Начался шум. Сочувствующие меньшевикам и эсерам поддержали капитана.
— К сведению! К сведению! Куда его больше? Узнали обстановку и хватит!. Спасибо на том!
Солдат из авиачасти шепнул Борисову:
— Слышь, земляк! Плюнь ты на этих горлохватов! Пойдем со мной!
Дня через три письмо Борисова было размножено на пишущей машинке под копирку и помимо полкового комитета, с засевшими там кадетами, меньшевиками и эсерами, разослано в ротные комитеты на передний край.
В некоторые части Борисов выезжал с письмом сам. Читал его солдатам, говорил, что получил от товарища по работе на городской телефонной станции Семена Григорьевича Русакова, питерского рабочего. Все в этом письме правда. Каждая буква омыта в крови погибших за свободу людей.
До этого письма никто подробностей о событиях в Петрограде не знал. До офицеров, правда, кое-что дошло, но они скрывали от солдат, объясняли по-своему. А тут вдруг словно пелена с глаз свалилась. Многое прояснилось, стало на свои места.
В середине апреля Борисова командировали в Петроград. В комитете решили: коренной петроградец скорее, чем кто другой, разберется в делах, к тому же остановиться есть где.
Полковой комитет поручил привезти из Петрограда литературу и инструкции: как быть фронтовикам дальше?
Прощаясь с Борисовым, члены комитета просили привезти побольше литературы.
Прижав Борисова в уголке, член полкового комитета меньшевистского толка убеждал:
— Подумай о меньшевиках! Меньшевики, брат, всегда вместе с рабочими!
— Эсеры, друг, — это в революции всё! Социалисты! — это тебе раз. Революционеры! — это тебе два. Нет партии более революционной, чем наша партия. — втолковывал ему в другом углу представитель эсеров. — Вези литературу. Забросаем солдат. Откроем глаза. Пусть видят правду.
Солдат из летной части дал Борисову адресок:
— Запомни крепко, там помещается Центральный Комитет большевистской партии. Зайди обязательно. Скажи: тяжело нам здесь и людей мало, жмут меньшевики с эсерами. Попроси книжек, листовок. До скорого! — сказал он и ушел.
Команда радистов провожала Борисова до станции, благо до нее рукой подать, и капитан разрешил отлучиться на полчаса.
— Приедешь в Питер, Иван, походи, послушай ораторов, узнай, что говорят. Посоветуйся на заводе, где работал, по какой дорожке шагать нам дальше, — говорил за всех латыш. — Так и скажи, не стесняйся, шестеро, мол, солдат сомневаются. Слушают ораторов, а с кем идти не знают и путаться в ногах правды не хотят. Прощай, брат!
Расцеловались и разъехались в стороны. Борисов — поездом — в Петроград, друзья — грузовичком — к себе на радиостанцию.
Приехал Борисов в столицу и первым делом на Выборгскую сторону, на завод Эриксона (ныне «Красная Заря»). Встретился там со старым другом по монтажному цеху — Михаилом Колтухой.
— Походи, брат, послушай, что в цехах люди говорят. Да гляди внимательней, чтобы не споткнуться. Слушай ушами, проверяй своей солдатской головой, сердцем фронтовика. Нужна будет помощь, приходи, поможем, — сказал Колтуха.
От Колтухи Иван заглянул еще к одному старому дружку, Орлову, на телефонную станцию.
— Иван! Ты? Живой? До чего здорово! — радостно встретил Орлов. — Совсем к нам? Люди так нужны, как никогда! Пропадаем без знающих людей!
Походил радист по отделам телефонной станции, послушал, о чем говорят люди. Все то же: меньшевики и эсеры схватились за руль, никого близко не подпускают.
— Не верь им! — сказал Орлов. — Болтуны! Сходи лучше во дворец Кшесинской! На Петроградской. К Ленину!
Распрощался Борисов с друзьями и пошел по улицам Петрограда.
Послушал ораторов, помитинговал в двух-трех местах, обошел центральные комитеты партий: и меньшевиков и эсеров. Поговорил там о фронтовых делах. Песня знакомая: «оборона отечества», «защита свободы». Посмотрел, какую литературу можно получить для ребят. Взять ничего не взял.
Найти дорогу в Центральный Комитет партии большевиков было не трудно, От Марсова ноля через Троицкий мост до Каменноостровского проспекта, а там сразу направо. Возле мечети с голубыми минаретами дворец Кшесинской. Царский подарок балерине. А во дворце — Центральный и Петроградский комитеты партии большевиков.
«РСДРП(б)» -
значилось на доске у входа в красивый каменный дом в два этажа с балконами.
Пока Борисов разбирал надпись, за его спиной остановились еще два солдата.
«Делегаты! — мелькнула у Борисова мысль. — Такие же, как я, от фронтовиков».
Пехотинец в старенькой, видавшей виды шинельке, кашлянул и спросил Борисова:
— Скажи, товарищ, что она обозначает собой, эта буква «б». В конце стоит. Махонькая такая?
— Российская социал-демократическая рабочая партия большевиков. Большевики! Вот какое большое слово в этой маленькой букве! — объяснил Борисов.
— Это нам известно! — ответил важно пехотинец и, помолчав, добавил — Выходит, ты за большевиков?
— За большевиков! Ну, а ты сам за кого? — в свою очередь, спросил пехотинца Борисов.
— Мы за коммунистов, за тех, кто землю крестьянам…
— За коммунистов?
— Да!
— В таком случае нам вместе, дорога одна! Пошли!
Борисов легонько подтолкнул пехотинца в спину и шагнул к дому с надписью «РСДРП (б)».
Борисов поговорил здесь вдоволь, рассказал обо всем, что волновало фронтовиков-солдат, получил три тючка с литературой и листовками и отправился в обратную дорогу.
Приехал.
Тюки с литературой летному солдату сдал.
— То есть так удружил! По гроб жизни не забуду! Погибаем без настоящей литературы, — сказал солдат, сдвигая пилотку на ухо.
— Ты уж того, не ругай. Получил-то я три тюка, а довез только два, — сознался Борисов и рассказал летчику, что в поезде на обратном, пути встретились ему хорошие ребята, солдаты соседнего корпуса. Узнали, что в тюках большевистская литература.
— Дай, да дай!
Так пристали, что пришлось Борисову вскрыть один тючок и поделиться с соседями своим добром.
«Что же противиться! — подумал я. — Не одни мы правду ищем. Пусть почитают!»