Производительно затрачено:
960 мин. — 360 мин.=600 мин.
Составим пропорцию: 960 — 100%
360 — X; X=37,5%
Итак: время, которое сгорело голубым огнем, составляет почти 37,5 % (!!!)
Кошмар!!!
— Вот такие пироги, Семен, — сказал дядя Саша. — Баланс, прямо скажем, не в твою пользу. Что делать думаешь?
«А что тут делать?» — подумал я и только головой помотал. До чего же безалаберный я человек! И вот ведь что, как досадно получается: вроде и минуты свободной нет — все дела и дела, а на поверку оказывается не дела, а один пшик.
Дядя Саша посматривал на меня и так хитренько улыбался.
— Ладно, — сказал я, — допустим, с собой я как-нибудь справлюсь, а вот как быть со всякими… непредвиденными обстоятельствами?
Сказал и сам удивился — ишь как заговорил.
— Человек должен быть сильнее обстоятельств, — сказал дядя Саша.
— Это как? — спросил я.
— А вот так: ну, какое для тебя «обстоятельство» Мишка, который не хочет просыпаться? А ведь ты на него в общей сложности, — дядя Саша посмотрел на листок, — в общей сложности совершенно зря потерял больше часа! Ухлопал ни за что ни про что.
— Я на него иногда еще больше ухлопываю, — разозлился я.
— А ты не ухлопывай, — спокойно сказал дядя Саша, — ты воспитывай. Скажи один раз «подъем» — и все! Как в армии.
— А если не встанет?
— Его дело. Раз проспит школу, два проспит, а на третий…
— Жалко. Попадет ему.
Дядя Саша поднял вверх указательный палец.
— «Не унижайте жалостью человека!» Кто это сказал? — спросил он.
— Этот… как его… ну, тот…
— Горький это сказал, балбес ты! — Дядя Саша шлепнул меня по макушке. — А теперь топай отсюда. Спать пора. А подсказывать я тебе ничего не буду. Сам не маленький. Подумай.
— Ладно, — сказал я, — подумаю. А вы вот мне что скажите: скажем, я старичка проводил — это как? Потерянное время или нет?
— Хитер! — засмеялся дядя Саша. — На доброе дело время жалеть не надо.
— Да, а вы приписали.
— Ну, ладно, — засмеялся он, — скостим полчаса на доброе дело. Но ведь все равно — плоховато.
— Плоховато. А… а… Мишку будить разве не доброе дело?
— Это я тебе уже разъяснил.
— А отца искать?
— Ты дикарь или цивилизованный человек? Телефон на что?
— А две копейки?
— Ты, парень, не только хитрец, но и нахал. Иди спать!
— Ага! Не все так-то просто. Вот ванна, например. Как же я успею, когда там…
— Марш отсюда! — закричал дядя Саша. — Он мне тут еще квартирные дрязги разводить будет!
Я вежливо сказал ему «спокойной ночи» и добавил что-то насчет того, что у летчиков должны быть железные нервы. Он засмеялся и погрозил мне пальцем.
— А между прочим, — сказал он, — интересно, почему это у тебя от 17.15 до 18.00 сорок пять минуток «сгорели голубым огнем»? А?
Ну, что ты с ним делать будешь?! Уел ведь все-таки.
— Да так, — сказал я. — Так вот… как-то…
Дядя Саша хмыкнул и уткнулся в книгу, а я пошел домой и почти сразу лег. Подумать было над чем. И я стал вспоминать этот день. И, во-первых, вспомнил те сорок пять минут: от 17.15 до 18.00. А было вот что. После того как мы расстались с батей, я сразу побежал домой. Бежал, бежал, а на углу Моховой и Белинского растянулся на тротуаре. Какой-то тип подставил мне ногу, и я шлепнулся носом вперед. Правда, удачно шлепнулся — носа не расквасил. Вскочил злой, как черт. Смотрю: стоит здоровенный парень, черный, как цыган, и смеется. И зубы у него, как у нашего Повидлы — белые-белые и мелкие; мне даже показалось, что у него и клыки собачьи есть. Глаза у него маленькие, как бусины, и темные-темные, так что кажется, их вовсе и нет, а просто черные дырки вместо глаз. Мне стало почему-то страшновато. А он смеяться перестал, и рожа у него стала странная, словно ее перекосило на одну сторону. Он взял меня за плечо, прямо как будто клещами вцепился, и сказал:
— Не торопись.
Я даже рот открыл от удивления: такой здоровый парень, а голосок писклявый. Я сразу перестал его бояться.
— Куда торопишься? — спросил он.
— А тебе какое дело?!
Я попробовал вырвать плечо, но он сжал его еще крепче.
— Не сердись, не сердись, — запищал он. — У меня к тебе дело есть. Ты на Моховой живешь?
— Ну, на Моховой, — сказал я нехотя, — а тебе-то…
— А в каком доме?
— Да тебе-то что? — заорал я.