Ворвус
Стальная рукавица и краг на левую руку всё ещё холодили не смотря на то, что из земли проросла и вовсю зеленела уже первая трава. Коренастый, кучерявый, голубоглазый блондин сидел на корточках на пригорке, вглядываясь в даль. Вдали он видел едва различимые чёрные точки, выползшие из леса. Один, два, три… Их было шесть.
Он потрогал плечо, которое всё ещё ныло после последней встречи с обалдевшей и отбившейся от стаи гарпии. Его подлатали, но глубокие раны от когтей чувствовались, словно иглы, зашитые в мышцах.
Ворвус ждал.
Нет, он ждал не гноллов, вылезших из растаявших болот, жадных до человеческий плоти. Он ждал не рыцарей Беллатора, которые обязаны были его найти. Не ждал он и Гарри. Вернее сказать он их всех ждал, однако это было лишь косвенное ожидание: словно восходящее из-за горизонта солнце, когда ждёшь летней жары, дабы вдоволь накупаться в реке.
Ворвус ждал смерти.
Смерть — это то, на что он согласился, когда поступал в Сайберийскую Высшую Военную Академию при Антинусе Крассе — прадедушке существующего императора Седрика Красса. А существует ли он, или смерть и его забрала? Куда вообще попадают после смерти такие, как он?
Он задавал этот вопрос местному лекарю и тот лишь пожал плечами.
Проблема была в том, что Ворвус был убеждённым атеистом. Все эти боги, в которых верили южане, Аллах, что карает врагов… В итоге всех карали они — обученные профессиональные солдаты императора Седрика Красса, и никакой Аллах не мог никого защитить. А теперь? Теперь Ворвус наблюдал за приближением шести точек, отложив в сторону свой автомат и перебрасывая между пальцами длинный, с две ладони в длину, нож — подарок местных за их спасение. Его любили в АнЭмиваэли и уважали абсолютно все: от мала до велика, а Баргур вообще стал местной легендой, автомат которого теперь покоится на стене у Войлы.
Было более чем достаточно причин, чтобы жить. Но он ждал смерти. Почему?
Он задавал себе этот вопрос с тех самых пор, как увидел перекошенное от боли выражение падающего на колени рыцаря, получившего пулю в живот. Он думал о том, что точно так же, как он отнял чужие жизни, отнимут и его. Что в какой-то момент у него закончатся патроны и он окажется ослаблен болезнью, битвой, недавней тренировкой, и не сможет защитить деревню. Думал он, что будет убит ударом со спины, от яда какой-нибудь проворной твари, о которой ему ничего не известно. Однако скорее всего ответ намного проще — он военный, а вот как о них пишет кодекс:
«Военный — это и закон и исполнение закона. Если военный нарушает закон, то разбирательство переносится на уровень императора, и дело заканчивается обычно мучительной смертью после продолжительных пыток».
Смерть — кара для тех, кто нарушил приказ. Приказ Гарри слушаться Войлу. Приказ Войлы подчиняться власти. Хоть сама староста (которая отказывалась принимать титул баронессы) и отказалась от своих слов, провозгласив Ворвуса защитником и героем, приказ от этого никуда не делся.
Он встал, медленно сходя с холма в направлении идущих маленьких тощих фигурок, сверкающих рыбьей чешуёй.
Внешний вид Ворвуса немного поменялся. Он берёг патроны, перешёл в рукопашную, увеличивая риски и приближая день, ожидание которого тянуло силы. Он сменил куртку на кожаный доспех, в слои которого были вшиты металлические пластины. Такие же тяжёлые были и штаны, хотя его физической формы хватало, чтобы чувствовать в них себя очень комфортно и подвижно. До встречи с гарпией этого хватало. После же вся левая рука вместе с плечом очень сильно изменилась, принимая форму сложных сочленений разных металлов: латная перчатка, крага, наплечник и часть тела вместе со стальным воротником — удивительно крепкий элемент брони, при этом не стеснявший движений правой стороны.
Ворвус упрямо шёл в бой, на ходу натягивая остроконечный шлем. Один против шестерых.
Спускаясь в низину, он рассматривал своих врагов, вдруг сообразив, что как и в прошлую битву, вопросы долга и платы за непослушания больше не тревожат его — лишь инстинкты привычно вопили о том, чтобы он бежал и спасался.
Гноллы заметили его. Старший с большим красным воротником раздул жабры, заверещал, словно раненный солдат — твари мгновенно перешли на бег. От топота их ног вздрагивала земля. Ворвус с шумом втянул воздух и, не издавая ни звука, крепко встал в стойку, выжидая момента.
Ближайший к нему зелёный, слизкий, похожий на жабу с зеленоватой чешуёй, двумя огромными буркалами глаз и тремя рядами хищных зубов гнолл бежал огромными прыжками, выставив вперёд копьё. Ворвус легко ушёл от удара в сторону, наваливаясь вперёд и выбрасывая ногу.
Тяжёлый ботинок врезался гноллу в грудную клетку. Все мышцы Ворвуса напряглись, задняя нога принялась скользить по грязевой каше, но он устоял. Гнолл же полетел вояке под ноги. Слегка подпрыгнув, Ворвус пяткой второй ноги ударил летящего гнолла в челюсть — хрустнула шея, зарождающийся вопль оборвался — и встал на мягкую землю, улавливая равновесие.
Второй и третий летели одновременно на него с дубинами. От правого он увернулся, уходя вниз и вбок, левому подставил бронированное плечо и почувствовал лишь слабый глухой удар по кованному железу, навалился, сокращая дистанцию и, крутанувшись вокруг своей оси, всадил кинжал ему в затылок.
Его кто-то сбил с ног. Он покатился, рыча. Слева вновь прилетел удар копьём, проскользил по руке и ударил в стальную пластину куртки. Шлем перекосился, мешал обзору, очень хотелось его снять.
Гнолл ревел, прижимая бойца к земле. Ворвус не сопротивлялся, используя его как живой щит. Он видел ещё троих, что стояли за ним, и каждый норовил его пнуть.
Солдат махнул ножом, но цепкие лапы всё лезли шиярцу в лицо.
Сердец колотилось, руки каменели от напряжения.
Он крутил головой, в какой-то момент боднул лбом, разбивая противнику нос. Он чувствовал, как его пытаются тянуть, как его норовят укусить за ногу, бьют по шлему и по свободной руке, пока без особого результата.
Он полоснул ещё раз. Кровь залила лицо, а вопящий труп навалился сверху. Ворвус скинул его лишь для того, чтобы получить копьём в живот. Вновь спасли пластины в доспехе, не давая наконечнику пройти глубже, но выбивая весь воздух. Солдат сгруппировался, перекатился через спину, встал на ноги и полоснул наотмашь, пытаясь проморгаться.
Что-то больше пронеслось совсем рядом, послышался сдавленный хрип и треск ломающихся костей. Мелькнуло копьё, Ворвус инстинктивно прикрыл лицо и наконечник проскрежетал по латной перчатке, после чего большая тень сбила с ног и этого врага. Спустя мгновение стало совсем тихо.
А ещё через мгновение, стоило только Ворвусу утереть лицо от крови, он услышал рёв:
— Бить морды, пить брагу! — зычный бас.
Теперь он видел кто перед ним: трое орков, с которыми они убивали суккуба. Ворвус, к сожалению, не запомнил их имена, но был безумно рад их видеть.
— Бить морды и пить брагу, — отозвался он, переводя дыхание.
— Но не сегодня, — бодро заявил высокий зеленокожий в одной рубахе из ихтуса и с большим рогом, висящим на шее. Вроде как его звали Самум и когда-то он ходил с автоматом, сейчас же обзавёлся тяжёлым колуном.
Рядом с ним стоял здоровенный серокожий, на две головы выше даже первого. Его металлическая рука всё ещё была при нём и функционировала лучше, чем оставленных где-то в погребе экзоскелет Ворвуса. Во второй руке он сжимал шипастую дубину размером с дерево.
Только у одного было огнестрельное оружие, и у него тоже было работающее механическое тело.
Ворвус помнил приветствия орков, ударил себя кулаком в грудь. Ему отсалютовали так же. Здоровый серокожий пнул шевелящегося гнолла, а после наступил тому на голову, с хрустом раздавив череп.
— Вас быть четыре раньше, парни? — спросил солдат, вытирая кровь с лица.
— Гхыш отправился к Гроху бить морды и пить брагу, — кивнул Самум без каких-либо сожалений.
Слева хлопнуло, Ворвус сделал перекат, мгновенно вставая на ноги и глядя на место звука. Орки так же среагировали, вскинули кто что, а один даже достал пистолет.
Завёрнутая в плащ фигура обернулась — это был Гарри. Он посмотрел на Ворвуса строго:
— О, парни, вы тоже здесь. Пришло время… — стал говорить он и ноги его подкосились.
Словно кукла, он повалился на землю. Кто-то выстрелил? Отравляющий газ? Магия гноллов? Ворвус крутил головой, в попытках понять, что происходит. Орки стояли, раскрыв пасти.
Сердце его билось чаще, чем в драке. В глазах начало темнеть.
Пришло время… Чего? Платить по заслугам?
Радя
Она ждала его утром.
Успела покушать, накормить Акуша, простирнуть свой запасной комплект одежды, отправить гонца к Труме, чтобы сообщить, что сегодня берёт выходной, потом успела пообедать, после чего пошла тренироваться. И всё это время она ждала. Ждала в обед, ждала ближе к вечеру. После психанула и пошла к себе в убежище.
Город утопал в оттенках оранжевого и жёлтого, окна отражали лучистый солнечный свет, мостовые блестели от бегущих там и тут ручейков. Анатор значительно подсох, в отдельных районах даже принялась подниматься пыль. Деревья, изредка росшие по окраинам улиц, принялись набухать почками, а в некоторых местах даже распустились свежими и сочными листами.
По дороге она встретила Валькру и Ника. Валькра выглядела потрёпанной, с короткой стрижкой и суровым лицом, слегка даже мужественным, да и одета была она в рабочую одежду, хотя даже сквозь эту одежду угадывалась стройная и подтянутая фигура. Ник слегка зарос бородой с усами, шея тоже была вся в волосах, над острым носом залегла морщинка, а волосы от шевелюры, криво стриженной под «горшок» едва не лезли в глаза.
Те выходили из своего убежища, отоспавшись после ночной смены, мастеря вдвоём нечто, что могло бы наладить производство патрон для ружей. Ник был бодрым, а вот Валькра то и дело зевала. Руки что у одного, что у другой, были перемотаны бинтами.
— Привет, княгиня, — крикнул ей улыбчивый Ник и потянул Валькру за руку.
Та скривилась от боли, да и сам он был не рад, но объятий не отпустил.
— Мы на смену, — отчеканила Валькра, построившись по стойке смирно, но тут же расслабилась.
— Я вот тоже думала пойти помочь, всё равно мои планы поломались, — с тоской в голосе проронила Радя. — Вам уже донесли или удивить?
— Ну удивляй, — буркнул Ник. — Меня ничем не удивишь!
— Гарри умер.
Валькра охнула, Ник заулыбался пуще прежнего.
— Так я и поверил!
— Нет, на самом деле умер, — пожала плечами Радя. Ломать трагедию не хотелось, но узнать, что о нём думают самые близкие было жуть как интересно. — Лежал с дыркой от топора в голове за стеной три дня и уже вонять начал.
Валькра при этом продолжала стоять бледная.
— Тогда один единственный вопрос, — не унимался Ник, — почему в прошедшем времени.
Ай, прокололась!
— Потому что он воскрес, — пожала плечами Радя.
— Не воскрес, — поднял палец Ник, — а не умирал. Он же наебатор знатный.
— Кто-кто? — глянула на него Валькра. — А ну повежливей про нашего командира!
Радя лишь хмыкнула. Ник же не унимался:
— Ну а как назвать человека, у которого прям свербит кого-нибудь наебать? Хорошо, что он за нас. А где он сейчас?
— Должен был быть у меня ещё утром. Может что случилось? — закрались сомнения.
— Да что с ним случится? — отмахнулся Ник. — Пошли…
— …к нему, — перебила Валькра. — Пошли к нему, я должна своими глазами убедиться, что с ним всё в порядке.
— С человеком, способным отрастить себе глаза, не может быть что-то не в порядке, — пожал плечами Ник, но отнекиваться не стал.
Теперь Валькра, кривясь от боли, тянула Ника за собой, да так, что низенькая Радя с коротенькими ножками едва за ними успевала. Стоило Раде войти в дом, она увидела хозяйку, старательно стирающую что-то со стены напротив лестницы. Даже не глядя можно было догадаться, что это кровь.
— Что здесь было? — тут же упёрла руки в бока Радя. — Покушение?
— Нет, господин Гарри просто…
Гарри
…сломал себе три ребра, ключицу, ногу, получил сотрясение, кровоизлияние в мозг и умер опять. Эльстан был очень расстроен.
Я стоял и смотрел, как в лучах восходящего солнца моё тело медленно, кувырками, летит по крутой лестнице: удар головой, локтём, коленом, на плечо, неестественно выгнулся и виском о стену — кровь брызнула и занавески из белоснежных стали в крапинку, после чего моё тело по дуге сползло к выходу.
Нас поселили у молодой пары: рыцарь Беллатора и обычная ремесленница. Дом опрятный, аккуратный, двухэтажный. Всегда натоплено, всегда есть вкусная еда, всегда есть разогретая вода. Хозяина звали Ингри, а хозяйку Ольга. Ольга кричала, увидев моё остывающее тело, что дурная. Благодаря ей в общем-то Эльстан и узнал снова, что я умер.
— Я говорил тебе лежать? — спросил он моё залеченное тело, когда я открыл глаза и вдохнул, закашливаясь.
— Нет, — пожал плечами я и встал, попутно ловя собственное тело.
— Как нет? Не может такого быть, — задумался эльф и погрозил мне пальцем. — Больше не вставай.
— Ты правда «Бегущий за тайнами»?
Эльф замер лишь на мгновение и кивнул.
— Я думал боги могущественнее, — подначил его я.
— Тебе не доведётся меня узнать, — пожал плечами Эльстан. — Как считаешь, Гарри, исцеление тебя в твоём текущем состоянии — хорошая плата за предоставленную мне возможность исследовать феномен Сеамни?
Это был не вопрос, это было требование и я снова потерял своё тело.
Эльф подхватил меня, посадил.
— С господином Гарри всё будет хорошо? — следила за всем круглыми глазами Ольга, пытаясь заниматься своими делами.
Белоликая по своей природе, сейчас она была бледнее смерти, но всё равно пыталась мыть и без того чистую посуду, тратя последнюю воду.
— Да, всё будет хорошо, — открыл я глаза.
— Жду ответа, — сложил руки на груди Эльстан.
— Мы этот момент не оговаривали, но вряд ли тебя кто-то удержит, Бегущий за тайнами. Но я бы сказал — до ханты Крика. Идёт?
— Хмм, — протянул Эльстан.
— Ну блин, только лечить. Ты и так выбил себе ограниченную роль.
— Я не мальчик на побегушках, — нахмурился высокий эльф.
— Я про это ничего и не говорил. До ханты Крика, только лечить, — повторил я.
— Ты же понимаешь, что все твои условия для меня не более чем успокоение моей совести о выполненном долге?
Эльф поставил меня на ноги, вправляя перелом ключицы заклинанием. Я боли вообще не почувствовал и позавидовал мастерству эльфа. Его заклинания ложились мягко, словно пушинка, в отличие от моей магии, которая тело лечит, а психику калечит.
Я кивнул и эльф кивнул в ответ.
День я лежал в постели и пытался разобраться, как же всё-таки покрепче увязать душу с телом. Параллельно я благодарил судьбу за то, что с моей паствой ничего критичного, что не могло бы подождать, не случилось. Пока не случилось.
Эльстан воспользовался возможностью и принялся выращивать мне новую кисть, предупредив, что процесс этот не столь быстрый и нарушить его довольно просто, поэтому мне было запрещено шевелиться до завтрашнего утра, хотя тело покидать можно было.
Когда я покидал тело, сознание моего тела таяло. Это был не выход астрального тела из физического, когда две сущности взаимосвязаны и чуть ли не повредить можно одно через повреждение другого. Это было отделение души от всего — смена всех органов чувств, другое астральное зрение, другое восприятие течения времени и жуткий, изматывающий дискомфорт, на грани с физической болью или болью ментальной, но что-то намного хуже. Я экспериментировал с выходом из тела, но всегда жуть как не хотелось туда и до жути хотелось обратно.
Сам эльф сидел рядом в кресле и читал книгу, наблюдая за тем, как вырастают одна за другой новые кости и покрываются сетью сосудов. Иногда он отвлекался и что-то подправлял.
— Разве рука не вырастет по образу астральной проекции?
— И будет сращиваться с ней ещё полгода, — подтвердил эльф. — Всё не так просто. Настоящее лечение — чуть более сложный процесс, чем просто вливание силы в организм и создание плоти из магии. Высшие лечащие чары вплетаются в само астральное тело, заставляя его работать под управлением, а не само по себе. Вижу, что ты не понимаешь, либо просто придуриваешься. Гарри, я помню, кто ты, но ты на себя не похож.
— Ну и на какого себя я не похож? На Ревизора? На Убийцу Богов? — спровоцировал я его на дальнейший разговор, бросаясь ярлыками, услышанными о себе в астрале.
— Я вначале вообще подумал, что это не ты, — признался эльф.
Я молчал, ждал продолжения, заставляя своё сердце биться ровно и делая вид, что мне не очень-то интересно слышать критику в свой адрес. Эльстан заговорил и тему не сменил:
— Убийца Богов? Очень сомнительно. Братья Богат точно бы тебя сейчас не узнали, делая те же выводы, что и я — Убийца Богов не умирает от первого встречного мага. На Ревизора тоже не очень ты похож сейчас. Тот Ревизор, которого я знаю, следует одной лишь цели. От него Наяхши Хава до сих пор не оправился, а о Спящем Боге Аеазаре я вообще с тех пор не слышал. А ты тут в политику играешься, со смертными нянчишься, — Эльстан посмотрел на меня с недоверием. Я же изображал, что все эти факты мне совершенно известны, но позволил лёгкую усмешку:
— Мне память стёрли, как и тебе, — пояснил я.
— Ах ты… — догадался Эльстан, но быстро погасил свой гнев. — И кстати, я всё помню, лишь последние воспоминания потерялись. Я так и не понял, кто умудрился меня словить, развоплотить, так изуродовать тело и выкинуть в этот треклятый мир. Хотя, благодаря им я пребываю в относительной тишине и спокойствии.
— Чёрный и Безымянный, — подсказал я.
Эльстан посмотрел на меня внимательно.
— Вернуть Эльстана, чтобы противостоять… Алейне, наверное.
— Глупости какие-то. Нету времени у меня никому противостоять, — пожал он плечами.
Эльстан в который раз мне показался добрым малым, никак не вписывающимся в круг личностей, за которыми стоит приглядывать.
Радя
Кровь Гарри на косяке ещё не значила ничего, хотя Радя услышала шум наверху и насторожилась. Ничего с ним произойти не могло, он под присмотром Бурчащего Эльфа, но ноги сами летели в комнату. Ввалившись наверх, она обнаружила Гарри с закрытыми глазами, лежащего на кровати, а рядом балансирующую на одной ноге Сеамни с шишкой на лбу и поваленный на бок стол.
— Так! — начала она, но запал быстро прошёл. — Что происходит?
— Я тут, — помахала Сеамни рукой, мило улыбнувшись.
— Я вижу. Гарри спит?
— Я Гарри, — улыбнулась она ещё шире.
Радя глянула на тело Гарри, лежащее на кровати…
Гарри
Затем ко мне заглянула Сеамни, долго мялась на входе.
— Тебе лучше? — спросила она, рассматривая мою обрастающую плотью и иногда кровоточащую прямо на одеяло руку. Эльстан собирал магией кровь и бросал в ведро. Почему не подставить сразу ведро, он говорить отказывался, хотя я смутно догадывался, в чём будет его объяснение.
— Мне всё так же, как вчера. Я смог добраться до этого места чудом, за ночь восемнадцать раз терял тело, сегодня разбил себе голову. Пока от меня мало толку, — сообщил я и мысленно пожал плечами, снова теряя тело.
Сеамни охнула, увидев мои закатывающиеся зрачки. Я закрыл глаза, медленно выдохнул, вдохнул и открыл глаза.
— Давай эксперимент, раз ты уже здесь, — сообщил я эльфийке и та была на всё согласна, коротко кивая.
— Какой такой эксперимент? — тут же отвлёкся от чтения Эльстан, глянув строго.
— Переселение душ, а вернее подселение. Ну я ж думаю можно, — я уже мысленно не пытался развести руками, зная, что за этим последует.
— Можно, — кивнул эльф.
Я попросил Сеамни сесть, сам покинул тело и пристроился внутри неё. Я видел узелки, видел из чего сплетена её серебряная нить. Толстая, мощная. Порвать её в текущем состоянии было бы на удивление сложно. Я обстреливал её душу новыми заклинаниями, похожими на те, что я использовал, когда одалживал тело бледного трактирщика, но на этот раз гораздо сложнее. Жаль времени всегда не хватало проработать всё детально, но даже текущий арсенал моих знаний меня самого впечатлял. Ощущения были самыми тёплыми, будто я вернул себе наравне с божественностью что-то забытое.
На этот раз я привязал себя лучше и качественнее, чем с трактирщиком. Сознание сопротивлялось перед абстрактной информацией и через час мне начало рисовать тёмную сцену с пятном света. В этом пятне стояла Сеамни. Я помахал рукой и эльфийка дёрнулась, а вокруг заискрились чары, но тут же успокоились. Эти чары легко могли мне навредить, не дав завладеть телом, но сама Сеамни разрешила мне.
Общение было на другом языке. Оно было на языке коротких чар, несущих односложный смысл с моей стороны. «Одолжу». «Можно?». И многосложные структуры, из которых так же можно было вычленить что-то односложное со стороны Сеамни. «Наверное». «Более уверенное наверное». «Да, можно».
Вероятно так общался бы истинный демон со своим сосудом, только намного более внятно. Я же разговаривал на уровне младенца, едва научившегося при помощи слов излагать свои мысли. Сеамни может быть и говорила полными предложениями, но долетали до меня лишь намерения.
Подойдя к пятну света, я аккуратно поменялся с ней местами, открывая глаза. Я чувствовал её часто бьющееся сердце, ощущал запах улицы и мог каждый аромат разложить на составляющие, слышал звуки чуть ли не до окраины города, мог рассмотреть каждый волосок и каждую морщинку на собственном теле, руки мои были нежными и воздушными, и не хватало мизинца.
Я поднялся, и это было невероятно просто. Мысленно пожал плечами, и тоже ничего не произошло. Потом я приказал себе немного сбавить контроль и будто бы поместился глубже в сознание.
— Гарри, ты можешь со мной говорить? — спросила она вслух. — Я сейчас управляю телом, но знаю, что ты внутри.
— Ты в курсе, Гарри, что можешь так навредить? — спросил вдруг Эльстан.
Я взял контроль и покачал головой.
— Я не знаю, как это работает, но пытаюсь действовать максимально осторожно.
Голос нежный, будто журчащий ручей по сравнению с моим.
— Я мог тебя слышать, но не знаю, могу ли с тобой разговаривать.
«Просто». «Мало», — донеслось из сознания.
— Скажи отпустить тело, — попросил я.
«Отстань».
Я ослабил контроль, видя, как словно в танце, Сеамни входит в пятно.
— Это наше кодовое слово? — улыбаясь, спросила она.
«Да».
— Мне тебя пустить обратно?
«Да».
Сделав пируэт, я вновь получил её тело.
Радя
Они вчетвером сидели за столом: Радя, Ник, Валькра и… Кто-то. С одной стороны это был Гарри, с другой стороны он был в теле эльфийки, что очень осложняло общение.
— Гарри, а если ты помацаешь сам себя за грудь, ты возбудишься? — шепнул Ник Сеамни на ухо видимо совсем не соображая, что это она и есть.
Сеамни подняла руки, потом дёрнулась, лицо её побагровело:
— Даже не смей! — крикнула она в пустоту с хлопком опуская руки на стол.
Лицо её стало снова привычного цвета и сделалось немного виноватым.
— Хорошо, не буду. Твоё тело — твоё дело, — пожала Сеамни плечами.
Ник принялся хохотать, получив под бок от Валькры.
— Гарри… — не унимался Ник и встал, чтоб легче отбиваться было от Валькры. — А если я тебя помацаю тебя за грудь, тебе будет противно или приятно?
Валькра собиралась его пнуть, но Ник отпрыгнул на безопасное расстояние, зацепился за ковёр и полетел кубарем к ногам Бурчащего Эльфа, который так и не отвлёкся от чтения книги.
Сеамни, как ни странно, посмотрела на него с улыбкой.
— Я тебя так давно не видела, Ник, что очень соскучилась по твоим шуткам, — она встала. — Дай я тебя обниму.
Она обняла вначале Ника, потом Валькру, а только потом отдала обратно контроль Гарри, который усадил её тело за стол.
— Почему не из своего тела? — спросила наконец Радя.
— Хочу потренироваться. И моё теряет контроль гораздо чаще. Не знаю, с чем…
— …с тем, — с толикой раздражения принялся бурчать сидящий в кресле Бурчащий, не отрываясь от чтения, — что здесь за телом следит ещё и Сеамни и когда ты теряешь контроль, находит его она и ничего плохого не случается. На этот счёт и есть серебряная нить.
— Всё ясно, давай к делу, — вернула в конструктивное русло беседу Радя. — Я поняла, что ты не мог появиться у меня сегодня. И послать видимо тоже никого не мог.
— Я не подписывался на роль посыльного, — резюмировал Бурчащий.
— Ну да, а больше некого, — развела руками Сеамни. — Так что за дела у тебя такой срочности?
— А ты будто не знаешь? Что за ересь творится у нас в стране? Что нужно было с Кинуром не поделить, чтоб погибло… Сколько?
— Двадцать два аэльи, — отозвалась Сеамни, не изменившись в лице.
Гарри
Мы говорили до поздней ночи.
Иногда Радя переходила на повышенные тона, иногда негодующе вздыхала. Я ей пересказывал всю историю без утайки: сейчас недомолвки были на руку Кинуру. В конце своего повествования я рассказал ей и про то, как я исправлял ситуацию.
— Ты вообще в курсе, в чём мне только что созналась…лся? — хлопала глазами Радя.
Я встал, развёл руки в стороны:
— Это уже сделано. Вот он я. Государственный изменник? Демон? Как меня нужно судить? По строгости закона у нас до сих пор нет статьи за подделку государственных документов.
— За год два инцидента, — закрыла лицо ладонями Радя и глубоко вздохнула.
Я же сел на место.
Тело Сеамни хотело спать и то и дело зевало.
— Если бы то, что Кинур сознался сам, было правдой, — рассуждала Радя, — я бы к нему относилась… Ничего не поменялось. Вы, ребята, поогрызались, а в итоге пострадали все вокруг, но только не вы. Сместить обоих? А что толку? Звания формальные.
— В смысле? — не понял Ник. — Ты, Радя, княгиня. И все тебя слушаются. Где тут формальность?
Валькра к этому моменту уже откровенно дремала, положив голову Нику на плечо.
— Я не была княгиней полгода назад и все меня всё равно слушали. Ну и что теперь делать? Ничего? Спустить на тормоза? Так не пойдёт, — поговорила сама с собой расстроенная Радя. — Пусть для ордена Лазурного Меча ты нашёл наказание — молитва за умерших и принятие их душ в ряды Беллатора, бессмысленно и беспощадно. Пусть так. Но для человека, который пошёл против исполнительной власти и убил рыцарей, исполнявших закон…
— Если бы всё было так просто, — вздохнула Сеамни. — Я бы не прочь выдать тебе на растерзание Ворвуса, но мы же хотим облегчить жизнь сами себе, а не усложнить. — Радя кивнула. — Я искренне рад, что ты не доехала до АнЭмиваэля. Войла настроена кровожадно и решительно.
— Мятеж?
— Пока нет. Зачатки независимости. Ты там была бы не в безопасности. Я Ворвуса знаю хорошо, он бы подчинился тебе, но вот отдала бы его тебе Войла? Тут я сомневаюсь. Кроме прочего если Ворвуса забрать, АнЭмиваэль останется без защиты. Его по хорошему нужно забрать и прилюдно наказать, чтоб поддержать правопорядок.
Голосок Сеамни со смыслом фраз Гарри звучал очень непривычно. И так было сложно воспринимать, а тут ещё и эльфийское личико с красными от недосыпа глазами. Ник тоже принялся клевать носом.
— Вы двое — пошли спать, приказ княгини, — улыбнулась Радя и Ник сонно отреагировал, пытаясь поднять Валькру. — А ты свою эльфийку не насилуй, тоже отправляй её к себе. Что делать, решим уже завтра.
— Не решим. Мне нужно всё хорошенько обдумать. Сеамни, спасибо за тело. Я смогу его одолжить ещё на днях? Да, конечно, Гарри. Я завтра загляну к тебе, — зевнула эльфийка и поёжилась.
Я пролежал в своём теле всю ночь, и всю ночь надо мной сидел Эльстан. Утром он удовлетворённо кивнул, осматривая мою выращенную кисть. Я ей не мог шевелить пока, она дёргалась и дубела, но уже можно было приступать к тому, чтобы её разрабатывать.
Утром ко мне снова заявилась Радя. Мы долго обсуждали с ней ситуацию в стране, налоги, посевную, дальнейшее развитие. Потом в теле Сеамни я отправился на их собрание с Трумой и там мы говорили про то, что документы, оформленные магами, не должны иметь силы, если не заверены у ответственного лица. Ответственным лицом в планах было сделать меня, а чтоб всё это учредить мы обсуждали создание магической академии, которая бы контролировала всех магов в стране.
В заботах и хлопотах прошёл не один день. Я вникал в вопросы государственной важности, Радя мне доверяла как самой себе. Говорил я от лица Сеамни, представляясь везде доверенным лицом Гарри, а не самим собой — эльфийка была не против.
Оказалось, что в Анаторе кроме Ради и Трумы есть и другие уважаемые личности: Аиша Калатрэ — глава гильдии торговцев, Аглая Довгуш — представитель ремесленников, Крайт Бурших — местный кузнец, Туто Твиштуцетле — инженер и изобретатель, Зофья — хозяйка местного и единственного в Аленое борделя. Так же я больше узнал про верхушку ордена Лазурного Меча, про магов и лекарей Анатора, смог пообщаться с тёмноволосым дантистом и русым магом-целителем. Где-то я ходил с Радей, где-то в одиночестве.
В голове привычно выстраивалось хитросплетение отношений внутри небольшого города. Всех здесь в своей голове уместить было просто нереально, хотя я и запоминал абсолютно каждого, с кем сталкивался. Даже закрадывались мысли о том, что в городе может быть не всё так гладко с преступностью, как мне Радя рассказывает.
По ночам я тренировал связку своего тела, разума и души. Тело уже не отваливалось, но всё ещё ощущалось как плохо подогнанная одежда. То и дело я терял сознание, на лету ловя сам себя. Увязывающие чары мало помогали, собственных знаний не хватало.
В попытках понять, что не так, я отправился к источнику знаний. Библиотекарь Корнифер вначале ругался, но после лишь оставил мне ключ, понимая, что в библиотеке я могу быть только по ночам. Я перекопал всё, прошёлся глазами по каждой книге, улавливая саму суть — нигде не было желаемого. Да и как сформулировать запрос? «Что делать если тебя убили и воскресили Руководство для чайников»? Естественно ничего подобного вообще нигде не было.
Кинур де Банис
Он сидел в своём кресле и привычными движениями растирал виски, унимая ноющую боль. Перед ним стояли трое самых влиятельных людей в Аленое: Радя, Трума и Гарри. Если первая заслужила своё место по праву, а второй в принципе походил на аэлью, заслуживающего своё место, то третий явно выбивался из этого ряда.
«Что же ты придумал на этот раз, лис?»
Кинур встал, чувствуя себя некомфортно.
— Я так понимаю, что вопрос, который будет обсуждаться, касается правосудия.
Трума кивнул:
— Он касается человека по имени Ворвус, которому вменяется массовое убийство людей при исполнении приказа. Караться такое должно смертной казнью.
Без эмоций, буднично. Они это много раз оговаривали, пока Кинур бывал у Трумы по своим делам.
— Однако, — заметила Радя, — у нас есть ряд оснований для того, чтобы выдвинуть встречное предложение.
Кинур посмотрел на Гарри. Тот выглядел спокойным и уверенным, сжимая и разжимая правую руку, которая, к сожалению, была теперь совершенно в порядке.
Гарри
— Мы не будем его судить, — выдал я вердикт. — И прежде, чем ты начнёшь возмущаться, позволь мне объяснить ситуацию и, возможно, мы даже сможем договориться.
Я видел по его лицу, что он с радостью вместо разговора устроил бы дуэль на кулаках, повалил бы меня и бил затылком об пол, пока от моей головы не осталась бы лишь лепёшка.
Кинур перевёл взгляд с меня на Радю, потом зацепился за Труму.
— Такое у вас правосудие? — не выдержал он и потёр виски. — Я слушаю.
— Баронесса Войла настроена крайне негативно после инцидента, — я принялся загибать пальцы. — Ворвуса в случае смерти сделают мучеником, а в случае амнистии героем. Деревня в случае суда над ним останется без защиты, у меня людей свободных нет, а ордену Лазурного Меча вход туда закрыт, разве что ты не хочешь ещё пары человек лишиться. Ну и сейчас не самое подходящее время для разбирательств, потому как есть разведданные о приближающейся к нам армии демонов.
Граф-гроссмейстер задумался, глядя в окно и барабаня пальцами по подоконнику. В нём сражалась личная неприязнь и идея сильного государства. Я делал ставку на то, что личная неприязнь проиграет. Кинур, хоть он и нагловато-гадкий, никогда не делает что-либо лишь для себя: орден и государство у него стоят первее. Даже когда он полгода назад, осенью, приезжал с повесткой в Аннуриен, он хотел лишь добиться укрепления армии и не просто так, а исходя из своих представлений о сильном государстве.
— Орден потерял десять человек. Это значит, что теперь в случае чего моих рыцарей можно будет просто расстрелять? — в его словах звучала сталь.
Я открыл было рот, но меня опередили.
— Ничего это не значит, — заявила Радя. — Любое неповиновение будет караться, но этот случай поднимет шум среди обычных людей.
— Сделаем всё тихо, — сложил руки на груди глава рыцарей.
— В этом случае у меня к тебе предложение, — заявил я. — Раз мы шум не поднимаем, а тебе нужна сделка, то я предлагаю тебе Ворвуса. Нет, стой, послушай, — он уже рвался меня заткнуть. — Я предлагаю тебе поручить Ворвусу десять смертельно опасных заданий, на которых ты бы рисковал своими людьми. Назовём это постом искупления перед Беллатором.
Кинур ненадолго задумался, его перебил Трума:
— Закон должен соблюдаться всегда. Вы вот тут втроём решаете, но это в корне неверно. Закон объективен и неотвратим. Нельзя между собой что-то там решить и всё. Он убил десятерых, он должен быть наказан.
По глазам Кинура же я видел, что до него дошла серьёзность и щепетильность ситуации, и лучше уж так, чем никак.
— Господин Трума, — сказал вдруг гроссмейстер. — Вы знакомы с дворцовыми переворотами?
Полуэльф нахмурился.
— Я знаю, к чему вы клоните. Возьмите с собой магов, возьмите армию, наведите порядок в АнЭмиваэле вместо того, чтобы потакать убийце! Если закон так соблюдается, то зачем он тогда вообще нужен?! — вспылил он.
Радя стояла, опустив голову в пол, озадаченная тяжёлым решением.
— Коммуникации, Трума, — сообщила княгиня. — Как только рыцари покинут деревню, деревня начнёт переваривать случившееся. Остановись и подумай, как это будет выглядеть?
— Как будто ордену разрешено убивать невинных, — подтолкнул я и Кинур скривился.
— Но если этого не сделать, будет выглядеть так, будто аэльям можно не подчиняться закону, — протестовал Трума.
— И сделать нужно грамотный ход, — кивнул я. — Мы оставляем Ворвуса в покое — это наше личное между мной и Кинуром.
— Графом Кинуром де Банисом, — раздражённо поправил меня он, а я лишь скрипнул зубами.
— Орден был не прав, выдвинув обвинения и приведя приговор в исполнение, беря на себя роль суда, — подытожил я. — Ворвус и Бургур были не правы, начав сопротивление без суда. Всё почему, Трума?
— Потому что бардак, — вздохнул он и плечи его ввалились, он сгорбился, опуская руки. — Как это решить, Радя?
— Обучить аэльев, — строго посмотрела она на полуэльфа. — Нам нужен свод законов и порядков выполнения этих законов. Я уже отправила гонца к Гертруде, осталось лишь определиться с текстом — бардака станет меньше. Кинур, нам нужно уладить конфликт с АнЭмиваэлем, в нашей ситуации это критически важно. Пошли своих людей, пусть просят прощение, клянутся Беллатором, делают хоть что-то, но чтоб Войла не считала всех вокруг врагами после этого.
Кинур де Банис неохотно кивнул, сжав кулаки и переводя холодный взгляд на меня:
— С тобой, Гарри, я потом поговорю.
Настал момент, когда случилось по-настоящему что-то серьёзное.
Астральное тело Сеамни не подходило для путешествий, тем более я в нём не слышал молитв, хоть она и послушно сидела рядом со мной в медитации, ожидая, пока снова сможет оказаться полезной. Её диссациатор был крохотным, концентрация страдала, астральные органы чувств были не столь хорошо отточены, как у меня. Решено было рискнуть.
Мотаясь туда-сюда для того, чтобы спасти охотников от обезумевшей стаи голодных после зимы гарпий, я всё же дважды потерял контроль над телом — плохого ничего не случилось, так что я решил, что пора мне пересаживаться в своё тело.
В тот же вечер, стоило мне вернуться, я застал сидящего в кресле в моей комнате Кинура. Граф-гроссмейстер был в одной рубахе и в лёгких штанах, без оружия или свитков, со спокойным лицом.
— Ты всё снова переврал в свою сторону, — заявил он с порога, не дав мне даже раздеться.
Я вовремя словил своё тело, усадил его на кровать, принявшись разрабатывать руку.
— Как бы проще жилось этой стране без тебя, — вздохнул он и замолчал.
— Я никуда не денусь, — не улыбаясь заявил я. — И, как видишь, я бессмертный. Воскреснуть для меня лишь вопрос времени.
Встав, я прошёлся по комнате ломаным шагом, чтоб закрепить синхронизацию тела и души — нога онемела, но слушаться не перестала.
— Пусть твой этот Ворвус станет рыцарем Беллатора, — заявил Кинур.
Меня ужалило ревностью.
— Нет, так не пойдёт. Десять заданий, на этом всё.
— Умный Гарри не видит гениальности хода? Глупому Кинуру объяснить? — он зло расхохотался, массажируя виски. А ведь я действительно не увидел, среагировав на эмоции. — О, по лицу вижу, что ты всё понял! Ну что?
Я сжал кулаки, едва не теряя тело.
— Чего задумчивый такой? — ткнул в меня пальцем Ник, когда мы обедали в кабаке.
Валькра ковырялась в тарелке и сдерживала рвотные позывы. Сеамни смотрела на неё и улыбалась. Госпожи княгини сегодня с нами не было, она отлучилась по неотложным делам, пропадая сутками вместе с Трумой и день ото дня становясь всё более тревожной из-за приближающейся угрозы.
— Ник, ты атеист?
Он кивнул.
— А что для тебя значит поверить, скажем, в Мокошь?
— Это та богиня, которой служит Фернандо? Я не хочу становиться таким же чудиком, — тут же открестился механик.
— И не надо, — кивнула Сеамни. — Фернандо — служитель Мокоши. Верить и быть служителем, разные вещи, Ник.
— А-а, — протянул он. — Тогда вообще никаких вопросов. Всё, я верю в Мокошь? Я должен был что-то ощутить?
— Нет, — улыбнулся я. — Теперь тебе нужно молиться ей, слушать её волю, исполнять её и, возможно, она прислушается к тебе и что-нибудь даст в ответ.
— Странные отношения, — буркнул он. — А если не даст?
— Может и не дать.
— Ни один мужик не будет тратить своё время зря на какую-то там Мокошь, которая ещё «может и не дать», — пробурчал он и ожидал пинок от Валькры, но та концентрировалась на том, чтобы удержать содержимое своего желудка. — Тебе плохо? — сообразил он.
— Всё в порядке, — одними губами прошептала она. — Пойду воздухом подышу.
Валькра вышла, Ник с круглыми глазами пододвинулся через стол ближе к нам:
— С ней всё в порядке?
— Токсикоз, к середине беременности пройдёт, — отмахнулся я, продолжая думать о свободе воли, выборе божества и служении ему.
Ник медленно вернулся на место, прожёвывая кусочек мяса. Глаза его сделались стеклянными.
— У вас девочка, — улыбалась во всю Сеамни.
Ник медленно перевёл на неё взгляд круглых глаз на бледном, заросшем лице.
— Наверное, давно пора, — проронил он и тут же оживился. — А где тут врач, чтоб показаться? Ей же сейчас тяжести нельзя! А рожать тут как? Сеамни, ты умеешь роды принимать? А мне нужно будет присутствовать?
Его руки мелко задрожали.
Я оставил их, вышел из-за стола, слыша отдалённый призыв самого Ворвуса.
Шиярец не верит ни в кого. Ни в Беллатора, ни в меня. Но продавать его другому божеству? Почему-то это звучало грубо. Среди всей грязи, которую я творил, эта грязь казалась мне наиболее мерзкой.
Я почуял зов, откликнулся на него и, пролетев по астралу к нужному месту, встал на мягкую землю, сразу увидев несколько растерзанных тел гноллов. Один ещё дёргался, пытался куда-то ползти с несколькими рваными ранами в районе живота. За спиной моей стояли четверо: человек и трое орков.
— О, парни, вы тоже здесь, — обернувшись, сообщил я. — Пришло время…
Я почуял хищный и полный ненависти взор недобитого лешего, который никуда не ушёл, на мгновение отвлёкся и потерял контроль над телом.
Ворвус перепугался, орки тоже принялись смотреть по сторонам. Через вздох я встал, отряхиваясь. Ворвус, весь перемазанный в чужоё крови, с длинным ножом в руке и левой половиной тела, закованной в латы, выглядел вначале встревоженным, но после вздохнул и побледнел.
— Я готов принять неизбежность, я готов идти на смерть.
Он стал на колени, протягивая мне нож.
Шиярцы ушибленные на голову.
— Вот и хорошо. Значит ты согласишься служить Беллатору до конца своих дней?
Он похлопал глазами.
Орки стояли, словно статуи, ни слова не говоря. Когда-то из Аннуриена уходило четверо, сейчас же их было трое: воодушевлённых, дерзких, гордых собой, но значительно помятых.
— А вас я зову драться, как и обещал. Идёте?
И по лицу Ворвуса, и по мордам орков я уже знал ответ.