— Когда это было? — перебил я.
— Часов в шесть.
«Значит, это было до того, как я Фуфлу искал, — подумал я, — тогда в подвале уже никого не было».
— А дальше что? — нетерпеливо спросила Татьяна.
— Н-не знаю, — сказал Апологий.
— А может, там, в подвале… Веньку… — Маша испуганно зажала рот ладошкой. — А мы тут разговариваем, разговариваем… Пошли!
— Куда? — спросила Татьяна.
— Туда… в подвал! — сказала Маша, и глаза у нее стали круглыми.
— Я там был, — нехотя сказал я. — Никого там не было.
Они обе уставились на меня и спросили хором:
— Когда?
Пришлось рассказать, что со мной в этом подвале случилось. Они тихонько ахали и смотрели на меня с уважением. Но когда я кончил рассказывать, Татьяна вдруг возмутилась, и Машка ее поддержала. Они начали кричать, почему я никому, например отцу, не сказал, да как я мог молчать, да зачем я им сразу не рассказал и так далее. Я разозлился.
— Сама же с меня слово взяла, — сказал я, когда они прокричались.
— Так ведь это уже тебя касалось, а не Веньки, — сказала Маша.
— А это все время меня касалось, — сказал я.
Они опять уставились на меня. Я хотел им рассказать про мой разговор с батей сегодня утром, и про то, что всю ночь его не было. Но не стал рассказывать, чего уж там…
А на последнем уроке в классе появились завуч Рената Петровна, Маргоша и… капитан милиции товарищ Воробьев в новенькой форме.
Когда все расселись, Рената Петровна постучала ладошкой по столу и сказала:
— Мы пришли нарочно до звонка. Чтоб вы не разбежались. Случилось очень серьезное, очень чрезвычайное, очень неприятное происшествие. Вот, товарищ капитан нам расскажет. А вы слушайте и делайте выводы.
Она укоризненно покачала головой и села.
«Ну, так, — подумал я, — вот и домолчался ты, Половинкин». Я посмотрел на Машу. Она сидела, выпрямившись, а руками прямо вцепилась в парту. Лицо у нее было бледное, и она глаз не сводила с капитана. А Татьяна, наоборот, раскраснелась, положила один кулак на другой, а подбородок уткнула в кулаки и тоже смотрела прямо в глаза капитану. У меня внутри все дрожало, и мне даже казалось, что я весь начал трястись, как этот… Логий.
Капитан Воробьев встал, одернул мундир, обвел нас всех взглядом и сказал:
— Один ваш товарищ попал в беду. Сейчас он находится в больнице с тяжкими… с довольно тяжкими телесными повреждениями.
Ребята загудели.
Герка Александров быстро оглядел весь класс, высматривая, кого нет, и, заметив, что нет Веньки, кивнул головой — дескать, ясно кто. Мне хотелось запустить в него чем-нибудь, но я сдержался. Сердце у меня колотилось, и я представлял себе всякие страшные картины. Подвал и… Веньку.
— А что случилось-то? — спросил Коля Матюшин. — Под машину попал, да?
— Кто попал под машину? — закричал Петька.
— Не перебивайте, — строго сказал капитан Воробьев. — Я все изложу. Под машину никто из вас пока не попадал. К счастью. И, надеюсь, не попадет. В больнице лежит ваш товарищ, — капитан достал из кармана бумажку и посмотрел в нее, — ваш товарищ Вениамин Балашов, тысяча девятьсот пятьдесят седьмого года рождения, проживающий по улице Моховой… Вчера в 18.30 его жестоко избили. Ваш товарищ…
— Какой он нам товарищ… — заверещали вдруг эти две зануды — Зоенька и Юлька. — Он сам хулиган.
— А ну, цыц, попугайчики! — рявкнул Коля Матюшин, а ребята зашумели. Зоенька и Юлька обиженно поджали губы.
— Тихо! — сказал Герка. — Продолжайте, товарищ капитан.
Капитан удивленно покосился на Г. А.
— Я продолжаю, — сказал он. — Ваш товарищ в тяжелом состоянии был доставлен в больницу.
— А как это случилось, товарищ капитан? — громко спросила Татьяна.
— Как это случилось? — переспросил капитан. — О подробностях я вам сказать не могу. Будет суд. Но в двух словах скажу. За тем и пришел. Ваш товарищ Вениамин Балашов находился под влиянием плохой компании. Но в критический момент нашел в себе силы и сознательность выйти из-под этого влияния. Как настоящий советский школьник, — капитан наклонился к Маргоше и что-то спросил, а она кивнула в ответ, — как… г-мм… настоящий товарищ, он пришел к нам и сообщил о готовящемся преступлении. Бандиты-рецидивисты выследили и избили его.
В классе опять все зашумели, а Машка сжала мне локоть и в самое ухо сказала:
— А?! Что я говорила?
У меня все прямо перевернулось внутри и очень захотелось выскочить из класса. Но я заставил себя сидеть спокойно.
Капитан Воробьев вдруг широко улыбнулся.
— В общем, хороший парнишка оказался. Просто чудесный парень. Верно ведь?
— Верно! — закричали все и тоже заулыбались, даже попугайчики и те улыбались и кричали что-то радостное. Ишь ты!
Капитан Воробьев постучал ладонью по столу.
— Между прочим, — сказал он задумчиво, — очень нелегкая жизнь была у вашего товарища. Очень.
Он помолчал, а потом строго сказал:
— А вы, наверно, и не знали. Не ин-те-ресо-вались. Это плохо. В этой компании были еще два подростка, — капитан снова достал бумажку — Константин Коновалов, 15 лет, и Борис Хлястиков, 14 лет…
— Фуфло и Хлястик! — крикнул Апологий. — Я знаю!
Капитан поморщился чуть-чуть и сказал:
— Правильно, это их клички. Но они не нашли в себе смелости порвать…
— А что с ними? — спросил Гриня, потирая свое ухо.