Жрец распахнул глаза минут через пять. С трудом сфокусировался на мне и изрек странным голосом:
— Плохо дело, вмешались злые духи. Чья-то сила, что смогла преодолеть защиту. Плохая, очень плохая сила. Я чувствую бокора, чужого и сильного.
Плохая сила? Злые духи? Вот оно как… Карлос успел раньше меня добраться до злобного Господина Перекрестков и договориться с ним? Выходит, что так.
— Извините, господин Барон. Не в моих силах помочь.
— Спасибо, Габи, ты уже помог. Теперь я точно знаю, что делать. Не переживай, занимайся людьми.
Дожидаться ответа я не стал, увидел облегчение в глазах здоровяка и ушел.
Что же, коллега, Мэтр Каррефур, придется нам с тобой всё таки встретиться и поговорить. Нужна жертва? Есть у меня подходящая кандидатура. И не прав Легба, об этом я не пожалею.
Перекресток, показавшийся мне подходящим, я нашел быстро. Криво сходящиеся пути на возвышении, вокруг брошенные дома с темными провалами окон и дверных проемов. Ни души и ни звука. То, что надо для душевного разговора.
Я остановился перед хлипкими перилами, одна из дорог уводила вниз. Там переливались огни трущоб, фавела спала, но горела как новогодняя елка. Вдали виднелся торговый центр, вот он как раз утопал в темноте. Я специально велел Густаву вырубить там освещение.
Несколько других черных пятен я тоже заметил отсюда. Присмотрелся, вроде никого. Впрочем, начни кто-то стрелять, весь холм услышит.
Я обернулся, выбрал высокий куст и сломал ветку. Очистил от ароматных листьев и цветов, заточил ножом один конец и принялся рисовать веве на земле, выбрав участок без камней.
Ну талант! Получилось у меня прекрасно, глубокие борозды соединялись и составляли идеальный рисунок. Знак призыва того, от встречи с кем меня так отговаривали. Не так страшен чёрт, как его малюют, верно?
Я усмехнулся и почувствовал движение за спиной. Шорох одежды, легкое дуновение холодного ветерка. Обернулся и слегка охренел. Страшен чёрт, всё-таки!
У этого лоа рожа была измалевана ещё более жутко, чем у меня. Больше походило на череп, по-крайней мере. Щек вообще не видно, черные провалы глазниц и горящие в них алые огни. На голове хиповатые дреды, как старое гнездо.
— Акрхах, — каркающе рассмеялся дух. — Сам пришел ко мне, Мертвый Барон. Старик разве не говорил тебе, что это плохая идея?
Глава 19
Смотрел я на злого духа и размышлял, как бы сподручнее врезать ему. Чтобы наладить диалог сразу. Сдержался. Сначала всё таки попробую более гуманный способ.
Кого-то он мне сильно напоминал. Прихрамывает, прямо как Легба. Действительно похож, только молодой, насколько можно судить по телу. По роже понятно лишь что лоа очень любят устрашающий мейк.
Каррефур продолжал смеяться, пока я его разглядывал.
Первое впечатление он произвёл, но эффект быстро прошел. Пожалуй, я так привыкну к подобным персонажам.
— Сложные родственные отношения? — бросил я предположение.
— Ну, можно и так сказать, — перестал потешаться лоа. — Мы одно целое, он — день, я — ночь. Пусть мы совсем непохожи.
Ясно, вот и слабое место. Божество, а от желания быть особенным удержаться не может. Это мне на руку, на этом и сыграю.
— Посмотрим, — усмехнулся я. — С ним разговоры не очень выходят, а как насчет тебя?
Каррефур пристально посмотрел на меня. От этого чёрта аура распространялась такая, что тревожно сжалось внутри. Силен. Поднялся ветер, задувал по земле, вскидывая вверх листья и мелкий мусор.
Со всех сторон раздались далекие крики, в них звучали ужас, боль и нестерпимые страдания. Души, забранные злым духом, выли в его царстве.
Я же подумал о живых. О цели этой встречи. Луис и Матеуш где-то там и я должен их спасти. Вдруг, сквозь мрачную пелену, окружившую перекресток, я почувствовал их сердца. Будто увидел два ярких огонька, мерно бьющихся. Тук-тук-тук.
Вопли душ тут же стихли, стало светлее. Вместе с этим пропало и ощущение сердцебиения. Дух нахмурился и символы на его лице скомкались, погрузились в морщины.
— Вот как, — лоа, кажется, не ожидал подобного. — Успел научиться связке. Ну ладно, Барон, что ты хочешь от меня?
Связке? Хотелось бы узнать что это такое и как я научился этому. Но, раз именно это произвело на него такое воздействие, пожалуй не стоит.
— Где они?
Злой дух широко улыбнулся, обнажая отвратительные острые зубы. Хлопнул в ладоши и приблизился, втягивая носом воздух.
— Я могу тебе это сказать, — его тон намекал на то, что просто так он этого не сделает. — Я могу тебя провести сразу туда! Хочешь, хочешь?
Он начал приплясывать, охваченный нездоровым азартом.
— Хочешь, хочешь… — повторил я. — Что ты за это хочешь?
— Как хорошо, что ты спросил! — обрадовался Каррефур, перестал плясать и улыбка мгновенно пропала с его лица. — Жертву. Душу хочу, Барон. Мне так одиноко…
Психованный не то слово. Либо мастерски издевается. Но, скорее всего, и то, и другое. Внутри поднялось чувство омерзения со смесью жалости. Барон терпеть не мог хозяина ночных перекрестков, но не ненавидел его.
— Какую-то конкретную? — деловито уточнил я.
— Какую-то… — он снова засопел ноздрями и покрутил головой. — О, да! Свежую, сочную, трепыхающуюся! Люблю когда они трепыхаются. На тебе, Барон, её отпечаток, но пока ты не забрал её для себя. Договорились? — лоа протянул руку.
— Ты про кого? — я взглянул на его руку, приподняв одну бровь.
Каррефур прищурил глаза, темные провалы превратились в щелочки, откуда полыхало пламя.
— Девочка… — прошептал лоа, облизнул губы и махнул рукой.
Перед глазами промелькнула копна невероятно рыжих волос, хитрющие глаза и хрупкая фигурка.
— Хочет тебя, а получит меня, — сально заржал Каррефур, демонстративно ухватил себя за пах и потряс.
Вот зря он так близко подошел. Я молниеносно выбросил вперед руку и сжал пальцы на его шее, выпуская силу. Дух попытался убрать мою руку, вцепился в неё и захрипел. Ты сейчас получишь, ублюдок!
Внутри нарастало что-то огромное, заполняло и рвалось наружу.
Лоа дергался, но вырваться не мог. Любишь, когда трепыхаются, урод? Ну вот потрепыхайся!
Его кожа начала иссыхать, мышцы сдувались, тая. Каррефур задергался сильнее, толкнул меня назад, вкладывая всё в этот рывок. Я посмотрел под ноги, мы встали на рисунок.
И провалились во тьму. Абсолютную непроглядную темноту, в которой ничего не существовало. Но хватку я не ослабил. Лишь почувствовал, что дух перестал сопротивляться.