- Откуда мед?
- Тетка Анисья прислала. Последнюю чашечку соскребла и прислала! Всё для тебя!
Таня устало закрывает глаза и думает: "Правда, все для меня. Вчера Марушка носочки принесла. А Нюра - первые веточки вербы. На них почки набухли и вот-вот лопнут. А теперь Дуня теплый ярушник прислала".
- Власьевна,- спрашивает Таня,- они все хорошие?
- Хорошие! - говорит Власьевна.- У нас хороший народ! Это сейчас недостатки, горе у всех, а вот война кончится, они тогда себя окажут!
- Власьевна,- просит Таня,- расскажи, как они себя окажут!
Власьевна сама начинает увлекаться.
- Перво-наперво,- говорит она и кладет вязанье на колени,- построим свою больницу, доктора хорошего возьмем, а этого вот твоего лекарства, как его зовут?
- Сульфидин...
- Вот-вот, так его сколько угодно будет. Кому понадобится пожалуйста!
- А еще?
- А еще семилетку откроем, электричество пустим, сады разведем...
- Как хорошо-то будет, Власьевна!
- Ну, еще бы! А теперь спи!
Власьевна укрывает Таню и уходит в кухню.
Но спать приходится недолго.
Уроки в школе кончились, и у Тани отбою нет от посетителей. Нюра забегает и деловито сообщает ей школьные новости:
- У Мишки, Чижик, всё пятерки, пятерки; наверное, в отличники выйдет! А с Валей Веселовой беда! Сегодня опять двойку получила!
- По арифметике?
- По арифметике! - вздыхает Нюра.- Лена Павловна огорчается.
- А Саша?
- А Сашка говорит: "Обязательно буду писателем, очень толстую книгу напишу". Уж мы над ним смеялись-смеялись! Знаешь что, Чижик, выздоравливай поскорей! К Первому мая надо концерт сделать. Учительницы говорят,- и Берлин возьмут!
- Ну?!
Таня пугается: сколько она проболела! Совсем даже не знает, что на свете делается!
- Ну, а как же?! Теперь каждый день про берлинское направление говорят, наши все слушают-слушают... Все про это разговаривают. Говорят, скоро победа будет.
Только Нюра ушла, Манька всунула голову в дверь:
- Нюра тута?
- Нету, нету! - смеется Таня.- А что, боишься?
- Да нет, не боюсь, а заскучала. Она меня теперь уже не воспитывает. Говорит: "Теперь сама стала сознательной". А вот юбку я все-таки о щеколду разодрала... И как это она за всё цепляется?
Манька задумчиво разглядывает дыру.
- Дай иголку, зашью скорей.
Потом Миша притащил из лесу целую охапку еловых ветвей. В синей хвое уже появились новые, бледно-зеленые иголочки. В комнате сразу запахло весной и лесом.
Дверь не закрывается ни на минуту. Уходит один - приходит другой. К вечеру возвращается Леночка и выгоняет всех.
- Идите, идите, ребята! На Тане уже лица нет, устала.
Леночка садится проверять тетради, а Таня думает обо всем, что она узнала за день.
- Леночка, скоро наши Берлин возьмут?
- Да, Чижик, скоро, только бои очень большие. Вот в семь часов побегу слушать радио.
После работы заходят взрослые. Марушка прибежит, и тетя Дуня, и Марья Дмитриевна непременно зайдет хотя бы на пять минут.
Ребят в дом Леночка больше не пускает, но в окне то и дело появляются головы. Расплющит посетитель о стекло нос в белую лепешку и приветливо машет Тане рукой...
Потом Леночка Таню накормит, вымоет, закутает в одеяло, как маленькую, и Таня блаженно засыпает, думая сквозь дремоту:
"Как хорошо выздоравливать, когда кругом родные!"
Вестники
Со дня на день все ждали окончания войны. Казалось, можно задохнуться от волнения.
Наши уже бились на подступах к Берлину. И хотя враг сопротивлялся отчаянно, и жестокие битвы гремели в долинах и горах, на улицах городов и на берегах рек, но сквозь грохот орудий, гул самолетов, сквозь топот бесчисленных копыт все явственней слышалась поступь Победы...
И всем казалось, что еще день, ну, два, ну, неделя - и встанет над землей это удивительное слово - "мир". И зацветут сады, и жизнь станет немыслимо прекрасной...
Власьевна принесла из учительской стул, поставила его на крылечко и стала тщательно одевать Таню.
Чего-чего только она на нее не накрутила: и Ленин платок, и свою шалюшку, и варежки. И когда Таня стала похожа на круглую Тоньку, Власьевна, как маленькую, взяла ее на руки, вынесла на крыльцо, усадила на стул и укутала ноги одеялом.
- Сиди на солнышке и хорошенько дыши, прочищай грудь,- сказала она строго.
Таня с любопытством смотрела по сторонам. Ей казалось, что всё она видит в первый раз: и буро-черные поля, на которых копошились люди, и зеленую кайму леса, где среди темной хвои бледно зеленели молоденькими листочками березки, и по-весеннему полноводную речушку.