Лу Цайхуа медленно приходила в себя. Дневной сон оказался пустым и глубоким, точно иссушенный временем старый колодец. Вместе с сознанием из обмякшего тела ушли и все воспоминания. Теперь же они начали медленно, капля за каплей наполнять Цайхуа. Она вспоминала всё постепенно, и первые мысли, исполненные безмятежного света, вскоре сменились странным, почти безнадёжным ощущением некой утраты.
С тех пор как Лу Цайхуа попрощалась со своим старым наставником, прошло не так много времени, а пережить пришлось столько, сколько с ней раньше не приключалось и за год. И больше всего в этой веренице событий её беспокоила собственная бесполезность. Почти детская беспомощность, связавшая руки и закрывшая двери в желанное будущее.
Среди ровесников, отточивших свои лучшие техники до идеала, и их бессмертных наставников, девушка себя ощущала никчёмной. И всё же, как и в любой, пусть даже самой тёмной пещере обязательно найдётся выход к свету, так и Лу Цайхуа вдруг почувствовала лучик надежды. Она жива до сих пор и продолжает учиться. Этого достаточно, чтобы однажды себя превзойти.
Сознание девушки ещё не до конца прояснилось, когда она вспомнила, где и как ей довелось заснуть. Тепло чужого тела окружило Цайхуа беззаботным спокойствием, согрело усталую душу, заставив её трепетать.
Шанъяо так и не сдвинулся с места, позволив подруге как следует выспаться, и это обстоятельство вызвало у неё сложную гамму эмоций. Вдруг захотелось крепко-крепко обнять этого юношу, вложив в этот жест все свои чувства, всю благодарность за безвозмездную помощь, за то, что пару дней назад он стал её другом. И даже если он преследует какие-то цели, он остаётся с ней рядом и не бросает в беде. Для полного доверия ей этого хватит.
— Ты пахнешь осенними листьями, — прошептала Лу Цайхуа и нехотя разлепила глаза.
Послеполуденный свет, пробиваясь сквозь пышную крону, окутал профиль Шанъяо мягким сиянием, отразился в глазах янтарным оттенком. Чуть приподняв подбородок, она наблюдала за ним: вот он, растерянно моргнув, кинул взгляд в её сторону, а вот в уголках его губ уже затаилась смешинка. Его непослушные волосы сплетаются с ветром и забавно щекочут лицо Цайхуа. Чистая радость наполняет сердце почти до краёв.
Восприятие оставалось слегка затуманенным. Быть может поэтому ей не было стыдно. Впрочем, ничего страшного в том, чтобы поспать на плече у хорошего друга, она совершенно не видела. Шанъяо, видно, считал точно также.
— Просыпайся давай, у меня спина затекла, — поторопил просветлённый и легонько щёлкнул её по носу. — Нам нужно поесть до начала обхода. Времени в обрез.
Девушка недовольно поморщилась, однако голову с плеча Шанъяо не подняла. Хотелось ещё хоть немного растянуть этот момент удовольствия, когда никуда не нужно спешить и можно спокойно, без назойливых мыслей и опасений растворяться в тепле близкого друга. А ещё наслаждаться особенным, ни с чем не сравнимым ароматом его волнистых волос. Почти как осенние листья… Запах уходящего лета разливался по венам приятным теплом, располагал к разговорам за чашкой крепкого чая и обещал новую, но, вместе с тем, очень спокойную, размеренную жизнь.
Цайхуа вдруг захотелось просидеть так с Шанъяо целую вечность, однако она сразу отмела эту странную мысль. Щёки тронул едва заметный румянец. Кажется, он был единственным человеком на свете, способным заставить Лу Цайхуа покраснеть.
— Ладно, — вздохнула девушка, не без труда поднявшись на ноги. — Если и дальше продолжу лениться, упущу все возможности себя проявить. И так ведь ничего не стою в бою.
Шанъяо скользнул по ней снизу вверх посерьёзневшим взглядом.
— Ты ценна уже сама по себе, а не благодаря каким-то заслугам.
Он наконец-то поднялся, быстро поправил свои одеяния, и вдруг обернулся в сторону рощи. Всего мгновение парень настороженно хмурился. А затем, рассмеявшись собственным мыслям, уже с довольной ухмылкой направился к столовой.
Слегка озадаченная Лу Цайхуа побежала за ним. Она не услышала, как в бамбуковых зарослях кто-то едва слышно выругался. Раздвинув молодые побеги, из рощи вышел парень в алых одеждах. Он мрачно глядел вслед удалявшейся Лу Цайхуа до тех пор, пока её силуэт, сверкающий на солнце золотистыми бликами, окончательно не растворился вдали. Рука его крепко сжимала запястье. То самое, на которое была намотана алая лента.
***
Лу Цайхуа молча жевала свою баоцзы, наслаждаясь любимым сочетанием сочного мяса и имбиря. И всё-таки лучше её названной сестрицы Юньчжи их никто не готовил. В этом она убеждалась не раз.
Воспоминание о строгой, но очень отзывчивой девушке, вечно занятой каллиграфией, болезненно кольнуло в груди. Ещё тогда, в момент их расставания, от сердца будто оторвали особенно важную часть, и с этой потерей Лу Цайхуа никак не могла примириться. Решительно отправив в рот остаток парового пирожка, она мысленно себя подбодрила: ничего, осталось пережить всего один год. Пройти бы только испытание, и гора Лунхушань вновь распахнёт для неё свои родные объятия.
Вечерело. Столовая начала постепенно пустеть. Но даже среди немногочисленных просветлённых Цайхуа, как ни вглядывалась, не сумела найти цветочную фею. Как и Чэньсина. Поймав себя на мысли, что в последнее время она думает о нём слишком часто, девушка раздражённо хлопнула себя по колену.
— Решила покалечить себя до того, как это сделают демоны? — Шанъяо спрятал улыбку за чашкой. — Кстати, как ты вообще умудрилась заслужить наказание?
Задумавшись, Цайхуа взяла второй пирожок. Если она расскажет от начала и до конца всю историю про демонический артефакт, ещё неизвестно, чем это для неё обернётся. Девушка определённо доверяла Шанъяо, но за последние несколько дней она, наконец, поняла: прежде чем говорить, стоит обдумать каждое слово.
— Я пробралась ночью в обитель бессмертных, — уклончиво ответила Лу Цайхуа. — Не спрашивай зачем, просто захотела и всё. До этого я разговаривала с учителем Чжао. Прямым текстом разрешения он не давал, скорее намекнул, что мне туда можно. Поэтому я ничего не сказала наставнице Тай. Да и не было смысла: я только рада сходить на обход.
Шанъяо отставил в сторону чашку и, последовав примеру подруги, потянулся к горке ароматных, ещё горячих баоцзы. Было настоящим чудом, что им удалось их столько набрать. Однако только ими они и решили насытиться, отказав себе в остальных не менее вкусных блюдах. В прочем, Цайхуа было всё равно, что и в каких количествах есть. Куда больше её волновал предстоящий обход.
Какое-то время они оба молчали, каждый задумавшись о чём-то своём. Цайхуа перебирала в уме варианты возможных исходов сегодняшней ночи, и большинство из них были отнюдь не обнадёживающими. Мало того, что она не успела восстановить всю свою ци, так и владением духовным оружием не может похвастаться. Вселяло надежду лишь новое знание, полученное на уроке у Мао Шуая, да отточенный навык узнавания демонов. Не зря ведь Цайхуа провела столько ночей, охотясь на нечисть со своим старым наставником.
— Интересно, с чего бы учителю Чжао пускать тебя в обитель бессмертных? — задумчиво спросил Шанъяо скорее самого себя, чем Лу Цайхуа.
— Он вообще странный. Принимает меня за Лао Тяньшу, — решила вдруг поделиться с ним девушка.
Отчего-то эта тема тревожила Цайхуа даже сильнее, чем все её проблемы вместе взятые. За чудачеством учителя Чжао скрывалась какая-то тайна. Она не могла объяснить даже себе, почему так в этом уверена, но какое-то смутное чувство подсказывало: тайна есть, и всё тут.
— Даже так? — не скрыл своего удивления парень. — Он бывает иногда… не таким как все.
— Ты хотел сказать, сумасшедшим?
Шанъяо неопределённо хмыкнул и настороженно оглянулся. И только убедившись, что их никто не подслушивает, он наклонился ближе к девушке.
— Мало кто знает, но когда-то он был лучшим другом моего наставника. А потом, во время обучения в школе Чуньцзе, Лунху Чжао сильно изменился. Он что-то нашёл на склоне горы Лаошань: что-то, о чём все бессмертные предпочитают умалчивать или просто не знают. Но после этого он перестал узнавать Мао Шуая. Да и в целом изменился. Как мой наставник ни пытался узнать у Лао Тяньшу, что же случилось, тот уверял, что не имеет понятия.
— А причём здесь Лао Тяньшу? — обескураженная свалившейся информацией, Цайхуа выдала первое, что только пришло на ум. — Подожди, ты сказал, это случилось во время его обучения. Получается, Лао Тяньшу, Лунху Чжао и Мао Шуай — принадлежат одному поколению? Но как же цвет волос учителя Чжао? Разве ему не должно быть за сотню как минимум?
— Не торопись, — рассмеялся Шанъяо, довольный произведённым на неё впечатлением. — Лао Тяньшу тут притом, что он был младшим соучеником моего наставника и учителя Чжао. А вот волосы Лунху Чжао такие не из-за возраста. Это ещё одно следствие того странного случая: они побелели в то же время, когда он потерял память. Кстати, с тех пор он каждый год зачем-то заводит новых котов, и везде их за собой таскает.
— Получается, Лунху Чжао вовсе не старый?
— Нет, конечно, — рассмеялся Шанъяо. — Он достаточно молод, как и мой наставник. В прочем, какая теперь разница, сколько им лет. Главное, что их тела никогда не изменятся. Разве что волосы Мао Шуая поседеют со временем, но когда это ещё будет…
Шанъяо залпом выпил оставшийся чай и поднялся из-за стола. Времени до начала обхода оставалось немного, а поскольку Цайхуа не могла подлететь к подножию горы на мече, им пришлось торопливо спускаться пешком.
Рассеянно наблюдая за змейкой дороги, уводящей просветлённых вниз по цветущему склону, девушка пыталась вплести новый лоскуток информации в ковёр уже устоявшихся мыслей о происходящем вокруг.
История о Лунху Чжао слегка разочаровала её. Он оказался обычным бессмертным, далёким от её идеала. А идеалом для Лу Цайхуа, конечно же, был Тай Чэнсянь: первый просветлённый, сумевший прожить несколько сотен лет, воспитавший пятерых учеников и ставший первым небожителем среди людей. О нём ходило много легенд, история его жизни покрылась налётом неразгаданных тайн, и многие уже успели усомниться в том, что он в самом деле вознёсся в Небесное царство. Тем не менее, видение о смерти Юйчжоу, его ученицы, доказало это Лу Цайхуа: Тай Чэнсянь правда стал божеством и изгнал демонов в Мрачный чертог. Осталось только понять, с какой целью Юйчжоу показала ей последний эпизод своей жизни. Как и в случае с учителем Чжао, Лао Тяньшу и демонической чашкой, девушка чувствовала: здесь всё не так просто.
— Между прочим, мы вовремя, — голос Шанъяо прервал её размышления.
Он обращался к двум юношам, дожидавшимся их на той маленькой площади, с которой началось первое восхождение Лу Цайхуа на гору Тайшань. Одним из парней оказался Дэшэн, облачённый уже в мужские одежды. Скользнув по Лу Цайхуа взглядом, он чуть склонил голову, очевидно в приветствии, и молча направился к главной улице города. Второй же, приглашённый ученик из школы Чунгао, оказался не знаком Цайхуа. Он улыбнулся подошедшим ребятам и чуть подрагивающим от волнения голосом сообщил:
— Мы с Сюй Дэшэном уже составили план. Сначала идём в ту самую чайную, а дальше по ситуации. Скорее всего разобьёмся на пары и будем прочёсывать местность.
Шанъяо коротко кивнул, и они двинулись в путь. В попытке отвлечь себя от тревожных предчувствий, Лу Цайхуа одну за другой рассматривала городские постройки. Вместе с лучами вечернего солнца на даосские храмы, поместья, многочисленные лавки и чайные оседал аромат цветущих деревьев. Всё вокруг утопало в расплавленном золоте крыш и жемчужной белизне высоких стен.
Словно очутившись вдруг в небесной столице, девушка ощутила эмоциональный подъём. Представив себя божеством, облачённым в боевые доспехи, она почувствовала, как тело наливается силой, и где-то в глубинах души в тот же миг зародилась надежда на лучшее будущее. Но стоило её пальцам привычно коснуться рукояти меча, наваждение как рукой сняло. Не время расслабляться, укорила себя Цайхуа. Уже скоро ей предстоит получить ценный опыт или погибнуть. Другого исхода во время схваток с нечистью быть не могло. И хотя Цайхуа не раз расправлялась с обнаглевшими демонами, сегодняшний обход ей казался куда более серьёзным событием, нежели её прежние вылазки с Лао Чжуаньцзэ.
— Эй, да не переживай ты так, — обратился к ней ученик из Чунгао. — Я вообще ничего не умею, кроме как лекарства намешивать. И ничего ведь, живой! А город этот спокойный, нечисть сюда не суётся.
— Если б не совалась, с твоими напарницами было бы всё хорошо, — осадил его Шанъяо. — А то, что ты жив — удача, не более.
Дэшэн собирался было вступить в разговор, как перед просветлёнными показалась нужная вывеска. Флажок, закреплённый над входом, украшал детально прорисованный чайник.
Внутри двухэтажное здание оказалось просторным и светлым. На чайных столах блестела дорогая посуда. Кругом ни пылинки, ни даже намёка на следы тёмной ци. Царящие здесь чистота и спокойствие, тихое звучание людских голосов, атмосфера, настраивающая на задушевные беседы, не вызывали никаких подозрений. Это была самая обыкновенная чайная города Тай.
Владелец заведения, полноватый мужчина с жидкой бородкой, сразу же предложил гостям чай. Просветлённые поспешно отказались: Шанъяо с Дэшэном виновато улыбнулись, ученик из Чунгао слегка побледнел, а Цайхуа лишь отрицательно качнула головой.
Пока юноши проводили допрос, девушка снова решила опробовать новую технику. Она вышла на улицу и, наплевав на приличия, уселась прямо на мощёную камнем дорогу. У соседнего здания раскинулась цветущая слива, на нежные цветы которой и нацелилась просветлённая. Проигнорировав несколько осуждающих взглядов, Лу Цайхуа прикрыла глаза и сосредоточилась на своих ощущениях.
Пространство вокруг, словно укрытое гигантской рыболовной сетью, было пронизано нитями духовной энергии. Ци беспрепятственно разливалась по улицам, окружая собой все деревья, дома и людей. Сделаешь вдох, и вместе с потоками свежего воздуха она медленно заполнит собой все сосуды, каждую клеточку тела. Ци отдаётся в кончиках пальцев лёгким покалыванием, точно в них лопаются пузырики газа, и вдруг, неизвестно откуда, появляется тьма. След демонической силы не далеко, и не близко. Он практически манит своим мертвенным холодом, теряясь в потоках светлой энергии, но не растворяясь в ней окончательно.
— Цайхуа, — чья-то ладонь мягко легла на затылок. — Мы кое-что выяснили.
Девушка вздрогнула и открыла глаза. Сердце быстро забилось в груди, когда она осознала, что ей удалось обнаружить.
Подняв голову, Цайхуа встретилась с серьёзным взглядом Шанъяо. Обычно весёлый и жизнерадостный, сейчас он был полностью собран, и определённо готов к любым поворотам событий. Ледяное спокойствие скрыло все его чувства, как если бы тучи заволокли собой солнце и всю небесную гладь. Девушка кожей ощущала сковавшее его напряжение. Такого Шанъяо она видела впервые.
— Я тоже кое-что выяснила, — взволнованно сообщила Лу Цайхуа. — Но давай сначала ты.
— Владелец чайной поклялся, что в его заведении никогда не было случаев отравления. И это бы поставило в тупик наше расследование, если б он не рассказал нам ещё одну важную вещь. Оказывается, с одним из горожан случилось то же самое. В одной из соседних чайных отравился мужчина, который практиковал наши техники. Он самостоятельно накапливал светлую ци, был добродетельным, врагов не имел. В том заведении, говорят, выпил с другом по чашке чая, и тем же вечером умер. А друг его, между прочим, — самый обычный человек. И он остался жив. Мальчики пошли сейчас в ту самую чайную, а нам стоит расспросить знакомых погибшего. Может найдём хоть какую-то связь.
— Судя по тому, что идея учителя Чжао спасла жизнь Юйлинь, под удар яда попадают все, у кого в духовных каналах имеется хоть капля светлой энергии, — задумалась девушка. — Но что-то здесь не сходится.
— Да, — согласился парень. — Хотя теория логична. Она вполне объясняет, почему от яда не пострадал человек, который пил из одного чайника с носителем светлой энергии, и почему Юйлинь выжила, когда лишилась её.
— Но что насчёт ученика из Чунгао? Сомневаюсь, что его духовные каналы пусты.
Девушка поднялась. Небрежно отряхнув одеяния, она достала из рукава оставшиеся талисманы Юньчжи. Во взгляде Шанъяо мелькнул тот самый огонь, с каким коллекционер вдруг обнаруживает у себя перед носом редкое произведение искусства, и это не укрылось от Лу Цайхуа.
— У нас только два варианта: либо это с ним что-то не так, либо проблема не в чае, — парень перевёл взгляд на крышу даосского храма и покачал головой. — Ладно, твоя очередь. Что ты собиралась сказать?
— Я ощущаю след тёмной ци, причём оставили его недавно. Не могу только понять, в какой стороне.
— Сейчас проверю…
Не меняя своего положения, Шанъяо погрузился в медитацию. Словно струна, его тело напряглось до предела.
Невольно затаив дыхание, Цайхуа наблюдала за тем, как дрожат его сомкнутые ресницы, как вьющиеся волосы треплет невесть откуда взявшийся ветер, как светлая кожа покрывается ровным и мягким свечением. Прошло всего пару мгновений, и юноша медленно выдохнул. Их взгляды пересеклись.
Не до конца понимая, что она делает, Цайхуа порывисто схватила Шанъяо за руку и положила ему на ладонь талисман. Края желтоватой бумаги вместе с изящным каллиграфическим знаком слегка замерцали, отражаясь в карамельных глазах затаённым восторгом.
— Это меньшее, чем я могу тебе отплатить, — поспешно объяснила девушка. — Знаю, что он бесполезен, но мало ли.
— И тебе не жалко? — недоверчиво поинтересовался Шанъяо.
Сердце вдруг забилось в груди так отчаянно, что на миг Цайхуа лишись возможности мыслить. Горячая, будто доведённая до кипения кровь прилила к голове, отдаваясь в висках сильной пульсацией. Она осталась наедине со своим внутренним «я», отрезанная от внешнего мира, и теперь перед ней простирался лишь океан ощущений. Пришлось приложить немало усилий, чтобы в конечном итоге не пойти у них на поводу.
— За друга мне не жалко и жизнь отдать, — она тепло улыбнулась, изо всех сил подавляя желание крепко обнять его.
Шанъяо неожиданно замер. Глаза его распахнулись чуть шире, и где-то на дне чёрных зрачков вместе с блеском лучей заходящего солнца смешались противоречивые чувства. Он улыбнулся, но в этой улыбке, по-прежнему тёплой, вдруг промелькнула вина.
— Я не могу взять его.
Парень вернул талисман растерянной Лу Цайхуа и, развернувшись в сторону одной из узеньких улочек, бросил через плечо:
— Поторопимся. Выйдем на след, и он приведёт нас прямо к врагу.
Долго приводить мысли в порядок Цайхуа не пришлось. Отбросив их в сторону, она со всех сил помчалась за другом.
Дыхание рваное, почти что поверхностное. Оно попадает в такт бегу, а ветер со свистом проносится мимо и развевает полы одежд. Цайхуа видит лишь спину Шанъяо да смешавшиеся в единый белоснежный поток стены домов. В той части города, где уже опускаются сумерки, маячат следы тёмной ци, и чем они ближе, тем глубже проникают в душу скользкие пальцы тревоги. Колени начинают дрожать, и Лу Цайхуа требуется вся её воля, чтобы продолжить бежать. Вот-вот они столкнутся с чем-то ужасным.
— Стой!
Девушка не успела отреагировать вовремя и с силой влетела в спину Шанъяо. Она не сразу отошла от него: окончательно запутавшись в страхах и смешанных чувствах, Цайхуа потеряла связь с внешним миром. Но стоило ей отступить, как юноша вдруг развернулся и, схватив девушку за руки, с каким-то горьким сожалением заглянул ей в глаза.
— Нам придётся разделиться. Я чувствую тёмную ци ещё в одном месте, — он сжал её пальцы чуть крепче. Казалось, каждое слово ему даётся с невероятным трудом. — Ты вперёд, я направо. Никого не найдёшь — возвращайся за мной.
С этими словами, ни разу не оглянувшись, он оставил растерянную Лу Цайхуа одну посреди пустынной улочки.
Попытка понять, что именно сейчас произошло, не увенчалась успехом. В момент, когда из-за любого угла на неё может наброситься демон, было попросту некогда размышлять о странном поведении друга. Вместо этого Цайхуа полностью сосредоточилась на своих ощущениях и осторожно направилась прямо в густеющий мрак. Двигаясь так, что не слышно было даже дыхания, она скользила взглядом по крышам домов. Важно было заметить любое движение. Противник был где-то рядом.
— Господин, второй чаши здесь нет, — послышался вдруг низкий голос.
Цайхуа замерла и, постаравшись хоть немного успокоиться, выглянула из-за угла. Недалеко от неё, укрытые тенью цветущего дерева, стояли два взрослых мужчины. То, что их тела были заняты демонами, девушка даже не подвергала сомнению: уже отсюда она ощущала ужасающий холод их тёмной ци.
— А я что говорил?! Раз эта дура такая упёртая, пусть и дальше здесь шляется, но только без нас, — другой голос прозвучал ожидаемо резко.
— Господин, она ведь не только чашу ищет. Ей нужно убить ту девчонку. Свидетели нам ни к чему.
— Не мои проблемы. Я больше не намерен бегать за ней, — второй мужчина раздражённо плюнул на землю.
— Но ведь это и нас касается. Пока Гунъи с нами…
— Тао Янь! — резко оборвал демон. — Сейчас мы с ней плывём в одной джонке, но когда придёт время, за бортом окажется кто-то из нас. Не позволяй ей утопить себя до того, как разойдутся наши дороги.
— Вы правы, господин. Нам только сейчас по пути с ней. Про то, что у нас противоположные цели, трудно забыть, — смиренно согласился Тао Янь. И совершенно неожиданно обернулся.
Лу Цайхуа едва успела спрятаться обратно за угол. Пульсация отдавалась где-то на уровне горла, и хаотичные мысли окончательно спутались. По телу вдруг прошла крупная дрожь. Опасность.
— Господин, кажется, у нас с вами гости, — вкрадчиво произнёс Тао Янь.
Внезапный смех старшего демона обрушился на девушку громовыми раскатами. В момент всё похолодело внутри: не то от сильного страха, не то от пронзающих её потоков тёмной энергии, рекой заструившейся по каменной кладке.
— Снова эти детишки, — он усмехнулся. — В таком случае, я разрешаю остаться. Развлекись сегодня как следует.
Только услышав последнюю фразу, Цайхуа пустилась бежать. Трезво оценив свои силы, она поняла, что не продержится даже минуты в бою с этим демоном. От тёмной энергии веяло древностью. Необъяснимое могущество ощущалось в каждом из её врагов, и Лу Цайхуа была абсолютно уверена: не каждый бессмертный сумеет выйти из такой битвы живым. Найти бы только напарников и послать кого-то из них на Тайшань за подмогой. Подобное зло не должно гулять на свободе. Но для начала стоит позаботиться о своей безопасности. Собравшись с силами, девушка ускорила бег. Где же ты, Шанъяо?
— Не так быстро.
Насмешливый голос раздался прямо за спиной и одновременно повсюду. Со свистом рассекая воздух, в Лу Цайхуа полетел быстрый клинок. Увернуться она уже не успеет.
Примечание автора:
Баоцзы — китайские паровые пирожки (сама их готовлю целыми партиями и очень рекомендую попробовать. Изумительный вкус).
公义 (Гунъи) — правосудие.
讨厌 (Тао Янь) — ненавидеть (разделила на имя и фамилию).
Джонка — традиционное китайское парусное судно.