Мари, старшая из сестер Волли, надув губы, сидела за столом и смотрела в окно. За окном была ранняя весна. На дороге, на солнцепеке, снег уже стаял и теперь блестели лужи.
Два петуха, с отвращением ступая по лужам, дрались. Они подолгу стояли один против другого, выгнув шеи и грозно глядя перед собой. Потом схватывались, причем каждый норовил клюнуть соперника в гребень. Опять останавливались. И все начиналось сначала.
— Ну чего ты киснешь? — грубовато спросил Волли, заметив томление сестры.
— Нам задали написать дома сочинение о зиме. Самим придумать. Может быть, ты проверишь? — умильно сказала Мари.
Волли сделал сердитое лицо: ему небось никто не помогает учиться! А эти растут иждивенками. Проверь, посмотри, помоги…
Сочинение было такое:
Зима.
Выпал снег. Началась зима. Зимой мы учились в школе. Зимой мы катались на санках.
Мы строили станцию.
— Это все? — спросил Волли.
— Мне больше не придумать.
— Эх, ты! Зимой чего только не было! Зима такая длинная!.. Сиди вспоминай и пиши! А я потом проверю. Не глазей на дорогу, сосредоточься, лодырь несчастный!
И Волли начал вспоминать сам.
С осени они учились в полутемных, холодных классах. Все щенки и обрезки уже сгорели в школьных печах, а дрова все еще покачивали головами в лесу на горке. Чтобы хоть к празднику натопить здание школы, пришлось притащить из лесу по охапке хвороста.
Зато годовщину Великого Октября встретили в жарко натопленной и нарядно украшенной школе. Был большой вечер, пели хором, танцевали и играли в разные игры. К сожалению, Волли все это пропустил: он объелся всякой вкуснятиной.
Живот разболелся на этот раз по-настоящему, но в медпункт Волли больше не ходил — хватит с него…
Дошла очередь и до лесозаготовок. Веселое было воскресенье, когда с хрустом и треском, ломая сучья о подлесок, начали валиться ели и сосны в лесу на горке! Высоченные деревья шумно вздыхали и, сдаваясь школьникам-лесорубам, падали на землю.
А когда выпал снег, все пошли в лес с большими школьными санями и подсанками. В оглобли впряглось человек восемь, а другие парни подталкивали сани сзади. И все-таки с первыми бревнами намучались досыта.
Зато после, когда накатанная дорога окрепла, заблестела, груженые сани сами ехали под гору, только успевай тормозить! Тогда в лес двинулась целая армия салазок. Каждый вез, что под силу было: бревна, сучья, дрова… Даже малыши привозили по два-три полена.
А еще этой зимой строили здание своей гидростанции. Да не в реке, даже не на берегу!
«Давайте строить наше здание в гимнастическом зале! — так предложил однажды физик Пихлакас. — Оно отлично поместится. А к весне разберем, доставим к речке и соберем уже на месте».
«Прекрасно! — обрадовалась Эви Калдма. — Это индустриальный метод строительства. На речке смонтируем здание из готовых деталей. Зимой не нужно мерзнуть, можно работать в тепле».
И здание — красивую будочку с дверью и двумя окошками — построили посреди гимнастического зала. А Волли доверили окрасить это здание масляной краской. В гимнастическом зале, конечно, не было ни снега, ни мороза, все удалось отлично выкрасить. Работенка подходящая, только трудно выводить пятна с костюма: краска сходит, а разводы все равно остаются… И опять мама говорила: «Ну когда ты у меня вырастешь?»
За зиму Волли вырос только на один сантиметр. Не совсем на один, на один и три миллиметра. Конечно, если бы он прикладывал к двери не треугольник, а линейку, да еще наискосок, он мог бы насчитывать побольше. Но ведь рост от этого не изменится!..
А толстый Рауль вдруг вырос на целых семь сантиметров и стал не таким толстым, как раньше. Вот ведь как несправедливо: он и так был выше, чем Волли!
Директорская Юта тоже еще подросла. И почему это некоторые люди так вытягиваются? Теперь с ней даже пошептаться нельзя, хоть скамейку подставляй, самому смешно. Так что Волли решил ее разлюбить. И без девчонок дел по горло: мало того, что строить нужно, еще ведь и учиться приходится, и турбины доставать!
Ох, и счастливый день был у Волли, когда… Постой, как же это было? Ах да, была ботаника, директор пришел на урок и вдруг вызвал:
«Волли Круус!»
Ну, Волли, конечно, встал, а вставая, вздохнул: в классе он всегда лучше чувствовал себя сидя, а не стоя. У этих растений всякие там рыльца, пестики…
«Круус, — сказал дир, — только что мне из Таллина звонил заместитель министра. Он сообщил, что турбина для нас заказана. А когда я сказал «спасибо», ответил: «Благодарите Волли Крууса. И передайте ему привет от меня». Ведь в районе ты с ним говорил, оказывается».
И тогда все… Ну, вы понимаете: все так и ахнули! И, может быть, некоторые даже полопались от зависти!
А в очередном номере стенгазеты появилась «Загадка», которую отгадали все-все. Там Айме нарисовала красноголового, как подосиновик, парня с задранным кверху носом, и Андрес написал под этим рисунком:
Конечно, и в рисунке и в стишке было много обидного. Но зато это была настоящая слава. Так что Волли тоже смеялся вместе со всеми ребятами.
И недавно — наконец-то! — турбина прибыла. Сколько из-за нее волновались, как ее ждали! Самое главное, конечно, сделал он, Волли. Но и после этого еще писали разные письма и телеграммы. Комсомольцы завода обсудили письмо пионеров из Метсакюла и сверх плана изготовили для них турбину — сердце электростанции. Комсомольцы и в письме так написали: «сердце».
Когда это сердце прибыло в Метсакюла, все побежали на него смотреть. Сердечко оказалось маленьким, круглым, вроде колеса автомашины, только с перегородочками, да еще изогнутыми. Волли даже немного огорчился — он успел насмотреться в книжках и в газетах на фотографии огромных машин, а тут…
Калью тоже отнесся к турбине без всякого уважения: залез в кузов грузовика и взялся ее снимать. Потянул влево, вправо — не двигается. Попробовал качнуть — не шевельнулась. Снял кепку, удивленно посмотрел на турбину, потом на Пихлакаса.
— Что, не поддается? — спросил физик.
— Нет. Хоть и маленькая, — пробасил Калью.
— Чему же тут удивляться? У железа какой удельный вес?
Но Калью сделал вид, что не расслышал: конечно, где ему делать два дела разом!..
Турбину кое-как выгрузили из кузова и сразу поставили на большие школьные сани. Нужно было спешить, пока не стаял снег и не ушел лед за плотиной.
Сани скользили плохо: там и сям из-под снега выглядывали глинистые бугорки и прошлогодние колеи. На каждой такой кочке потом обливались, стаскивая сани. Не только Волли, даже сам Андрес махнул рукой и уселся на сани отдохнуть.
Но тут подоспели девчонки с лопатами, подбросили под полозья снегу, поиздевались над уставшими и сами впряглись в сани.
«Пусть парням стыдно будет! — сказала Айме. — Сиди, сиди, Андрес, мы и тебя свезем!»
Андрес, Волли и другие парни опять взялись за дело, и турбина уже без остановки доехала до речки. А с берега, под горку, сани летели так лихо, что Волли даже прокатиться удалось! Тогда Пихлакас на него рассердился, шумел: «Тебя задавит, что за безобразие!» Ох и ворчуны же эти взрослые!
Потом турбину затаскивали в здание станции. Здание выросло быстро-быстро: недели три назад в речку забили четыре длиннющие сваи, а на них, сверху, собрали ту будку, что была построена в гимнастическом зале. Снизу между сваями набили толстые доски, получился такой ящик для воды, «турбинная камера» называется. Эта камера совсем внизу, и турбину туда запихнуть удалось легко.
А вот с генератором пришлось покряхтеть, пока его подняли в будку, хоть и через блок поднимали. Генератор — машина, которая дает ток, если турбина ее крутит. Он приехал на том совхозном грузовике, который турбину привез. Еще в кузове были ящики с разными проводами, изоляторами и всякими другими штуками. Но генератор был главнее всех этих изоляторов и очень красивый.
«Какой он лакированный! — сказала Юта. Совсем как электромотор».
«Так и должно быть, — сказал Юри Куузик. — Разница небольшая».
«Он и сам небольшой», — заметила Юта.
«Ну, все-таки всю нашу деревню можно осветить и еще останется. Пять киловатт — это не шутка, ясно?» — защитил машину Юри.
Сам Волли уже на другой день, когда генератор везли в здание станции, сказал, что сбоку генератор похож на плотицу или карася. Но с ним никто не согласился.
Ну и пусть не соглашаются. Все-таки генератор на рыбу похож! Уж Волли знает!..
Совсем мало времени остается для рыбной ловли. За всю зиму Волли только три разочка сбегал на озеро, подергал окуней из проруби! А на Новый год отец подарил Волли настоящий спиннинг! Вот можно будет щук наловить!..
Только Волли теперь думает стать не рыбаком, а электромонтером. Всякие генераторы будет собирать, приборы…
Да, вот была потеха, когда генератор везли! Уже спустили его на санках с берега, подъехали к зданию станции, и вдруг лед ка-ак треснет! Словно из пушки бахнуло! Прямо под санями раскрылись трещины, на лед вода выбежала, все девчонки испугались! Правда, больше ничего интересного не случилось, никто не провалился, только ноги промочили…
Теперь на станции орудуют бригады Андреса и Юри Куузика, собирают все эти машины. Это называется «монтаж оборудования». И тракторист дядя Аугуст тоже все вечера там проводит. Помогает.
А бригаде Волли никто не помогает, он сам командует. Правда, он еще не совсем бригадир, для этого сначала нужно стать отличником. Но все-таки у него свое звено. Правой рукой у него стал Харри Роосте, бывший утопленник. А остальных Волли набрал из малышей. Ничего, кое-что кумекают. Сейчас Волли с ребятами подводит к турбинной камере лоток для воды, чтобы она крутила турбину. Сам директор сказал, что лоток — дело не шуточное. А потом этот лоток еще и смолить придется!
И сестренка Мари тоже у Волли в бригаде. Пришлось взять — пускай набирается ума-разума у старшего брата…
Странно: зима тянулась долго-долго, а когда прошла — сразу кажется коротенькой.
Что-то еще нужно было сделать и с этой зимой и с этой сестрой… Что? Ах да! Нужно проверить сочинение у Мари!
— Готово у тебя?
Мари кивнула головой и подала брату черновик. Там прибавились две строчки:
Зима была очень-очень длинная. Потом снег начал таять.
Зима кончилась.
— Только и всего? — удивился Волли. — Полдня просидела, а дописала три слова!
— Одиннадцать, а не три, — сосчитала Мари, — А что же еще писать?
— Ладно, — решил Волли, — Сойдет.