— Вот чем мне хотелось поделиться с вами о необычайных наградах, — закончил Измайлов свое выступление.
Призывая расшумевшихся слушателей к порядку, он поднял руку:
— Но это еще не всё, товарищи. Сейчас подполковник Павлов расскажет о гордости вашего полка, и серебряных трубах. Они имеют интересную историю. Вам нужно ее знать.
Подполковник подошел к трибуне.
— В тысяча девятьсот восемнадцатом году, когда создавалась Красная Армия, в тихом городке Ораниенбауме, ныне Ломоносове, километрах в пятидесяти от Петрограда, формировался новый регулярный полк. Это был один из первых полков армии рабочих и крестьян, — говорил Павлов. — Бойцы расположились в казармах Невского полка царской армии.
При осмотре полкового имущества под грудой солдатских тюфяков красноармеец нашел несколько старых труб полкового оркестра. Среди них оказались четыре серебряных горна.
Две трубы принадлежали когда-то Невскому пехотному полку, две другие — карабинерному Санкт-Петербургскому.
Как попали сюда трубы карабинерного полка, установить не удалось.
Во всяком случае, и те и другие перешли в собственность вновь сформированного полка молодой Красной Армии.
Их серебряные голоса пели теперь о стойкости и храбрости красноармейцев в боях с врагами Советской республики.
Полк вскоре стал участником битв за родную страну.
Под Нарвой он вместе с другими подразделениями Красной Армии разбил группировку немецких войск, пытавшихся прорваться к Петрограду.
На смотре командующий фронтом, услышав звонкие сигналы труб «На караул!», подъехал к горнистам, полюбовался и сказал бойцам и командирам полка:
— Цените эти трубы, товарищи! Берегите их. Это священные боевые награды. Они заслужены кровью наших славных предков.
Сегодня в бою с грозным врагом вы заслужили награду. Поздравляю вас с большой победой молодой Красной Армии над лучшей армией капиталистического мира.
От имени рабоче-крестьянского правительства награждаю вас красными лентами на трубы и красноармейской звездой.
Длинен был путь героического полка Красной Армии в боях с армиями интервентов и белогвардейцев.
Но где бы ни находился он, у его знамени всегда стояли четыре горниста. Они держали в своих руках серебряные трубы. Звонкие голоса труб будили бойцов ранним утром, подавали сигнал к наступлению и собирали воинов к полковому знамени…
Трубы стали гордостью полка.
В годы Великой Отечественной войны полк прошел славный боевой путь. Много раз упоминался в приказах Верховного командования. Полк свято хранит имена четырех молодых горнистов, погибших героями. В тяжелую минуту боя, под обстрелом врага, они бросились вперед и сыграли сигнал к атаке.
Сильные голоса серебряных труб перекрыли шум боя.
Солдаты услышали их, увидели горнистов, стоявших на открытом месте, и бросились в атаку. Враг был сбит и разгромлен, а трубы найдены рядом с погибшими героями.
Подвиг горнистов потряс солдат и командиров. Они поклялись отомстить за смерть товарищей.
К концу войны у нас осталось только две трубы. Две другие мы передали соседнему полку за братскую помощь.
И вот настал день. Советские войска вошли в Берлин.
Это был великий день. В Берлин вошли и мы.
Командующий советскими войсками салютовал горнистам, игравшим подъем флага.
Он приказал украсить трубы за взятие Берлина лентами славы с черной и оранжевой полосами.
Вот какова история серебряных труб.
А сегодня мы собрались здесь, чтобы передать их Артиллерийскому историческому музею. Мы просим его командование хранить боевые трубы как память о доблести нашего оружия.
Сто девяносто лет они честно служили Родине. Пора им на покой.
Подполковник Павлов взмахнул рукой. Под звуки торжественного марша два солдата и два офицера вышли на сцену и встали вокруг стола, покрытого скатертью малинового цвета.
Офицеры вынули из ножен шашки и отдали салют серебряным трубам.
Солдаты сделали два шага вперед. Затем взяли со стола трубы и передали их Измайлову.
— Передаем вам и завещаем от имени гвардейского полка Советской Армии хранить их вечно, — сказал один.
— Пусть советские люди увидят наши наградные трубы. Это — солдатская слава. Они много раз поднимали в атаки и суворовских чудо-богатырей, и бойцов Красной Армии, и гвардейцев нашей Краснознаменной дивизии. Своими призывными звуками эти трубы звали нас к подвигам и победам во славу Родины, — сказал другой.
Крики «ура!» долго не смолкали под сводами полкового клуба.
Принимая серебряные трубы, Измайлов опустился на колено перед боевой наградой с такой замечательной историей.
Два месяца в учебной команде кавалерийского полка пролетели быстро. Слесарь-паровозник узловой железнодорожной станции Бологое Симачев стал кавалеристом.
— Имя?
— Владимир!
— Отчество?
— Иванович!
— Фамилия?
— Симачев!
— Пойдешь в гусары! Стать у тебя гусарская! — снисходительно похлопал по плечу молодого солдата пышноусый ротмистр. Он отбирал рослых, статных солдат в столичные полки.
Но Симачев недолго прослужил в гусарах. Тысяча девятьсот шестнадцатый год был на исходе. Запасный полк отправили на фронт. В дороге Симачев заболел, попал в госпиталь, провалялся там чуть ли не три месяца, а когда поправился — по всем городам и селам Российской империи бушевала революция.
С отпускным свидетельством на руках неудачливый гусар приехал в родное Бологое на поправку на целых двадцать дней.
В первый же день он заглянул в паровозно-ремонтные мастерские, навестил товарищей. Встретили Симачева горячо.