Лена совсем не похожа на себя. Коса скручена в тугой узел и уложена на затылке. Черное платье застегнуто до самого горла, узенький белый воротничок. На рукавах тоже беленькие полоски.
"И когда это она всё успела?" - растерянно думает Таня.
- Садитесь, ребята,- говорит Елена Павловна.
Голос у нее спокойный, а Таня видит: волнуется.
- Мы с вами уже знакомы,- продолжает учительница,- так что можем прямо приступить к занятиям. Только пусть староста сначала скажет мне,- все ли в классе?
Нюра встает.
- По списку в классе тридцать человек, на месте - двадцать восемь. Коля Лапшин болен, Миша Теплых не явился по неизвестной причине.
- Так,- говорит Елена Павловна,- садись. Значит, Миши Теплых в классе нет?
И Таня чувствует, что Лена становится спокойнее.
- У нас сейчас урок русского языка. Откройте тетрадки. Мы напишем диктовку. Я хочу проверить вашу грамотность.
Как всегда при слове "диктовка", Таня начинает волноваться. Внутри у нее что-то дрожит. Ведь ей непременно-непременно надо написать на пятерку.
"Наша Родина...",- диктует Лена.
Двадцать восемь голов склонились над тетрадями. Двадцать восемь перьев забегали по бумаге, и - увы! - как всегда, Таня высунула кончик языка... Медленно диктуя, Лена ходит между партами, заглядывает в тетрадки.
- Девочка,- наклоняется она к Жене Веселовой,- как ты написала "столица"?
Так начался учебный год.
В переменку ребята выбежали во двор. Мальчики быстро затеяли игру в птаху и лапту, а девочки, взявшись за руки, стали в круг и затянули песню.
Таня носилась с мальчиками за мячом, пока не запыхалась.
Галина Владимировна играла с малышами в гуси-лебеди. Малыши уже освоились в школе и, когда прозвучал звонок, с визгом бросились в класс.
А Саша ходит сумрачный; подвел звено Миша Теплых: не все пионеры собрались в школу.
- Петя,- говорит Саша,- найди Мишку и дай ему жару. Если будет прогуливать, на звено вызовем.
- Верно! - возмущается Петька,- его надо пробрать.
На четвертом уроке Елена Павловна сказала:
- По расписанию у нас должно быть сейчас рисование, но так как у нас еще нет тетрадей и не хватает карандашей, я буду вам читать.
Ребята обрадовались, зашевелились, зашептались, устроились поудобнее на партах.
Елена Павловна развернула газету.
"Подвиг разведчика Сосновского",- прочла она заглавие.
И притихшие ребята слушали, затаив дыхание, рассказ о юном разведчике, ползли вместе с ним по минным полям, перерезали колючую проволоку, часами лежали зарывшись в снег и с торжеством вталкивали в штабную землянку растерявшегося "языка".
Рассказ кончился, а ребята сидели неподвижно... Потом посыпались вопросы. Давно прозвонил звонок, а никто не хватался за сумку...
Елена Павловна, раскрасневшаяся, оживленная, еле успевала отвечать ребятам.
- Ну, как? - спросила Леночка дома, снимая жакетик.
- Что "как"? - не поняла Таня.
- Как я провела уроки? Тебе было интересно? Всё понятно?
- Всё понятно. И очень-очень интересно,- торопится уверить Леночку Таня,- только не арифметика...
- Ну, это я уже знаю,- смеется Леночка,- ты арифметики не любишь.
- А ребята спрашивают: ты нам каждый день читать будешь?
- Постараюсь, на пятых уроках.
Таня виснет на шее сестры:
- Ну, и вправду говорят ребята, что ты самая замечательная учительница на свете!
Будни
Вот и начались трудовые будни. В маленьком домике стало совсем тихо. Таня то в школе, то на огороде. Она старается как можно больше времени проводить во дворе; не хочется идти в молчаливый пустой дом. Леночка очень долго задерживается в школе, там проверяет тетрадки, подготавливает карты и картины к следующему дню, советуется о чем-то со старшими товарищами.
А о Марье Дмитриевне и говорить нечего, она дома почти не бывает: то в школе, то в сельсовете, всё хлопочет, за всем наблюдает. Большое у школы хозяйство! Надо и о дровах, и о крыше, и об учебниках подумать. Да еще собирает Марья Дмитриевна каждую неделю учителей, и они обсуждают всякие дела. Да еще Марья Дмитриевна и третий класс ведет. Все учительницы на ее уроки ходят - учатся. В ее кабинет днем дверь не закрывается: то Власьевна забежит, то учительницы за советом и помощью, а то из сельсовета кто-нибудь. Вот и приходит Марья Дмитриевна домой поздно-поздно, выпьет чаю и ложится спать.
И некому сидеть у румяной толстухи-печки, песни петь, звякать посудой около фырчащего самоварчика. За ненадобностью самоварчик отправлен в кладовую, а вместо него появился скучный чайник.
Русская печка давно не топится.
"Она требует слишком много дров,- сказала Марья Дмитриевна,- а дрова для школы нужны. Мы вполне обойдемся и плиткой".
А раз Марья Дмитриевна сказала,- так это уж сделано. Она, ух, какая строгая!
Таня всё еще присматривается к новой соседке. Марья Дмитриевна никогда не повышает голоса, всегда спокойна, вежлива, сдержанна, но как-то при ней трудно засмеяться, запеть, попрыгать. Она никогда ни о чем не расспрашивает Таню, да ей, правда, и некогда. Частенько подъезжает к дому тележка из сельсовета, запряженная вороной лошадкой. Воронко бьет землю копытом, мотает головой, озорно поводит глазами... Марья Дмитриевна сядет в тележку, возьмет вожжи крепкой маленькой рукой, и Воронко сейчас же остепенится, перестанет капризничать и, покорный приказу, бойко побежит по дороге. Возвращается Марья Дмитриевна из района всегда со свертками, ящиками, пакетами... В школе появились новые карты, новые книги для чтения и даже настольные игры.
И в домике стало чище, удобнее, наряднее. По приказу Марьи Дмитриевны выбелили стены, обили теплым войлоком двери. В сенях появился соломенный коврик, по кухне протянулись половички, на окна встали горшки с цветами.
Но двери в уютный домик открывались редко,- трудно было застать в нем хозяев.
Изредка вечером забежит Галина Владимировна и спросит: