Маленькие мальчики быстро вырастают. Согласно древней мудрости, быстрее всего растут чужие дети, а пока растут свои, каждый день тянется как сто и два года. Учитель всегда помнил это, и каждый раз, принимая на воспитание очередного младенца, краем сознания успевал зацепить извивчивую как горная змейка мысль: его собственная жизнь так длинна лишь потому, что в ней всегда есть маленькие дети. Медленно растущие, потому что — свои.
По Небесному Закону Нефритовых Скрижалей у палача не должно быть семьи, кроме клана, жены, кроме кнута, и детей, кроме воспитанников. Но воспитанники всё равно дети. Нарекая новыми именами мужчин в чёрных халатах, Учитель каждый раз видел перед собой глаза годовалых птенцов в золотом и понимал: в той древней мудрости простор для осознания сарказма — свои дети растут ещё быстрее чужих.
— Ну, юный палач Йи Дэй, будешь с нами разговаривать? — спросил Учитель малыша, завязывая покрепче пояс императорски-золотого халата.
Одежду такого цвета надевал хоть один раз в жизни каждый человек, в ознаменование завершения первого года жизни.
Чёрные, как самая безлунная ночь, глаза мальчика смотрели всё с той же осознанной прямотой, которая сразила прямо в сердце старого Учителя год назад. За весь этот год Йи только несколько раз смеялся, ни разу не плакал и не сделал ни единой попытки заговорить. После вопроса нахмурился и старательно выговорил:
— Жащем?
По спине пробежал холодок.
Да, Учитель со спокойной уверенностью отвергал предположения Алой Ленты о том, что в маленьком Йи Дэе обрела воплощение бестелесная сущность Вселенского Зла, но столько совпадений… если даже предположить, что смерть лучших воинов клана в день появления малыша была просто случайностью, и не вспоминать другие пугающие приметы… он же сам учит своих детей, что совпадений не существует, есть только не до конца изученные закономерности.
Должен ли годовалый малыш интересоваться у взрослого, зачем ему с ним разговаривать, Учитель не знал.
Нет, знал. Не должен! Но согласиться с тем, что он не ослышался, значило признать, что этот сын палача, оставленный под вишней, не так-то прост.
Постаравшись не выдать своего замешательства, Учитель доброжелательно улыбнулся, ещё раз поправляя завязки на костюме Йи:
— Например… например, чтобы у нас что-то спрашивать.
— Ука во?
Год. Ему только год. Всего лишь. Он произнёс третье в жизни слово — поддерживая осмысленную беседу! Небесная Императрица! Направь мои мысли туда, где меня ждёт указанный в свитках Небесной Канцелярии поворот!
Солнечный луч, оттолкнувшись от зеркальца над окном, запрыгал по стенам, и Йи тут же снова стал годовалым ребёнком, с чистым безмятежным лицом без тени раздумий следящим за пляской солнечных зайчиков.
Но вопрос был задан, и Учитель решился ответить, чувствуя тёплое пожатие пальцев Небесной Императрицы — на запястье:
— Ты хотел бы что-то узнать у меня?
Секунду назад Учителю казалось, что за игрой зайчиков смотрит восторженный малыш — но настоящий восторг отразился на его лице, когда он обернулся к нему и затарахтел, как клавишные колокольчики под молоточками неумелого музыканта. И сам же разочарованно умолк.
— Вот видишь, ты, оказывается, хочешь с нами разговаривать, но не можешь, потому что не умеешь. Чтобы уметь, надо учиться. Так будешь с нами разговаривать, юный палач Йи Дэй?
Тяжко, по-взрослому вздохнув, малыш кивнул.
— Нет уж, вслух, пожалуйста!
Учитель продолжал вести себя, как ни в чём не бывало, но сам вдруг понял: надо ехать в Циньдар. Надо ехать в главную библиотеку. Узнавать, что ещё знали в прошлом о том, каким может стать будущее.
Не может быть, чтобы этот ребёнок был воплощением Вечного Зла.
Не должно.
Но чем иначе объяснить вот хоть этот разговор…
Запряжённая волами повозка неспешно пылила по широкой накатанной дороге от Клана Звёздной Императрицы к Циньдару.
В эту зиму, как и в прошлую, на равнинах снегов не было, даже заморозки по ночам не баловали посещениями, но и дождей не шло, и пыли набралось в избытке. За дорогой ухаживали: оттоком от Белой Реки Бэайцзе промывали каждую весну, заодно избегая паводка в столице. После привозили песок от Жёлтой реки Сианцзе, плоские камни от Вышних Пиков, аккуратно выкладывали камни на песок, ремонтируя пришедшие в негодность участки…
Учитель спокойно рассказывал это всё и многое другое своим ученикам. Он взял с собой годовалого Йи Дэя, чтобы показать его Звёздной Императрице: её тоже волновали узоры совпадений и случайностей, сплетённые вокруг этого маленького человечка. Ехали в Циньдар Яозу — он давно мечтал увидеть самое большое книгохранилище страны, и Учитель чувствовал, что мальчику доведётся остаться в столице надолго, если не навсегда, — Новый Канг, пара воинов, целитель Цуею и Лю Чу. Без последнего вполне можно было бы и обойтись, но Учитель счёл важным показать растущему зазнайке, какой может быть жизнь за пределами клана. Объяснил, что эта поездка — не награда за достижения, а ещё один экзамен, сдавать который придётся ежеминутно, и в Циньдаре, и в пути.
Пока ещё Лю обдумывал слова Учителя, прикидывал свою выгоду, тот уже делал выводы: во время остановки у колодца все, и возницы, и путники, пошли таскать воду для волов, в повозке остались сам Учитель с маленьким Йи — и Лю, притворившийся крепко спящим. Теперь оставалось только ждать, перевесят ли хорошие поступки этот проступок за время путешествия.
Иногда Учителю казалось, что у него всего два слушателя: впитывающий знания, как рыхлая ткань вбирает воду, Яозу — и маленький Дэй. Понимал ли он что из рассказов наставника, можно было только догадываться. Слушал, улыбался, отвлекался на пролетающих птиц, пробегающих белок и зайцев, встречные повозки, обгоняющих верховых, пеших путников… Он теперь старался говорить как можно чаще. Сначала Учитель даже насторожился, очень уж гладко малышу давались слова. Потом Лю, крайне ревностно относившийся к Йи, подсмотрел сам и донёс Учителю: Йи, стоило ему остаться одному, много-много раз подряд повторял одно и то же слово, потихонечку, чтобы никому не мешать. Как только оно начинало получаться понятно, принимался повторять другое. Во взгляде Лю читалась надежда, которую заметили бы даже слепые, на то, что жестокий наставник, приравнивающий младенца ко взрослым, примется его наказывать так же, как наказывает всех своих учеников. А Учитель просто стал посылать к Дэю молодых красавиц и палачей, освоивших все двадцать один и два диалекта и языки дальних стран, так же, как посылал их к другим будущим палачам. Он всегда говорил своим ученикам, что воинам можно не знать других языков, кроме родного диалекта, на котором говорят соседи, и Старшей Речи, из которой берут имена, но палач должен понимать, что говорят его жертвы на допросах, а мало ли, на каком языке они заговорят.
Новый Канг — Учитель никак не мог начать называть его мысленно просто Кангом — перебрался от возницы, с которым ехал рядом последние пару часов, к остальным.
— Учитель, — с поклоном завёл он речь, — Учитель, мне не нравится тишина вокруг. Нет встречных, давно уже нет встречных, ни всадников, ни пеших путников, и никто нас не догоняет…
Учитель прислушался к себе. Попытка обратиться к течению жизни запела внутри протяжной нотой горной чаши. Пусто внутри, пусто снаружи, суть имеет только каменная граница, через которую не пробиться настойчивому сигналу тревоги.
— Ученики. Ложитесь на дно повозки. Быстро.
Он ещё не успел отдать приказ, а воины уже взялись за луки, готовя стрелы. Новый Канг, перемахнув через борт повозки, ушёл прыжком в Тень.
Лю Чу первым нырнул под сиденье, целитель под второе отправил Яозу, сунув ему в руки Йи, сам вытащил из ножен Баожей — Драгоценную Шпильку. Пока никто из своих не ранен, можно задать работы целителям противника.
Волы остановились. Один из возниц закатал рукава, освобождая доступ к метательным ножам. Второй был готов в любой момент возобновить движение. Учитель встал на борт повозки, выпуская на волю из петли кнут.
Дэйю, Чёрный Нефрит, казалось, слушается даже мыслей хозяина. Направляют её движения рук Учителя или его боевая магия, но чёрный, глянцевито поблёскивающий «хвост» вьётся, словно принюхивается к тишине и пустоте вокруг.
Знойным маревом дрожит воздух позади повозки, готовясь выпустить из Тени что-то чуждое самой жизни. Учитель поворачивается на носках, отправляет Дэйю в бой, и летящую прямиком на повозку чёрную тушу одновременно рассекают меч Нового Канга и металлический коготь на конце кнута.
Паук.
— Не расслабляться! — кричит Учитель. — Это хэнги1! Их двое! Всегда!
Известную опасность проще встречать, чем неведомую, и второго хэнга принимают снова Канг и два метательных ножа возницы.
Пауки огромны. Празднично ярки в лучах зимнего солнца свадебно-алыми и торжественно-жёлтыми пятнами на чёрных боках. Быстры — пока не умрут.
Но хрупки.
— Не трогать! — приказал Учитель. — Не прикасаться! Ножи и мечи чистить тканью, ткань сжечь!
Учитель обтёр конец кнута, измазанный в ядовито-зелёной крови чудовища, поделился тканью с Кангом и возницей, сложил на дорогу тряпки, приказал им гореть — поющая чаша внутри утихла, и он снова слышал течение жизни. На дороге вновь появилась встречная повозка, с боковой тропы выходили пешие путники… воины побежали предупреждать об опасности.
Придушенный писк со дна повозки заставил взрослых вспомнить о детях: Лю Чу самозабвенно душил Йи, одновременно отбиваясь от Яозу.
Целитель успел первым, поднял Лю за волосы, отбрасывая ногой подальше от него кашляющего малыша.
— Это же он! Это он их позвал! — орал Лю Чу. — Он их позвал! Вы не слышали, а он повторял: «пауки, пауки»! А мы их ещё не видели!
Учитель усадил Йи Дэя рядом с собой. Собранные воинами в кучу тряпки и останки пауков уже догорали, магический огонь сам погаснет с последней крошкой назначенного к сгоранию, и пора продолжать путь.
— Ты знал, кто наши враги сегодня?
Йи кивнул. Вспомнил, что надо разговаривать, и добавил:
— Да.
Если бы только Учитель умел читать мысли! Но пока он умел читать лишь движения и дыхание, и нервное ёрзанье мальчика о многом ему сказало.
— Как давно ты знал, кто наши враги?
— Неда в но, — старательно выговорил он ещё не натренированное слово и сосредоточенно притих: ему пока ещё не хватало ни опыта, ни слов для того, чтобы объяснить, как всё было.
А как? Как всё было?
Все взоры обратились на Учителя и ученика, даже один из возниц, не правящий сейчас волами, перегнулся на борт повозки, слушать и смотреть.
— Те, кого мы видели, кого мы так легко убили, на самом деле не пауки, — заговорил Учитель так, чтобы слышно было всем. — Их было много в наших краях во времена моей молодости. Они по праву носят имя хэнги — Вечные. Если бы мы не сожгли то, что от них осталось, разрубленные части со временем соединились бы между собой, и эти твари жили бы дальше. Когда я был молод, все, кто умеет управлять огнём, ходили на охоту за хэнгами. Они живут глубоко под землёй, иногда в пещерах можно найти их гнёзда… почти никто из тех, кто находил, не смог вернуться. Хэнгам крайне редко нужна плоть людей для питания, они убивают лишь тогда, когда в гнёздах появляется молодняк. Надо теперь скорее добраться до Циньдара, предупредить, что хэнги вновь вышли на охоту. Вероятно, сегодня нам первым удалось заметить их до того, как они нас поймали. Они умеют дурманить разум, заставляя не видеть опасности. Я уверен, мы проехали по дороге мимо многих пустых повозок, даже не заметив, что они нам попались.
1Хэнг — Вечный