Домой, в пропахший лекарствами медпункт, Харри вернулся понурив голову, угрюмый и печальный. Это заметила даже Вильма Роосте, которую обычно мало интересовало настроение ее сына.
— Что это с тобой? Что-нибудь случилось? — спросила она.
— Нет, ничего.
— Был у Вийу Ныгес?
— Был.
— Доски перетаскал?
— Перетаскал.
— То-то. Тут проку побольше, чем от вашей стройки. Зря ты туда и ходишь… Садись, я щи сварила.
Харри уселся за стол и взялся за ложку. Есть ему очень хотелось. А щи были такие вкусные, душистые, кусочки мяса в них попадались, капуста плавала… Харри набирал полную ложку гущи, так что капустинки свешивались во все стороны, — и в рот!
Жалко, не очень-то он дружит со своей мамой. Можно было бы новый ножик показать. И рассказать о своих горестях, посоветоваться. Все-таки Вийу украла эти доски. Это не ее доски. А он, Харри, сегодня помогал их спрятать. Это нехорошо. Наверно, если бы мама узнала, зачем он ходил к старой Вийу…
Но ведь мама знала! Она сама спросила: «Доски перетаскал?» Значит, знала! И капуста эта — от тети Вийу — то же какая-то нечистая!
Харри уткнулся носом в тарелку. Щи вдруг застряли в горле.
— Что ты там ложкой водишь? — прикрикнула Вильма. — То чавкал на весь дом, то вдруг опять скис! Что с тобой делается?
— Ничего, — ответил Харри. И вздохнул: тут советоваться было не с кем.
Спал он спокойно, но утром вскочил куда раньше, чем обычно. Он был виноват перед школой, перед всеми своими друзьями. Нужно было хоть чем-нибудь загладить вину. Вчера он убежал со стройки, зато сегодня наверстает. Вот прямо сейчас он побежит на плотину, раньше всех! Еще до уроков!
Спускаясь к речке, Харри нагнал Юту Каэр.
— Как там, не знаешь? — спросил он.
— Не знаю. Я вечером отцу бутерброды приготовила, а он и не съел. И постель его опять даже не смята. Значит, не приходил. Всю ночь на реке пробыл, на стройке. Вторую ночь подряд… Я проснулась, смотрю — его нет, сразу разволновалась и пошла. А ты?
— И я, — ответил Харри. Не совсем впопад, зато коротко.
Перед плотиной вода стояла очень высоко. Да и позади плотины река разлилась так, что домик здания станции на своих сваях торчал из воды, как игрушечный. Возле самой воды догорал костер, и его пламя, дрожа, отражалось в утренней, уже посветлевшей реке.
— Где же они все? — спросила Юта, не увидев никого ни у костра, ни на плотине.
И тут же сама заметила вдали, у водослива, нескольких человек. Там маячила и высокая фигура отца. Юта поспешила туда.
За водосливом все было не по-вчерашнему. Подмытые, нависшие над водой глинистые берега широко расступились, а между ними бурлил и пенился высокий вал. Льдина, попавшая в этот вал, нырнула глубоко вниз, встала на ребро, потом плашмя шлепнулась в воду и снова нырнула.
— Вот это глубина! — обрадовалась Юта. — Теперь нам не страшно, да, папа?
— Вода размывает водослив, — хмуро ответил Юхан Каэр. — Если не набросать в этот омут камней, все размоет.
— Придется опять отменить занятия, — сказала пионервожатая Эви. — Камень на берегу заготовлен, набросаем.
— Нет, Эви, решим так: всем преподавателям, и вам в том числе, придется отправиться в школу и проводить уроки в младших классах. А старшеклассников присылайте сюда, ко мне.
— Но вы уже третьи сутки… — заикнулся было Эви.
— Да, да, я знаю. Не будем спорить. Идите.
И на водосливе остались только директор, Юта и Харри. Директор посмотрел на Харри с таким удивлением, словно впервые его увидел. Даже плечами пожал. Но сказал только:
— Принеси ломы. Там, у костра, есть.
Юта молча подала отцу бутерброды. Директор молча взял их и принялся жевать, уже шагая к штабелям камня.
Заготовленные еще осенью, эти валуны лежали на горке, недалеко от берега. Зимой штабели были покрыты снегом, и с них даже катались на санках. Теперь верхние камни уже высунули из снега свои лысые головы, чтобы погреться на солнышке. Но штабель был еще прочно скован льдом, и пришлась немало повозиться, пока первый камень с гулким плеском бухнул в омут. Харри засовывал лом в щели между валунами, тянул в сторону, повисал на конце лома, чтобы отворотить камень. Директору показалось, что паренек трудится с каким-то отчаянием, пожалуй — через силу.
— Не надорвись смотри, — сказал директор.
И они вместе покатили второй камень к реке.
Всё больше ребят собиралось на берегу, а когда прозвенел звонок, шестой, седьмой и восьмой классы были тут уже в полном составе. К этому времени Харри весь взмок, пот ручьями катился по его лицу и капал с кончика носа.
Волли издали пригляделся к нему. Присвистнул. Подошел.
— Грехи замаливаешь? — неожиданно спросил он. Так неожиданно, что Харри вздрогнул. — Поздно. Идем к плотине.
— Зачем?
— Зря я тебя из воды вытаскивал. Идем, брошу обратно. Где вчера был?
— Я же говорил… Мне мать велела…
— Опять у Вийу Ныгес псалмы читал? Всех нас бросил и пошел псалмы читать, да?
— Не читал, честное слово, не читал! — уверял Харри.
Но Волли не верил, и, чтобы доказать ему свою правоту и снять с души тяжесть, Харри рассказал другу все. Даже то, что старая Вийу грозила спустить с цепи Тукса, если…
— И куда ты запрятал наши доски? — спросил Волли.
— В сарай, под сено. К ней, наверно, плотники сегодня вечером придут, полы перестилать. Волли, только ты никому не…
Но Волли был уже далеко. Ведь он был человеком действия. О чужих поступках Волли любил подумать, но со своими обычно очень торопился. Ему чаще приходилось думать не о том, что сделать, а о том, как выпутаться из наделанного…
И Харри вдруг успокоился. Теперь Волли все знает. Вон уже что-то рассказывает Андресу. Наверно, о нем, о Харри. Ну и пусть. Молчать он не мог. Пускай делают что хотят, а он будет катать эти камни. Бух! Бух!..
Он опять увлекся работой. Он даже не знал, что река уже побеждена: вода перестала подниматься, в омуте столько камня, что реке его не унести. Устояла и плотина, хотя кое-где вода все-таки пробирается и опять туда добавляют глину и песок…
Когда уроки кончились, все учителя пришли на строительство. Эви посмотрела, как весело идет дело, взглянула на водомерную рейку, а потом подошла к директору.
— Молодцы! — кивнула она на пионеров.
— Они потеряли два учебных дня, — вздохнул директор.
— За эти два дня они узнали свою силу. Силу коллектива, — торжественно сказала Эви. И сразу переменила тон: — Знаете что? Идите-ка отдыхать, мы с Пихлакасом здесь побудем.
— Придется подежурить и эту ночь. Надо рассчитать свои силы.
— А может быть, сейчас ребята справятся без нас? — спросила Эви. — Мы придем ночью, а пока пусть командует… ну, хоть Андрес Салусте. Он же у нас председатель совета строительства!
— Не возражаю. Где он? Где Андрес?
Андреса не было.
— Может, он ушел домой? — тихо сказала Эмма Рястас.
— Что вы! — усмехнулся директор. — Вы плохо его знаете. Сейчас разыщем… Ну-ка, ребята, где Андрес?
Но Андреса так и не нашли. Больше того: оказалось, что исчезла и Айме. Недосчитались и Рауля Паю. И тогда все как-то разом заметили, что среди них нет и Волли Крууса.
— А вдруг они все утонули? — испугалась Юта.
— Живы они, не бойся, — успокоил ее отец. — Но все эта странно… Наверно, нам кто-нибудь расскажет, где они?
И он испытующе взглянул на Харри, который только что подошел к ним, бросив катать камни. Харри изменился в лице. Ох, как ему хотелось рассказать директору все-все! Но так стыдно и страшно было рассказывать… Тут столько народу…
— Харри, ты что-нибудь знаешь? — спросил директор.
— Нет… Нет, я не знаю! Я только думаю…
Харри на самом деле ничего не знал. Но он был уже уверен, что все четверо пошли туда, на хутор Вийу Ныгес. Он бы так и сказал директору, который за него заступался, если бы здесь не было Юты, Юри, пионервожатой Эви, Калью, певчей Рястас. Если бы стоял один директор, Харри сказал бы, что уверен… Не может быть, чтобы он ошибался!
И, конечно же, он не ошибался! Пока друзей разыскивали на реке, они уже подходили к хутору старой Вийу.
— Жалко, что мы не взяли с собой Харри, — сказала Айме. — Он все-таки знаком с этим Туксом.
— Если бы Вийу увидела Харри, она все поняла бы, — ответил Андрес. — А так пускай думает, что мы опять пришли пилить дрова.
— А если она не поверит? — остановился Рауль. — Мне что-то не по себе…
— Сам навязался, а теперь струсил? — поморщился Волли. — Зря и пошел.
— Волли, отдай ему топор, — скомандовал Андрес. — Если Тукс на него набросится…
Такой оборот дела не очень устраивал Волли. С топором в руках он чувствовал себя как-то удобнее. Но теперь держаться за топор уже не приходилось. Со вздохом он протянул его Раулю. Подумать только, как часто самые никчемные люди устраиваются лучше всех!
— А ты, Айме, возьми пилу: все-таки… сказал Андрес, великодушно отдавая подруге орудие самозащиты. И идемте скорее! Там, на стройке, столько дела… Уж так все это не вовремя! Идем. Но если ты, Волли, проболтаешься… Ты уж лучше молчи.
— Могила! — пообещал Волли.
Вийу встретила их недоверчиво и настороженно. Правда, она вышла во двор и даже принялась успокаивать Тукса, рвавшегося на цепи. Но старуха сказала, что дров у нее больше нет, никакой помощи она на этот раз не просила.
— А у вас оставался один пень… Там, в сарае, — сказал Волли, за что Андрес незаметно лягнул его.
— Нет у меня никаких пней! — сердито ответила Вийу.
— Ну что ж, тогда до свиданья, — спокойно сказал Андрес. Отвернувшись от старухи, он показал Волли кулак: уж он-то знал своего друга!
— Ступайте с богом! — сказала Вийу.
Ребята медленно пошли к калитке. В голове у Волли роились такие фантастические замыслы, что еще неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы старуха не окликнула:
— Эй, постойте! Идите-ка сюда!
— Видите! — шепнул Андрес. — Жадина она, я же знал!
Да, не могла Вийу вытерпеть, что с ее хутора уходят молодые, здоровые ребята. Ведь есть для них работа, да еще какая нужная! Подозрительно, конечно, что именно сегодня они пришли… Но не мог же Харри разболтать!.. В сарай она их не пустит. А вот здесь, в доме, пускай разберут старый пол. Видно станет, как там балки, целы ли. А то плотников позовешь — цену заломят огромную да еще обманут…
— Вот сюда, ребята, заходите…
В большой темной комнате с одним окном стояли какие-то шкафы, сундук с полукруглой крышкой, стол, стулья, длинная скамья вдоль стены. Потрогав дверцы шкафа — хорошо ли заперт, — Вийу сказала:
— Вот отсюда и начнем. Мебель можно в соседнюю комнату переставить, там пол хороший. Начинайте с богом!
Молча они таскали стулья, молча двигали громоздкие шкафы. Вийу перехитрила их, они работали на нее, так и не видя своих досок.
Волли, словно невзначай, подошел к окну: вон он, сарай, совсем близко. Ну к чему тетка Вийу заклеила свои рамы? Тут бы выскочить да побежать… Волли украдкой подергал рамы и убедился: да, тут незаметно не выскочишь…
Работа подвигалась медленно. Вийу не переносила такой медленной работы! Направляясь к двери, она сказала:
— Ломик у меня где-то был… Пойду поищу…
Как только она вышла из комнаты, Волли бросился следом. Переждал, пока старуха свернула налево, в кладовку, прокрался в сени и стремглав перебежал двор.
На двери сарая висел замок.
Так остервенело лаял Тукс, что Волли казалось, будто пес уже тут, рядом, за спиной. Изо всех сил Волли рванул тяжелую дверь сарая.
Подгнившая доска не выдержала. Лязгнула, вырвалась петля, на которой висел замок.
Волли прошмыгнул в сарай, притянул за собой дверь и с бьющимся сердцем припал глазом к щели.
Вийу Ныгес вышла на крыльцо, осмотрелась. Подошла к Туксу, спустила с цепи. Пес рванулся к сараю, но тут…
Тут на крыльцо выглянула Айме.
— Тетя Вийу, — крикнула она, — где же лом?
Тукс круто повернул и кинулся на крыльцо, так что Айме едва успела закрыть дверь. Старуха Ныгес тоже вошла в дом, и Волли, конечно, не слышал, как она, запирая дверь на ключ, сказала Айме:
— Грех такой случился, раздразнили вы собаку, с цепи сорвалась. Пусть побегает. Только уж вы на двор не высовывайтесь! Видишь, я и дверь запираю… Вот ломики, возьми. Я даже два нашла…
Нет, о том, что творилось в доме Вийу Ныгес, наш герой не догадывался и совсем не думал. С него хватало и того, что было на дворе.
Волли метнулся в угол сарая, скинул сено. Да, здесь лежали доски, их доски с заостренными концами. Что теперь делать? Волли и Андрес думали, что Вийу пустит их в сарай и они словно случайно наткнутся на доски, но сейчас…
Сейчас за дверью раздалось хриплое рычание. Дверь дрогнула — Тукс царапал ее когтями сильных лап.
Вот дверь уже качнулась… Как страшно! Никуда не убежать, нигде не спрятаться, и даже палки никакой нет — только сено и доски. Придется… придется держать дверь. Лишь бы Тукс не порвался раньше, чем Волли добежит…
Уф, успел! Теперь Волли держит эту дверь. Но как яростно лает проклятый пес, как поднялась шерсть на его загривке! Какие злые глаза, какие острые зубы!
Сейчас Вийу услышит лай Тукса, придет и откроет ему двери…
Кто это там, вдали? Директор? Сам директор Каэр? Неужели Харри ему рассказал? Молодчага Харри! Гляди-ка, дир уже кол из забора вытаскивает. Ну погоди, Тукс, погоди, старая Вийу! Мы вам покажем!
А это еще кто? Две женщины… Подошли к директору… Это Эви и певчая Рястас. Разговаривают… Другого времени не было поговорить! Волли тут страдает, а они… Ой, почему же так смело сюда идет эта певчая Рястас? Безо всяких кольев, одна… Сумасшедшая!
— Тукс, иди сюда! — ласково позвала Эмма Рястас.
Волнуясь, рыча, оглядываясь на сарай. Тукс все-таки позволил Эмме увести его. Эмма так часто ласкала его, даже подкармливала тайком от хозяйки… Тукс разрешил ей пристегнуть к ошейнику цепь.
— Смотрите-ка, что я здесь нашел! — крикнул Волли, распахивая дверь.
И директор Каэр пошел к нему. А Эви, едва взглянув на доски, подошла к Эмме Рястас и сказала:
— Я помогу вам собрать ваши вещи, хорошо? Ведь теперь вы не можете здесь оставаться! Конечно! Идемте за вещами!
Увидев за окном директора и учительниц, Айме захлопала в ладоши. А Рауль, который все-таки был злюкой, выворотил еще одну половицу, оглядел следы разрушения и крикнул:
— Тетя Вийу! Мы больше не будем у вас работать! Будьте здоровы!
И, когда Вийу Ныгес, еще не понимая, что случилось, заглянула в комнату, Андрес сказал ей:
— Вас, кажется, ждут на дворе.