Энейя
22-ой день Деток
13 дней до штурма
Шатурнэ соизволил помочь и отправил их в Бруму прямой наводкой перемещающей пиктограммы. Быстро, но неприятно. Затхлая и душная крепость сменилась продуваемым холмом — ледяной ветер порывами накидывался на не успевшую ещё прийти в себя Энейю, которая то и дело плотнее куталась в плащ, хотя толку от этого было не много. Она оградила себя парой заклинаний и смогла вздохнуть свободно, чувствуя растекающееся тепло. Сосущее чувство пустоты вдруг ощутилось в этом месте острее и эльфийка вспомнила Варду, напомнив, зачем она всё это затеяла.
Солнце большой тусклой лампой светило через пелену затянутого серыми облаками неба. Выл ветер, проносясь между маленькими деревянными домиками, стоящими в отдалении друг от друга, словно стестяющиеся себя старички, доживающие свой век: неряшливые участки, заросшие сухой травой, заборы прогнившие и покрытые сухим мхом. Под сухими деревьями и на крышах домов всё ещё лежал снег, свисая опасными сосульками. Кривые ряды домиков уходили по дороге вверх на небольшой холмик.
Аш откашлялся наконец и, тяжело вздыхая, выпрямился, озираясь по сторонам.
— Никогда не был в Бруме, хотя Верховный Лорд Ишиан её давно, по словам, прибрал к рукам, — буркнул тифлинг чуть громче чем себе под нос.
Энейя зашагала вперёд. Она который раз ожидала увидеть горы трупов и разврат, и в который раз её ожидания не оправдывались. В этом месте, правда, было нечто, что было на уровне её ожиданий: на соседнем дереве болталась пустая петля.
Послышался визг и из-за поворота выбежал бес. Мясистая низенькая тушка хрюкала и смешно перебирала лапками, кувыркаясь иногда через себя. За ним бежали дети, похожие на побитых зверей: злобные личика двух мальчиков и одной девочки были перемазаны сажей и грязью, в руках палки с вбитыми гвоздями. Бес лишь мельком взглянул на эльфийку и тифлинга и проскочил между ними, дети на мгновение задержались. Энейя встретилась взглядом с девочкой и её обдало холодом от сурового и безжалостного взгляда. Дети разделились: мальчик с девочкой двинулись одним боком, а оставшийся пацан со смешной рыжей чёлкой и косящим глазом пошёл с другой стороны.
Всё молча и профессионально.
Когда они уходили, Энейя обратила внимание на костяные наросты на шее мальца — скверна постепенно брала верх.
Дорога вела на вершину холма, и чем выше они взбирались, тем больше нового замечали. Тут уже были и жилые дома, но ничем, кроме примятой травы и вытоптанного снега они не отличались.
На одном из участков под деревом сидел грязный как смерть полурослик и что-то курил, поминутно сплёвывая. Он проводил Энейю и Аша туманным взглядом, не отрываясь от своей самокрутки.
Совсем рядом доносился девичий плач откуда-то из недр покосившегося домика. Дверь его распахнулась и на пороге показался заросший мужик с большим пузом и тонкими ручками и ножками, накинувший куртку на голое тело и щеголявший в лаптях по снегу.
Вдалеке надрывно завывал ребёнок.
— Лучше уж гнездо демонов, чем вот это, — проворчала Энейя.
Аш ничего не сказал. Энейя посмотрела на него:
— Не говори, что у тебя в Диште так же, но ты меня провёл хитрыми тропами мимо этого безобразия?
— Вы про то, что грабят, убивают да насилуют, Темноликая госпожа? Так это везде так, где закона нет. Выживает сильнейший, — пожал плечами тифлинг.
Энейе вдруг стало противно думать, как она этому демону-не-демону смогла вообще довериться.
— У меня в Диште есть закон, — с гордостью продолжил тем временем он, когда парочка проходила мимо синюшного тела молодого и ещё вчера живого орка. — Если я приезжаю и не досчитываюсь кого-то, то я всех собираю и заставляю найти виновного.
Он задрал подбородок, ожидая похвалы.
— А как они находят виновного?
Тифлинг этого вопроса не ждал, начав чесать затылок.
— А Тинэбрис их знает. Но трижды было, трижды кого-то находили. Все трое кричали что-то про невиновность, но они ж все так кричат, Темноликая дора, — замялся Аш, понимая ущербность своего закона.
— Лучше какой-то закон, чем ничего, — обронила вслух Энейя, одновременно и поругав, и похвалив Аша.
Тот расплылся в улыбке и попытался положить свою руку ей на ягодицу. Эльфийка руку оттолкнула, кинув на него косой взгляд.
Вскоре грязная размытая дорога сменилась кладкой. Большие камни были подобраны так, чтобы стыки были как можно меньше. Дома тоже стали чуть более ухоженными, хотя всё ещё представляли собой жалкое зрелище. По сторонам появились рунные фонари на высоких стальных опорах.
Над головой пронеслась тень, заложила крутой вираж и опустилась перед ними.
Энейя даже не напрягалась, понимая, что ей в этом месте опасность не грозит.
Цокнув копытами о камни, на мостовую приземлился, складывая крылья, демон, одетый в грубую кожу. Рога у него были острыми и длинными, направленными вверх. Лицо утончённым, что-то между мордой Шатурнэ и эльфийским личиком, лишь торчащие верхние клыки портили вид. Сам демон был намного меньше Аша, но побольше Шатурнэ, крепко сбитый. И на поясе вместо меча у него был хитрый самострел: из чехла торчала деревянная ручка со стальным спусковым механизмом, виднелся барабан — такого оружия Энейя ещё не видела.
— Ощущаю величие, но не пойму, по какому поводу столь высокопарный визит? — лукаво ухмыльнулся демон и его улыбка показалась Энейе бесконечно приятной. Внизу живота стало полыхать.
Инкуб.
Энейя помотала головой, пока Аш что-то отвечал. Она даже не замечала, что он отвечает, прогоняя настойчивые сцены откровенно порнографического характера и возводя ментальную защиту. Прийдя в себя, она посмотрела на тварь ещё раз. Теперь его лицо перестало быть миленьким, стало каким-то угловатым и острым: орлиный нос, слишком вытянутый подбородок, узко посаженные глаза на высоком лбу, в разные стороны торчащие непослушные волосы.
— Зови меня Темноликая, — приказала эльфийка, — и предупреждаю, если ещё раз я замечу, что ты используешь на мне…
— Хорошо-хорошо, — показал он руки с натянутыми кожаными перчатками. Его улыбка всё ещё была хитрой и чарующей. — Аш, Темноликая, прошу, пройдёмте. Для таких гостей у нас есть некоторые удобства.
Он развернулся и зашагал по мостовой. Энейя устремилась следом, рассматривая его крылья. Почему у Аша нет крыльев? Это же так красиво.
Пока они шли, Энейя укрепляла ментальную защиту, возводя оберег за оберегом, пока не почувствовала, что странный безымянный гость, который представился, пока эльфийка была в замешательстве, прельщает её меньше мускулистого и высокого Аша.
— Кто ты и как тебя зовут? — без приветствий и довольно грубо заговорила Энейя.
Она на мгновение обругала себя за отсутствие этикета, а после напомнила, что она давно уже отделилась от своих маэ и здесь пусть только попробует кто-то её осудить.
— Лорд Абрихт моё имя и Брума принадлежит мне, — мягко произнёс он, цокая по мостовой.
В зданиях, мимо которых они проходили, кто-то жил. На пороге появлялись грязные люди и низушки, мужчины и женщины, иногда дети. Они занимались своими делами, почти не обращая на прохожих внимания. Энейя даже заметила, что некоторые старались поскорее убраться из виду.
— Нет в славной Бруме места лучше, чем старая добрая пивнушка у Марго, — промурлыкал Абрихт, указывая на двухэтажное, сложенное из камня здание.
Деревянная дверь была выбита и стояла рядом. Вход закрывала занавеска. Изнутри доносилось рычание и крики, сопровождаемые хлопками ударяющихся кулаков о чьи-то лица.
Аш переглянулся с Энейей, всем видом показывая, что ему идти вперёд не хочется. Энейя же его проигнорировала, оттягивая занавеску и попадая внутрь.
В нос ударил кислый запах пота, от которого тут же сделалось кисло во рту. Грязные заляпанные кровью и блевотиной окна едва пропускали свет. Пол покрывал слой грязи и жира.
Два рослых демона, что били друг другу морды в углу, тут же остановились. Четверо остальных повернулись и уставились на Энейю. Столы перевёрнуты все, кроме одного единственного, за которыми сидела краснокожая компания.
Абрихт вошёл в здание и демоны тут же упали на колени, опустив взгляды в пол. За лордом последовал Аш с кислой миной на лице.
— Маэстро Абрихт, — появилась из дальнего прохода маленькая девушка низушек и тут же подбежала к демону со счастливым лицом, чуть ли не на шею кинулась. — Чем могу быть полезной?
На её лице мгновенно возник румянец, а глаза сделались стеклянными. Она стояла и теребила свои руки.
— Приготовь две комнаты нашим гостям наверху, Марго, — мягко произнёс Абрихт и обернулся к Ашу. — Не желаешь ли отведать местных дам?
— Я-а… — начал Аш и получил пинок локтем. — Откажусь, — буркнул он.
— Милая гостья? — обратился он к Энейе и один из оберегов сгорел.
Энейя шагнула вперёд, заглядывая демону в глаза.
— Хватит. Испытывать. Моё. Терпение!
Она глубоко вдохнула, потом выдохнула.
— Предупреждали вас тут или нет, но у меня задание от Ишиана Рихара, — сказала она нарочито громко, чтобы все собравшиеся её услышали. — Мешаете мне — мешаете Верховному Лорду.
Книги по поведению и сущности демонов не прошли даром, и Абрихт убрал попытки контроля над её разумом.
— Так проходите наверх, располагайтесь, — махнул он рукой в сторону ведущей наверх крутой лестницы без перил. — А на вопрос я попрошу ответить. Мальчики, девочки?
Энейю передёрнуло.
Она медитировала лёжа в постели, когда вернулся Аш. Он вошёл тихо и сел в углу, сложив крестом ноги. Сквозь тьму он уставился на Энейю. В Бруме он вёл себя иначе: не пытался облапать, выглядел подавленным, нервным, хоть и пытался скрыть своё состояние.
— Аш, — произнесла она, обращаясь к нему по имени, что было редко.
Тот дёрнулся, громко ударяя рогами о стену, и схватился за меч.
— Госпожа Темноликая застала меня врасплох, — переводя дыхание, пробасил он.
Эльфийка улыбнулась — месть свершилась: сколько раз он пугал её по утрам, глядя на неё почти в упор.
Она отвернула одеяло.
— Иди сюда, — почти приказала она.
Тифлинг от чего-то нахмурился, но принялся раздеваться. Энейя уже пожалела о своём жесте, предполагая очередную порцию страстной и болезненной любви от горячего мускулистого тифлинга, но тот просто лёг рядом, закинув руки за спину. Он вонял потом и самцом. Энейя тоже давно не мылась и почти привыкла к собственному запаху.
Она перелегла к нему на плечо, откидывая назад копну слипшихся и жирных волос, закинула ногу на его тёплое тело.
«Интересно, если бы он захотел меня придушить во сне, я бы смогла что-нибудь сделать?»
Мысль осталась без ответа, потому как не она занимала её голову, а восемь магов, которых необходимо будет обучить. Будут ли они ей подчиняться? Смогут ли они обучаться? А если вдруг она скажет подчиниться, а кто-то ослушается, что она станет делать? Как наказывать демона, отказывающегося подчиняться? А что, если и тогда план не сработает? И она навеки застрянет в Безымянном.
Страх закрался где-то глубоко внутри, и она теребила в руках кулон из червонного золота, отгоняя лишние мысли. Этого ещё не случилось, а как случится, так и будет она думать. Однако её опыт говорил, что не стоит складывать все яйца в одну корзину. Ишиан, конечно, силён, но есть в Безымянном и другие маги, которые, возможно, смогут ей помочь.
Слушая дыхание Аша, она принялась успокаиваться и далеко не сразу, но всё же погрузилась в сон, окунаясь в океан силы родной Варды. Терять Аша ей не хотелось, но рано или поздно это случится. Эта мысль тревожила её больше, чем то, что он может задушить её во сне.
Аттэ
22 день Деток — ночь
Две луны едва касались верхушки холма, на котором стоял город. Во тьме он выглядел ещё более зловещим, нежели днём: тёмные домики, напрочь лишённые света, завывания, крики, далёкие визги, отражающиеся эхом. Петляя, к городу вела успевшая после зимы подсохнуть тропка, продираясь через сухие и мёртвые деревья и кусты и уходя вверх к самому центру холма.
В Бруме жили аэльи, в основном люди. Жили, по мнению Аттэ, припеваючи, ни в чём не нуждаясь. Однако город никогда не спал, и ночью жизнь его была даже полноценней, нежели днём. Чем здесь занимались? Да в общем-то всем тем же, чем и везде: убивали (в основном обидчиков), насиловали (в основном обидчиц), ругались (в основном с друзьями по шабашу), били морды (в основном от нечего делать), жрали (что смогли догнать) и пили (что смогли добыть).
Аттэ не хотела сюда ехать. Она на дух не переваривала не то, что этого уродца Абрихта, а даже его шлюх. А он недолюбливал её, потому как на Аттэ его чары не работали по некоторым весьма понятным причинам. Когда она во сне словила астрального вестника от маэстро Шатурнэ, её уже тогда начало мутить. Никогда ни одно вмешательство в её порядки извне не проходили безболезненно и она уже предполагала, что будет.
Прослушав астрального вестника, она взмолилась, отказываясь верить, что ей придётся покинуть ставший родным Аббалор, встретиться с другими учениками маэстро и даже больше того — подчиниться остроухой твари. У маэстро Шатурнэ никогда не было совести…
Она попыталась сопротивляться воле, всё ещё находясь в мягкой кровати. В результате её вырвало прямо на подушки, а руки её мелко дрожали, но деваться было некуда и она отправилась в путь — вначале порталом, но тот закинул её вместе с Гаром и Дахом куда-то в лес и ещё день ей пришлось блуждать. Сейчас же она была уже на месте, но всё равно чувствовала себя как в чёртовом лесу, озираясь по сторонам и прислушиваясь к каждому шороху.
Она болталась в кресле носилок, лежащих на мощных плечах Гара и Даха: двух мускулистых, больших, бесполых низших демонов. Впрочем таких же низших, вылупившихся из бесярни, как и она сама. И таких же бесполых, как она сама. Аттэ рассматривала выкрашенные белой краской длинные, уходящие в небо, тонкие рога Гара, идущего впереди, и каждый раз взгляд цеплялся за трещинку в краске. Её это порядком нервировало и она глубоко вздыхала.
Она отдавала себе отчёт, что нервировала её совсем не трещинка в краске, а вероятность встретить здесь тех, с кем она училась давным-давно. Твари (а по-другому их назвать нельзя), которые наступали ей на пятки. Ей, далеко не самой сильной, но и не самой слабой ученице Шатурнэ, которая дошла до конца в своём обучении, оставшись живой.
В Бруму они вошли в абсолютной тишине: драка кончилась, кого-то прирезали, скандал прекратился. Эта тишина, нарушаемая лишь цоканьем копыт демонов, напрягала больше, нежели понятные и знакомые крики. Начался подъём и демоны засопели, таща свою хозяйку и её поклажу. Копыта упирались в землю, оставляли глубокие следы на казалось бы до состояния камня спрессованной мостовой. У Даха ещё в лесу погнулась подкова, а в этом чёртовом месте пойди ещё найди кузнеца!
Раздался детский плач и Аттэ дрогнула, как перед смертельной опасностью. Ни Гар, ни Дах и ухом не повели, продолжая пыхтеть и обливаться потом, втаскивая свою хозяйку на самую вершину Брумы. Туда, куда отправил её учитель Шатурнэ.
Старого прохвоста она побаивалась, совершенно его не понимая и не имея понятия, на что он способен. Дейдру он убил просто взмахом руки, когда тот пытался оскалить зубки, а ведь Дейдра тоже был не так прост. Мысль о подчинении Шатурнэ вызывала негодование, хотя головой Аттэ понимала, что если бы она не подчинялась Шатурнэ, то подчинялась бы Ишиану напрямую, а что ожидать от их Верховного Лорда, она совершенно не имела понятия. По слухам даже императрица эльфов, наводящая страх своим присутствием на всю округу, боялась его животным страхом.
Таверна неумолимо приближалась.
Кто же ждёт её там? Все ли ученики Шатурнэ собрались там? И почему не под началом самого мастера, а в подчинении какой-то эльфьей швали? О, если все соберутся под одной крышей, такая взрывоопасная смесь не может не взорваться, в особенности если эльфийка начнёт совершать ошибки.
А эльфы мягкие, они совершают ошибки.
Поскрипывающий на ветру рунный фонарь со стёртой Эйяй освещал вход в трактир, который закрывала занавеска. Дверь, треснувшая чуть ли не до середины, с облупившейся краской, была приставлена у стены рядом. За занавеской шли разговоры. Аттэ различила незнакомый писклявый девичий голос и нежный разливистый голосок, который она узнала.
То была Эштихаль — самодовольная стерва. Вечно ходит со своим детским черепком, который поглаживает рукой в перстнях. Словно ворона ведётся на любую безделушку и подлизывается к каждой встречной паре яиц между ног.
Поговаривали, она так и осталась со своим Альфухтом, который всё время обучения строил из себя неизвестно кого, ни во что не беря Трэ. Последний в итоге прогнулся настолько, что, будучи наравне со всеми, стал слугой и Альфухта, и Эштихаль. Аттэ слышала только два голоса: неужели неразлучная троица разлучилась?
Аттэ соскочила на грязную мостовую, стоило Гару и Даху остановиться. Изобразив на лице улыбку помилее, Аттэ шагнула внутрь. Едкий кислый аромат дал в голову словно кувалдой после свежего ветерка улицы. Свет едва мерцал в полутёмном помещении. В свете свечей стояли четверо.
Маленькая девушка-низушек с кучеряшками, торчащими в разные стороны и в грязном переднике — трактирщица — заведя руки за спину, что-то усердно рассказывала, глядя на Эштихаль преданным взглядом. Суккуб Эштихаль, в кожаной куртке и короткой юбке, призванной привлекать и отвлекать демонов, размахивая длинным хвостом с напяленным на него бантом, рукой в перстнях гладила детский череп, висящий на шее — некоторые не меняются. Рядом с ней стоял могучий Альфухт с горами мышц на руках и откровенно скучал, завернувшись в большие перепончатые крылья словно во второй плащ. А где же бедолага Трэ? Аттэ его увидела не сразу: увешенный сумками и тюками, скрючившись и потея, он в уголке ждал окончания разговора.
Вся четвёрка прервалась, переводя взгляд на Аттэ.
«Чего ждёте? Что я запрыгаю перед вами на задних лапках?»
— Четверо из восьми уже собрались, не так ли? — вразвалочку Аттэ подошла к трактирщице. — Моё имя Аттэ и я надеюсь узнать, кто ещё прибыл в Бруму.
Внутри Аттэ что-то ёкнуло, она осмотрелась, пробежав взглядом по углам, но не заметила никакой опасности и попыталась успокоить бьющееся сердце, но не смогла.
С копной идущих локонами фиолетовых волос Эштихаль сложила руки на пышной груди, задирая острый подбородок:
— И что, не сможешь до утра потерпеть? Разорвёт?
Завёрнутый в крылья Альфухт, скучающий до этого, смерил Аттэ полным презрения взглядом.
— Вас же разрывает, — развела руками Аттэ, увидев на шее Эштихаль выпавший тёмно-фиолетовый волос и ещё один на плече кожаной куртки. Аттэ очень хотелось их убрать, но она лишь спрятала руки за спину. — Я вот и подумала, что нужно помочь, а то лишусь таких милых компаньонов, — промурлыкала Аттэ, оставаясь довольна своим ответом.
Эштихаль вновь погладила череп младенца, висящий на шее, отставила вбок ногу, демонстрируя гладкое и мускулистое бедро в разрезе юбки.
— Это недостойно нас спрашивать такие мелочные подробности, — фыркнула она и отвернулась, поворачиваясь к Альфухту. — Пойдём, милый, нам пора.
Она демонстративно отвернулась, махнув россыпью фиолетовых волос, взяла Альфухта под руку и вышла из таверны. Тощий и убогий Трэ, что томился в ожидании и только, наверное, и думал, куда бы прислониться, вздохнул и поплёлся следом.
Трактирщица стояла и хлопала глазами, глядя на всё откуда-то с уровня пола. Стоило им уйти, как она стала щебетать:
— Госпожа Аттэ, позвольте представиться? — Аттэ не успела рот открыть, чтоб ответить. — Зовут меня Марго, и это заведение — моя гордость и гордость господина Абрихта, пивнушка Марго, подаренная мне за мои немалые заслуги… — она зарделась, но продолжила. — Госпожа Аттэ, должно быть, прибыла сюда по поручению магистра магии Шатурнэ, и дабы свершить тут какое-то дело, кое меня, как вашу скромную работницу, не должно ни коим образом заботить и волновать. Однако я прошу заметить, — тараторила она без умолку так, что Аттэ почувствовала, что её начинает мутить, — что госпожа Темно…
Аттэ подняла руку, сдерживая рвотный позыв.
— Давай так, Марго, — сглотнув скопившуюся во рту кислую слюну, выдавила из себя Аттэ: — Я задаю вопросы, а ты отвечаешь на них пятью словами, — внутри от задания, которое она придумала, Аттэ стало весело. Если нельзя остаться в Аббалоре, где всё правильно и понятно, она привезёт Аббалор сюда. — Ответишь большим количеством слов, и за каждое слово будешь лишаться пальца.
Марго сглотнула, побледнела и кивнула.
— Кому мне нужно будет подчиняться?
Тошнота принялась отступать. Марго долго думала, шевеля губами.
— Милостивой-госпоже-эльфийке-Темноликой, — выдала она на одном дыхании и улыбнулась, глядя на свои всё ещё целые пальцы.
— Что от меня хочет Шатурнэ? — задала второй вопрос Аттэ, кивнув.
У Марго были грязные волосы и прядь упала на глаза. Очень хотелось её обрезать, но Аттэ лишь сложила руки на груди.
— Чтоб, — она запнулась, — Аттэ, — демонесса загнула два пальца, — научилась у Темноликой! — выдохнула Марго и просияла.
— Хорошо. Кто ещё приехал сюда до меня, кроме нашей любимой троицы?
— Только Арр, госпожа Аттэ, — всё ещё укладываясь в пять слов произнесла Марго и почувствовала себя смелее.
Значит Эштихаль, Альфухт и Трэ — задиристая троица. Ещё она, Аттэ, которая с троицей не сильно ладит. Впрочем Шатурнэ явно было насрать, кого с кем ставить в пару. Вряд ли во всей Штагре найдётся восемь магов, которые не захотят друг друга убить. А сейчас выясняется, что с ними будет ещё и Арр — маленький бесёныш, смышлёный не по своим размерам, зато по своим размерам нежный и хрупкий. Его осторожность и сдержанность, а ещё аккуратность, всегда нравилась Аттэ. Его можно смело вычеркнуть из общей игры.
Кто ещё мог приехать? Ублюдочная полукровка Диэ, трясущаяся словно листик на ветру? Худющий коротышка Ахтри с вечной вонью изо рта? Иштада, которую и взяли-то только потому, что стелится под кого надо и не стесняется этого? Может быть здоровяк Дуор, которого она побаивалась? Варианты были, время покажет.
Марго подняла руку:
— Можно сказать?
Аттэ снисходительно кивнула, чувствуя крадущуюся к ней тревогу.
— Для Вас послание от Темноликой.
Она замерла, ожидая разрешения. Аттэ кивнула ещё раз.
Марго облизала губы:
— Г… — начала она и тут же пресеклась. — Темноликая, — один палец. — Просила, — второй палец. — Подойти, — третий. — Сюда, — четвёртый. — Завтра… — пальцы кончились, она побледнела. — Утром… — пауза. — Госпожа-Аттэ-не-рубите-мне-пальцы-я-случайно-так-получилось-пожа-алуйста! — она плюхнулась на колени.
Аттэ это даже позабавило.
— Поднимись, я тебя прощаю.
Марго встала, хлюпнула носом и вытерла слёзы.
Аттэ окинула это место взглядом, наблюдая разбросанные доски, разбитые столы, воняющую, но не сгнившую еду по углам и покрытый слоем грязи пол, нахмурилась.
— Приберись тут, — бросила она и приблизилась к лицу Марго.
Трактирщица замерла. Потом окончательно побледнела, когда Аттэ достала с пояса кинжал. Трактирщица замерла и зажмурилась. Аттэ двумя когтистыми пальцами с идеально ровными когтями приподняла прядь, что падала низушке на глаза и аккуратно обрезала у основания, сдувая её с руки.
Марго сглотнула, похлопала глазами, так и оставшись стоять, а Аттэ полегчало.
Она развернулась и зашагала прочь.
Аттэ
23-ий день Деток
12 дней до штурма
Ещё до рассвета она принялась перешнуровывать кожаные ботинки для ног. Закусив губу и свесив тонкие ножки, заканчивающиеся аккуратными копытцами с края кровати, она тихо пыхтела и примеряла шнуровку. Сегодня шнуровка ложилась ровно максимум со второго раза — день обещал быть замечательным.
В окне небо только разгоралось красками. Холод сковывал кожу, изо рта вырывался пар. Аттэ была уже на ногах и не могла позволить себе опоздать в первый раз.
Только не в первый раз, не зная, с кем она имеет дело. Сам факт того, что у неё есть неопределённость её нервировал. Она глянула на свои когти, сравнила их с фалангой большого пальца, нахмурилась, не в силах понять, больше они или же меньше, и неудовлетворённо кивнула. Её многое нервировало.
Больше всего нервировало незнание того, кто оставшиеся трое, с кем ей придётся работать ближайшее время. А ещё незнание возможностей той, кто будет ими командовать.
Она вышла в предбанник. Там Дах наносил новый слой мела на отполированные рога Гара, и дело уже близилось к концу. Демоны занимались привычными вещами с привычным безразличием. Эмоции убиты в зародыше — такими она их растила.
Сегодня демоны казались измотанными больше обычного, но это Аттэ мало волновало. Она застегнула пуговицы на жилетке и с опаской посмотрела по сторонам, но ничего подозрительного не обнаружила.
— За мной! — приказала демонесса и двое демонов направились следом.
Солнце едва показалось над горизонтом. Город пыхтел трубами, наполнялся криками живых существ, весьма безрадостными. Свет блестел на покрывшихся инеем деревьях, отливал блеском среди крыш маленьких домиков, слепил, отражаясь от мостовой. Холод постепенно отступал, солнечные лучи всё больше дарили тепло.
Она следовала изогнутой дорожкой к таверне Марго, той забавной трактирщице. На то был приказ, и выполняя его, она чувствовала себя в относительной безопасности, хотя всё равно изредка озиралась по сторонам, но кроме жителей Брумы, занимающихся какой-то неведомой ей ерундой, которая её никак не интересовала, она не видела ничего.
У входа в трактир стояла Диэ: тоненькая, болезненной внешности тифлинг с таким непривычным бледным цветом кожи. Как обычно одетая в балахонистую куртку поверх двух свитеров, в несколько юбок и берет набекрень, из-под которого торчали алые жёсткие волосы. Как обычно не может зайти, обнимая себя за плечи и раскачиваясь из стороны в сторону.
— С дороги, ублюдочная тварь! — шикнула на неё Аттэ и Диэ отскочила в сторону, взирая на свою давнюю знакомую большими глазами.
Аттэ остановилась, поправила волосы, синими прядями спадавшие с плеч, и шагнула внутрь. Значит Диэ — трясущийся на ветру листик. Ещё один не представляющий угрозы индивид.
В ноздри демонессе ударила всё та же кислая вонь, однако стоит отдать должное: все побитые столы и стулья были складированы в одном углу, а с дальнего края наметена куча мусора. Чище не стало, но сам процесс Аттэ устраивал — пальцы забавной трактирщицы останутся при ней.
Внутри была вчерашняя тройка: Альфухт стоял гордо расставив плечи и завернувшись в крылья, словно в плащ, Эштихаль рядом с ним, в не менее пафосной позе облокотившись о стену и скрестив стройные ноги, Трэ немного поодаль, сверкает бельмом в глазу и корчится под тяжестью собственных бараньих рогов.
К ним добавился сидящий облачённый в рубище бес с посохом, увенченным изумрудом: кривое и пухлое лицо, маленькие глазки, маленькие ушки, острые торчащие клыки нижней челюсти, раздутые губы, пухлые ручёнки, выглядывающие из-под лохмотьев — Арр.
У стены расположились ещё двое: фигурная, с точки зрения Аттэ даже толстая, суккуб с горящими глазами, алыми кучерявыми волосами, рубиновым ожерельем, алыми сосками оголённой груди. Взгляд скользнул по её голому телу и Аттэ тут же обнаружила нож на ремне, пристёгнутом к ноге. Иштада, так её звали. Довольно конфликтная сучка, которой палец в рот не клади. Обычно в рот ей клали другую часть тела. Однако в довольно хороших отношениях с Аттэ.
Аттэ улыбнулась ей — Иштада показала средний палец в ответ. Впрочем ожидать чего-то другого не стоило.
Зато рядом стоящий Буштадар помахал ей. Плечистый демон без крыльев был в тёмной мантии, под которой прятался доспех из грубой кожи. На поясе висел меч. Да и взгляд сам был суров. По крайней мере Буштадар всегда хотел казаться таким, однако пресмыкался и перед Альфухтом, любившем взирать на склонённых перед его волей, и иногда перед самой Аттэ, когда той того хотелось. Он не вызывал особых эмоций, в отличие от того же Альфухта, который мнил себя пупом земли.
Троица доминаторов, неразлучная парочка любителей конфликтов, бес-трусишка, дрожащая от страха девочка и она. А кто она? Она — серый кардинал, что хочет быть лучшей ученицей Шатурнэ, а в будущем стать его правой рукой, а то и правой рукой Ишиана. Среди этой шайки она уже лучшая, если бы не постоянные соперничества с Альфухтом.
Она напомнила себе, что нужно не только наступать на пятки вышестоящим, но и всячески увеличивать разрыв с нижестоящими. И для этого у неё было почти всё необходимое. Почти.
Аттэ стояла в сторонке, наблюдая, как завёрнутый в крылья Альфухт обернулся и кинул взгляд на обнажённую красавицу Иштаду, которая поглаживала палец с перстнем. Суровый Буштадар словил этот взгляд и шагнул вперёд.
Он успел сделать лишь один шаг, как лестница скрипнула и со второго этажа, зевая, спустилась тонкая фигурка: тёмно-фиолетовая кожа, чёрные глаза, чёрные волосы и чёрные губы, чёрные ногти на руках и тёмная кожаная куртка на пуговицах, тёмные кожаные штаны. Она сама выглядела как тень. Не зря её прозвали Темноликой. От неё исходила угроза, какую она чувствовала лишь в Шатурнэ и в Като, и внутри Аттэ зарождалось негодование — остроухая эльфийская тварь не станет ей командовать!
Темноликая втянула носом воздух и поморщилась:
— Все на выход.
В груди ёкнуло, а ноги сами сорвались к двери. Это был приказ высшего демона.
Проглотив первый импульс, Аттэ боролась с нестерпимым желанием подчиниться, но выстояла, наблюдая за тем, как первым вылетела Диэ, за ней следом Арр, чуть ли не путаясь у тонкой истерички под ногами, следом сладкая парочка: Буршадар и Эштада.
Аттэ не смогла сдержать пекучее чувство агонии в мышцах, желавших побыстрее отсюда убраться, и она рванула к выходу за Буршадаром и Эштадой, хотя как бы она хотела выйти последней, как это сделала троица!
На улице было чем дышать. Темноликая вышла следом, а за ней появился здоровенный демон. Хотя нет, не демон. То был лишь тифлинг, но он был на самом деле огромен. На голову выше даже Альфухта, который был далеко не маленьким. Намного шире в плечах. За спиной у него был ужасающего вида меч. Вот кому Аттэ могла бы подчиняться, а ней той самонадеянной остроухой твари.
— Ты же нашёл вчера место? — нахмурилась толи от солнца, толи от чего-то другого Темноликая, обращаясь к тифлингу.
Тот не склонял голову, но ответил как-то неуверенно.
— Ну-у… Вроде бы нашёл, должно подойти, Темноликая дора. Но я ведь не маг, — развёл руками он.
Эльфийка махнула рукой, словно давая команду своему псу. Тифлинг же подчинился, и глазом не моргнув, шагая впереди. Темноликая последовала следом, а после обернулась:
— Чего стали? За мной!
Энейя
К её удивлению все последовали за ней.
Поляну Аш выбрал что надо. За городской чертой, но не глубоко в лесу. С одной стороны это поляна, с другой стороны недостаточно большая, чтобы ощущать сырость и холод леса. Только одно смущало Энейю — деревце, росшее прямо посередине. Живое деревце.
Дав задание Ашу его пересадить, она принялась объяснять материал.
Обучение таким сложным чарам требует определённой подготовки. У неё было двенадцать дней, и нужно было распланировать всё как следует, чтобы уже к десятому дню каждый мог сплести свою часть. Пусть без удерживающих чар, без должного контроля и не в полную силу, но чтобы заклинание было готово сорваться и разнести на мельчайшие составляющие какую-нибудь мнимую цель — да хоть тот же дом на окраине.
И для этого нужен был план. Энейя, в отличие от остальных из ЛеиМаорМаэ, ненавидела планы.
Она прикинула в голове, что если первый день подвести всех под одну гребёнку, разбить чары на восемь частей и каждому в уши вливать свою часть, то за четыре дня они должны освоить свои чары, каждый свою часть. Это будет только начало, ведь дальше им нужно будет научиться работать вместе, чтобы увязывать все чары воедино. И сколько тут дней понадобится, Энейя не знала, но надеялась, что пяти будет достаточно. Финалом же всего станет три или четыре репетиции самих чар, после чего уже наверняка можно будет идти на штурм.
И всё же эльфийке было неспокойно. Аазидар должен был приехать сюда. Где-то рядом стягиваются войска — она чувствовала демоническое присутствие помимо того, что было в самой Бруме. Кроме прочего Шатурнэ просто обязан был навестить фронт.
Аттэ
— Смотрим сюда, — щёлкнула пальцами Темноликая, привлекая внимание. — Я в Штагре прославилась под именем Темноликая, на том и остановимся. Можно, как делает почтенный лорд Аш, добавлять ещё вежливое обращение «дора» до, либо после. Кто знает, зачем мы здесь?
Аттэ открыла было рот, но её опередил Альфухт.
— По приказу Шатурнэ прибыли на обучение, — отрапортовал он.
Аттэ почувствовала себя бесполезной.
Темноликая продолжила.
— Это не вся правда. Через двенадцать дней сюда прибудет армия Аазидара и мы пойдём на штурм АнАтора — крепости, в чьей защищённости не стоит сомневаться. Ваша задача — проломить неприступную стену АнАтора. Моя — научить вас это сделать.
Они сидели на пожухлой траве, постелив под себя плащи. Все, кроме Иштады, которая разлеглась на локтях, вытягиваясь на траве и демонстрируя свою грудь, на которую поглядывал Альфухт.
Темноликая говорила мало. Она касалась струн магии хаоса, самой смертоносной и опасной, и заставляла этот звон слушать. Аттэ, что владела и лучём, и взрывом, не составляло большого труда увидеть и описать увиденное. Эльфийка заставляла их поднимать руки, вместо того, чтобы выкрикивать со своих мест — это раздражало. Ещё больше раздражало, что спрашивала она тех, кто руки не поднял.
Вскоре плечистый Буршадар, нервная рыжая полукровка Диэ и убогий Трэ, что владели магией хуже остальных, просекли эту особенность и принялись поднимать руки вместе с остальными.
Эльфийка нахмурилась и объявила:
— Руку поднимает только тот, кто знает.
Объявила, и с этим приказом нужно было ещё побороться.
Большую часть времени Аттэ сидела и ничего не делала — задания были простыми: укажи на это, найди это, посмотри сюда, покажи, что здесь.
Ручной тифлинг (между прочим лорд по имени Аш), принадлежащий Темноликой, долго возился с деревом, потом надолго ушёл в лес, потом вернулся и сел рядом с ней, глядя по сторонам. Солнце взлетело вверх, пригрело и даже принялось припекать. Аттэ вдруг осознала, что с утра ничего не ела.
— Г… госпожа, — выдавила из себя Аттэ. Грязная и мерзкая тёмная эльфья кровь! — Нам нужен перерыв, — заявила она от лица всех.
Темноликая, что собиралась показывать очередное упражнение, открыла глаза и нахмурилась. Аш посмотрел на неё с опаской.
— Какой, к Тинэбрису, перерыв? — возмутилась эльфийка.
Демоны, сидящие рядом, кидали косые взгляды на Аттэ.
— Нам нужно поесть, — опять же озвучила она общую волю.
Темноликая вздохнула, посмотрела Аттэ прямо в глаза.
«Злобный и коварный взгляд. Дерзкая. Но силу свою от Верховного Лорда получила». Внутри что-то защемило, сердце быстро забилось, она посмотрела по сторонам, ещё внимательнее вгляделась в лицо Темноликой — никакой агрессии, лишь раздражение. «На что ты способна, кроме слов?»
— Обойдётесь, — фыркнула она и закрыла глаза.
«Сучка».
Но никто сопротивляться её воле не мог.
Время шло и задания становились всё сложнее. Трэ бледнел, руки его дрожали, невидящий глаз безумно дёргался. Диэ разгрызла себе палец на руке так, что пошла кровь. Буршадар схватывал быстрее этих двоих, но всё равно тормозил. Аттэ чувствовала, что уже ходит по грани собственных сил, при том что и Альфухт, и Эштихаль были словно на лёгкой прогулке. Аттэ глянула на свою подругу — красноволосую и красноглазую обнажённую Иштаду — которая, закрыв глаза, морщилась, пытаясь собрать детали новой головоломки воедино.
Пустой желудок занимал почти все её мысли. Гар и Дах сидели рядом и по очереди спали, так же мучаясь от голода. Аттэ мысленно поблагодарила Тинэбриса, что её не может мучить жажда, а раз есть было нечего, то и зов природы ей не грозил. Хотя видно было, как кривился Буршадар, явно желая отпроситься в туалет.
Солнце коснулось верхушки холма, на котором располагалась Брума, и тень от холма ползла всё дальше и дальше. День близился к концу, как и терпение Аттэ.
— Это последнее на сегодня, — произнесла Темноликая. — Спрошу каждого. Кто разобрался — может уходить. С вами я встречусь завтра здесь же на рассвете. Кто не разобрался, останется сидеть.
Аттэ закрыла глаза, ощущая мир вокруг в другом свете. Темноликая — мягкое и тугое пятно силы — плела чары, спутывала и запутывала потоки, собирала их и разворачивала. А после она сделала нечто. Структуры силы видоизменились, будто перешли в другую форму.
— Поэтапно описать явление трансмутации, — произнесла Темноликая. — Я повторю через какое-то время.
Аттэ сидела, не открывая глаз, и пыталась понять. Даже предыдущий опыт был уже на грани её восприятия. Этот же был похож на фокус, настолько ловко и быстро всё произошло. Сколько тут шагов? Трансформация основного потока, размыкание его, после преобразование… Нет, вначале накопление, потом преобразование… Нет, там накопление произошло после. А между ними что?
Она перебирала всё в мыслях и почувствовала движение.
К Темноликой подошёл Арр. Она кивнула и грязный бесёныш, смешно перебирая копытами, скрылся из виду, вслед за скрывшемся за холмом солнцем. Желудок Аттэ свело судорогой. Она отвлеклась, заскрежетала зубами глядя, как поднимается со своего места Альфухт.
Что же там было?
Сосредоточиться у неё не получалось.
Она тупая, ей здесь не место. Она не может элементарного. Даже бес уже свалил, а он ведь такой убогий. Аттэ глазами искала, за что зацепиться, чтоб успокоиться. Сальные грязные волосы Темноликой бесили. Рядом храпевший лорд Аш, словно псина дворовая, словно последний побитый бес, бесил ещё больше. Желудок сдавило спазмом, обдавая пищевод кислотой, а во рту собралась кислая слюна. Аттэ быстро и часто задышала.
«Стой, — подумала она. — Этой сучке уже не жить после всего, а ты успокойся.»
Одними губами она шептала себе, словно заклинание, шатаясь взад вперёд. Так же, как ей, было плохо разве что Диэ, но та всегда была истеричкой. Аттэ же себя истеричкой не считала.
Она закрыла глаза: как раз вовремя, чтобы наблюдать, как Темноликая повторила действия во второй раз. Выворот потока наизнанку, очень уж хитрый. Аттэ, ты же лучшая из лучших! Ты не ровня этим придуркам. Тебе нужно не увидеть, тебе нужно сообразить. Внешний поток пресекается, а внутренний продолжает существовать. Это уплотнение потока. Размыкание и преобразование одновременно, за счёт этого уплотнение. А после уплотнения удерживающие чары? Нет, иначе поток бы не сформировался. После уплотнения конденсирующие чары для структуризации, как в выращивании магических кристаллов. Это был механизм создания нестабильной искры!
Аттэ открыла глаза и свет больше в них не ударил — кругом царил полумрак сумерек. Кроме неё на поляне осталась одна лишь Диэ, и та хлюпала носом, уткнувшись головой в лежащую рядом кучку снега. Встав, Аттэ отряхнулась и едва не рухнула, почувствовав слабость и темноту в глазах. Она нетвёрдой походкой подошла к Темноликой и прошептала ответ. Та кивнула, заглядывая прямо в душу и махнула рукой.
«Как снисходительно и высокомерно!»
Аттэ хмыкнула и зашагала прочь, переступая хнычущую Диэ. Гар тут же толкнул Даха, они встали по обе стороны от Аттэ. Хозяйка вела их не обратно домой, а вдоль дороги вокруг города.
«Сучка умрёт», — думалось Аттэ, но ни единый мускул ей сейчас не подчинялся, а всего, чего она хотела, это есть.
— Отрежь себе руку, — приказала она Даху. Вид его аппетитных мускул заставлял её рот наполниться слюной. Демон, не медля, схватился за кинжал. — Стой, — передумала Аттэ и принялась звать.
Где-то там, рядом с лесом, она чувствовала присутствие бесов, которые вполне могли её послушать.
— Сучка не дала ни мгновения на перерыв, — прорычала Аттэ. Подручные как обычно молчали. — И попробуй ей только не подчинись — этакой засранке! Паршивка! У-убью… Но позже.
Она услышала хруст веток и вскоре навстречу ей из подлеска вынырнуло два беса, что издавая чавкающие и крякающие звуки подбежали прямо к её ногам, взирая на неё маленькими чёрными бусинами глаз.
Аттэ присела на корточки и бес замахал ручками, глазея на Аттэ тремя глазами — необычный экземпляр. Другой, более энергичный, наворачивал вокруг демонов круги. Аттэ протянула к бесу руку, и тот ухватился за неё своими маленькими ручонками. Другой рукой Аттэ схватила беса за рог, тот заверещал. Демонесса провела когтями по мягкому пузу — демон смешно бил ножками и размахивал маленькими ручками, постоянно подвывая. Аттэ надавила на живот сильнее — потекли струйки крови, а бес принялся хныкать, выкрикивая что-то бессвязное. Рука Аттэ на две фаланги погрузилась во внутренности хлюпика. Аттэ представила, что перед ней Темноликая, и достала когти из живота, ударяя орущего беса по лицу.
Брызнула во все стороны кровь. Крик перешёл в хрип.
— Славно, — заулыбалась Аттэ и ударила ещё раз.
Глаз бесёныша выплыл из глазницы. Крики сменились всхлипами.
Аттэ перехватила беса за горло, принявшись душить, и тот заскрёб ручками и засучил ножками, пытаясь выбраться — глупые попытки. Просто дай себя убить. Ты маленький и слабый и в любой момент будешь съеден большим и сильным.
— Все мы чьи-то рабы. Да, мальчики? — спросила Аттэ.
Никто ней не ответил. Бес перестал дёргаться и Аттэ с удовольствием вгрызлась в его тёплую плоть.