ЛОЦИЯ. Коралловое море расположено на юго-западной окраине Тихого океана. К нему примыкают другие окраинные моря — Но-ео Гвинейское, Фиджи, Тасманово.
Ограничено берегами Австралии, Новой Гвинеи, а с востока — многочисленными островами, Торресовым проливом соединяется с Индийским океаном.
Имеет один значительный по величине залив — Папуа на Новой Гвинее.
Наибольшая глубина 9140 метров.
После удушающей жары экваториальных вод плавание в Коралловом море — радость. Освежающий, неторопливый пассат ровно дует с востока. Гряды волн несут белые гребни к берегам низких островов.
Волны опрокидываются, не доходя до берега. Их встречают барьерные рифы. Полосы темной воды показывают приглубые места. Судно, подходя к берегу, следует им. Если удается найти проход, оно отстаивается под защитой рифов на спокойной воде, вне досягаемости волн.
Здесь под килем судна — леса. Розовые, желтые, зеленоватые безлистые деревья поднимаются со дна, карабкаются по береговому склону, собираются в непроходимые заросли. Это — кораллы. Они стоят в неподвижной воде грибами, взъерошенными еловыми шишками, зонтами. Толстые, с коротенькими пальчиками ветви тянутся к свету. Края рифа завалены их обломками. Обломки нагромоздил прибой.
Коралловое море — это рифы на каждом шагу. Это тысячи островов. Можно без конца удивляться искусству первых мореплавателей, чьи корабли входили в него без карт и лоций. Скачками менялась глубина под килями кораблей. Десятки матросов дежурили на мачтах, готовые каждую минуту спустить паруса.
Начав плавать еще мальчишкой, Джемс Кук только сорока лет от роду получил под свое командование корабль. Вернее, кораблями командовал он и раньше, но первым стоящим был этот — трехмачтовый «Эндевор».
Английское адмиралтейство снаряжало экспедицию на Тихий океан. Предсказанное на 1769 год прохождение Венеры через солнечный диск можно было наблюдать только там.
Нужно было хорошее судно, нужен был капитан с задатками ученого. Выбор пал на Кука.
26 августа 1768 года «Эндевор» отплыл из Портсмута и после десятимесячного плавания прибыл на остров Таити. Здесь англичане поставили палатки для астрономических работ на берегу. Сохранилась старая гравюра. На ней изображено дерево, под которым Кук наблюдал прохождение Венеры. Стояла пятидесятиградусная жара. Шесть часов, не отрываясь, капитан и его товарищи смотрели в телескопы на малиновый солнечный диск. «Вокруг всей планеты мы видели атмосферу!» — восторженно писал потом Кук.
Выполнив задачу, экспедиция направилась к берегам Новой Зеландии.
В те годы ученые, не зная очертаний этой земли, спорили: представляет она собой один остров или это группа островов — архипелаг?
Кук обошел Новую Зеландию. Открыв между Южным и Северным островами пролив, он положил конец спорам.
Во время этого плавания на судне случилось происшествие. Матросы украли у туземцев мешок сладкого картофеля.
— Я назначил им по двенадцать палочных ударов, — рассказывает Кук. — Двое матросов приняли их как должное, но третий заявил, что грабить индейцев не является для англичанина преступлением. Подумав, я решил посадить его в трюм и не выпускать до тех пор, пока он не согласится получить еще шесть ударов…
Закончив описание берегов Новой Зеландии, Кук направился к Австралии. Здесь, в Коралловом море, у Большого Барьерного рифа, «Эндевор» подстерегла беда.
Двигаясь вдоль австралийского берега, Кук составлял его карту. С наступлением темноты он решил отвести корабль мористее и там дождаться рассвета. Начав движение от берега, «Эндевор» внезапно содрогнулся от удара. Киль задел дно. Высокая волна перенесла барк через край рифа. Корабль очутился во впадине между двумя подводными скалами.
Надо было облегчить корабль. Кук распорядился выбросить за борт несколько пушек. Обрубили и бросили три реи. Высыпали чугунный балласт. Осадка корабля уменьшилась незначительно. Днище было пробито. Матросы, работая на трех помпах, непрерывно откачивали из трюма воду.
На шлюпке завезли и укрепили мористее корабля якорь. Вращая шпиль, попытались стащить барк с камней.
Почти сутки длилась неравная борьба с морем. Силы матросов, работавших на помпах, подходили к концу. Кук не был баловнем судьбы. Но на этот раз ему повезло. Очередной прилив оказался на редкость высоким. Корабль всплыл. Шпиль завращался легче. «Эндевор», влекомый якорной цепью, сполз с рифа.
Ремонт корабля делали в устье Торресовым проливом они вышли в ближайшей реки. Он отнял целый месяц. Закончив его, англичане вывели барк из Кораллового моря.
Остаток пути не таил в себе опасностей. Экспедиция пересекла Индийский океан океан и вернулась в Портсмут. Кругосветное путешествие заняло около четырех лет.
Семья недолго видела Кука. Прошло немного времени, и он был отправлен в новое плавание. Ему поручили решение загадки Южного материка.
Со времен древних греков географы помещали в южной части земного шара огромный континент. Волны трех океанов омывали на картах его берега.
Он простирался от полярных льдов до тропиков.
Каждый раз, когда, плывя на юг, мореплаватель открывал землю, ее принимали за долгожданный материк.
Даже открытие Австралии не охладило пылких мечтателей. «Южный континент есть! — утверждали они. — Богатый и благодатный, он ждет своих исследователей».
Второе плавание Кука длилось три года. Следуя по меридиану от мыса Доброй Надежды, он достиг кромки антарктических льдов. Затем открыл острова Новая Каледония, Южная Георгия, Южные Сандвичевы острова. Обходя земной шар, корабли Кука трижды пересекали Полярный круг. Экспедиция не достигла берегов Антарктиды, но ее плавание доказало, что благословенного Южного материка, по крайней мере такого, каким он представлялся географам, нет.
Третье путешествие капитана Кука было предпринято для отыскания северо-западного прохода. Проход из Атлантического океана в Тихий Гудзон искал со стороны Гренландии. Кук должен был пытать удачу, двигаясь с запада.
12 июля 1776 года капитан вновь покинул Англию. По пути он посетил Новую Зеландию и Таити, Гавайские острова, сделал описание западного побережья Северной Америки. Наконец его корабли вошли через Берингов пролив в Северный Ледовитый океан. Здесь англичан ждала неудача. Ледяные поля преградили кораблям путь. Целый месяц крейсировала эскадра Кука у кромки льда. Корабли пытались пробиться то на север, то на восток. Приближалась зима. Льды становились все тяжелее. Кук решил зимовать на Гавайских островах. Это посещение островов стало для него роковым. 14 февраля 1779 года, во время случайной стычки с туземцами, Кук был убит.
С наступлением лета спутники Кука возобновили поиски прохода. Встретив вновь неприступные льды, они повернули назад и возвратились в Англию.
Кук был первым, кто трижды обошел вокруг Земли. Из последних одиннадцати лет жизни он провел на берегу в родной Англии всего два года. Соотечественники считают его образцом моряка.
Застучал мотор. Шлюпка отошла от борта судна и направилась к берегу. Нас было четверо. На то, чтобы осмотреть мангровый лес, капитан дал нам всего полчаса.
Зеленая неровная линия берега приближалась. Берег на глазах всхолмился и распался на отдельные зеленые островки.
Сцепление стволов и ветвей преградило нам путь. То, что мы принимали за берег, оказалось лесом. Прямо из воды росли деревья. Они опоясали сушу.
Мой приятель Борис сунул в воду отпорный крюк. Тот уперся в дно.
Заведя шлюпку в глубь леса, мы засучили штаны и перелезли через борт. Десятки проворных существ, таившихся на ветвях, при нашем приближении бросились вниз. Они описывали в воздухе широкие полукруги, шлепались в воду и, отчаянно трепеща плавниками, похожими на крылья, разбегались, оставляя за собой кольчатые следы.
Один беглец налетел на мою ногу. Я зачерпнул его ладонью. Влажная черная рыбка с выпученными глазами испуганно глядела на меня.
— Ишь ты! — сказал я и бросил незнакомку в шлюпку.
Щелкая длинными грудными плавниками, рыбка обежала полшлюпки, вскочила на банку и перемахнула через борт.
— Видал? — спросил Борис. — Во бегает!
Я узнал рыбку: это был периофтальм, илистый прыгун. Я подошел к дереву. Маленькие колючие крабы копошились на липких ветвях. К стволу прикрепилось несколько моллюсков в черных раковинах. Дерево было многоногим, изогнутым. Ветви его спускались, роняли в воду корни и снова поднимались вверх.
В этом странном, стоящем по колено в воде лесу было жарко и влажно. Желтые пятна света дрожали на черной воде.
Начался прилив. Вода поднялась. Лес тонул. Погружались сплетения корней, укорачивались стволы, приближались к воде шапки тяжелых, мясистых листьев.
Нам пора было возвращаться. Капитанские полчаса истекли.
Все утро мы провозились с нашим ящиком.
— Давай, давай! — говорил Борис — Капитан шлюпку обещает.
— Какую шлюпку?
— Тузик. С двенадцати до часа.
— Даю, даю!
Борис ножовкой вырезал из листа прозрачной пластмассы квадратные пластины. Я клеил из них ящик. Красный, остропахнущий клей пачкал пальцы, растекался по оргстеклу. К счастью, он засыхал быстро. К одиннадцати ящик был готов. В двенадцать нам дали тузик.
Судно стояло внутри лагуны. Невысокий берег кольцом опоясывал ее. В нескольких местах кольцо разрывалось, белая пена указывала проходы в океан.
Первым спустился Борис. Он сел на весла. Я передал ему про ящик и прыгнул на корму. Шлюпка качнулась и черпнула бортом воду. Борис крикнул:
— Ты что? Утопишь!
Мы оттолкнулись и пошли по направлению к берегу.
В глубине неясными бурыми пятнами просматривалось дно.
— Прозрачность-то метров сорок! — сказал Борис.
Дно повышалось. В бурых пятнах появились желтые промоины. Розовые и красные точки замелькали под килем.
Мы подошли ближе к берегу. Здесь из воды торчало несколько плоских скал. Белые шапки высохших водорослей венчали их. Обошли одну скалу. Я лег на корму и положил ящик на воду.
В неспокойной, покрытой голубоватой пленкой поверхности лагуны появилось окно. Оно было чистым и прозрачным. Подо мной, словно выхваченное из темноты прямоугольным лучом прожектора, заиграло всеми красками радуги дно. Покрытые причудливыми извилинами, лежали на нем выпуклые кораллы-мозговики. В кустистых водорослях хороводила рыбья мелочь.
Я присмотрелся. На бурой поверхности кораллов мерцали зеленые актинии. Над ними вертелся голубой рифовый окунь. Стайка щетинозу-бов, желтых и высоких, похожих на каски пожарников, проплыла мимо. Рыбы что-то пощипывали.
Щетинозубы были причудливы и полосаты.
Около ветвистого кораллового куста суетились два красно-зеленых попугая. Массивными короткими клювами они выламывали из коралла кусочки, раскусывали их и, выпуская изо рта белые облачка мути, жевали.
— Смотри-ка, Борис, — сказал я.
Из-за скалы, медленно шевеля плавниками, выплывала красная крылатка. Она была похожа на птицу. Длинные, стоящие веером шипы на ее спине шевелились. Рыба горбилась, сворачивала и разворачивала алые плавники.
Крылатка проникла в стаю щетинозубов. Проплыла у самой морды рифового окуня. Спугнутые ее движением рыбы закружились. Они вертелись, как осколки разноцветного стекла в калейдоскопе.
— Да смотри же, Борис!
Я толкнул к нему лежавший на воде ящик. Он уронил весла в воду, поймал ящик и наклонился над ним.
Шлюпку покачивало. За бортом голубела неспокойная, искажающая картину дна поверхностная пленка.
Я вытащил записную книжку и стал рисовать по памяти причудливых, похожих на плавающие огоньки, обитателей лагуны.
У ласкиря, морского карася, врагов в море не сосчитать. Вечно он взад-вперед носится, от чьих-нибудь зубов спасается.
И вот вздумалось ласкирю научиться хвостом вперед плавать.
«Научусь, — думает, — и тогда дудки, никому меня не поймать! Поворачивать не нужно — от любого удеру. Только где такую рыбу найти, которая бы научила?»
Прослышал ласкирь, что неподалеку живет морской конек и что он не как все рыбы плавает.
Кинулся его искать. Видит: торчит из травы маленькая лошадиная голова, грива лохматая, нос трубочкой.
— Эй, — кричит ласкирь, — выходи, лошадиная голова! Потолковать надо.
Качнулась трава, выплыла из нее рыбка. Плывет стоймя, грудь вперед, хвост колечком закручен.
— Зачем, — говорит, — звал?
Рассказал ласкирь.
— Нет, — говорит рыбка, — я только головой вверх плавать умею. Поди-ка ты к камбале: она, говорят, тоже как-то по-своему плавает. Уж не хвостом ли вперед?
Начал ласкирь камбалу искать. Забрел на песчаную мель.
Плывет, на оранжевый песок смотрит. Перед самым его носом крабчонок-плавунец вертится.
Вдруг из песка какая-то рыбина как выскочит! Схватила плавунца и обратно на дно пошла.
Плывет на боку, всем телом, как тряпка, колышется. Ласкирь за ней.
— Уж не ты ли камбала будешь? — спрашивает.
— Я, — отвечает. Легла на дно и давай закапываться, плавниками песок на себя набрасывать. Закопалась, одни глаза торчат.
— Ловко ты плаваешь! — говорит ласкирь. — А хвостом вперед умеешь?
— Нет, — отвечает, — не умею. Но слышала я: далеко на юге, в теплых реках, рыба-лист и синодонт-рыба живут. Те, говорят, по-всякому умеют.
Делать нечего. Отправился ласкирь за тридевять морей искать реки с диковинными рыбами.
Долго искал. Бредет раз по теплой реке, видит: плывет навстречу лист. Бурый, с темными жилками, лопаточкой кверху, черенком вниз.
А ласкирь-то голодный. «Дай, — думает, — отщипну кусочек».
Только к листу сунулся, а тот в сторону как метнется!
Ба! Да это же рыба! Висит в воде головой вниз, на подбородке лоскут, как черенок.
— Ну, — говорит ласкирь, — и дела! Вот ты где, рыба-лист! Ну-ка покажи, как хвостом вперед плавать!
— Эко выдумал! — отвечает рыба. — Я только так — головой вниз — умею. Не мешай! Видишь, вон к той малявке подкрадываюсь!
И поплыла дальше.
Пришлось ласкирю синодонта искать. Выбился из сил, отощал, еле хвостом ворочает. «В последнюю реку, — думает, — загляну, и домой!»
Зашел в реку, глядит: плывет странная рыба. У всех рыб спина темная, брюшко светлое, а у этой наоборот.
Ласкирь к ней.
— Не видала ли, — спрашивает, — синодонта?
— Как не видать! — отвечает. — Я сама синодонт и есть!
Ласкирь от радости даже подпрыгнул.
— Научи поскорей, — молит, — хвостом вперед плавать!
Усмехнулся синодонт, перевернулся брюхом кверху и говорит:
— Вот так плавать — спиной вниз — могу научить. Только у тебя для этого цвет неподходящий. Сам знаешь: плавать нужно темным кверху, чтобы птицам не так заметно нас было. А насчет того, чтобы хвостом вперед… Сколько лет живу на свете, не слыхал, чтобы так плавали. Нет таких рыб.
Опечалился ласкирь, повернулся и пустился в обратный путь. Вышел из реки в море. Плывет между коралловых веток, а ему навстречу медленно-медленно хвостом вперед рыба выплывает!
У ласкиря аж дух перехватило.
А рыба плывет себе как ни в чем не бывало. Сама плоская, желтая с черными полосами. Зубы как щетинки. Через всю голову тоже темная полоса идет — глаз на ней и не видно. Зато с каждой стороны хвоста по черному пятну. Ни дать ни взять — глаза.
Плывет рыба этими пятнами-глазищами вперед, ни за что не скажешь, что это она задом пятится.
Стал ласкирь с рыбой знакомиться, а это оказался щетинозуб, морскому окуню родня.
— Так и быть, — говорит, — выучу тебя хвостом вперед плавать. Смотри!
Поставил щетинозуб хвост прямо, толкнулся плавниками от себя и подался назад. Потом еще и еще.
Только ласкирь хотел попробовать, откуда-то сбоку акуленок выскочил. Целил щетинозуба схватить, да не разобрал, где у того голова, и промазал.
Ласкирь наутек. Мчится, от куста к кусту бросается. Оглянулся — за ним щетинозуб головой вперед летит, хвостом воду сверлит.
Заскочили оба за рыжий горбатый камень, отдышались, ласкирь и спрашивает:
— Чего же ты не хвостом вперед плыл?
А щетинозуб отвечает:
— Ишь ты какой! Попробуй удери хвостом вперед! Я еще жить хочу… Ну, так как, учить тебя дальше?
— Не нужно, — говорит ласкирь. — Головой вперед я и сам удирать умею. Счастливо оставаться!
И поплыл к себе домой…
Так и не научился ласкирь плавать хвостом вперед. Но до сих пор цел. Хоть и головой вперед, а от всех удирает!
Проплывите медленно над самым дном. Не смотрите на кустистые водоросли, не обращайте внимания на рыб.
Ищите раковины.
Атоллы Тихого океана — заповедный край моллюсков. Медлительные и молчаливые, движутся моллюски между расселин скал или бороздят серые коралловые пески лагун. Только след, подобный кротовине, выдает их путь.
Вот ползет по дну лиловая, с белыми и желтыми пятнами, округлая фарфора, похожая на многоножку. Лежат красный и черный конусы, спряталась между камнями, громадная, похожая на валун — чудовище среди раковин, — тридакна. Чуть заметно шевелятся ее два выставленных наружу сифона — моллюск дышит. Раковина — его крепость.
О тридакне рассказывают легенды. Утверждают, что бывали случаи, когда собиратели раковин погибали, неосторожно коснувшись рукой моллюска. Тяжелые каменные створки раковины сходились, и человек оказывался в настоящей ловушке.
Есть люди, посвятившие жизнь собиранию тропических раковин. Самая знаменитая из них — «Слава моря». Всего несколько штук таких раковин находится в коллекциях любителей. Рассказывают, что один коллекционер, купив за баснословные деньги три раковины, тут же разбил две молотком. Оставшаяся стала еще более редкой.
«Слава моря» неповторима. Все цвета радуги переливаются на ее блестящей поверхности.
Кольцами, гроздьями, цепочками рассыпаны по морю острова. Белая пена окаймляет их. Зеленые листья пальм шапками висят над серым песком.
Это — коралловые острова. Не вулканы, не морские наносы, не землетрясения создали их. Их построили маленькие морские животные — коралловые полипы. Каждый из них живет в известковой оболочке, которую строит, добывая известь из морской воды.
Полипов миллионы. Их известковые дома, срастаясь, образуют подводные плиты, стены, башни.
Однажды ученые просверлили коралловый остров на глубину 350 метров. Повсюду им встретился однородный известковый массив.
Но полипы живут не глубже 50 метров. Как случилось, что со дна морей поднялись эти циклопические стены?
Ученые думают так. Кораллы любят свет. Они селятся на мелководье вокруг острова. Затем остров по каким-то причинам начинает опускаться. Он опускается, а кораллы спешно надстраивают стену вокруг него. Когда остров совсем уйдет под воду, на поверхности останется только коралловое кольцо.
— Ну какой может быть лес в море? Чепуха, первый же шторм его раскидает.
— Положим, не раскидает. В простом лесу у каждого дерева один корень, а в мангровом — десять. Каждое десятью за дно уцепится — и ничем его не оторвать!
— Непонятно: две карты одного берега, а на одной мангровый берег тут нарисован, на другой — там. Напутали картографы!
— Нет. Просто одна карта постарее, вторая — новая. Мангровый лес наступает на море. В сезон дождей потоки грязи текут с берега в мангры. Лес задерживает землю, камни, дно мелеет, поднимается.
— Море наступает на пустынные берега и отступает перед мангровыми.
— Посмотри на карту. Что тут за дно?
— «Валун» написано.
— Плохо… А тут?
— «Хрящ».
— Хрящ — это хорошо!
Бессмысленный разговор! Валун—это камень, хрящ — живая ткань. Чего бы им быть вместе на дне?
Не тот хрящ.
Для каждого грунта у моряков есть свое название: глина, ил, песок, ракушка, хрящ, галька, валуны, плита.
Хрящ, который лежит на дне, — это битая галька, гравий.
Хрящ под килем—действительно хорошо. На таком грунте на якорь становиться не опасно. Среди валунов станешь — якорь потерять можно: зацепится за глыбу тонн в двадцать — и пропал, не вытащишь. А хрящ — грунт мягкий, сыпучий, хорошо якорь держит и хорошо его отпускает.
— Да, всякое в плавании бывает… Стоял раз наш пароход около одного острова. Собрались мы компанией, пошли в лес гулять. А в лесу рыб видимо-невидимо! Как воробьи, по деревьям бегают. Мы их кто шапкой, кто просто так — рукой. На уху наловили.
— Ну это ты, брат, того!
— Ничего не того: лес-то был мангровый. А рыбы — прыгуны илистые. В этом лесу еще не то бывает. Зашел один пароход в реку. Команда уехала в отпуск. Возвращаются, а пароход на берегу, ни реки, ни воды — кругом болото.
Река-то в мангровом лесу текла. Мангры реку и съели!
В бутылке, которую достали из воды в Коралловом море, было три предмета: фотография двух животных, кусочек белого камня, завернутый в яркую голубую бумажку, и письмо.
Вот они.
Девочка, видно, забыла подписать письмо, а вода немного попортила его. Смыла она и часть изображения с фотоснимка.
Где живет эта девочка? На берегу какого моря? Что за странный ветвистый камешек положила она в бутылку? Какое животное снято на фотографии?
Сколько животных и сколько водорослей нарисовано на картинке?
1. Какая кругосветная экспедиция погибла в Коралловом море?
2. Что станет с осадкой судна, которое придет в Коралловое море из Балтийского?
3. Почему водоросли в тропиках растут на значительно больших глубинах, чем в морях умеренных широт?
4. Почему мангровое дерево называют «живородящим»?
5. Какие тропические рыбы питаются насекомыми? Как они их ловят?
А — гондола венецианца.
Б — куффа, круглая лодка арабов.
В — каяк гренландских эскимосов, легкая верткая лодка. Ее можно тащить через льдины.
Г — катамаран, очень устойчивая двухкорпусная (или с противовесом-балансиром) лодка полинезийцев.
1. Акуле. Есть даже переходные формы: акула-пидюнос и пилоносный скат.
2. Карское.
3. Включают для того, чтобы передать световые сигналы или вести переговоры по азбуке Морзе.
4. Бананы — нежные и скоропортящиеся фрукты. Для их перевозки строят специальные суда-банановозы. А вот яблоки неприхотливы. Как всех неприхотливых пассажиров, их возят на чем придется.
5. Строят. В верховьях Персидского залива по рекам жители плавают в куффах — круглых корзинах, обмазанных асфальтом. Во многих странах из железобетона строят плавучие доки, десантные суда, баржи.