на французском, не длинное послание с некоторым количеством грамматических и смысловых ошибок, которое далось молодой девушке с огромным трудом. Она уже забыла за несколько лет, как сложно чему-то учиться. Не осваивать навыки и привыкать к чему-то новому, а именно учиться.
Металлическая костяшка протезированной руки все-таки решилась ударить о поверхность, издавая легкий, но звонкий лязг. И снова через минуту на пороге в открытой двери появился мужчина. Его ранее спокойное лицо сейчас было недовольным, а скрещенные на груди огромные руки ясно давали понять, что он был не в духе. Окинув девушку взглядом, он только отрицательно помотал головой, не проронив ни слова. На что Джессика протянула ему планшет. Подобный поворот был для него явно неожиданностью. Массивная ладонь аккуратно, будто бы насторожено переняла устройство, а глаза опустились в текст.
Минута томительного ожидания, по ходу которой мужчина то и дело нервно и недоверчиво бросал взгляд на девчонку перед собой, после чего возвращался к прочтению. Он был в легком напряжении и недоумении в процессе и еще какое-то время после. Думал и пытался решить. И когда в голове пронеслись все важные мысли, массивная ладонь протянула планшет обратно. После чего он нажал на кнопку, закрывающую дверь, вновь оставляя девушку одну в пустом коридоре.
Оставалось только тяжко вздохнуть и убрать датапад во внутренний карман куртки. Зубы непроизвольно сжимались от негодования и какого-то ощущения злости. Она понимала, что была слабой, понимала, что не сможет двинуться куда-то дальше, если не научится защищать себя.
За годы, что она провела в своей новой жизни, она успела осознать, что никто не защитит тебя лучше тебя самого. Но как себя защищать? Большинство используют оружие. Пистолеты или ножи — самое распространенное. Но пушки создают слишком много шума, им нужны патроны, а стоит одному достать ствол, в момент начинается перестрелка. При этом пушки ненадежны, хороший ствол стоит денег, но даже он может заклинить или дать осечку. Она это видела уже пару раз, ничем хорошим для владельцев пистолета это никогда не заканчивалось. Другое дело ножи, они проще и надежнее, но до него еще нужно дотянуться, выхватить, занести удар. Но у обоих вариантов было еще по два минуса. Оружие любят отбирать и выбивать из рук, а еще для него нужна грубая сила. Со стволом нужно удержать отдачу, а клинку или дубинке придать достаточную силу, чтобы пробить одежду и доспехи. И именно с силой у нее были проблемы, оружие это не решало.
Она уже собиралась развернуться и пойти по своим делам, как вновь услышала шаги за дверью. Дверь раскрылась и в коридор вышел мужчина со спортивной сумкой на плече, он провел карточкой доступа по панели и закрыл за собой дверь, после чего уже с более мягким дружелюбным выражением лица протянул девушке массивную ладонь в приветственном жесте.
— Эрик, — представился он после того как пожал хлипкую в сравнению с его девичью ручку.
— Джеска… — немного непонимающе отозвалась девушка. После чего он кивнул в нужном направлении и неспешно зашагал по коридору, а она увязалась за ним. Он начал что-то говорить, но она понимала лишь выборочно некоторые слова, которые успела выучить. Впрочем, кажется, для него это было совсем не важно, он не ждал ответов.