За время пути в изрядно разросшейся компании Учитель успел позабыть о том, как мучили в первые дни сны о сгорающем заживо человеке, которого дым и огонь не давали разглядеть. Он был уверен, что вести с той стороны ночи слали о трагедии Отшельника, просто выбрали не те краски, чтобы нарисовать беду. Когда же сначала услышал, а после и увидел своими глазами едва не сгоревшего заживо Йи Дэя, испытал сложное чувство.
Как говорят, одна радость может разогнать сотню горестей, так и в сердце Учителя разом стихли сто и два волнения, когда при виде него маленький мальчик, от заживающих ожогов похожий на вставшую на задние лапы ящерицу, радостно захлопал в ладоши. Только заноза, царапающая изнутри ржавой заусеницей, потихоньку разрослась до размеров большого гвоздя: Небесная Императрица наложила Печать на уста Учителя, и он прикладывал все силы к тому, чтобы даже самому себе не напоминать лишний раз о том, кем является Йи.
Выжил — и это радость. И никаких сомнений.
Нуорэдэ и Алая Лента рассказали Учителю то, что говорил Лю Чу, кухарки и ученики подтвердили, что слышали те же слова, сам Лю с готовностью повторил — а Йи рассказал свой сон про дракона, предлагающего умереть.
— Учитель! Смотри! Я уже совсем здоров! Пусть меня выпустят отсюда! — малыш попрыгал на лежанке, раскинув руки.
Ему вчера разрешили надевать рубашку, пока коротенькую и то только потому, что он впервые на памяти Нуорэдэ — раскапризничался. Цуею сказал: «Видать, и правда, выздоравливает».
— Тебе не больно от рубахи? — спросил Учитель.
— Нет! — наморщив нос, соврал Йи.
По светлой ткани расплывались пятна крови — там, где от резких движений лопнула кожа или сорвало неподжившие корки.
— А если честно? — прищурился Учитель.
Йи заметил кровь на рукаве, кровь на подоле, вздохнул и сознался:
— Если честно, то немножко больно. Ну вот совсем чуть-чуть.
— Тогда снимай рубашку…
— Но Учитель!..
— …снимай рубашку и ложись. Теперь лечить тебя буду я. Сам. Заодно расскажу, как.
— А они мне не говорили, как лечат, потому что я слишком маленький! — пожаловался Йи, стягивая рубаху.
Оказалось, что это больнее, чем «немножко», и что без помощи Учителя очень сложно раздеться.
— Они — лекари. А я — Учитель. Их задача — вылечить. Моя — научить. Ты маленький, но у тебя хорошая память. После долгой болезни и сам становишься хорошим врачом…
— Не хочу! Не хочу долгой! Я и так уже долго болел!
— Э нет, Йи. Ты не болел, ты болеешь. Ложись и слушай: ромашка растёт везде, куда ветер занесёт её крошечные лёгенькие семена…
Учитель рассказывал — Йи, затаив дыхание, слушал и запоминал: как растёт лекарственная ромашка, как понять, какие цветы можно брать, как их сушить, как хранить, что с их помощью можно вылечить…
Пока не уснул.
В соседней палате Цуею разговаривал с Отшельником.
Эта комната, чистая и светлая, ничуть не походила на жилую: запах свежей крови смешивался с ароматами ромашки, чернокорня, целебных масел, выглаженных бинтов… да и кровать, оснащённая сложной системой ремней и рычагов, не могла стоять в обычной спальне.
Лекарю и Отшельнику довелось познакомиться ещё в те времена, когда Эрудит носил имя Вангудэрэн, Упрямец, и Цуею был уверен, что именно это имя очень подходит ему и сейчас. Он настойчиво просил, чтобы ему вернули контроль над ногами, если паралич вызвали искусственно — и сознались, что дела хуже, чем ему казалось, если парализовало без вмешательства со стороны людей. Всего одного человека, но тем не менее. Отказывался принимать лекарства, дурманящие разум.
И попробуй такого переупрямь!
— По твоей ноге прокатились одно за другим все Каменные Кольца, — напомнил Цуею пациенту.
— Да.
— Будь воля моя, ты бы лишился ноги уже там, в дальних полях, я не стал бы и разбираться, есть ли шанс…
— Но Учитель говорит — всё же есть, — скомкано пробормотал Упрямец, которому раздирающая, пульсирующая боль мешала даже дышать.
— Да. И я хочу ему верить. Его опыт в дроблении костей куда больше моего.
— Да лучше уж ходить одноногим с палкой, чем быть двуногим недвижимым… — Отшельник закрыл глаза и долго-долго молчал.
Устав от тишины, тихо прошептал:
— Значит, ты не будешь вместе со мной просить его не мучить меня больше… проще ведь отрезать!
— Проще будешь потом учить свою мелкую охотиться, — строго объявил Учитель.
И когда только успел так близко подойти!
— Зови учеников, пусть проходят к столу, я собрал твоих старших и своих, чтоб смотрели, — кивнул Учитель Цуею на занавеси у входа и обратился уже к Отшельнику:
— Я-то думал, они сами тебя лечить возьмутся — а ты же слышал, что придумали? Что у меня в таких делах опыта больше! Может, они и правы…
Алая Лента, сияя изумрудной зеленью глаз, отправилась осматривать пленников.
Судя по тому, что рассказал ей Учитель, Заклинатель пытался открыть Проход в Диюй, чтобы в Поднебесную Империю вышли Львы Тёмного Пламени. В моменты извержений они всегда толпились у Проходов, веря, что в Поднебесной найдутся самоубийцы, готовые предать свой мир неугасимому пламени ада — и ведь всегда находились!
Учитель ходил в любимчиках у Небесной Императрицы. Как иначе он сумел бы понять, куда ведёт его жизненный путь, и успеть хлопнуть дверьми Прохода по носу Пламенного Льва.
Пленного Заклинателя раздели донага, напоили чистой водой, закрепили на пыточном столе. Судя по всему, ему предстояло ждать разговора с Алой Лентой — и через неё самой Небесной Императрицей! — и палачами не меньше суток. Что ж, хватит времени рассмотреть как следует всё то, что применят к нему — факелы по обе стороны стола давали достаточно света. Лезвия, цепи, крюки, распорки…
Алая Лента предложила оставить в пыточной сменные караулы из воинов и палачей или хотя бы одних воинов, одних палачей, но Учитель сказал, что лучше поставить охрану у входа в подземелье. Меньше шансов, что Заклинатель сумеет пробиться в головы сторожей и убедить их, что ему для начала нужно убрать кляп изо рта или освободить левую руку.
Остальные трое пленников не казались представляющими серьёзную опасность, но Алая Лента согласилась с Учителем: случайно в эту компанию мог попасть только селянин, он жил раньше в горах, бежал от землетрясения, одинокий после смерти жены, не знал, куда податься — а тут откуда ни возьмись помощь, поддержка, друзья. Торговцы же давно были знакомы с Заклинателем, не первый раз приходили в горную общину со своими товарами. Конечно, шанс того, что они просто случайно шли мимо, оставался, но был невесомым и призрачным.
Алую Ленту ничуть не удивило, что у дверей лазарета, где Учитель показывал, как можно спасать конечности с перемолотыми в крошку костями, обнаружилась Нуорэдэ. В последние дни её сложно было застать где-то ещё.
— Я сердце твоё в порошок раскрошу, лишу тебя сна и покоя лишу… — нараспев проговорила Алая Лента, поправляя выбившиеся из укладки пряди волос Огненной.
— Нет, — устало выдохнула бывшая Алая Лента. — Ты цитируешь «Нефритовую лилию в яшмовой вазе», а тут и не пахнет вешними темами… Предсказаниями — пахнет. И всё.
Алая Лента обняла Нуорэдэ:
— Ты слишком мало спишь, ты почти не ешь, посмотри, на что ты стала похожа! Тебе надо отдохнуть, как следует отдохнуть!
— У меня как раз это в планах на ближайшее будущее… — глухо проговорила ей в плечо Огненная. — Но пока длится настоящее, я дождусь Учителя, и мы вместе отправимся есть. Я договорилась на кухне, там всё подготовили, когда скажу, разогреют…