Гарри
Я стоял над трупом Ника, потом постоял над трупом Валькры, потом опять прошёлся от трупа одного ребёнка, к трупу другого. Оживить, исцелить? Попросить сил у своих прихожан? У прихожан, которым я принялся отвечать, что никуда не пропал, делиться силой, давать советы, привычно разделяя сознание.
Ким в Эрлоэну в таверне переубеждал посетителей, что я не злой, а те не верили. Родители были просто рядом с ним для подстраховки. В Аэглир Лоэй была девушка, которая возводила вокруг меня культ. Та, которую я достал из-под воды. В этот момент она расстроилась из-за своего парня, который бросил её, и собиралась с мыслями. Жители деревни, которую я избавил от кикиморы, довольны не были, но среди них тоже оказался мужичок, который стал про меня хорошие вещи говорить и соорудил алтарь: полуметровый деревянный куб без насечек.
А я стоял и смотрел. И понимал, со всеми моими навыками, что шансов вернуть умерших к жизни просто нет. Ким был загубленной душой, светлой, словно чистый ручей, и он сам верил в меня — это было ключом к возвращению. Ни Валькра, ни Ник так в меня не верили.
Вздохнув, я позвал ребят.
Тивенсон и Людвиг, два широкоплечих шиярца подскочили ко мне, дав команды своим подчинённым в двух тарахтящих грузовиках. Описав, что нужно делать, Тивенсона вырвало, а я немного расстроился — Седрик мне подсунул не стреляных. Они грузили тела в машину, собирая иногда из кусков. Мне же было дико наблюдать за тем, что мне было лишь немного жаль Валькру. И всё.
Должно было быть больше, но это действительно было всё.
В Анаторе громыхнуло. Судя по эху заклинаний, творящихся там, не в первый раз.
Шиярцы как один вытянули головы, стали перекидываться тревожными фразами, обсуждая калибр артиллерийских орудий.
— Артиллерии у нас почти нет, её на лету сбивает ПВО, — объяснил широкомордый с квадратным мощным подбородком Тивенсон. — От осколков защищают экзоскелеты. Здесь же нет ПВО?
— Это не артиллерия. Это магия, и я вас туда не пущу.
Моторы со скрежетом завелись, я уселся на крышу за пулемёт, наблюдая за обстановкой. Деревенские домики неслись мимо, одинокие жители в спешке собирали пожитки. На поле на въезде в Анатор была огороженная территория с мемориальным столбом, рядом крест, накрытый простынёй, под которым был чей-то растерзанный труп — странная инсталляция.
— Остановитесь здесь. Тела выгружайте, но больше ничего не делайте. Я туда.
— Один, сэр? — вырвалось у Тивенсона.
Я его выбрал со мной разговаривать потому, что он быстрее всех освоил не называть меня сэром, но иногда проскакивало.
— Да, один. Разбить лагерь прямо здесь, не стрелять ни в кого, в случае опасности прятаться в деревне. Можно молиться мне, — на лице его было написано недопонимание. — Я серьёзно, это вместо рации.
— У нас есть рация.
— Я её испорчу скорее всего, хотя наушник с Сильфидой работал. Давай.
Я взял рацию, спрятал в сумку-мир.
— Выставляйте караулы, — бросил я напоследок и пошагал прямо в город.
Почему же я опоздал и знал ли об этом Седрик? Эта мысль занимала меня с тех самых пор, как я понял, что опоздал. Седрик определённо понял, что времени прошло больше ожидаемого. Хотя, может я его переоцениваю? В докладе, когда Ангус описывал действия врага была фраза: «на прошлой неделе удалось перехватить самолёт с Алсоном Юргербергом». Седрик этому удивился. Вряд ли он удивился работе собственных спецслужб. Скорее всего его удивило, что это произошло на прошлой неделе. Какую дату он ожидал услышать? Он ведь точно знал, когда ушёл из мира, сколько времени пробыл и когда вернулся! Если бы он заикнулся, стал бы я ему помогать?
Почему я не догадался сам? Я же видел удивление, я же был в шаге от проведения анализа! Очередная игра подсознания? Давай, Гарри, признайся себе, что на самом деле тебе было плевать, что там будет с миром. Ты хотел эксперимента, ты хотел победы во всём, ты сделал ставку на прорыв, на быструю операцию, которая позволила бы прорваться на территорию Штагры за пару дней до самой столицы, прижать Ишиана и отобрать у него кольцо, лишив его жизни. Так ты планировал?
Признай себе, что тебе было плевать на Ника и Валькру. Что всё, что ты испытал — это сожаление. И всё же мне не нравилась подобная собственная чёрствость, она отделяла меня от единения с миром. Кольцо тоже отозвалось на эту мысль. Если я и был таким, то больше не хочу таким быть. Сколько потребуется времени, чтобы перестроить мышление, я не мог даже предположить.
Запрятав свою ауру под иллюзию обычного горожанина, спрятав под иллюзией свою физическую оболочку, я следил за Леголасом, который упорно избивал юркого демонического мага, но без желаемого результата. Пару раз я порывался вмешаться, но не был уверен на гарантированный успех — демон был увешен оберегами, был осторожен и предусмотрителен. Стоило мне начать колдовать, он мигом бы это учуял.
Я дождался, пока демон улетит, размял затёкшее из-за долгой слежки тело, отгоняя усталость. Столько дел ещё предстояло делать, что эти мысли надо мной довлели: поговорить с Леголасом, навестить Сеамни, отправиться к Раде, похоронить Валькру, Ника и две семьи, что он подвозил, заминировать поле, организовать контратаку…
Наконец я поднялся к себе, пройдя по скрипучей лестнице на второй этаж. Там, при свете свечей, лежала Сеамни. Я открыл было рот, чтобы с ней перекинуться словечком, но не издал ни звука — с ней было что-то не так. Я замер, глянув на астральное тело — с виду было всё в порядке, но некоторые отделы отдавали странным эхом. Можно было бы не придать этому значения, однако после того, как я побывал на том свете, я в этом видел симптом.
Эльфийка открыла глаза, кашлянула и, улыбнувшись бледными губами, произнесла:
— Гарри, хорошо что ты пришёл. Мне всё ещё плохо — не могу оправиться.
Я состроил удивлённое и расстроенное выражение лица. Встал над ней.
— Истощение слишком сильное, тело начало отторжение, — проговорил я, всем видом показывая своё сожаление. — Агония будет усиливаться, мне нужно облегчить твои страдания.
Действовать нужно было быстро и решительно, при этом хитро.
Я видел чужое сознание внутри Сеамни, и оно за это время вплелось достаточно грубо и глубоко. Как оно успело так… Это я навредил. Расшатанная защита была следствием моего вмешательства, того, что я пользовался её телом.
Причины оставим на потом. Думай!
Извлечь инородную душу сейчас силой, после того, как она укоренилась — навредить. Кто это был я сразу узнал по скрытой и смешанной ауре — граф Кинур де Банис. Требовалась определённая деликатность, потому что жизнь Сеамни была в его руках. Он в любой момент мог вмешаться, и тогда я бы уже ничего не сделал. Он должен поверить!
И я играл, как никогда в своей жизни.
Глаза Сеамни округлились:
— Как? Мне конец?
— Да, Сеамни. Извини, — слеза поползла из моего левого глаза по щеке. — Других вариантов больше нет. Уверяю тебя, больно не будет.
И я ухватился за её шею, с силой сжимая правой рукой. Она забилась в постели, заскребла руками.
Я вздрогнул.
Я душу её! Я своими руками душу Сеамни! А что там дальше было в предсказании?
Ауры Леголаса я не видел, как и самого эльфа, но вовремя воплотил из монетки полуторник. Ох как не вовремя, сейчас спугнёт! А Сеамни всё била руками, расцарапав мне запястье в кровь.
— Не подходи! — придумал я нейтральное, чтоб и его предупредить, и вселившегося духа не спугнуть.
— По-мо-ги, — подлила Сеамни масла в огонь.
Эльфа можно было понять.
Леголас рванул, но намного медленнее обычного — сказывалась усталость. Я увидел призванный в его руке невидимый клинок Защитника и, вспоминая, что Леголас сам рассказывал про этот клинок, отскочил немного в сторону, не отпуская шеи Сеамни, которая уже почти перестала дёргаться и зрачки которой принялись закатываться.
Полуторник срезало у основания, но меня не задело. Я разжал руку и активировал подготовленное заклинание воздуха. Остатки оберегов Леголаса смяло, от усталости он совершенно потерял ловкость — тело эльфа с грохотом врезалось в стену. Эльф мотнул головой, но с первого раза встать не смог, истощившись затяжной битвой с демоном.
Сеамни впилась ногтями мне в руку, борясь за жизнь. Кинур в её теле ликовал.
— Ле… — прохрипела она едва слышно.
И эльф всё же встал. С окровавленным лицом, шатаясь.
И пусть, процесс уже запущен.
Вначале ничего не происходило и мы с Леголасом переглядывались, а я одним лишь лицом пытался ему подсказать, надеясь, что он всё поймёт. Леголас сжимал кулак, призвав меч Арвина, но не шевелился, глядя на мёртвую эльфийку — он был в шоке от утраты и выглядел совершенно потерянным. Пусть лучше так, чем мне мешать.
Вскоре нужные заклинания доложили мне, что души принялись отделяться от тела. Душа Сеамни показалась первой. Я видел при помощи особых чар, как она смотрела на меня удивлённым и печальным взглядом.
— Никуда не уходи, стой здесь! — приказал я эльфийке и та удивилась, но после лишь кивнула.
— Она жива? — обомлел Леголас.
— Она мертвее мёртвой, но не всё так плохо, — отозвался я. — Иди сюда, придурок!
Леголас шагнул вперёд.
— Я не тебе.
Я достал из сумки-мир куб «Модуль искусственного интеллекта», не потерявший свои свойства до сих пор — сумка-мир помогала в этом за счёт медленного течения времени внутри. Чёрный куб без духа я возложил на грудь мёртвой эльфийки и принялся дополнительно чарами удерживать душу Сеамни, укрепляя её серебряную нить.
— И вообще, я хоть раз тебя придурком называл?
Эльф окончательно растерялся, вытирая краем майки кровь с лица.
Кинур показался не сразу, но, сев, выбираясь из лежащего тела Сеамни, он злобно уставился на меня:
— Чтоб ты сгнил живьём! — услышал я его проклятье и оно едва не воплотилось — пришлось расплетать на ходу. — Пока ты не появился, было всё хорошо!
— Ты сам на демонов попёр, не надо мне.
— А ты не мог меня поддержать?
— А я поддерживал! — я упёр руки в бока. — А теперь дуй в куб, раз упокоиться не можешь спокойно.
Его полупрозрачное лицо исказилось от ужаса.
— Я не хочу в заточение! Я не…
Он забулькал, втягиваясь в хитрый магический конструкт. Я подхватил куб и спрятал в сумке-мир. Теперь у меня есть карманный злобный дух. Зачем? Кто знает. Я не думал, что мне и куб-то пригодится.
— Он… — проронила Сеамни, хмурясь и ёжась.
Душа без тела испытывает страдания.
— Он сам виноват, — буркнул я и принялся над ней ворожить.
Спустя несколько минут Сеамни вдохнула. К лицу прилила кровь, она села в кровати, хватаясь за бок. Пересиливая себя, она встала и прыгнула на Леголаса, повиснув у него на шее.
— Я… — дыхание её спёрло и вместо слов она впилась эльфу в губы.
Леголас растерялся, словно подросток, но обнял эльфийку и на поцелуй ответил. Возможно, это был их первый поцелуй. Сеамни, не отпуская рук, отстранилась. Уши её были цвета помидора.
— Я… — она вновь задохнулась, хватила губами воздух и на одном дыхании продолжила: — Я хочу стать твоей избранницей. Будешь ли ты мне предназначен?
Тишина. Леголас смотрит внимательно, не моргая. Ни один мускул не дёрнулся на его лице. Сердца их обоих бились очень быстро и сильно. Так, словно сейчас выломают грудную клетку и убьют этим своих хозяев.
А эльф всё молчал. Сеамни моргнула дважды, собираясь отпустить руки.
«С этих пор не ищи меня больше» — отказ.
«С этих пор я тебе предназначен» — согласие.
— С этих пор… — Леголас поморгал, вдохнул, выдохнул, помотал головой, — я тебе предназначен…
Сеамни закатила глаза и обмякла в руках эльфа, потеряв сознание.
— Что с ней? Предсказание? — подхватил её эльф, укладывая на кровать.
Он был в крайней степени взволнован.
Я укрыл Сеамни, глянул на Леголаса.
— Переволновалась. Жить будет. А вот я, вероятно, нет. Ну что, поздравляю тебя с предназначением, Аккинукен. Ты своё нашёл. А я пока нет.
Я хлопнул его по плечу и посмотрел в его глаза.
— Неужели ты сомневаешься ещё? — расхохотался я.
— Уже поздно сомневаться, — кивнул он. — Отныне сомнения гнать нужно прочь, — сообщил он следующую ритуальную фразу.
А я почувствовал, что вымотался, усаживаясь на пол в медитацию. Эльф сел на край кровати, взяв свою эльфийку за руку, ни слова больше не говоря.
Лёгкий, уже почти летний ветерок задувал через открытое окно, занося одиноких мотыльков и жучков. Мысли успокаивались, возвращались в привычное русло после всей беготни, после всего, что вообще произошло.
Предсказания принялись сбываться одно за другим. Вначале смерть Валькры и Ника, о которой никто, кроме меня, больше не знал. После вот в точности исполненное предсказание с Сеамни. Следующее будет про некоего некроманта и заключение с ним союза. Тёмное помещение, сырое и гадкое и ощущение заключённого договора.
Но если Ник и Валькра умерли на самом деле, окончательно и бесповоротно, то с Сеамни получилось всё намного лучше, нежели я думал. Был ли другой способ? Не задушить эльфийку? Почему я решил лишить её жизни именно так? Это логично — наименее травматичный способ, после которого она пришла в себя за пару долек. И всё же, может стоило мне перерезать ей горло только для того, чтобы изменить предсказание?
Впрочем, у меня будет ещё шанс. Зато теперь Леголас больше не безродный готталмаэ, а гордый и уверенный член ветви Аккинукен. Да и Сеамни явно обрадуется, когда очнётся. Чтоб только они не умерли, а то как-то грустно получается: Ник и Валькра погибли, Сильфида прикована к замку, со своими из Пандемониума я так и не сдружился, это всего лишь солдаты, Радя скорее приятный собеседник, хотя и её было бы жаль потерять. По настоящему двое, которыми я дорожу, всё же Леголас и Сеамни. Не стану их даже с собой в поход брать, пусть лучше в Анаторе остаются.
Леголас стал Аккинукеном, а меня назвали Эйвенстаэлем. Можно ли верить безумной наге-наркоману? Я мысленно пожимал плечами, а от волнения едва не терял тело — хотелось верить. Я никогда не принимал всё на веру, но здесь хотелось лететь к Ноде и, подпрыгивая от радости, рассказать, что, возможно, мы друг другу были когда-то предназначены, а сейчас можно попробовать ещё раз! А что, если она откажет мне? Да нет, бред какой-то, такого никогда не произойдёт.
Меня толкнули в плечо, Леголас заглянул в мои глаза с лёгкой опаской.
— Там шум на улице, — коротко отрапортовал эльф.
Я же тоже это ощутил, вначале спутав с остатками демонического влияния. Я сосредоточился, усилил слух, перенёс сознание туда, совершая обряд дальновидения.
Ночь всё ещё была в разгаре. Темнота ночи озарялась криками. Во мраке бежали две тени: служитель Мокоши Фернандо и ещё кто-то с демонической аурой. По улице с криками и песнопениями шла толпа с факелами, били мечами о щиты.
— …час сей наступил, потому что мы нарушили клятвы и обеты, данные нами. И даже гроссмейстер Кинур не преминул сношаться с проститутками, не блюдя свою честь. А теперь маги вздумали укрывать у себя под крылом демонов. Город должен быть очищен во имя Лазурного Меча!
И дальше по тексту. Толпа вышла небольшая, аэльев восемьдесят, но всё новые примыкали к ним натерпевшись после бомбёжки. Они шагали неспешно, новичкам давали факелы.
— Княгиня наша Радя допустила зимой приношения демонам, допустила повешения и спустила Гарри это всё с рук. Правосудие и закон не работают, поэтому мы и есть закон. Демоны не явились бы сюда, будь мы действительно безгрешны. Покайтесь, падите ниц в свете Беллатора, да коснётся он вас своей благодатью и защитит от зла, а демонам — смерть! Магам, покрывающих демонов — смерть!
В дверь постучались.
Я вынырнул из тела, нырнул вниз, открыл дверь.
Свет зажёгся, ошалевшая хозяйка Ольга увидела на пороге залитого кровью лысого парня и девушку в очень большом растянутом свитере, с беретом набекрень. Пальцы она разодрала в кровь, а глаза её бегали с одного лица к другому. Выполз рыцарь Беллатора.
— Господин Гарри, что происходит? — пробасил он и потёр глаза, а после упёрся взглядом в девушку и дёрнулся к мечу.
— Никому не доставать оружия. Свечи гасите, дверь заприте, — скомандовал я и эльф первым отреагировал.
— Что происходит? — не унимался Ингри. В бою ему отсекло два пальца и ранило ногу, поэтому стоял он, опираясь на костыль. Но всё ещё был бойким и грозным, мог шума наделать.
Толпу уже стало слышно.
— Фернандо, отчёт, — стребовал я.
— Я караулил вход вместе с Гроттом. Она на коленях умоляла её впустить. Её зовут Диэ. Она не шпионка.
— Откуда знаешь?
— Она сказала.
— А ты поверил, — вздохнул я. — Диэ, впусти в голову!
Она мялась, не зная, что ответить. Вместо ответа она вдруг задрожала, плюхнулась на колени и принялась плакать.
— Сними ментальную защиту, — сквозь зубы процедил я.
Она послушалась.
Вспышками я пробежался по её памяти. От рваности образов и количества эмоций борющейся людской и демонической сущностей меня едва не вырвало на пол, но результат я узнал — внутренний конфликт. Вряд ли то руководство, которое осталось у демонов, додумается до многоходовочки с внутренним конфликтом, потому я посчитал информацию достоверной.
— А дальше что?
— Я повёл её к княгине, — всё так же безэмоционально продолжал Фернандо. — Но мы не дошли и меня подняли на вилы, — вновь без эмоций. — Но я не умер, — он показал залитую кровью грудь, в руках держал дырявую майку, — потому что моё деяние достойно служителя Мокаши.
Звуки стали слышны очень громко. В окнах мелькали факелы. К двери нашего дома направлялись люди. А я не дал им постучать, шмыгнул за дверь, напоследок потребовав забаррикадироваться.
К дому приближался огненный змей из слитых воедино факелов. Во главе шёл Вильгельм де Моир с ещё пятерыми рыцарями. Он увидел меня и замер.
— Это один из предателей воли Беллатора — схватить его! — приказал Вильгельм.
Но никто не шелохнулся. Я обвёл толпу взглядом, однако не стал ждать его хода.
— Княгиня тоже отступница? После того, как получила благословение Беллатора в таверне?
— Изречение устами грешника не может быть благословением.
— Не тебе решать, чьими устами было изречено благословение архангела!
У меня у самого мурашки плясали по телу. Как я могу врать, когда меня так сильно цепляет? Во вранье от лица Беллатора было какое-то табу, которое требовало детального разбора.
— Радя Натис, — стал говорить он, но я его перебил.
— Стой, остановись. У тебя ведь голова взорвётся!
Я всеми силами изображал страх.
— Ты врёшь. Демоны всегда так делают. Это всё уловка. Радя Натис пригрела змею, она недостойна…
Хлопнуло и спустя мгновение его голова лопнула, словно переспелый арбуз, поливая окружающих кровью. Где-то в темноте, высоко на крыше сверкнула оптика снайперской винтовки Курта.
Толпа взорвалась, стала гудеть, верещать. Кто-то упал на колени и принялся молить о прощении, а с другой стороны раздался совершенно другой голос.
— Один день вас побомбили, а вы уже обделались. Ну как же так? Идёмте за мной, я вам всё же кое-что покажу, — громко проговорила Радя. — Может вам немного легче будет от того, что не только мы страдаем в этой войне.
Я не стал их провожать. Лишь выискал во тьме силуэт Курта, показал ему большой палец и махнул следовать за Радей. Окажись снайпер менее проворным или если бы он просто не проснулся от криков, всё было бы совершенно иначе. Кто знает, чем бы всё закончилось.
Юркнув обратно в дом, я обнаружил Диэ сидящую на полу и раскачивающуюся из стороны в сторону. Фернандо укрыл её своим плащом, Ольга всё же зажгла свечи, Ингри сидел мрачнее тучи.
— Я видел всё в окно, — сообщил он. — Беллатор совсем от нас отвернулся. Сэр Вильгельм же говорил правильные вещи — демоны никогда бы не пришли сюда, будь это место свято.
— Чушь, — фыркнул я, подавая Диэ руку, чтоб поднять её с пола.
— Не чушь, — возразил Фернандо. — Святые места не терпят демонического присутствия.
— Потому, что окружены защитными оберегами, — усмехнулся я. — Не путайте город с таинственным храмом. А то, что ты видишь, Ингри, это всего лишь война. Одни убивают других, потому что командиры не сошлись во мнении.
— Разве демоны не хотят уничтожить всё, что свято? — с толикой злости стоял на своём рыцарь.
— Демоны хотят выкурить отсюда меня, — глянув на кольцо, с грустью изрёк я.
— Может быть тогда Вам проще сдаться?
— О, это отличное предложение, про которое ты забудешь, когда увидишь, что становится с людьми под демоническим контролем. А у нас скоро будет такая возможность.
В дверь постучали, и прежде, чем я успел кого-либо предупредить, Фернандо открыл дверь. На пороге появился сухой старик с седыми волосами, серой кожей и немного безумным взглядом, в руке посох, тело обёрнуто в плащ — типичный некромант. Кроме прочего я его узнал.
Мрака, скотина! Тот, кто обвёл меня вокруг пальца.
Стоп! Некромант, который явился один зачем-то после того, как был уверен, что меня убил.
— Граф Гарри, почту за благую весть ваше доброе самочувствие, — начал Мрака.
Как же сладко он поёт, прям стелится.
Заткнись! Заткнись! Заткнись!!
Я поднял палец, приложил его к губам, сам пригнулся, выглядывая, куда же можно улизнуть. Как на зло меня из моих служителей никто не звал. Окна в доме слишком маленькие — плечи могут не пройти даже если рыбкой нырнуть.
Все замерли, в том числе и Мрака. А у меня внутри принялся бушевать пожар:
— Нет, ну ты не мог на неделю раньше прийти? Или хотя бы позавчера?
Мрака открыл было рот. Я на него шикнул:
— Ни слова! Не разговаривай со мной.
Я подошёл близко-близко, заглянул мертвецу, который стоял в полной растерянности, прямо в глаза:
— И не приближайся ко мне, пока ты всё не испортил.
— Я просто хотел…
Бежа-ать!
Я рванул на себя пространство, словно одеяло в холодную ночь, улетая вглубь астрала. Слов я больше не слышал, выныривая головой вперёд в колючие кусты. Сквозь заложенные уши и колотящееся сердце я услышал отдалённый голос Ради и выдохнул.
— Сбежал! — выкрикнул я сам себе. — Я сбежал от предсказания! Кто молодец и будет жить сегодня с головой на плечах? Я молодец! — улыбался я во все зубы. — А раз я всё равно сегодня не умру — нужно двигаться по плану.