Энейя
23-ий день Деток
12 дней до штурма
К концу дня Энейя стала видеть результат и приблизительно представлять, с кем имеет дело. Бес, демонесса с черепом, её завёрнутый в крылья спутник и демонесса с натянутыми на копыта кожаными мешками со шнуровкой были лучшими, хотя последняя иногда и уступала остальным. Скрюченный проклятый с бельмом на глазу, и голая демонесса им едва лишь уступали. А вот с оставшимися двумя: широкоплечим демоном с мечом у пояса и трясущейся от любого шороха девушкой-тифлингом — было всё намного сложнее.
— Я не знаю, не знаю, не знаю! — причитала девушка.
Энейя опустилась к ней на корточки. Заплаканное лицо, колотящиеся расцарапанные руки, безумные, ничего не понимающие глаза. Даже немного сочувствовала ей. Первым порывом было дать пощёчину — эльфийка сдержалась и взяла девушку за подбородок, заглядывая в глаза.
Там был лишь страх.
Цепь сильна по слабейшему звену.
— Как твоё имя? — спросила Энейя.
— Диэ, госпожа Темноликая, — всхлипнула тифлинг.
Энейя задумалась. «Что же мне с ней делать теперь? Была бы на ярмарке — нашла бы другую. Она старается, однако этого мало».
— Хорошо, Диэ. Дыши и смотри на меня, — приказала Энейя.
Прошло не меньше пяти минут прежде чем Энейя почувствовала, что Диэ приходит в себя. Теперь главное не спугнуть.
— Я бы хотела тебя пожалеть, Диэ, — произнесла после долгого молчания тихим шёпотом тёмная эльфийка. — Но жалостью не поможешь, потому попробую помочь советом, — она улыбнулась. — Иди домой, иди и поспи хорошенько — это мой приказ. А пока будешь идти, вспоминай всё, что ты сегодня ощущала и до чего касалась. Каждую деталь, каждую мелочь. Соединяй всё воедино. Концентрируйся так, чтобы ничего больше в твоей голове не было. Поняла?
Диэ утёрла слёзы и кивнула. Энейя помогла девушке подняться с холодной земли.
Солнце село, мир погрузился во мрак. Брума не зажгла огней, лишь слышны стали вопли и крики, раздававшиеся из разных мест: и внутри города, и снаружи, в лесу. Где-то там, за пределами поляны, притих и выжидает Аш, наблюдая за Энейей — это придавало решимости и уверенности в своих действиях.
Диэ уже развернулась, собираясь уходить.
Пряник дали, теперь кнут.
— Завтра, Диэ, мы повторим и ты мне ответишь. Правда ведь? Ты же не хочешь, чтобы мастер Шатурнэ прознал о нашем маленьком недоразумении?
Диэ сглотнула, руки её мелко задрожали, однако она держала себя в руках.
«Спать не будет, но головоломку в кучу соберёт».
Стоило ей скрыться из виду, как на виду оказался Аш, положив руку ей на ягодицу, периодически её пожмякивая. Молча они направились в город.
— Что скажешь? — спросила вдруг его мнения Энейя.
— Демоны как демоны, только ещё и маги — змеиное гнездо, Темноликая дора, — отозвался Аш.
— Гнездо… Я что-то не заметила, — нахмурилась Энейя.
При ней все вели себя чинно и благородно. Не увидела она и конфликтов между учениками Шатурнэ — это настораживало.
— Хотя они учились же вместе, подчиняются единому господину, — стала рассуждать Энейя. — Шатурнэ о них отзывался не слишком лестно, — снова нахмурилась тёмная эльфийка. Скоро складочка на лбу будет от хмурости.
— Может стоит к ним присмотреться, дора Темноликая? — произнёс Аш и почесал затылок.
Энейя пожала плечами.
— А что это изменит?
Маги, они и у демонов маги. А то, что она будет о восьмерых знать что-то больше, чем их боевой потенциал, не повлияет ровным счётом ни на что. Если демоны хотят ругаться, их никто не остановит. Эта мысль её напрягала, но Энейя резонно рассудила, что вреда от этого не будет, и спокойно пошагала в таверну.
Аттэ
2-ой день Ветчины
10 дней до штурма
Утром моросил дождь. Его неравномерный стук бил по ушам, отзываясь пульсирующей болью в голове. Серый свет едва проникал через грязное стекло. Было необычайно холодно.
Вылезая из-под одеяла, Аттэ первым делом позвала Гара, дала ему две железяки, и заставила его бить друг о друга равномерно, заглушая такой хаотичный звук дождя. Лучше уж так, чем непредсказуемый и раздражающий дождь.
Обувь не шнуровалась. Аттэ её перешнуровывала и каждый раз ей не нравилось. В первый раз на левом копыте у неё получилось завязать так, что шнурки были одинаковой длины, но ей всё равно не понравилось, и она расплела их, перешнуровывая ещё восемь раз.
На завтрак были остатки беса, и она раздала части Гару и Даху, которые накинулись на ноги и руки беса с особой жадностью. Сама Аттэ предпочла печень, сердце и область ягодиц. Мягкие щёчки и хрустящие пальчики — самое вкусное по её мнению — она съела ещё вчера, ведь удовольствие нельзя оставлять на потом.
На улице так же было холодно и пасмурно. Аттэ куталась в плащ и шла вслед за Гаром. Дах замыкал процессию. Под копытами текли потоки воды, снег всё больше и больше таял. Погода была под стать настроению Аттэ.
Когда она пришла на поляну, там её уже ждали. В сторонке на кочке сидел сгорбленный Трэ, запахнувшись полностью в плащ. Где-то вдалеке виднелся посох бесёныша Арра, а рядом стоящая у сухого дерева и дрожащая как осиновый лист полукровка Диэ.
В отдалении от Аттэ переговаривались фиолетововолосая Эштихаль и Альфухт с расправленными крыльями: одним крылом он старался укрыть от дождя себя, другим укрывал Эштихаль, поглаживающую черепок на шее. Парочка о чём-то переговаривалась. Совсем рядом с ними стоял Буршадар, озлобленно хмурясь. За ним, продуваемая всеми ветрами, совершенно голая, без смущений и не обращая никакого внимания на холод скучала Иштада и швыряла в Альфухта влюблённые взгляды.
— Иштада, дорогая, — промурлыкала Эштихаль. — Избавь нас от своих многозначительных взглядов.
— Они кого-то смущают? — пожала тонкими плечами суккуб.
Альфухт глянул на Иштаду. Её даже раздевать глазами не пришлось.
«Как же сыграть на их вечной ругани?» — задумалась Аттэ.
Альфухт довольно сильный чародей, наступает Аттэ на пятки, а это неприемлемо. При этом пререкаться они так долго ещё могут, а до дела так и не дойдёт. Иштада давненько ещё развлекалась с Альфухтом, а сейчас решила вспомнить былое.
— Безнаказанно смотреть на нас нельзя! — пробасил Альфухт.
Как обычно высокомерно.
— Это кто сказал? — упёрся руками в бока Буршадар, стоящий рядом с Иштадой и считавший её своей.
Он словил напряжение, возникшее между Альфухтом и Иштадой, но не понял, в чём дело.
— Это я сказал, — потряс крыльями Альфухт, — так что взгляд отведи!
Буршадар наоборот подошёл на шаг ближе, не сводя с парочки своего пристального взора.
— Мне никто не запретит ничего делать, усёк? — буркнул Буршадар.
«Мало агрессии, ой мало».
— Даже Дуор? — подначила Буршадара Аттэ.
— Этого ублюдка здесь нет, выскочка! — рявкнул Буршадар и лишь потом сообразил, что именно он рявкнул.
Эштихаль отпустила черепок и звонко расхохоталась.
— Так всё же Дуора ты у нас боишься. А Темноликую, а? О, смотри, а вот и она идёт. Может подбежишь, повиляешь ей хвостом?
Буршадар зарычал и подошёл к Эштихаль вплотную, только собирался открыть рот, чтоб что-то сказать, как его оттолкнул на расстояние вытянутой руки Альфухт.
— А ну отошёл от моей женщины!
— Молчать! — послышалось в ста шагах.
Хоть Аттэ и молчала, но ей замолчать захотелось ещё сильнее.
— Ишианова шлюха, — буркнула фиолетововолосая Эштихаль. Её приказ не заткнул.
Аттэ закусила губу от досады. Силой воли она никогда не отличалась.
Темноликая была в плаще с накинутым капюшоном. Дождь её так же не смущал, как и Иштаду, хотя можно было бы собраться в каком-нибудь здании и не мокнуть. Лорда Аша нигде видно не было — ручной тифлинг взял отгул.
Уже уяснив, что Темноликая никого не отпустит, пока солнце не скроется за горизонт, Аттэ вздохнула, оглядываясь на холм Брумы, оставшийся за плечами, грустно взирая на плывущие мимо облака и ожидая своей очереди. Сегодня Темноликая каждому по очереди втолковывала свой кусок чар, каждый кивал и уходил в сторонку.
Кусок был большой и сложный. Аттэ его до конца не запомнила, но старательно кивала, делая вид, что всё поняла. Середина заклинания для неё потерялась даже концептуально, когда начались хитрые манипуляции со структурами и контурами, не вмещающимися в голову.
Ближе к обеду Темноликая подозвала к себе Альфухта — опытного и сильного мага. Аттэ не слышала, о чём они разговаривали, но слышала короткий возглас Альфухта. Демон упал и уполз от эльфийки на четвереньках. Все загомонили, а она вызвала следующего — это была его подружка Эштихаль. С ней эльфийская госпожа беседовала дольше и демонесса, довольно сильно побледнев, вернулась к прыгающему на месте от боли Альфухту.
Дальше вызвали Диэ и та принялась рыдать ещё на подходе.
Аттэ начала усиленно думать. Темноликая выдала им каждому часть заклинания. Что нужно уметь? Нужно понять, как выстроить общее заклинание? Или нужно уметь наколдовать свою часть? Или пересказать?
К горлу подошёл ком, Аттэ сглотнула кислую слюну, в голове пульсировало. Она не боялась боли. Она боялась быть униженной.
Перст судьбы указал на Аттэ, и её вырвало не до конца переваренным бесом. Вытерев рукой рот, она побрела к Темноликой.
Та стояла с непрошибаемой миной и холодно рассматривала Аттэ, как Шатурнэ когда-то, прежде чем отправить в яму на пару деньков подумать над своим поведением. Что-то было в этой угрожающей холодности.
— Рассказывай всё, что запомнила, от начала до конца.
Аттэ принялась теребить пальцы. Увидела, что когти её отросли чуть больше, чем фаланга большого пальца и попыталась спрятать их за спину, едва соображая. Вначале заикаясь и запинаясь, она принялась рассказывать детали. Основы были просты: поддерживающий контур немного видоизменён для того, чтобы туда же воткнуть накопитель, тут нюансов не много. Далее с меньшими подробностями она принялась рассказывать про контуры преобразования, которые ей показывала Темноликая. И, дойдя до середины повествования, она замялась, хлопая ресницами.
— Г-госпожа…
Холодный, ледяной взгляд. Словно на кусок мяса. Такой же, как был у самой Аттэ, когда та смотрела на извивающегося беса. Аттэ уже чувствовала на себе сжимающуюся хватку сильных рук, в голове темнело.
— Я не поняла середину, — она потупилась.
Темноликая не улыбнулась, но и не закричала.
— Рассказывай, что поняла, — приказала она.
И Аттэ, вновь запинаясь и путаясь в понятиях, принялась выдавать остальное. Чем ближе к концу с замыкающими чарами, тем проще становилось рассказывать, и в самом конце она вновь обрела уверенность.
Выдохнув, она стояла весьма довольная собой не смотря на маленький провал.
— Удовлетворительно, — кивнула Темноликая. — Всматривайся в детали, ты упустила несколько моментов в первой и второй фазе, с шестой по восьмую тоже не всё так гладко. Завтра спрошу начало — будешь показывать.
Аттэ развернулась и втянула воздух, сообразив, что забыла дышать. На остальных она уже не обращала внимание, лишь кидала тревожные взгляды и старалась не слышать крики, которые издавал тот же Трэ, хватаясь за рёбра. Больше всех досталось Диэ, та каталась по траве, рыдая и прося пощады.
Интересно, мастер Шатурнэ в курсе, как обращаются с его учениками?
Интересно, он бы отругал госпожу Темноликую, или же похвалил бы?..
Закрыв глаза и всматриваясь в детали заклинания, на самом деле замечая неточности, вспоминая и исследуя отголоски, она не осознавала, сколько прошло времени. Аттэ вдруг осознала, что задание невероятно сложное, а времени невероятно мало, и она сидела, закрыв глаза, игнорируя нужду, холод, дождь и голод, сидела и всматривалась, как всматривалась она только на уроках мастера Шатурнэ, когда в случае непослушания тебя ждала яма. Уроки Темноликой отличались от аналогичных уроков мастера — здесь им не давали даже еды.
Вывел её из транса голос Темноликой:
— На сегодня всё, расходимся.
Свет больше не слепил глаза, полутень легла на поляну. Аттэ была промокшей насквозь и неплохо так продрогла. Остальные были не лучше. Альфухт принялся донимать обнажённую красноволосую Иштаду, а та раздражать и без того раздражительную Эштихаль, которая, казалось, вот-вот в черепке протрёт дырку. Трэ стоял в сторонке и собирал пожитки. Арр давным-давно смылся (когда успел?), а Диэ качалась из стороны в сторону, закрыв руками лицо. Аттэ бы послушала пререкания Альфухта с Иштадой, но кроме пустого желудка в данный момент и идеи расправиться со своей мучительницей её ничто не занимало.
Бредя вверх по мокрому камню, едва не падая от усталости, она судорожно пыталась вспомнить, зачем хотела убить Темноликую. Ей эта затея казалась всё менее привлекательной, разве чтоб силы свои проверить. Но тут не нужно было ничего и проверять, ведь столь искусно разбирающаяся в магии чародейка не могла быть слабее мастера Шатурнэ.
Каждый новый её день был похож на предыдущий. Всё раньше приходилось вставать, чтобы привести себя в порядок, всё бледнее и хуже выглядели её Гар и Дах, всё сложнее держать себя в руках, и всё тяжелее обстановка среди учеников.
Обучение её продолжалось планомерно. Кто-то ещё страдал от наказаний, ходил под себя и бледнел от ужаса при виде Темноликой и осознании своей ничтожности перед ней. Аттэ же ни разу не попала под удар, разбираясь в деталях в очень сложном заклинании. Прошло четыре дня прежде, чем она приступила к основам практики и в последний день возвращалась с опаленными руками, не удержав под контролем поток.
Вечером, уставшие и злые, но чрезвычайно замкнутые, демоны ругались и возвращались по своим местам ночлега. Сил на драку ни у кого не было. Зато каждое утро было не похоже на предыдущее. Буршадар считал, что Иштада принадлежит только ему. Сама обнажённая суккуба так не считала и подмазывалась сразу и к Эштихаль, и к Альфухту. Эштихаль это не нравилось, Альфухту нравилось, но он был в раздумьях. При этом Альфухт всё больше подогревался из-за того, что Буршадар «смотрел на него», «подходил к нему», «дышал рядом с ним», «говорил с ним» и прочую ересь, чтобы только показать своё превосходство. Буршадар понимал же, что он здесь не главный, но очень уж хотелось таковым стать, и каждый раз лез на рожон. Пара доминаторов легко затыкала одинокого демона, но каждое утро это становилось всё сложнее и сложнее.
Энейя
5-ый день Ветчины
7 дней до штурма
Энейя смотрела на рассевшихся на пожухлой траве демонов с некоторой долей гордости о проделанной работе. Всё шло по плану, что не могло не вызывать лёгкий трепет. Каждому из восьмерых был вверен кусок работы. Даже Диэ, самая неспособная из всех, получила свою часть, хоть и отставала от остальных. Провинившихся Энейя наказывала парой очень действенных заклинаний из репертуара псионики, предназначенных для пыток. Аш тоже не дурил, гуляя где-то в стороне от всего происходящего: лишь провожал утром, встречал вечером и развлекал по ночам.
Их секс потерял былую ярость. Теперь он был менее агрессивным, больше направленным на удовольствие, нежели на право доминирования. Энейя была не против, к тому же видения Варды её давно уже не докучали и она чувствовала себя бодрой, как никогда. Сегодня, ко всему прочему, должен был прибыть Аазидар с частью войск, и требовалось наведаться к нему — отчитаться перед командованием, так сказать.
И теперь тёмная эльфийка грелась на едва тёплом весеннем солнышке, поглядывая на плывущие мимо облака, и наблюдала за тем, как бьются в конвульсиях мёртворождённые чары. То тут, то там она расплетала тугие комья слипшихся потоков магии разрушения — самой опасной из всех. Её подопечные экспериментировали, а это создавало и возмущения, и грязь. И то, и то было крайне опасно для жизни, поэтому требовало неустанного контроля.
Поляна за несколько дней изменилась: трава почернела и в некоторых местах осыпалась пылью, земля гудела от магии, ближайшие деревья местами разрушились, а местами видоизменились, готовясь к перерождению в нечто опасное. И это не смотря на все усилия Энейи! Как же разумно было практиковаться за городом.
Дождавшись обеда, она встала, отряхнулась и окинула демонов взглядом. Стоит дать им передышку? Оставлять практиковаться без присмотра было попусту опасно.
— Слушать сюда, — мягко произнесла Энейя, выводя практикующихся из транса.
Заклинание Диэ принялось видоизменяться и обретать форму. Энейя поморщилась, заворачивая силу потуже, перенаправляя, а затем мягко рассеивая. Эксперименты с магией разрушения часто завершаются самым плачевным образом.
Тёмная эльфийка дождалась внимания.
— До вечера у вас свободное время. Вечером собираемся здесь и продолжаем.
Не обращая внимания на переглядывающихся демонов, она пошла прочь, обходя Бруму по часовой стрелке.
Полями, иногда по пояс в сухой траве, она брела по окраине, наслаждаясь хоть и мёртвым, но пейзажем. Её всё чаще посещала мысль о том, что не стоит складывать все яйца в одну корзинку, и в свободное время она возилась над чарами по прослушке астрала. На данный момент она была на этапе подбора маркеров заклинаний выхода за пределы мира, и так как знаний ей не доставало, работа шла медленно и лениво. К тому же видя, как прекрасно у неё складывался основной план, заниматься чем-то ещё попросту не хотелось.
Её всё ещё тревожила мысль о том, что даже со взорванной стеной и стёртыми дворфийскими рунами, атака демонов может не увенчаться успехом. Причин было много: демоны перегрызут друг другу глотки, Шатурнэ не соберёт своих магов, Аазидар обманул с численностью, вымрет с голодухи армия, у врага окажется секретное оружие, которое перевесит ход сражения. При том ничего от Энейи не зависело, и ей приходилось лишь сжимать кулаки да делать своё маленькое дельце.
Вернее даже не так. Энейе была противна война подобным способом. Она не привыкла к кровавому месиву с невообразимыми потерями. Она не привыкла тыкать палкой в зверя не зная, как он отреагирует. Ей недоставало разведки, не хватало её как воды в жаркий день. Словно завязали глаза. Словно на казнь отправляешься.
Сквозь валежник напролом к ней вынырнул Аш, в руках тащивший женскую голову с длинными волосами и необычайно большими чёрными глазами. Судя по виду — гарпия.
— Добрый день, дора. Куда путь держите? — склонил он голову.
— К Аазидару. А ты, смотрю, с добычей, — ухмыльнулась она.
Аш покосился на болтающуюся на волосах голову, почесал свободной рукой затылок и выкинул голову в кусты.
— Даже не знаю, зачем я её с собой взял, — задумался он.
Аш не доставлял хлопот, лишь шёл рядом, а вскоре решил, что ему просто жизненно необходимо протаптывать перед Энейей тропу, потому могучий демон зашагал немного впереди. Они обогнули холм, оказавшись на противоположной стороне Брумы, и увидели на поле россыпи здоровенных мускулистых тел, валявшихся без дела, дравшихся, точивших ржавое оружие и ругавшихся между собой. Посреди этой россыпи стоял высокий шатёр из кожи, невероятно напоминающей кожу чёрта.
Энейя направилась мимо лежащих в траве, дерущихся и вопящих демонов. Никто, как обычно, не обращал на неё ни малейшего внимания. В шатёр её два здоровенных лба тоже пустили без проблем. И её, и Аша.
Внутри было достаточно просторно и достаточно пусто, а ещё достаточно душно. Весь воздух сжигал обычный факел, стоящий на столе и коптящий прямо в потолок. У стола сидели Аазидар и старый приятель Абрихт. Энейя остановилась, укрепляя свою ментальную защиту. Аш смотрел на неё с подозрением не понимая, что происходит, а Энейя накладывала слой за слоем оберег от контроля разумом.
С Абрихтом со времени первой встречи она не виделась и желанием видеться не горела. Утончённый и миловидный демон со странным оружием её до безумия раздражал. Причиной тому, скорее всего, была потеря контроля. А ещё непонятное ощущение: то ли это его чары так работают, то ли она устала от Аша и хочет некоего разнообразия.
Выйдя наконец из тени к столу, она поморщилась от запахов и поздоровалась.
Абрихт стрельнул взглядом и закинул одну ногу за другую, откидываясь на спинку кресла. Аазидар глянул из-под мощного лба.
— Зачем явилась?
Без приветствий, грубо. Значит можно отвечать так же.
— Детали узнать. Не хотелось бы завалить осаду потому, что твои демоны уже успели перегрызться и их численность сократилась вдвое, — ехидно ухмыльнулась она.
— За своими смотри, а в чужие дела нос не суй, — буркнул он. — Какие детали?
— Не рано ли твои демоны припёрлись? По моим подсчётам семь дней ещё, — самодовольно фыркнула Энейя.
Аазидар ухмыльнулся в ответ.
— Четыре, — показал он на пальцах.
«Четыре? Как четыре?»
Она растерялась, но виду не показала.
— У меня было тринадцать дней, — стала сквозь зубы цедить она, — шесть прошло. Кто считать не умеет?
Аазидар ухмыльнулся ещё более ядовито.
— Эльфячья кровь, ответь мне на вопрос: мы у стен АнАтора?
И Энейя всё сама поняла, побагровела от злости на себя и на него.
— Сколько до него? — выдавила она всё же через силу.
— Три дня, — пожал плечами Аазидар и тоже откинулся в кресле, победно улыбаясь.
— Справитесь за два, — буркнула Энейя.
— Что-что? — подался вперёд Аазидар.
— Чародеи не будут готовы через четыре, — «они и через пять-то не очень готовы будут, ну да ладно, может быть можно будет… Аста…», — и ладно, к Тинэбрису долгие приготовления, но дней должно быть пять! — ткнула она Аазидару пальцем в грудь.
Абрихт подал голос:
— Про такую не скажешь, что пальцем не тронет.
Аазидар ударом ладони смахнул её руку. Его суровый взгляд, с залёгшей складкой на алокожем лице, сложно было выдержать. Он заглянул Энейе прямо в душу.
— Три дня в пути, но выступаем через пять, — пробасил генерал демонического войска. — А перед Ишианом за задержку сама будешь отчитываться, эльфячья кровь. Всё ясно?
Эльфийка сглотнула ком.
Было же всё хорошо с утра. Всё спокойно, размеренно, по плану. Она просчиталась? Или ей просто никто сроки не оговорил? Как же это бесило!
— Ясно, — буркнула она, сжимая кулаки и вылетела из шатра.
За ней следом вылетел Аш.
— Как мне их научить, ну как этих дарадор-дварадрэ научить? — шипела по дороге Энейя. — Делать из-под палки, всё контролировать, как будто… А меня оно волнует? Меня, аста, не волнует и не должно волновать, как в их тупых головах уместятся нужные чары.
Аш лишь поглядывал на неё искоса, идя на этот раз в некотором отдалении.
Аттэ
Такого никогда не было и не должно было быть, но демоны в кои-то веки выдохнули свободно. Как минимум Аттэ, решив успокоить гудящую голову. Тут же захотелось есть и она позвала, подзывая к себе ближайших бесов. Когда они откликнутся, она не знала, но до вечера прибегут сюда точно.
Диэ отошла в сторонку, поглядывая на всех искоса. Арр скрылся в лесу, решив, что так ему будет спокойней. Трэ чистил ножи, которые ему вручила Эштихаль. Альфухт и Эштихаль решили совокупиться прямо у всех на виду, при этом Альфухт скомандовал всем отвернуться и долго прожигал взглядом Буршадара — очередная демонстрация силы. Аттэ это развеселило. Слышать чужие стоны ей было абсолютно равнодушно — Ксерот не наделил её половым влечением, как остальных, потому она всегда могла мыслить головой. Иштада втихаря подсматривала за Эштихаль и Альфухтом, и Буршадар, кидавший на свою женщину гневные взгляды, постепенно принялся закипать.
На поляну выбежало несколько бесов. Аттэ махнула рукой Гару, чтоб тот словил ей бесёнка, указав знаком, что нужен мёртвый. Эштихаль встала с четверенек, а Альфухт подтянул штаны, заворачиваясь в плащ решив, что еда важнее.
Буршадар достал меч и одним быстрым движением располосовал одного из бегущих, смешно перебирающих лапками бесёнышей. Взяв истекающую кровью половинку, он принялся слизывать горячую кровь. Иштада подошла к нему, принимая еду прямо из его рук. Ох уж эти игры.
— Трэ, — крикнул Альфухт, — прибей нам двух.
Трэ оторвался от чистки ножей и устало побрёл к опушке леса, куда набегало всё больше бесов.
— Ты, Альфухт, смотрю, — с набитым ртом обратился к демону Буршадар, — размяк, жирное брюхо отрастил. Теперь и беса не задавишь.
Он с ухмылкой на лице подошёл к разгорячённому, запахнутому в крылья, демону, потрясывая остывающей тушкой. Альфухт едва успел надеть штаны и застегнуть ремень, но на ноги вскочил резво — глаза его налились кровью.
— Тебя, сопляк, я раздавлю с одного удара, уж поверь мне, — процедил сквозь зубы Альфухт и выпятил могучую грудь.
— Некоторые не меняются, — фыркнул Буршадар, прожёвывая тушку и отбрасывая в сторону. — Как жили недалёкими самоуверенными баранами, так и помрут.
Наблюдавшие за этим демоны оживилась. Альфухт замер, тяжело дыша. Устраивать разборки внутри отряда им было запрещено, но когда демонов это останавливало? Нужно было лишь чуть-чуть подтолкнуть.
— Уфф, как противно, — пропищала Аттэ, вмешиваясь в их диалог и хлопнула Альфухта по плечу. — Я бы такое терпеть не стала.
— И я не стану! — взревел Альфухт, распахивая крылья и прыгая на демона.
Буршадар попытался уйти в сторону, но коготь крыла зацепил его. Демон сделал перекат, уходя Альфухту за спину и швырнул заклинание немощи. Альфухт взмахнул крыльями, увеличивая дистанцию и играючи отбил чары.
Между пальцев Буршадара заиграла ветвистая молния, а Альфухт замер, словно изваяние, лишь крылья его подрагивали. Молния отправилась в полёт, но разбилась мириадом искр, так и не достигнув цели.
Буршадар поднял руки вверх, к небу, и между ладонями у него засверкал расколённый огненный шар, да не простой, а сотканный в несколько этапов, если Аттэ понимала, что к чему. Такой уже не развоплотишь так просто, как обычную молнию.
Шар сорвался, оставляя за собой дымный след, и поплыл к Альфухту. Тот по прежнему не шевелился. Рядом охнула Эштихаль, сжимая в руках черепок на шее. Иштада улыбалась, едва не хохотала. Однако шар вдруг качнулся и по дуге отправился крылатому демону за спину. Взрыв сотряс землю, полетели куски обгорелой земли, в лицо дыхнул жар заклинания.
«Почему он медлит? Неужели решил спустить на тормоза?»
И тут, наконец, Альфухт сделал свой шаг. Астрал загудел, а в лапах у демона перед самым лицом принялся формироваться шар Луча Разрушения.
Аттэ принялась пятиться назад.
Эштихаль с Иштадой поменялись ролями. Теперь Иштада охала, а Эштихаль принялась хохотать.
Буршадар отреагировал мгновенно, выхватил меч и рванул вперёд. Заклинание было уже почти сформировано. Альфухт шептал, пальцы его подрагивали, ком в руках сиял всё ярче и ярче и чары вот-вот должны были соскочить с рук и тогда у Буршадара будет лишь мгновение, чтобы среагировать и уклониться.
Из десятка дуэлей, которые Аттэ удалось лицезреть, не получалось это ни у кого, хотя говорили, что маэстро Шатурнэ уклоняется от луча играючи.
«Беги, глупышка, может успеешь удрать», — промелькнуло у Аттэ, а сама чародейка спряталась за хохочущую Эштихаль.
Но Буршадар и не пытался убегать. Вместо этого он растянулся в длинном прыжке, полагаясь на сталь вместо магии. Меч описал горизонтальную дугу — Буршадар метил своему врагу в шею.
— Стоп! — пророкотал сзади голос Темноликой.
В приказе было столько власти, что у Аттэ, казалось, даже сердце остановилось.
Краем глаза Аттэ видела, как эльфийка рванула вперёд, но согнулась пополам — за пояс её удержал Аш. В тот же миг рука Буршадара дрогнула, ноги подогнулись под силой приказа, но занесённый меч нельзя было уже остановить. Остриё чиркнуло по пальцам Альфухта, срезая фалангу указательного на левой лапе и большой палец на правой. Губы Альфухта дрогнули, искривились в гримасе ужаса.
Вспышка.
Со свистом пролетел и с глухим ударом упал под ноги кривой демонический рог.
Кровь брызнула во все стороны.
Буршадар лежал на земле мордой в грязи. Альфухт стоял на ногах. Сразу и не понять, кто же победил.
И тут стоящее тело крылатого демона пошатнулось вперёд. Только спустя время Аттэ увидела, что представляло собой лицо Альфухта. Челюсть висела на коже, горло разодрано, фонтаном хлещет кровь, вместо носа дыра, щёки исчезли, оголяя череп, не стало и глаз, вместо них тёмные норы, мозг можно было рассмотреть невооружённым взглядом. Тело, заливаемое кровью, хлещущей из того, что некогда было лицом, накренилось и плюхнулось на землю.
С хриплым свистом Эштихаль втянула в себя воздух.
— Вот. И. Всё… — послышался тихий, но зловещий шёпот Темноликой.
Энейя
5-ый день Ветчины
7… нет, 5 дней
По поляне пронёсся надсадный женский вой.
Глубокий вдох, медленный выдох.
Животные! Даже животные так себя не ведут!
Ещё один вдох, такой же медленный выход, взгляд на Аша.
А ведь могла ещё успеть, имелся маленький шанс!
И снова вдох, выдох — Аш исчез.
Она осталась наедине со своим страданием.
Демонесса продолжала орать, что дурная. Бесила.
Время вошло в своё русло. Хоть кровь и пульсировала в висках, а грудь поднималась и опадала, а ощущение, что Энейя вот-вот задохнётся, никуда не пропало, она чувствовала себя уже достаточно вменяемо, чтобы что-то видеть вокруг.
На опушке леса появился Арр и ближе не подходил. К нему пятилась Диэ.
Бойтесь меня!
Голая демонесса хлопала ресницами и теребила руки, глядя на упавшего бугая с выпавшим из рук мечом. Сгорбленный демон-носильщик, один из слабейших в этой группе, открыл рот и не закрывал его, глазея на мёртвого хозяина и на свою хозяйку. Самка беспощадно завывала на вдохе и на выдохе, упав на колени. За ней пряталась ещё одна, но интереса ко всему она проявляла не много, лишь поглядывала на Энейю — ощущение было, что эта демонесса приросла копытами к земле.
Отодвигая ревущую демонессу локтем, Энейя по выжженной земле прошла к упавшему горе-мечнику.
— Если ты прямо сейчас не встанешь, я тебя лично прикончу! — процедила она сквозь зубы и тело пошевелилось и застонало.
Пинком ноги Энейя перевернула грозное и тяжёлое тело, осматривая ранения: лицо обожгло чарами, оно пошло волдырями, один глаз кровит, нос разбит о землю, на доспехе следы расщепления, но кожаный нагрудник выжил.
— Назовись! — приказала она.
В шаге от неё лежал труп опытного чародея, который допустил фатальную ошибку. К нему она даже не спешила.
— Буршадар… госпожа… — просипел он и сквозь боль принялся подниматься.
Он кривился и сопел, вставая на карачки. Так хотелось его пнуть или придушить!
Энейя сжала зубы и не сдержалась, взмахивая ногой. Демон подлетел на пядь в воздух, из его груди вырвался хрип-рык и он повалился снова на спину, кашляя и тяжело дыша. Обнажённая демонесса лишь зажмурилась, отворачиваясь.
Сердце Энейи забилось, мир стал чуточку лучше.
«Стой, не горячись, — напомнила она себе. — Одного может и можно будет заменить. Аддвэ, ещё и дней остаётся не семь, а пять!»
И она ударила его носком сапога в ногу. Не сильно, но Буршадар принялся стонать.
— Сегодня сидим до тех пор, пока я не скажу, — буркнула она, но была уверена, что все всё слышат.
Хнычущая, стоящая на коленях демонесса вдруг перевела свой взгляд на Энейю.
— Нет… — робко проронила она.
Энейя не ослышалась — эльфийский слух так просто не подведёт.
Вдох, поглубже. Выдох, подольше.
Она медленно подошла к демонессе. Её лицо было измазано соплями, слюнями и грязью. Она стояла на коленях и взгляд её медленно прояснялся.
— Повтори, — холодно приказала эльфийка.
— Нет! — демонесса поднялась на ноги, оказавшись на полголовы выше самой Темноликой. — Я не буду!
— Успокойся и приведи себя в порядок, плакса.
Энейя уже собиралась поворачиваться к ней спиной, как та утёрла сопли.
— Я больше не в твоём подчинении, дрянь! — крикнула она прямо в лицо. Руки её колотились. Колотящимися руками она ухватилась за виски и её лицо исказилось от боли. Энейя даже отсюда ощутила её головную боль, словно гвоздь вбивают. Но эльфийка не была в состоянии сочувствовать тем, кто не хочет по-хорошему.
Рука тёмной эльфийки сама поднялась в знакомом жесте, а каскад нужных чар для пыток сам всплыл в голове. Она сжала кулак и запустила чары — демонесса завизжала.
Голая суккуба до этого стоящая в сторонке и переводившая свой взгляд с Буршадара на Темноликую вдруг встрепенулась и в один прыжок оказалась рядом, занося когтистую лапу. Энейя играючи ушла от удара в сторону, выкидывая вперёд руку с раскрытой ладонью. Хлёсткий удар в челюсть — глаза демонессы закатываются и она мягко опускается на пожухлую траву.
А бунтарка всё ещё визжит.
Буршадар всё ещё пытается откашляться.
Энейя перехватила руку демонессы, выкрутила её и визжащую уложила на землю — копна тёмно-синих волос упала в грязь — поставив ногу на спину так, чтоб было сложнее пошевелиться. Вторую ногу она опустила близ запястья и присела на корточки, доставая нож. За рог повернула голову, чтобы видеть её глаза. В ней было столько решимости, что хватило бы на несколько полководцев.
— Ты подчиняешься мне, дрянь! — вернула она демонессе обидное слово и отпустила чары. — А теперь ты повторишь: именем Тинэбриса клянусь служить тебе до конца дней.
Демонесса, стоящая за спиной, охнула и принялась грызть коготь на большом пальце. Диэ и Арр всё так же смотрели издалека. Демон-носильщик глазел широко раскрытыми глазами, полными ужаса и… восторга?
— Повторяй! — крикнула Энейя ей прямо на ухо, стоя на демонессе и мягко перекатываясь к правой ноге, стоящей на запястье.
— Я… не подчи… няюсь тебе! — крикнула она и сплюнула. — Я была Альфухта, а сейчас своя! — крикнула она и воздух в груди у неё закончился.
Энейя позволила ей вдохнуть и чиркнула кинжалом по мизинцу. Палец тут же отделился от руки. Боль до демонессы дошла не сразу. Но не боль была важна, а страх.
Она завизжала, задёргала ногами, забила левой рукой по земле, цепляясь за пожухлые кустики травы — бесполезно.
— Ну? — проронила Энейя.
Та лишь тяжело дышала.
Энейя погрузила нож в следующий. Хруст костей успокаивал, придавал уверенности, возвращал чувство контроля, так легко утраченного сегодня в обед. Это звук был прекрасен, и не дожидаясь, Энейя отрезала ещё и средний палец, смакуя каждое мгновение, каждый визг своей жертвы.
Демоны — грязные, безобразные, подлые твари. И Аш туда же. Помешал! Кто его просил?!
Четвёртый палец отделился от кисти. При желании их можно было прирастить магией назад, потому Энейя нахмурилась и спалила пальцы мимолётным заклинанием. Демонесса брыкалась и визжала под ней.
— А знаешь что я подумала? — тяжело дыша от возбуждения спросила вдруг Энейя. — Ты мне не нужна. Я разделаю тебя и твой труп по кусочкам отправлю Шатурнэ, пусть полюбуется! — живо, с азартом произнесла Темноликая и вонзила кинжал в руку, отрезая кисть по лучевому суставу.
Демонесса особенно сильно дёрнулась и Энейе пришлось делать перекат через прямую руку, чтобы не упасть ничком. Эльфийка выпрямилась, глядя на истекающую кровью демонессу, колыхающую культю. Её убитый и понурый взгляд, лишённый всяческой жизни, был просто отражением текущего состояния самой Энейи.
— Последний шанс, потому что я добрая, — вздохнула эльфийка.
— Им-менем Т… — она запнулась, вдохнула, всхлипнула, на глазах показались слёзы. Кроме слёз Энейя видела ещё и яростный блеск, и румянец на щеках (фиолетовый на алой коже). — Именем Тинэбриса клянусь служить тебе, — она сглотнула, голос дрожал от перевозбуждения, — до конца дней.
Что-то поменялось. Энейя почувствовала это. Словно в облако пара попала, будто дыхание перехватило. Показалось? Вряд ли.
— Встала и вытерла сопли! — приказала Энейя.
Та стала ровно и рукавом размазала по лицу грязь.
Эльфийка коснулась пальцем руки демонессы, останавливая кровь, и перевела взгляд на умудрившегося сесть Буршадара. Поворачиваясь спиной к своей недавней жертве, она услышала то, что могла услышать только она — едва различимый шёпот:
— Ишиан меня убьёт…
«Что-то я сделала либо очень сильно так, либо совсем не так», — пронеслось в голове.
Буршадар пальцем трогал лицо. Губы его распухли, нос раздуло на пол-лица, волосы на голове сгорели, один рог обломался, а кожа покрылась язвами и волдырями. Один его глаз открывался лишь на половину и был полностью залит кровью, а второй, хоть и открытый, дёргался и слезился.
— А ты… — начала Энейя и снова задохнулась от гнева.
Вдо-ох, вы-ыдох.
— А ты, — уже спокойней со второй попытки произнесла эльфийка, — будешь учиться в два раза усерднее и дольше, — хитро заулыбалась она и окинула взглядом всех, в том числе и приближавшихся Диэ с Арром.
Ей хотелось одно из двух: либо кого-нибудь придушить, либо убежать. Но вместо этого она уселась прямо там, где стояла. Руки её колотились, чего давно не было.
— Продолжаем тренировку, — устало произнесла она, и её более не могли ослушаться.
Поздно ночью она вернулась в вонючий трактир, в котором который день Марго не могла справиться с необъятным мусором. На душе было хуже некуда. Хотя оказалось, что есть куда.
Она открыла дверь и увидела сидящего на кровати Аша. Он заметил свою Темноликую и улыбнулся. В руках у него был живой цветок в горшочке. На столе ароматный кусок зажаренного в травах мяса. Всем видом он просил прощения.
Он. Тот, кто даже шанса не дал ей на успех!
Энейя простучала подошвой через комнату, взяла в руки горшок… Подкуп. А вот тебе, подкуп! И швырнула о стену. Горшок с цветком с грохотом вмазался в стену и сполз кучкой мокрой земли на пол.
— Вон отсюда! — взревела она. — Как ещё наглости хватило?!
Она тяжело дышала и едва сдерживалась, чтобы не призвать теневой топор. Аша она бы зарубила с лёгкостью.
Лорд Аш больше не улыбался. Понуро вжав голову в плечи он встал и, шаркая ногами, вышел из комнаты, закрывая за собой дверь.
Энейя осталась одна.
Снизу не раздавалось звуков. Даже на улице было необычайно тихо, хотя обычно и стоны, и плачи, и крики, и ругань. Это место, будучи погружённым в тишину, давило ещё больше, чем наполненное жуткими звуками. Угнетало. Лишало желания жить.
Умирающий цветок… Она подошла, взяла голыми руками корешок с землёй. Обычный подснежник, распустившийся по весне. Она держала его в руках — единственное живое в царстве мёртвого.
Слёзы стекали по скулам, срывались с подбородка и капали в и без того сырую землю. Цветок умирал, как умирала её надежда выбраться из этого проклятого места.
Аш
Ничего не помогло: ни птица, ни цветок.
Аш шагал по дороге к намеченному переулку и чесал затылок, который он успел уже расчесать почти до крови. Он вмешался, да, но в противном случае было бы что? Энейя выпала бы из игры и стала бы не нужной. А договор, скреплённый обрядом с Синантой всё ещё оставался в силе.
Ему действительно не хотелось терять Энейю Альфири, самую безумную и самую бесстрашную женщину, которую он встречал. Однако часто приходится выбирать между собой и кем-то. Всякий раз выбор этот делался у Аша почти неосознанно, и с завидным постоянством он выбирал себя.
На этот раз ему очень хотелось выбрать её, но страх сковывал грудь, заставляя подчиниться. Бунтарь из него был так себе.
Что же он скажет Синанте?
Темноликая сдалась, вымотана, лишена духа. Это он скажет?
Или всё же соврёт, хоть и накличет на себя беду.
А вдруг она всё же не сдастся? Вдруг она найдёт выход?
Один из восьми магов погиб, другой ранен, третья потеряла волю к жизни и связана клятвой Тинэбриса. Да, он подсматривал за ними, пока это было безопасно, пока Темноликая отвлеклась на усмирение своих подчинённых.
— Аш, милый, как там дела у нашей луноликой? — промурлыкало прямо в голове и Аш вздрогнул. Она у него в голове! Он всегда нервничал от этого.
— Она… — замялся он, облизал губы. — Она в порядке. Немного злится на меня, но у неё уже есть план.
Он рассказал, немного сбивчиво, как Темноликая общалась с Аазидаром и добилась смещения графика на один день. Ожидал бурную реакцию от демонессы, но та лишь хохотнула. Потом рассказал, с дрожью в голосе, про дуэль и смерть. А потом…
— Она не говорила, какой план, но сказала, что предусмотрела подобное, — всё же соврал он.
— Наша умничка, — промурлыкала Синанта. — Смотри за ней внимательно, мой сладкий.
В голове промелькнул каскад самых соблазнительных образов. Аш сглотнул, не в силах привыкнуть к тому, как Синанта разрывает ментальную связь. Он, всё ещё обильно потея, выдохнул и шлёпнулся на колени.
Теперь от Темноликой эльфийки зависела и его жизнь тоже.