Да, грустный вечер выпал на долю Тани! В окно школы она видела, как побежала вниз с горы Лена, на ходу подвязывая поверх пальто большой передник, как прошла, неся мешки, уборщица Наташа. А в школе было тихо, пусто, неуютно. Таня бродила по коридорам и тихонько всхлипывала.
Но на третий день она не стала дожидаться, чтобы кто-нибудь задержал ее. Она бросила книжки в парту, вихрем вылетела из класса и побежала вниз с горы.
Вот уже одинокая ель, вот дом Марьи Петровны, сельпо, все ближе и ближе ритмичный шум работы... Из окна правления выглянула Марушка.
- Чижик! - крикнула она.- Чижик, иди сюда скорей!
Марушке Таня не могла отказать ни в чем.
- Что такое, Марушка, говори скорее, некогда!
- Чижик,- говорила девушка, спешно засовывая в ящик стола какие-то бумаги,- посиди здесь немножечко, а я на молотьбу сбегаю.
- Что ты, Марушка! - ужаснулась Таня.- Я сама на молотьбу...
- Ну, Чижик, ну, миленькая, только четверть часика. Все люди, как люди, все на настоящей работе, каждая пара рук на учете, а я с ними возиться должна!
Марушка нетерпеливо тряхнула счетами. Костяшки рассыпали жалобную дробь.
- Танечка, четверть часика, а?..
- Ну, хорошо, только не больше...
Прошло четверть часика и часик с четвертью...
Нет, Тане положительно не повезло.
В открытые окна был виден кусочек тока, там суетились люди, плыл сизоватый дымок, пробегали ребята, кто с мешком, кто с метлой, проезжала тяжело груженная бестарка. Воздух был полон шумом работы: скрипом колес, звонкими окриками.
А здесь скучно стучали часы, лениво двигая круглым маятником, да билась под потолком радужная муха, такая же неожиданная пленница, как и Таня.
Зачем ее посадила сюда Марушка? Ведь сегодня никто не заглянет в правление, ведь все, все, все: и Иван Евдокимович, и бригадиры, колхозники, учителя, ребята - все на току... Одна она, Таня, такая несчастная... Вдруг зазвонил телефон.
Таня вздрогнула и покосилась на звонок. Молоточек бил настойчиво и упрямо по круглой, блестящей чашечке, муха испуганно закружила в воздухе. Телефон звонил требовательно и оглушительно.
Таня с бьющимся сердцем подошла к нему и робко взяла трубку. Прямо в ухо ей забарабанил молоточек. Таня испуганно посмотрела в трубку и снова прижала ее к уху.
- Я слушаю,- сказала она шепотом.
- Да что это такое? - закричал в трубке сердитый мужской голос.Отчего не отвечают? Это Бекрята?
Таня проглотила слюну и сказала громко:
- Бекрята! Это Бекрята.
- Кто у телефона?
Таня снова поглядела в трубку, осмотрелась беспомощно по сторонам: она была одна в правлении.
- Кто говорит, кто у телефона? - надрывалась трубка.
Таня облизнула пересохшие губы, одернула платье и сказала громко:
- Чижик. У телефона Чижик.
Трубка ошеломленно замолчала.
- Что такое?! Что за шутки? - зарокотала она вновь.- Это Бекрята?! Это правление колхоза?
- Бекрята...- сказала Таня торопливо,- я дежурю.
- Ничего не понимаю,- сказали в трубке,- чушь какая-то, Сергей Иванович...
- Постой, не волнуйся,- ответил другой голос,- дай мне трубку.
И новый голос, знакомый Тане голос Набокова, окликнул ее:
- Чижик, это ты?
- Я.
- Сестра Елены Павловны?
- Да.
- Ты что, одна в правлении?
- Да.
- А где же Марушка?
- На молотьбе. Попросила меня на минуточку...
- Вот оно что! Ну, так слушай, девочка, сейчас же беги к Марушке, скажи, что звонили из райкома, пусть немедленно передаст сводку, как идет молотьба. Скажи, от всех колхозов уже сводки есть, а от вас нет. Немедленно, поняла?
- Да,- сказала Таня твердо.
- Ну, прощай... Чижик,- сказал Набоков и рассмеялся,- напугала ты моего товарища.
Трубка щелкнула и замолкла.
Таня послушала еще немного, подула в трубку, потом осторожно опустила ее на рычаг.
"Что же теперь делать? Дежурный не должен уходить с поста, а надо бежать к Марушке".
В это время в избу вошла Марья Дмитриевна с записной книжкой в руке. Она была совсем необыкновенная: разрумянившаяся, в большом синем переднике, в косынке на голове. В черных волосах ее, как снежинки, блестела мякина, соломинки прилипли к шерстяной юбке...