Пожалуй, Волли даже обрадовался своему новому прозвищу. Тоотс? Ну пускай Тоотс. Волли прочитал еще несколько страничек из книги Лутса и убедился, что Тоотс был отличным парнем. Правда, учился неважно, но это не беда.
Поэтому кличка не прижилась: какая же это дразнилка, если человек не обижается? Уже на следующий день от Волли отстали и терзало его совсем другое. Андрес!
Андрес так его обидел, что теперь они уже никогда-никогда не помирятся. Правда, у Волли появился новый друг, Рауль Паю; но это все-таки не то…
Толстый Рауль подошел к нему после уроков и тронул за рукав.
— Волли, — сказал он, — ты не хочешь строить гидростанцию?
— Ага, не хочу, — ответил Волли. — А ты?
— Стану я руки портить! — усмехнулся Рауль. — Я на рояле играю, у меня талант! Папа с директором поговорит, и всё, вот я и свободен… Ты возьмешь меня на озеро?
У толстяка на левой руке настоящие часы, единственные на весь шестой класс. Это хорошо — на озере всегда можно будет знать, который час. Жаль только, что Рауль такой воображала: отец у него, видите ли, всем совхозом заправляет. Так ведь то его отец, а не сам Рауль! Нечего ему и задаваться…
— Возьмешь? — повторил Рауль. — А строить не будем!
Ну что ж, двое — вдвое больше, чем один, и много веселее. Волли в знак согласия изо всех сил хлопнул толстого Рауля по загривку и сказал:
— Знаешь что? Пойдем к Юри Куузику, посоветуемся! Вдруг да и он не хочет строить?
— А почему к Юри? — спросил толстый Рауль.
— Ну, он в последнем классе, и вообще… Он такое знает!.. Как начнет рассказывать — закачаешься! Идем! Если он не захочет строить, без него никто не возьмется!
— А он не прогонит?
— Чудак ты, право! Юри мировой парень, он нисколечко не задается. Я с ним дружу, еще как! Идем в интернат!
— А вдруг мы задержимся… Как бы мне дома не попало. Я музыкой должен заняться.
— Эх, ты! А еще на озеро собираешься!
Этого упрека Рауль не вынес. Ладно, в интернат так в интернат. Будь что будет. Интересно, неужели Юри Куузик, такой большой, на самом деле дружит с этим рыжим Тоотсом? Посмотрим… Волли и приврать любит… А вдруг Юри разозлится да как отлупит его!.. Только бы самому Раулю не влетело за компанию…
И он в нерешительности остановился:
— А может, не ходить?
— Вот мямля-то! — возмутился Волли. — Мы ведь уже пришли!
Он решительно схватил Рауля за руку и потащил вверх по лестнице — в Метсакюла интернат помещался во втором этаже.
Зимой, когда начинались морозы и метели, в этих комнатах всегда бывало полно ребят. Но сейчас, пока не похолодало, прокатиться несколько километров на велосипеде или даже прогуляться пешком было просто развлечением. В интернате оставались только те школьники, которым было уж очень далеко до дому. Поэтому Рауль и Волли увидели всего лишь четверых ребят, склонившихся у окна.
В центре стоял Юри Куузик. Рядом с ним Рауль узнал силача Калью Таммепыльда: этот верзила, согнувшись дугой над подоконником, усердно скоблил фотопленку.
Остальные двое были совсем малыши, с такими и Рауль справился бы запросто!
— Здоро́во, Юри! — окликнул Куузика Волли. Что ты здесь мудришь?
— Сейчас будем запускать ракету. Давно собираюсь, да не хватало кое-каких ингредиентов, только вчера достал. И дымовую завесу попробуем поставить.
Волли победоносно оглянулся на Рауля: вот, мол, знай наших! Это тебе не мама и не музыка, тут ракеты начиняют этими самыми… как их… ингредиентами!
Конечно, всякие мысли о гидростанции сразу улетучились у Волли из головы. Юри так ловко мастерил свою ракету, так охотно принимал помощь товарищей, столько успевал при этом рассказать — хоть целый день смотри и слушай!
Малыши что-то старательно перемешивали. Юри солидно покрикивал на них:
— Эй вы, поосторожней там! Все-таки бертолетова соль, сахар, сера…
— Обыкновенный сахар, да? — спросил Рауль. — И спичечные головки?
Юри недовольно покосился на толстяка:
— Здесь все обыкновенное, ясно? А в смеси получается уже нечто необыкновенное. Того и гляди, взорвешься.
— Дай я тоже что-нибудь поделаю, — попросил Волли.
— Вон помогай Таммепыльду, — распорядился Юри.
— Это обыкновенная фотопленка? — опять спросил Рауль, на всякий случай отойдя в сторону.
Юри помедлил с ответом. Только убедившись, что все вокруг заняты полезным делом, он прочил небольшую лекцию по ракетной технике. Впрочем, даже читая лекцию, он не переставал заниматься своей ракетой.
— Если хочешь — да, обыкновенная. Только мы эту пленку очищаем от эмульсии, скатываем вот так… Сверху три или четыре раза обернем станиолем… Туже, туже накручивай, Калью!
— Это от шоколада такая бумажка? — спросил один из малышей.
— Все равно от чего, важно, что это станиоль… И вот у нас получается сопло, соответствующее дырке в рулончике. Сюда полезно вставить соломинку… Вот так, ясно?
— Она высоко полетит? — справился Волли.
— До пятого этажа долетает. Хотя здесь у вас даже домов таких нет, не то что у нас в городе… Ну, выше вот того дерева взлетит, ясно?
— Ух ты! — удивился Волли, выглянув в окно: Юри показывал на большущую старую липу. — А выше можно?
— Конечно! Летают же в космос — тоже на ракетах.
— Юри, ты кем хочешь быть? Космонавтом, да? — поинтересовался Рауль.
— Не знаю, еще не решил… Мне и космонавтом хочется, и учителем физики. Опыты всякие можно ставить… — Юри сказал это сконфуженно, словно извиняясь перед ребятами. И бодро добавил: — А может быть, все-таки и космонавтом, ясно? Ну, пошли в сад, попробуем!
— Дымовую завесу тоже возьмем? — спросил один из малышей.
— Тащи и завесу!
На дорожке, идущей вокруг школы, Волли нашел гребенку. Два зубца у нее были сломаны, но она была красивая. Малыши принялись разглядывать его находку такими жадными глазами, что Волли чуть было не предложил обменять эту вещь на что-нибудь. Но ему хотелось принять побольше участия в готовящихся экспериментах, и он не удержался от вопроса:
— Юри, а гребенка для дымовой завесы не подойдет?
Юри критически осмотрел гребенку:
— Кажется, она легковоспламеняющаяся… Но все равно, клади, попробуем.
Стартовая площадка была выбрана под одной из лип с таким расчетом, чтобы из окон школы ее не было видно. Волли долго определял направление ветра.
— Как знать, — говорил он, — вдруг ветер дует в сторону школы, мы поставим завесу, а потом вся школа окажется в дыму, и учителя поднимут панику.
Во избежание этого Волли долго облизывал указательный палец и подставлял его ветру — с которой стороны пальцу холоднее, оттуда и дует.
— Это закон физики, — подтвердил Юри. — На ветру жидкость быстрей испаряется, а где испаряется, там охлаждается.
Словом, все было поставлено на твердую научную почву.
По мнению Волли, дело портила Айме, тоже спустившаяся в парк.
Конечно, Айме девчонка славная, понятно, что ей наскучило сидеть в интернате. По ракеты — не ее ума дело! Прогнать бы эту Айме, и все тут.
Однако Юри решил иначе. А конечно же, он здесь был главнокомандующим!
— Пусть останется, — сказал Юри. — Она поможет ставить завесу.
К необыкновенной смеси из обыкновенного сахара со многими «ингредиентами» добавили изрядную порцию бумаги, и Юри все это поджег. Адская смесь потихоньку тлела и понемножку дымила.
Чтобы ускорить процесс, Айме стала на четвереньки возле этого костра и принялась дуть изо всех сил.
Дымовая завеса совсем уже начала получаться, как вдруг их костер вспыхнул ярким пламенем. Это было не по правилам: смеси полагалось только тлеть и испускать дым. Увы, потушить огонь не удалось.
— Это все из-за твоей гребенки, — сказал Волли один из малышей. — Я сам видел: она ка-ак вспыхнет!
— Может быть, — кивнул головой Юри. — Но я и сам дал маху: кажется, в рецепте было сказано, что бумагу нужно класть жеваную. Она бы так не загорелась.
— Ну вот! — огорчились малыши. — Мы бы тебе могли нажевать знаешь сколько!
Но самое интересное только начиналось. Установив ракету по всем правилам науки, Юри дал команду укрыться за деревом. И все спрятались за ближней липой, а Рауль отошел к следующей, подальше, и даже лег на землю.
Потом Юри долго разогревал спичкой нос ракеты, потому что этот нос нужно было раскалить. Юри чиркнул уже третью спичку, и Волли собрался было бежать помогать ему, как вдруг раздалось шипение и ракета взмыла в небо.
— Летит! Летит! — восторженно заорал Волли.
И это было, пожалуй, лишнее: услышав крик, их учительница пения, Эмма Рястас, которую школьники за глаза обычно называли певчей Рястас, остановилась и посмотрела в их сторону. До этого она шла по тропинке склонившись, что-то разыскивая. Сейчас она выпрямилась. Видно было, как волосы ее развалившейся прически развевались на ветру.
Но все это можно было наблюдать лишь какое-то мгновение. Повинуясь своим неведомым законам, ракета быстро снижалась и неудержимо неслась на учительницу.
— Бегите! — крикнул ей Юри. — Бегите!
Его голос звучал так убедительно, что Эмма Рястас крупной рысью ринулась вперед. Увы, даже издали было видно, что она не удаляется от ракеты, а приближается к ней. Кто их знает, эти ракеты, мало ли куда они полетят! Словно в Метсакюла было не на что упасть, кроме как на певчую Рястас!..
— Вот если бы у нас был свой координационно-вычислительный пункт… Кибернетика… — сконфуженно пробормотал Юри.
Больше он ничего не сказал. Говорила Эмма Рястас. Она говорила, что пожалуется директору. Что таким большим лоботрясам, как Юри и Калью, крайне стыдно стрелять в пожилых учительниц, ужасно стыдно. Что в ее юности девочки занимались рукоделием, были опрятны и не ходили перемазанные сажей, как Айме. Что ее горько разочаровал Рауль Паю. Она просто поражена тем, что столь музыкальный мальчик, из порядочной семьи, вдруг связался с такой компанией. Что, наконец, малыши…
И тут она гневным жестом указала на обоих малышей и на Волли. Это страшно обидело нашего героя. «Так ей и надо! — подумал он, глядя на растрепанную учительницу. — Нечего было тут разгуливать!»
Смутная догадка осенила его, и он принюхался: пожалуй, от их дымовой завесы попахивало гребенкой певчей Рястас.
Когда учительница, исчерпав свой запас красноречия, ушла, несколько секунд все молчали. Потом Калью пробасил:
— Вот это ракета! Смотри-ка, попали даже в движущуюся цель!