«Ты — чудовище», — сказала Йи Гэнгти Тшу, когда допела исцеляющий призыв Маомао, и он пошевелился и застонал. От её глухого речитатива наполовину состоящего из звуков, не имеющих для Дэя никакого смысла, даже у него оставленные чëрным драконом раны переставали кровоточить. «Ты чудовище, — ей нравилось повторять это снова и снова, — и когда-нибудь я найду способ убить тебя. Но пока одно из моих заданий — тебя оберегать. Так что не зазнавайся…»
Йи даже и не думал. Благодарственно поклонися, предложил помощь в приведении в порядок одежды и причëски — получил в ответ согласие.
Пока длилось сражение-покушение, пока лечили кота, пока искали место, где Маомао сможет лечиться и выздоравливать, начался рассвет.
— Я тебя не сдам, — серьёзно пообещала Гэнгти Тшу. — Раз никто из стражей не явился на шум, а шумели мы изрядно, я никому ничего не стану говорить, что ты — кошмарный сон. Они же мне не говорят, чем все так сильно заняты в последнюю неделю…
— Войной, — сказал Йи — и сам удивился, что сказал это.
Гэн тоже удивилась, молча вопросительно вскинула брови.
Йи вздохнул, словно слыша её насмешливое «и кто ж тебе такое сказал?»:
— Мне никто так не говорил, я так сам догадался. Вот понимаешь, это чудовище сегодня ночью, оно шло за мной, оно пахло кровью и ненавистью только ко мне. Но то, что нас окружает, не имеет к нему никакого отношения. Последнюю неделю мы живëм как под водой… в такой концентрированной ненависти сразу ко всем. Учитель думает, что это готовится прорыв из Диюя.
Гэн тряхнула головой:
— У нас есть, чем их встретить!
— У вас — у Заклинателей?.. — Гэнгти Тшу заалела щеками, Йи умиротворяюще с извинениями поклонился. — Так они все не на нашей стороне. И есть ещё Ждущие Пробуждения. И Сигуан, весь, вся его армия… а их Заклинатели перебираются к нам. Я думаю, что это очень похоже на войну Золотых Акаций, триста лет назад, как её описывают в летописях.
Гэн снова тряхнула головой, мысли в ней вились, как чаинки в струе кипятка. Она тихонько подсказала:
— И войну Зимней и Летней Вершин…
— Да, — кивнул Йи. — И я чувствую, что нарыв не просто готов прорваться, а уже истекает гноем.
— Фу! — скривилась и замахала руками Стальная Паучиха. — Мерзость какая! Вот не умеешь ты сравнения подбирать!
— Так это не сравнение, это описание процесса.
Они нашли «своих» сразу же. Мало того, что Йи слышал много знакомых голосов едва ли не из-за городской стены, так ещё и флаг со скорпионом над палаткой: больше всего вступающих во взрослую жизнь набралось у палачей.
Палатки для Ростков расположили полукругом, огораживая зону испытаний. Народу набралось очень много — не только клан Нефритовой Богини вёз своих подросших в Циньдар.
В низинах стоял туман. И он нервировал Йи.
Воздушные змеи над стеной, акробаты на ходулях на стене и на поле испытаний, четыре, по числу времён года, помоста, чтобы не затягивать экзамен на трое суток… На них уже установили пыточные орудия, ткацкие станки, поварские столы; помосты медленно вращались, показывая, какими профессиями наградят вступающих во взрослую жизнь — всё рассеивало напряжение готовящихся к экзамену, прикрывало собой ощущение злобного взгляда в спину. Сегодня оглядывались многие.
О том, что скоро всё начнётся, сказало появление танцующих драконов.
Конечно, это были костюмы для танца, их выносили на шестах молодые драконы-оборотни в человеческом обличье. Гигантские «гусеницы», составляющие тела, из двадцати семи и двух сегментов каждое, огромные богато украшенные камнями головы, появлялись одна за другой. Первой вышла та, что представляла Водный клан. Она собрала в себя все оттенки голубого и синего цветов, перламутровые окантовки, как барашки на волнах. Второй появилась серо-стальная с белоснежным, от клана Горных, и третьей выбралась из ворот зелёная с коричневым, от клана Лесных. Сначала все три «дракона» исполнили по очереди каждый танец своего клана, а после юные драконы-оборотни явно не первый раз сплели своих «драконов» в один большой коллективный танец.
Толпа аплодировала!
Гэнгти Тшу уже успела убежать на поиски Чинь Хуа: «Ты же всё равно сегодня ещё не проходишь испытание, встретимся за столом». Лэя зазвали в палатку Оружейников, Ксиабо выступал с борцами перед посвящением в пастухи, изображал вола, и его забрали к соседней платформе.
Лю Чу, воплощение канонов мужской красоты, появился как из-под земли рядом с Йи — а может, и реально из-под земли:
— Страшно, гадёныш? Как ты помято выглядишь! — его голос источал буйную смесь презрения и жалости. — А у меня, между прочим, сегодня праздник. А это, между прочим, должно и твоим праздником стать. Я буду отныне палачом и, уверен, не останусь в клане Нефритовой Богини. А ты бы мог ради такого случая хотя бы в чистой одежде прийти. Чем от тебя так воняет?..
Йи не ответил. Ему хватило одного взгляда, пристального, как за мгновение до ухода в Тень, чтобы отступить на шаг подальше от Лю: идеал красоты на самом деле выглядел удручающе. Под нездоровой на вид кожей словно перекатывались клубки червей. Йи решил не вступать в диалог. К тому же, Драконий Танец завершился, и Алые Ленты Охранных кланов вышли на помосты, вызывать первых испытуемых.
В их числе оказался и Лю Чу.
— Не грусти, малыш! — помахал он рукой Йи, легко и непринуждённо запрыгивая на помост без лестницы.
Учителя Йи не видел. Обычно наставники сопровождали Ростки до завершения экзамена, но… Учитель, вероятно, сейчас рядом со Звёздной Императрицей. Почему Йи так решил, непонятно.
На всех четырёх платформах испытуемые приступили к экзамену.
Устная часть его была по сути ритуалом, своего рода клятвой принять дарованное Небесной Императрицей и с честью прожить всё, что вписано в Небесные Скрижали.
А вот практическая… да, по сути, тоже ритуал! Полностью завершали свою работу по сложным заданиям одни повара — их экзаменационные ответы сразу же уносили на общий стол. Прочие получали те задания, которые не растянут церемонию на трое суток. Так, палачам дозволяли наказывать драчунов, пьяниц. Изменников выводили к последним экзаменуемым — им полагались несколько суток в тисках или в чехлах, и оценивалась только скорость и качество процедуры.
Повар уверенно рубил овощи, жарил их, раскатывал тесто, размалывал орехи, чистил карпа — ни баоцзы на завтрак, ни «чëрная хризантема» на ужин не терпят суеты — но требуют скорости.
Портной делал замеры, составлял фасоны, раскраивал ткань.
Художник разводил краски, грунтовал холст, готовил кисти…
Лю уверенно наказывал дебошира.
Йи всматривался в лицо Алой Ленты, что отдавала команды. Оно было таким знакомым… ему не хватало яшмовой кисеи, закрывающей от порчи и сглаза, как у…
«Звёздная Императрица!» — Йи успел остановить слова на пути к воле.
То-то он удивился, что хозяйка праздника на праздник не явилась!
На платформе слева экзамен сдавал музыкант, флейта исполняла заказы Алой Ленты клана Зимней Свечи, музыка, светлая и чистая, звенела над полем песней жаворонка.
Платформу справа курировала Алая Лента клана Нефритовых Скрижалей. Там как раз бил копытом «ездовой вол» Ксиабо.
— А теперь, Лю, освободи жертву, — попросила Звëздная Императрица. То есть, Алая Лента.
Но Лю только вошëл в раж.
Он догадывался, что приказ закрепить дебошира на посыпанном солью пыточном столе после десяти ударов кнута был продолжением мягкого внушения мужчине, но — как же так? Такой куцый экзамен!..
— Что значит, освободи? — вкрадчиво поинтересовался он, обходя по кругу стол, беря баоцзы со стола у повара, прикасаясь к дебоширу. — А если я скажу — нет?
Йи почувствовал, как с неба осыпается штукатурка. Вот, Гэн права, он не умеет своими словами описывать происходящее!
Лю между тем спокойнëхонько затянул на шее мужчины удавку:
— Палач здесь — я. Я — гуужи шуу! Привожу в исполнение наказания. Я — ченгфа жи, каратель, несущий возмездие! Смерть или жизнь, решать мне!
Мужчина тем временем уже был мëртв.
Да он же умер, когда Йи показалось, что сыплется штукатурка с неба! Оно, с утра чистое и высокое, спряталось за низкими серыми облаками.
— Ну, как? — упëр он руки в бока. — Прошëл я экзамен?..
«Алая Лента» грустно улыбнулась:
— Осталась самая малость: последнее задание — выдержать те же пытки, которым ты только что подверг жертву.
— Все? — игриво повëл плечами полудемон, указывая на тело на столе.
— Все, — Алая Лента спрятала руки в рукава.
— Ну ладно, так и быть. Учитель?.. — Лю обвëл взглядом зрителей. Те стояли, как присыпанные мелом, тихие и серьёзные. Даже постановку с волом оборвали. И все экзамены, похоже, приостановились. Не бывало ещё такого, чтобы экзаменуемый не исполнял заданное!
Алая Лента покачала головой:
— Много тебе чести, чтоб Учитель к тебе прикасался… процедуру для тебя проведëт… — она сделала вид, что ищет в толпе нужного ей человека, но Йи знал, на ком остановится её взгляд. — Проведëт Йи Дэй.
Её глаза полыхнули изумрудной зеленью:
— Этим он тоже сегодня пройдёт экзамен на звание мужчины. Йи Дэй! Ты — готов?
Внутри него словно заработал гейзер:
— Да!..
Сложив оружие, на миг проваливаясь в Тень, Йи шагнул на помост. Да, рядом с Лю было заметно, что Йи Дэй теперь даже выше него ростом.
Полудемон не смог до конца удержать на лице маску высокомерного безразличия, но быстро справился с испугом.
— Это очень забавная штука! — по-клоунски поклонился Лю Чу, стаскивая фартук, халат… — Но ты же знаешь, у меня есть ещё одна, куда более смешная!
На груди Лю жалобно звякнул кулон из двух клинков.
Йи прерывисто вздохнул. Посмотрел на свои бледные тонкие пальцы. Ну не лип к нему загар! Посмотрел на Лю. Не надо входить в Тень, чтобы увидеть, какой болезненно-серой сделалась его кожа.
Молча показал на бревно с крюком. Лю смело подошëл, со смешками и шуточками перенёс подвешивание на крюк за руки:
— О, да ты недаром всё бегаешь за ткачихами! Научили узелки вязать!
У него словно проступала надпись на лбу: «Да скажи уже хоть слово!» Не прекращая кривляться и хохотать, Лю вынес все удары кнута. Всё пытался добиться хоть словечка от Йи:
— Неужели тебе не нравится мой кулончик? Ну сознайся, ты же завидуешь. Ты же хочешь себе такой же. Ты послушай, как мелодично звенит!..
Если бы Йи умел убивать так же, как Лю — бесшумно и тихо, одним касанием, как того несчастного мужчину — уже убил бы.
Хорошенько посыпал стол солью, понимая, что Лю Чу всё равно не почувствует. От его тела осталась только полупрозрачная оболочка как выскобленная изнутри хуапигуем. Йи тщательно затягивал крепления, уже зная, что будет делать дальше. Это же столько раз приходило к нему в не совсем снах!
— Ах, какой ты старательный! Как добросовестно повторяешь всё, что делал я! Но убить ты меня не сможешь! Ты опоздал на много, много, невероятно много лет!..
Йи, даже не пытаясь снимать цепочку с клинками с шеи Лю, зажал их, сложив, как ножницы и двумя уверенными быстрыми движениями перерезал сонные артерии полудемона.
Чвак! Чвак!..
И на стол посыпались чёрные опарыши.
Пульсируя в ритме медленно и натужно бьющегося сердца Лю Чу, горсти опарышей выплёскивались на стол, ссыпались на пол, пытались расползаться по светлым доскам… и исчезали.
А за полукругом праздничных палаток клочья тумана превращались в проходы в Диюй.
— Все, не достигшие девятнадцати и двух лет, строятся группами и проходят за Тенями! — загремел над толпой голос Звёздной Императрицы. Она больше не пряталась за обликом фальшивой «Алой Ленты». — Все, кто пришёл на Наречение, но не успел пройти экзамен — прошли его! Красавицы помогаю Теням уводить юношей и девушек в город! Мужчины берут оружие и с оружием в руках не мешают воинам!.. Все слышали? Занимают круговую оборону у стен и ждут, когда до них докатится бой!
Все пришло в движение.
— Палачи! За мной! — Учитель стоял за кругом палаток и звал к себе тех, кто был обучен сражаться с демонами, что так часто занимают человеческие тела.
А за его спиной выходил из клока тумана отряд демонов. Во главе него стояла жуткая пародия на красавицу: наверное, шутки про сто девственниц, покончивших намедни с собой в Сигуане, были не совсем шутками, и этот олень стоящий на двух задних ногах, олень с ветвистыми рогами и с девичьим лицом, олень с огромной человеческой грудью, соски которой истекают вонючим гноем — он и был одной из них.
Бой начался.
Под руками Йи хохотал, отплёвываясь чёрными опарышами, Лю:
— Ну, что, мальчишка? Захотел и стал взрослым? Ха-ха-ха! Не всё так просто в этой жизни, ой, не всё!
Йи помнил: не совсем сны заканчивались тем, что не совсем Йи выкусывал сердце из груди Лю Чу. Но… наяву у него не было драконьей пасти.
Татуировка дракона сжала лапу на правой руке Йи. По тыльной стороне ладони потекла струйка крови.
Лю почуял, что все идëт не так, как он спланировал, и с почти не скрываемым испугом завопил:
— Эй! Ты же не хочешь меня убивать? Ты же не любишь никого убивать? Ты же не умеешь убивать!..
Йи вздохнул и впервые за всю экзекуцию заговорил:
— Умею. Но ты же сам сказал, я на много лет опоздал убивать Лю Чу. А ведь против таких, как ты, тоже должно быть средство?..
Он оглянулся на Яшмовую Тётю и очень удивился, что её стало три!
Да нет же, шутки плывущего сознания… К Йи чуть ближе подошли Звёздная Императрица, Нуорэдэ и Знакомая Незнакомка, на этот раз в алом. Они шагнули и больше не двигались, но с их рук стекало зелёное сияние. Изумрудный свет не касался досок помоста, вился тонкими струйками к пыточному столу, на котором нервно задëргался полудемон.
Йи знал, что не раз будет заново проживать, до мелочей восстанавливая в памяти этот день, но сейчас, прямо сейчас — как ему выкусить сердце из груди Лю?..
Так он же вырос вместе с котом!
У него же «когти» — Полночь и Полдень!
Он ещё додумывал эту мысль, а правая рука уже сорвала с шеи полудемона «кулончик», и пальцы, словно тысячу раз это делали, стиснули клинки. Замахнулся, посылая всю свою ци в удар. Жестом боевого кота проломил рёбра Лю… или того, кто занял его тело.
— Ты был кисточкой на рукояти дагъен… — тихо проговорила Нуорэдэ. Или Императрица? Обращаясь к Лю — или к Дэю…
Йи вырвал сердце из груди чудовища, основавшегося внутри тела полудемона — живое! Багровое! Пульсирующее! Истекающее тёмной грязью, в которую превратилась его кровь! — и тут же изумрудное сияние взорвало раскуроченное тело мириадами чёрных личинок!..
Звёздная Императрица повернулась к Йи и хотела что-то сказать, но он уже шагнул через тень к Смерти и Сверкающей — и от них прокричал:
— Я к Учителю! Ему нужна помощь!..
Изломанная химера оленя и красавицы застыла на камнях с лицом, искажëнным предсмертной мукой. Огромный монстр, похожий на ерша, выбравшегося на сушу, на глазах у Йи смял, разрезая когтями, незнакомого воина.
— Ты совершил одну ошибку, мальчик, — неприспособленная к человеческой речи пасть — клюв? Короткий хобот?!. — коверкала слова, но что-то в самом звуке было… узнаваемое?
— По незнанию. Ты зря окружил себя таким количеством Стальных Женщин, — а вот теперь голос стал полностью узнаваем.
— Йогоаи!.. — Йи замер на месте. — Йогоаи… я…
Сказать демонице «я только что убил твоего сына» значит подписать себе смертный приговор.
Вдвое выше, чем даже Лэй, шипастый монстр втягивал шипы, светлел чешуëй, расправляя полы шëлкового халата — ничуть не теряя в росте. С каждой секундой демоница всë более походила на хрупкую красавицу Йогоаи, но как будто лучшие скульпторы прошлого увековечили её образ в самом белом мраморе — а статуя возьми да оживи.
— Это все твоя память, малыш, — улыбнулась демоница. — Это ты меня помнишь вдвое выше себя. Мне не хочется связываться с твоими Ржавулями…
да как она смеет! что она себе позволяет!.. — закричала Циньхуа.
дослушай до конца… — прошелестела Ша.
— …поэтому я не хочу даже пытаться тебя убить.
Йи благодарственно поклонился.
Врагу! В бою!..
Красавице, которая угощала сладкими сливами и мандаринами малыша, которого травил её сын.
— Ты только что отправил моего ленивого сына на долгие каникулы, — демоница всё улыбалась, но как будто стала чуть ниже ростом. — Ничего. Когда он вернётся, он станет сильнее и умнее…
Йогоаи ещё чуть потеряла в росте.
Она сказала, что не хочет связываться с его Стальными Женщинами. Неужели легенда, которую рассказывал Лэй, правдива?
— Но вокруг достаточно тех, кого очень просто убить! — из-за спины красавицы поднялись осьминожьи щупальца. Неотличимые по цвету от её бежевато-сливочного наряда, они особенно жутко подчëркивали алебастровую бледность её прекрасного — но такого громадного! — лица в обрамлении иссиня-чëрных кос до земли.
— И достаточно тех, кто более не связан с тобой никакими клятвами! — раздался за спиной демоницы хриплый голос Учителя. — Это её магия лишила Полдень и Полночь речи.
— Надеешься принудить меня снять заклятье?! — расхохоталась Йогоаи, поворачиваясь к Учителю и расправляя щупальца — и косы.
— Зачем? Оно само спадëт, как только за тобой захлопнутся ворота Диюя!
Чëрные косы, метнувшиеся к Учителю, сбил в полëте кнут. Бежевые с белыми присосками щупальца часть устремились следом за косами, кнут же уже не опасен, а меч… у этого человека есть ещё и меч?! — а часть упреждающе потянулись к Йи:
— Не вмешивайся, мальчик…
Это инстинктивно, крест-накрест рубить дракона, который шëл убивать тебя… это больно: бить в спину красавицу, рядом с которой мирно жил первые семь лет твоей жизни.
Но если не вмешиваться, сколько Учитель ещё продержится в одиночку?
Ша в правой руке завертелась, сливаясь в золотой диск. Циньхуа в левой прицельно укорачивала слишком далеко сунувшиеся щупальца. Демоница хохотала, плевала в Учителя ядом, от которого плавились камни. Он уже вырвал ей кнутом часть кос, Йи видел, как медленно течëт из ран, оставленных на голове, синяя жижа.
Сознание меркло, замещая реальность странным сновидением. В нем Йи был чëрным ящером. Его мощные лапы сами по себе являлись оружием — но по ту сторону сна, там, где Йи прицеливался обрубить очередное щупальце, у него не было когтей!..
Шиэр-Дъен. Лиэр-Дьян.
ты же пробовал. А меня можно метнуть!
Ша договаривала напоминание уже в полёте.
Может быть, Йи раньше не обращал внимания, может быть, ему просто негде было слушать, с каким звуком меч вонзается в плоть человека, но в спину демоницы, как раз в ту точку, из которой расходились многочисленные щупальца, Ша воткнулась с мерзким чавканьем.
Йогоаи взвыла. С лица её обихаживали кнут и меч Учителя, а тут ещё и в спину!..
Йи одним прыжком встал на расстоянии выдоха от неё. Рукоять Ша торчала из её спины — о, как глубоко вошла! — и Дэй подпрыгнул, чтобы ухватиться за неë левой рукой.
В правой уже были Полдень и Полночь.
Сознание снова раздваивалось. По одну сторону реальности спину Йогоаи полосовала кошмарная лапища — по другую странно зажатые в пальцах Йи короткие клинки. Однако синяя жижа, заменявшая демонице кровь, исправно хлестала и там, и тут.
А на землю она упала уже без щупалец и намного ниже Йи ростом. Встала бы на ноги, оказалась бы по плечо. Он успел отскочить, выдёргивая Ша, когда она начала падать.
— Я скоро вернусь! — пообещала демоница, прожигая Йи бездонной чернотой глаз.
— Нескоро, — подсказал ей Учитель. — Гораздо позже окончания каникул твоего сына.
Йогоаи, только что терявшая сознание, бешено заизвивалась, зарычала: её втягивала земля, внезапно жидкая, как болотная трясина. Лишь только земляные валы сомкнулись над телом демоницы, снова каменея, как в голове Йи зазвенели, вынуждая поморщиться от боли, четыре голоса:
аньсу!
аньсу!
ну наконец-то!
ты молодец!
Йи обвёл взглядом поле боя.
А боя уже и не было: земля уверенно втягивала в себя следом за предводительницей демонов, всех сразу, кого быстрее, кого медленнее. Люди и драконы, где могли, добивали их, зарекая появляться раньше, чем вода и земля поменяются местами.
Учитель сел на землю там же, где стоял. Похлопал рядом с собой рукой:
— Садись, коллега. Твой экзамен прошёл внезапно, но так, что вспоминать будут спустя поколения.