Рассветало. Дикин, Мариа и Ентри медленно плелись по узкой, чуть заросшей дороге, через цветущий луг, но все прелести цветов не могли поднять им настроения. Ентри чувствовал, как дрожат и подкашиваются его ноги, он сгорбился и, шаркая по земле, поднимал клубы пыли. Время от времени он поглядывал на Мариа, та молчала. Она дрожала от холода и страха. Ентри не хотел сейчас расспрашивать её, почему она не просыпалась и что ей снилось, но ещё одной такой погони он не выдержит. Даже Дикин сдавался усталости, бессонная ночь и побег от нашествия белой армии, дали о себе знать. Он затруднялся сказать, долго ли до ближайшей деревни, но отдых им нужен обязательно. Да и обсудить многое надо. Находиться на дороге было опасно, но Ентри наотрез отказался зайти в лес. Предстояло идти аккуратно, чтоб не попадаться на глаза охранникам, благо в широком лугу, дорога просматривалась очень далеко и в утренний час на ней было безлюдно. " Значит до деревни далеко". — Подумал Дикин и эта мысль не придала ему сил. Где-то вдалеке, на западе, за кронами деревьев, поблёскивало море, с востока, грозно смотрел на путников лес и только впереди, луг уходил за горизонт и уводил тонкой ленточкой дорогу. Наконец, солнце появилось из-за верхушек леса и пейзаж луга стал ещё более красивым, но до него странникам не было никакого дела. Мариа и Ентри плелись, смотря себе под ноги, а Сараллон взирал вперёд, пытаясь увидеть там признаки жилища.
— Всё! Хватит! Я больше не могу. — Плюхнувшись на дорогу, вскричал Ентри. — Неужели мы не можем отдохнуть немного. Давайте хотя бы в траве спрячемся, нас никто не увидит.
Дикин понял, что в этой ситуации заставить ребят сделать хоть шаг, будет сложно.
— Ладно. — Согласился он. — Давайте свернём с дороги и позавтракаем.
При слове "позавтракаем", Ентри взвизгнул от радости. Еды было не много, большинство поклажи осталось у ели. Из вещей, только два шерстяных одеяла, в которые была завёрнута Мариа, а из еды- две фляжки с водой, копчёная курица, несколько картофелин и хлеб, это
*Марсель- Второй снизу парус грот-мачты.
всё, что успел схватить с собой Дик. Уйдя поглубже в луговые заросли, путники уселись. Усталость сразу же, с ещё большей силой, набросилась на них. Ноги потяжелели, будто стали чугунными, "ватные" руки, еле удерживали фляги с водой, но путники отдыхали, развалившись в траве и только сейчас прислушавшись к песне утра. Ентри не мог поверить, что несколько часов назад они бежали от погони. В этом клочке мира, наполненном благоуханием луговых цветов и перекрёстными песнями птиц, казалось ничего и никогда не может произойти плохого.
— Дик. — Прервал молчание Ентри, решив, что пришло время разобраться в случившемся. — А что это было ночью? — Вместе с Ентри на Сараллона смотрели и глаза Мариа, она тоже хотела знать, что же случилось с ними, пока она спала.
— Я не знаю! — Почему-то этот ответ и ожидал услышать Ентри.
— А кто как не ты, даст нам ответы, хоть на какие-нибудь вопросы? — В ответ Дик пожал плечами. — А…
— Тихо! — Резко прервал его Дикин и слегка привстал, чтобы увидеть дорогу. Свист олиткопа становился всё ближе и ближе. Одинокая телега, гружённая под завязку свежескошенной травой, появилась на дороге. Коренастый мужичок, в холщёвой рубахе, сидевший на ней, пел какую-то песню, но до Дика доносились только отдельные фразы. "Обычный крестьянин может быть приятным попутчиком, а может…"- О плохом Сараллон сейчас думать не хотел, он устал бояться и не долго думая, поспешил к дороге. Неожиданно выскочив на неё, он не на шутку испугал олиткопа и его хозяина. Животное нервно засвистело и дёрнулось в сторону. Крестьянину пришлось приложить не мало сил, чтоб остановить его и успокоить.
— Откуда вы взялись? Зачем пугаете животное? — Негодующе вопросил мужчина. Дикин, свойственной ему воспитанностью, поклонился и извинился. Крестьянин, увидев такую картину, подобрел: редко когда неплохо одетый и видно, что не бедный человек, будет кланяться простому работяге, да ещё просить прощение за беспокойство.
— Куда путь держите в столь ранний час, уважаемый? — Продолжал Дик, не меняя добродушного тона.
— Куда уж ранний то?.. — Крестьянин замолчал, увидев ещё двух путников, присоединившихся к молодому человеку. Неодобрительная мимика лица показала, что он не очень рад видеть ещё одних бродяг и настороженно спросил:- Что вы хотите?
— Далеко до ближайшей деревни? И не могли вы нас подвести, если вам по пути? — Дик старался смотреть крестьянину прямо в глаза, но тот всё время отводил их в сторону.
— До деревни не далеко, но у меня нет для вас места. Идите пешком и через час придёте в Оувер, а если хотите, следом едет мой зять Проканим с инструментом, может он вас и подвезёт, если есть чем заплатить.
Дикин посмотрел в даль на дорогу, где и вправду олиткоп поднимал клубы пыли и при этом весело заливался. Крестьянин тронулся в путь дальше, изредка посматривая назад на странных путешественников.
Следующая за ним повозка остановилась перед путниками. В ней находился молодой человек, рыжий, улыбающийся и всё время подмигивающий, в основном Мариа.
— До деревни не подвезёте?
— Ха, до деревни? — Молодой человек залился смехом. Ентри тут же вспомнил Фука с его нелепыми шутками и беспричинным смехом, а с ним и Ориона. — А платить чем будете?
Дикин на шаг отступил, рыская в кармане, но оставшиеся у него деньги не стоило тратить на поездку в телеге и он посмотрел на крестьянина, выпрямился и твёрдо ответил, что им не чем платить.
— Ха, отлично. Садитесь, подвезу!
Поступок человека удивил Дика и он, подивившись крестьянину, поспешил усадить Мариа и сел сам.
— Куда путь держите? — Спросил крестьянин, весело посвистывая в унисон олиткопа.
— На север. — Стараясь быть не многословным, ответил Дикин.
— Понятно. Не хотите говорить? Ну и зря, здесь некого бояться. — На это Сараллон просто промолчал и до деревни Оувер разговор не возобновлялся.
Деревня представляла собой десяток разбросанных по холму, ни чем не отличающихся, чуть покосившихся домиков с приусадебными участками. Внизу у подножья холма стояла маленькая таверна. Дела видимо у неё шли не очень хорошо, видя не приглядный её вид: несколько ступенек крыльца проломились, краска фасада давно нуждалась в замене, дым из трубы еле был виден, что говорило о немногочисленных посетителях. Внутри, дневной свет освещал только первые к окну столы, остальное помещение освещалось фонарями и факелами, большинство из которых были погашены. Небольшие, деревянные столики на четыре персоны находились на приличном расстоянии друг от друга и от бара, выбор в котором был минимален. Странников встретил невысокий, лысоватый мужчина в грязном переднике и очень радостный появлению первых посетителей.
— Здравствуйте дорогие гости! Что будете заказывать? — Улыбка сошла с лица мужчины, когда Дик отрицательно покачал головой.
— С вашего позволения мы просто посидим. — Омрачённый ответом мужчина в переднике, указал на пустующие столы и предложил садиться.
— Может хотя бы пива… — Но увидев довольно юных путников исправился:- Или кваса? Денёк ожидается жаркий.
— Кваса можно. — Согласился Сараллон, решив, что сидеть просто так — подозрительно. Бармен оживился, он быстро скрылся за стойкой и через минуты три, пока друзья усаживались, принёс три пинтавые кружки, прохладного, хлебного кваса.
Дикин посмотрел сначала на Ентри, потом на Мариа. У обоих не было никаких эмоций на лице, только усталость. Мариа смотрела на стол, разглядывая не убранные крошки после последних посетителей, Ентри вжав шею в плечи, надувшись как индюк, смотрел в маленькое окно, на залитую солнцем траву и не обращал внимания на Дика. Сараллон, хотевший что-то сказать, не нашёл подходящих слов чтоб начать и только глубоко вздохнул и поправил свою шляпу.
— Может ты скажешь, что это было ночью? — Нарушил молчание Ентри, глотнув кваса из кружки. Дик вновь вздохнул и перевёл взгляд на Мариа.
— А может, ты нам расскажешь? — Вопрос застал девушку врасплох. Она подняла голову и посмотрела на спутников, те ждали ответа. — Что ты видела во сне?
— Пустоту… Ветер, потом холод и глаза. Красные глаза… — Мариа зажмурилась от воспоминаний и замолчала.
— Это был он? — Снова спросил Дик. Его голос был спокоен, как будто он знал о сне и в ответ девушка качнула головой.
— Да кто он? Что здесь происходит? — Негодовал Ентри, еле сдерживая себя, чтоб не перейти на крик и бросив быстрый взгляд на бармена, уставился на Дика, ожидая ответа.
— Ладно. — Согласился Дикин. — Вам лучше всё знать. От этого ведь зависит ваше будущее, но и я хочу знать вашу тайну. Договорились?
Ентри молчал. Выдать тайну, рассказать о карте и быть может предать тем самым Ориона? Он колебался, но так он не узнает правды о враге, от которого они бегут. Принять такое решение ему было трудно, он старался взвесить все за и против, и, решив, что Дикин всё равно будет идти с ним до Стригинила и рано или поздно узнает о сокровищах, нерешительно, но согласился.
— Вот и хорошо! — Сараллон вяло улыбнулся. — Эх, даже не знаю с чего начать?
— Начни с начала.
— Однажды, я тогда ещё не работал на Лавариона, во время одной из военных компании, Семион купил у Радирского воеводы нескольких рабов из Аделонса. Гордый народец, живший у подножья Скопир, долго сдерживал осаду, но всё же был повержен и пленных распродавали. Лаварион воспользовался этим и приобрёл кучку. А воевода говорит, мол, возьми этого старика- колдуна, почти задаром и подводит седовласого, сморщенного, сгорбившегося старца. Естественно, Семион сказал, что не к чему ему этот полутруп. А воевода на своём: " Может судьбу тебе твою расскажет, или на ярмарках для потех будет выступать". Лаварион долго отнекивался, а потом согласился, да и цену за него просили- гроши… Всю обратную дорогу старец молчал, сидел в клетке, закатив глаза. И вот за день до прибытия не выдержал Лаварион и потребовал, чтоб старик показал своё уменье. Тогда тот взял ладонь Семиона, поднял голову вверх, и сверкнула гроза, и ударил гром. Чистое небо, ни тучки, ни капли дождя не упало, просто гроза. Старик как будто уснул сидя, а потом, резко очнулся и говорит: " Отпусти меня, беда у тебя будет…" Семион в ответ рассмеялся: " На ярмарках тебе цены не будет". Старец продолжал: " Жену твою заберу и заботиться о себе заставлю". Лаварион смеялся всю оставшуюся дорогу. А вы, наверное и не знали, что у Семиона была жена? Молодая, красивая, статная. Время шло, старец сидел в яме, шептал что-то, махал иногда руками. Его выпускали по выходным, чтоб отвести на площадь, людям показывать. Он имел успех, многое что предсказывал, сбывалось. Лаварион даже испугался, что провидец правду сказал и отобьет у него любящую жену. Так прошло месяца три и вдруг жена Лавариона — Омовелия заболела. Лекари не чего не могли сделать, ей становилось всё хуже и хуже. От отчаянья Семион пошёл к старцу и стоя на краю ямы, потребовал рассказать, как помочь жене. " Я приду завтра на закате и подниму её с постели"- Ответил старик. — " Но дай мне кусок хлеба, стакан молока и отпусти". Лаварион рассердился, что старец торгуется, сбросил в яму лишь паука свисавшего с решётки ямы и ушёл прочь. Ночью Омовелия умерла. На завтра, когда солнце зашло за горизонт в спальне у кровати Омовелии, где лежала женщина, укутанная в саван и где сидел Семион, появился странный человек. Он появился не откуда, без шума, Лаварион вздрогнул, увидев чёрные его одеяния. Его лицо скрывала тень и лишь на мгновение, оно открыло лицо старца. " Я пришёл, как обещал". — Сказал он. И тут же Омовелия открыла глаза, но они были стеклянными, встала и направилась к старцу. Она не шла, плыла. Её ноги не касались пола. Семион обрадовался, хотел обнять её, но она отпрянула от него. " Теперь она моя!" — Сказал старик. — "Она принадлежит мне. Ты сделал большую ошибку и скоро, тоже будешь принадлежать мне, я сделаю твою смерть мучительной". Лаварион закричал на старика, но тут же почувствовал, как коченеют конечности и мутнеет перед глазами. " Ты её уже видишь? Видишь смерть?" — Спросил старец, его голос звучал как никогда могущественно, от бессильного старика ничего не осталось. Перед ним стоял высокий, сильный, одетый в чёрные одеяния человек. Семион взмолился о пощаде и воскресить его жену, но мольбы были тщетны.
" Ты можешь спасти себя, если хочешь"? — Семион качнул головой и на это раздался ужасный смех Омовелии. Лаварион закричал от ужаса и заткнул уши, холод при этом пробрался до костей. " Я останусь здесь, на верху, оттуда ближе к властителям Дириуса. Ты, каждый день будешь приносить хлеб и молоко, и никто, слышишь никто, не смеет тревожить наш покой, иначе смерть им. Я останусь до тех пор, пока ты не сдашься мне… Почувствуй себя в яме…". После этого чёрный силуэт и Омовелия исчезли. Из-за дня в день Семион приносил к двери хлеб и молоко, оставлял там, чуть приоткрывая её и быстро спускался вниз. Лаварион сначала наблюдал за ней, прислушивался. Но никакого движения там не было. Тогда он приказал нескольким рабам войти туда, сам остался на лестнице. Стены комнаты сотряслись, с них посыпалась штукатурка, по коридорам замка пронеслись истошные крики и всё, больше их никто не видел. В кабинете Семиона разбросало все бумаги, погасли свечи и письменный стол оказался перевёрнутым и отброшенным к входной двери. Ночью Лаварион впал в кому, из которой вышел через два дня. После чего он окончательно смирился со своей участью.
— Но откуда ты это знаешь? — Спросил, увлечённый рассказом Дикина, Ентри.
— Что сам узнал, что Парилик, что сам Лаварион рассказали. Я много сидел за книгами, пытаясь узнать, что же за старик это был и выяснил: В одной из пещер Скопир жил мудрец, разговаривал с духами и властителями Дириуса. Легенда гласит, что один из его учеников отрёкся от учителя и ушёл на север Скопир и поселился на скалах Серой горы. Его прозвали "Повелителем теней". Когда он, подняв руки, на краю горы, обращался к небу, тучи вокруг его сгущались и гроза отвечала ему, на землю падала огромная тень, которая медленно расползалась в стороны. Люди говорили, что это его слуги разбредаются по Дириусу. Во время той войны войска Радира заняли Серую гору, но нашли там только больного старика, который ни как не походил на " Повелителя теней". Как писали летописцы: "… Это был ожидающий смерти старец, всё время бормотавший что-то и просивший хлеба, он еле передвигался, его посох сгорел в огне, руки тряслись толи от страха, толи от холода. Люди чуждались его, как больного чумой и боялись даже посмотреть на него…"
— Но что же произошло ночью?
— Охота началась, дорогой Ентри! Он ищет жертву и найдя, старается схватить…
— Я не могла не кричать, не шевелиться. Взгляд не отпускал меня. — Чуть ли не со стоном сказала Мариа.
— Днём он слаб, но ночью он практически всесилен. Темнота его стихия. Он ищет жертву по запаху, точнее по холоду. Он чует её, когда та холодна.
— Но Мариа только спала, она в не его мире, она жива. — Непонимающе негодовал Ентри.
— Сон очень похож на смерть.
— Но что он хочет? — Не успокаивался Ентри.
— Трудно сказать, также трудно, как найти спасение от него.
Эти слова повергли Мариа в шок. Она думала, что уж Дикин найдёт выход, а он сам находился в тупике. Значит, спасения нет, значит, она обречена.
— Но почему он отпускает меня? — Вдруг громко спросила Мариа, подскочив на стуле. Косой взгляд бармена поймал её на этом.
— Не знаю Мариа, но значит, есть и у него слабые места, а пока ты не должна терять тепло и быть сильнее.
— Легко сказать: " Сильнее быть"! — Потупила взор Мариа.
— Но всё же, куда мы двигаемся, точнее, куда вы направлялись до встречи со мной? — Дикин сменил резко тему разговора и все обратили внимание на поникшего Ентри. Пришла его очередь рассказывать, что ему не очень то хотелось. Он поёрзал на стуле, отпил кваса и стараясь оттянуть время, начал выговаривать не членораздельные звуки: " Эээ", "Ааа", " Ну"… Пока грозный взгляд Сараллона, не дал ему понять, что время шуток и недоговорок прошло.
— Мы с Орионом нашли бутыль на болоте, в ней была карта. Карта Стригинила. На карте показано, где спрятаны сокровища. — Его рассказ был краток, но информативен.
— И всё? — Дик даже не старался скрыть удивления. — Вы погнались за сотни миль из-за какой-то карты?
— Не просто карты… Карты сокровищ! — Обиделся Ентри.
— Но почему ты так уверен в этом?
— На ней нарисован путь и отмечено то место.
— Покажи её. — Просьба Дика насторожила мальчика, более того, она его напугала. Он отодвинул стул, чтоб легче было сорваться с места, в случаи нападения, прижал рукой потайной карман жилетки и неуверенно, косясь на уставившегося Сараллона, отрицательно покачал головой.
— Ты не доверяешь мне?
— Нет. — Резко ответил Ентри и сам подивился вспыхнувшей в нём уверенности. — И почему я должен тебе доверять? Да, ты вывел нас из города, да, ты спас от Лавариона, но мы не достаточно знакомы. Слишком много причин у меня не доверять тебе. Первая- ты помощник Лавариона, вторая- о тебе не лестные слова говорит люд. Карта ведёт нас на Стригинил и этого достаточно, чтоб выбрать тебе свой путь.
— Твои слова и огорчают и радуют меня. Ты не доверяешь мне, что ж, на то твоя воля, но ты сейчас говорил как мужчина, взрослый и храбрый. Да, я считаю безрассудно бросаться сломя голову за сокровищами, полагаясь только карте из бутылки, да и то, наверное, плохо сохранившейся. За вами гонится теперь враг. Сильный и страшный, и первоочередная задача- спастись от него, а уж потом думать о сокровищах. Но в любом случае наш путь един.
Ентри успокоился. Дикин не стал требовать карту и тем лучше для всех. Только сейчас мальчик заметил, как медленно, побелевшие от напряжения пальцы, разжимают рукоятку Лентибра. Дальше все молчали, медленно попивая оставшийся квас и обдумывая каждый свои действия, хотя последнее слово, конечно, будет за Диком.
За окном солнце поднялось достаточно высоко и выходить на улицу большого желания не было. В таверне было прохладно и темно, так что их сразу было трудно заметить и они чувствовали себя более или менее безопасно. Но время шло и оставаться здесь больше нельзя было.
— Уважаемый! — Вдруг обратился к бармену Дик. — Куда ведёт эта дорога?
Трактирщик нервно засуетился, подошёл к столику гостей и не забывая добродушно улыбаться, ответил:
— Никуда… Раньше она вела к реке Донтир, но с тех пор как жизнь стала покидать те края и дорога к ней заросла, конечный её путь здесь.
— Уважаемый! Я мы можем купить здесь гортов?
Трактирщик тут же расцвёл. От радости, которую он с трудом мог скрыть, стал большими глотками хватить воздух, размахивать руками и заикаясь говорить:
— Ко…Ко…Конечно. У меня есть три прекрасных горта. Сильные, выносливые, лучше не найдёте…
— Сколько? — Вопрос резко оборвал рекламу животных.
— Сто лукир. — Трактирщик опустил голову, чтоб не видеть реакции гостей, но Сараллон не одной мышцей не пошевелил. Звон монет, заставил трактирщика поднять голову и вновь оживиться.
— Эй, Опавимелин, подготовь для дорогих гостей гортов.
Троица вышла на крыльцо когда редкое облачко закрыло солнце и свежее дуновение ветра, потрепав им волосы, принесло лёгкую прохладу, в этот очередной, знойный день. Глубоко вздохнув свежий воздух, Ентри потянулся и направился на задний двор, где их дожидались горты. Остальные двигались за ним молча, но какое-то чувство свободы, легкости, чувствовали они. Толи от свежего ветерка, толи от груза догадок, которым пришёл конец. Даже Дикин, в этот момент был удовлетворён рассказом Ентри, хотя ничего собственно сказано не было, но теперь он знает, куда стремятся дети, но знает ли это Лаварион?
После зловещей ночи, когда тёмное создание покинуло пределы замка, страх, тенью засел в нём. Лаварион не покидал своего кабинета, гадая, где Сараллон и как быстро найдёт их хищник? Поиски в окрестностях Ливуда ни к чему не привели, но на сей раз, это не удивило Семиона. Сараллон мог раствориться в лесах и уйти подальше. От отправленного на границу отряда охранников, вестей не было, они были где-то на пол пути, но и Дикин не мог так быстро добраться до неё. Найденные горты Лавариона, на которых удрали беглецы, на северной окраине города, наводили на мысли, что именно туда и ушли сбежавшие, а может Сараллон путал следы. Да и животных было всего трое, что говорило о том, или они разделились, или двоих взяли с собой. Семион сидел за столом, высчитывал ходы, свои и беглецов, стараясь, глядя на карты, понять их мысли и действия. На север вела одна дорога, оживлённая, ведущая прямиком к границе. Со стороны океана лес, с другой- поселенья крестьян. Охранники прочёсывают каждый дом, но их нигде не было. Наводка, что они в доме кузнеца не оправдалась, но Семион чувствовал, что они были где-то рядом, но вновь им удалось уйти. Уйти лесом, но этот путь труден и если они спешат, то не пойдут по нему. Эти мысли не давали покоя ему, о делах он забыл и не занимался ими вторые сутки. Парилик не беспокоил его, умело взяв управление домом в свои руки и отправляя деловых гостей восвояси. Только для Тарауна дверь была открыта, с новостями его ждали всегда. Но вошедший офицер в кабинет, никаких утешительных известий не принёс.
— Прочесаны окрестности города ещё раз, как и приказано, акцентировали внимание на северном направлении.
— И что?
— Нечего. Брошенные на поимку люди ищут и день, и ночь, ещё один отряд скоро будет на границе, но ни каких результатов.
— Значит плохо ищут, или задействуйте ещё больше сил.
— Больше нельзя. Охрана города и так ослаблена.
— Но они мне нужны! — Спокойный по началу, Лаварион стал снова срываться, чувствуя свою беспомощность, но главному офицеру охранников, на это стало всё равно. Он, выпрямившийся по стойке смирно, рапортовал об операции по поимке и не обращал внимания на истерический крик Семиона.
— Я не могу направить на поимку больше людей… Есть предложение, прочесать старую дорогу. Если их нет на главной, то они, скорее всего, ушли по старой дороге, хотя это глупо. — Лавариона как молнией поразило. Конечно, как он мог забыть о заброшенной дороге? Её давно не указывают на картах, но в старые времена, она была очень оживлённой.
— Срочно отправьте туда людей. Они там, я чувствую.
— Уже отправили. Небольшой отряд выступил ещё вчера днём, скоро у нас будут первые новости.
— Надеюсь хорошие. — Лаварион расслабился и улыбнулся, впервые за несколько дней. Он и в правду чувствовал, что находиться на верном пути, на пути справедливости и мести.
— Уайз! Приготовь мне обед, а ужином, отметим поимку беглецов.
Тараун неумело улыбнулся, но его суровое, военное лицо, мягче от этого не стало. Он поклонился Лавариону и удалился прочь, оставив Семиона наедине с новой надеждой на удачу.
Опустелая, почти заросшая дорога, пролегавшая через луга, и как говорил трактирщик, дальше Оувера по которой никто не забирался, была как нельзя кстати, для тех, кто скрывался от охранников. Ночью, Ентри, бежавший впереди на дорогу, видимо сбился с пути и вышел не на ту, и к счастью. Кто мог помнить ещё о старой, заброшенной дороге?
Погода в этот день не могла не радовать. Облака всё чаще и чаще закрывали солнце и жара не изматывала. Приятный ветерок, гулявший в высокой траве, играл с путниками, набрасываясь на них и тут же отступая. Ентри радовался спавшей жаре и поддавшись пению птиц и игривому ветру, восседая на горте, ехал закрыв глаза и представлял себя рыцарем Ториона, памятуя о свисавшем на портупеи мече. Ни о какой погоне он не думал, она была где-то позади, где-то там, в прошлом, где-то в сумрачном сне. Ему не нужны были даже сокровища, за которыми он отправился, только наслаждение жизнью и прекрасным днём, запахом диких цветов и приволью лугов. Но всё когда-нибудь заканчивается, так и просторы луга постепенно сменились тенистыми рощами, а потом и вовсе, еле заметная дорога, местами пропадающая, вошла в лес.
Желания ещё раз входить в лес, ни у Ентри, ни к Мариа не было. Приключений в лесах с них хватило, но уговаривать Дикина, свернуть и обойти его, были бесполезны.
— Кто знает, на сколько растянулся этот лес? Нам не время петлять из-за ваших прихотей. — Спокойно, уверенно сказал им Дик.
— Тогда скажи, куда мы бежим? — Негодую, вопросил Ентри. — Если от чёрного существа не убежать, не скрыться, то зачем мы спешим?
— Ентри, не забывай, охранники идут у нас по следу, мы беглецы и мы должны их опережать. — Казалось, ничто не может выбить Сараллона из колеи.
— Зачем мы вообще покинули замок?!.
— Зачем вы вообще полезли в эту комнату?! — Ентри таки нашёл, чем разозлить Дика, заставив того резко повысить тон голоса. Ребята застыли, чуть открыв рот: все те дни, что Сараллон с ними, он редко менял интонацию в голосе, всегда спокойный, сосредоточенный, вселяющий уверенность, а тут он кричал. Ентри это показалось страшнее чудища из комнаты, с которым он сражался. После этого перечить Дику ребята просто боялись. Они смирно тронулись за Сараллоном вперёд, в сомкнутые кронами деревья.