Друзья, следуя за худощавым загорелым Никосом, который растворился в толпе бледнолицых туристов, словно стал невидимым на родном ему фоне, углубились в лабиринт улочек и стали осматриваться кругом. Однако ни господина Бутякова, ни Грибкова-Майского нигде не было видно.
— Давайте сделаем вот что, — предложил Лешка, — будем искать их по "принципу квадрата". Мы с Никосом пойдем направо, а ты — налево. У первого же переулка сворачивай направо, мы, соответственно, свернем налево. Таким образом мы прочешем весь этот квартал и встретимся в точке, которая находится сейчас от нас по диагонали. Потом таким образом просмотрим второй, третий квартал — сколько понадобится, пока не найдём этих жуликов.
Вовка согласно кивнул и почесал в указанном ему направлении.
— Послушайте, а почему вы считаете, что они непорядочные господа? — спросил Никос у Лешки.
— Вовка видел их по ящику. Аферисты они, местные наши, тюменские.
— По ящику? Возможно, я не понял — не могли бы вы уточнить?
Лешка сообразил, что Никос постигал русский язык со слов своего дедушки, при котором, конечно, не было не только сленга, касающегося телевизоров, но, пожалуй, и самих телевизоров как таковых. Поэтому в разговоре с Никосом, ну совсем как с людьми пенсионного возраста, приходилось выбирать выражения, иначе разговор рисковал не состояться. Они с Никосом, как выяснялось, говорили на двух разных русских языках.
Обследование первого, второго и третьего кварталов не принесло результатов. Но ребята упрямо продолжали прочесывать старый город. Пространство поиска было не так уж велико, и вскоре, конечно же, и Бутяков, и Грибков-Майский были обнаружены глазастым Никосом. Он дернул Лешку за рукав, показал подбородком в том направлении, в котором нужно было смотреть.
Действительно, Грибков-Майский и Бутяков, волшебным образом преобразившиеся — оба в хороших костюмах, при галстуках, — стояли на одной из центральных площадей у местной достопримечательности — венецианского фонтана Римонди XVI века.
— Ты стой здесь, — шепнул Лешка Никосу, — наблюдай за ними, а я пойду Вовку перехвачу.
Вскоре и Вовка, и Лешка присоединились к Никосу и стали вполголоса обмениваться мнениями по поводу загадочной парочки аферистов. Те ничего противозаконного вроде бы не совершали. Сувениры с открытых лавочек не тырили, по карманам прохожих не шарили, сумки не взрезали. Они заказали себе кофе и мороженое, присели на мягких креслах в местной таверне и, время от времени отрываясь от трапезы, взглядами просеивали толпу. Вдруг, увидев что-то их заинтересовавшее, они разом вскочили с мест и ринулись к парочке туристов, которые отчаянно щелкали фотоаппаратами направо и налево.
Вовка и Лешка не знали, что думал по поводу этих туристов Никос, но им обоим было очевидно, что это — русские. Трудно даже сразу было сказать, каким образом выделялись их соотечественники из общей пестрой окружающей действительности. Вроде бы и одеты они были точно так же, как и остальные отдыхающие, — кроссовки "Ри-бок", шорты "бермуды", майки "I love Crete" и бейсболки с аналогичными фразами, и снимали окрестности шикарными фотокамерами "Олимпус", и на носу у них красовался фирменный "Рэй Бэн", а вот поди ж ты — сразу было видно, что это не немцы, не англичане, не французы, а наши русские дядечки и тетечки, как говорится "руссо туристе".
Пока ребята размышляли над этой загадкой, Грибков-Майский и Бутяков заговорили с парочкой, достали из черной кожаной папки какие-то бумаги и стали в чем-то убеждать своих новых знакомых.
Если бы Бутяков и Грибков-Майский не стали аферистами, вероятно, им могла бы светить блестящая карьера в стенах ведущих драматических театров страны. По крайней мере, ни Вовка, ни Лешка не смогли бы узнать в них тех прощелыг, которых когда-то показывали по местному тюменскому телевидению. Хороший костюм ладного покроя плотно облегал кряжистую фигуру Бутякова, белоснежность рубашки подчеркивал галстук темного фона с модными "огурцами", а тонкая оправа очков придавала всему облику жулика солидность и некую весомость.
Грибков-Майский разыгрывал несколько иную карту — американскую. Он выглядел со стороны как преуспевающий клерк компании средней руки, служащий, с оптимизмом относящийся к своей жизни и с искренним расположением к клиентам. Вовке даже показалось, что морщинистое лицо Грибкова-Майского разгладилось, а волос на голове стало больше.
Да, искусством перевоплощения тюменские жулики владели не хуже, чем заправские разведчики. Мальчишкам было ужасно интересно узнать, о чем же именно Бутяков и Грибков-Майский беседуют с русскими туристами. Поскольку ни Вовка, ни Лешка не были уверены, что сладкая парочка не видела их в аэропорту, а Бутяков не запомнил их еще с тех пор, как "оштрафовал" в автобусе, приходилось действовать осторожно. Тем не менее, Вовка подобрался поближе к жутко старинной, сохранившейся еще с венецианских времен стене, из которой через голову льва на улицу брызгала струя воды.
Вовка, усиленно изображая муки жажды, подошел к фонтану и принялся пить. Ему казалось, что выхлестал он уже воды в два раза больше своего веса, но ничего связного из разговора интересующих его личностей уловить не смог. Сквозь шум и гомон, издаваемый воркующими голубями, беседующими посетителями местных кабачков и отдаленных рыков мотоциклетных моторов до него долетали лишь обрывки слов и фраз:
— …лов… замечатель… конечно, согласны… зательно… автра…
И хотя по отдельным звукам можно было догадаться о значении тех или иных слов, смысл беседы остался для него тайной. Отдуваясь, Вовка промокнул водой рубашку на плечах, чтобы хоть как-то остудить тело, и вернулся к Лешке и Никосу.
— Ни черта не слышно, — пожаловался он, — надо ближе подойти.
— Давайте я это сделаю, — предложил Никос.
— А что, — обрадовался Лешка, — это идея. Его-то они уж никак видеть не могли. Тем более, вряд ли они будут опасаться, если рядом вертится греческий мальчишка, который, конечно, по-русски ни бельмеса не знает.
Но тем временем Бутяков и Грибков-Майский, записав что-то себе в блокноты, взяли у туристов несколько купюр, издалека похожих на доллары, и, нежно распрощавшись с земляками, уселись за свой столик в открытой таверне.
Мальчишкам пришлось рассредоточиться. Лешка ходил по местной открытой лавочке и принюхивался к специям. Вовка зашел в одежный магазинчик и, перебирая на плечиках майки, через окно искоса поглядывал за объектом их слежки. А Никос, будто кого-то поджидая, сел на бордюр и, подперев ладонями подбородок, вроде бы задумался.
Ждать Никосу пришлось недолго. Не прошло и пяти минут, как со стороны порта появилась очередная парочка русских туристов. Первым делом их, конечно же, выдавали с головой яркие зеленые и синие майки с вышитым поперек груди незамысловатым лозунгом "I love Crete". Козырьки бейсболок прикрывали обгоревшие на непривычном солнце лица. Любопытство, с которым они осматривались кругом, говорило о том, что они появились здесь недавно, а соблазнительно оттопыренный задний карман джинсов мужчины свидетельствовал о том, что не все еще карманные расходы были произведены.
Бутяков и Грибков-Майский, как два истребителя, заходящих на цель, оторвались от своих мягких стульев и взяли парочку в клещи. Им удалось не только разговорить вновь прибывших, но и усадить рядом с собой за столик.
В это время Никос, весьма натурально зевая и потягиваясь, встал и, будто бездомный пес, который не знает, где бы ему получше приткнуться, чтобы жгучие лучи солнца не доставали его, прошелся по маленькой площади и снова уселся на бордюр — в двух шагах от того самого столика, где Грибков-Майский и Бутяков обрабатывали туристов.
Жулики согласованно, дуэтом, пели что-то свое отработанное, женщина внимала им с широко раскрытыми глазами, мужчина потягивал холодное пиво и рассеянно кивал. Чувствовалось, что тема беседы его вовсе не интересовала. Закончился этот разговор тем же, что и предыдущий. Бутяков пометил что-то в своем блокноте, Грибков-Майский забрал доллары у мужчины — тот расстался со своими деньгами с явной неохотой, — и весело воркующая женщина тут же увлекла своего спутника в заманчивые лабиринты веселого квартала Рефимно.
Чтобы не навлекать лишних подозрений, Никос подошел к Вовке и Лешке не сразу, а сделав широкий крюк через параллельную улицу.
— Ну что? — набросились на него друзья, как только они оказались вне поля зрения Бутякова и Грибкова-Майского.
— Странно, — совсем по-русски почесал в затылке Никос. — Похоже, что эти господа осуществляют туристическую акцию по обслуживанию.
— Не понял, — тряхнул головой Лешка. — Ты, Никос, всегда так витиевато выражаешься, что я не всегда въезжаю.
— Куда въезжаешь? — недоуменно поднял глаза Никос. — Вы что здесь — на машине?
— Да нет, — поморщился Вовка. — Ты, Лешка, давай с ним на литературном языке говори. Как в школе учили. Он же нашего сленга не понимает. Короче говоря, ты, Никос, лучше передай, о чем они там говорили, наверное, нам понятнее будет.
— У них разговор вокруг Кносского дворца шел.
Вовка и Лешка кивнули. О Кносском дворце, одном из немногих уцелевших архитектурных сооружений минойской цивилизации IV века до нашей эры, они были наслышаны, даже видели его фотографии в учебнике истории.
— Ну так вот, — продолжал Никос, — господин, ну тот, который с толстым лицом, рассказывал, что они имеют честь представлять греческую туристическую фирму, которая организует посещение этого архитектурного памятника. Женщина слушала, восторгалась и задавала разные уточняющие вопросы — как их туда повезут, когда, во сколько, что покажут.
— А мужчина?
— Ну, тот был не особо доволен. Что-то бурчал вроде того, что на развалины он уже насмотрелся. Но тот господин, который худой, лысоватый, принялся так красочно расписывать экскурсию, что мужчина поскорее согласился на поездку в Кносский дворец, поскольку толстый господин еще намекнул, что на следующий день они могут организовать для этой пары специальное фотосафари по Южному Криту.
— Ловко работают, — цыкнул зубом Вовка. — Ишь, на психологию давят. Мужик-то, чтобы два раза не платить, поскорее выложил деньги за одну экскурсию, и смылся. Ему и невдомек, что его к этому подтолкнули.
— Да, — согласился Никос. — Я, правда, не видел, но слышал, что мужчина передавал худощавому господину сто долларов. Они договорились о месте, где завтра их будет ждать автобус, и разошлись.
— Слушай, — прищурился Лешка в сторону симпатичного домика так, будто приценивался, сколько миллионов долларов он мог бы за него отвалить. — А может, они и правда сюда приехали работать? Ну, завязали со своим рецидивистским прошлым. Начали, так сказать, новую жизнь.
— Не знаю, — засомневался Вовка, — вряд ли. Они же, когда на вопросы таможенника отвечали, "цель визита" какая была? Правильно, отдых. А это что? Это работа, бизнес, извлечение прибыли. Вот скажи, Никос, у вас тут легко на работу устроиться?
— С работой тут беда, — пожаловался Никос. — Чужим здесь тем более работать не дают. Все делается скрипуче.
— Со скрипом, наверное, — поправил Никоса Лешка.
— Да-да, со скрипом. Здесь же основная работа — сезон. С мая по октябрь. Потом туристы покидают остров, и остается жить на средства, накопленные летом. Поэтому здесь либо семейные магазинчики, где своим дают зарплату побольше, либо можно наняться, если ты местный житель, на время. Но тогда платят, конечно, не по-своячески.
— Не по-свойски.
— Не по-свойски. Для того, чтобы получить разрешение, надо много пройти согласований. Но у нас, например, есть семейная фирма, — с гордостью сообщил Никос. — У моего дяди здесь недалеко недавно открылся ювелирный магазин. И скоро, может быть, будет еще один — в Ханье.
— Здорово, — восхитился Лешка.