Помятый дикарь с покалеченной рожей и сломанным носом смутно пришел в себя. Узрев сидящую перед ним фигуру, тот сразу же ринулся вперед, и вдруг осознал, что намертво привязан к стволу крупного дерева.
— Хреново, ага? — сухо поинтересовалась Кристин, поджигая торчащую в зубах сигарету и выпуская струю едкого дыма в искривленную мину варвара.
— Сука… — едва прохрипел тот, когда цепкие пальцы наёмницы жестко впились в его впалые щеки.
— Ну что за манеры? — угрюмо буркнула Харенс, сжав челюсть несчастного как можно сильнее. И, глядя на того сверху-вниз, мрачно подметила: — Разумеется, только настоящая сука будет латать такую падаль как ты. Повезло же… мне.
Не в силах даже пошевелить головой, псих попытался укусить её остатками выбитых зубов, однако только и смог, что издать чавкающий звук, забрызгав слюной ладонь сидящей на корточках девушки. Её лицо вновь не выражало совершенно никаких эмоций, кроме разящего из глаз высокомерия.
— Ты потерял много крови, мудила. Я могла бы поискать врача, но, даже так, ходить уже точно не сможешь. Разве что… — Крис подняла взгляд и задумалась, — за тобой вернется тот трусливый ягненок, который смысля прямо во время веселья. Сечешь? — Рыжеволосая выскочка приподняла одну бровь и внимательно посмотрела тому прямо в глаза. Она скрыла тот факт, что беглец уже был кем-то пристрелен. Скорее всего, тот самый рыжий оказался ведущим в их своре, потому и добил испугавшегося соратника. Это было вполне резонным предположением, поскольку варвары своих не бросали. Для них это было табу.
— И ещё, дергаться не советую, — она кивнула в сторону взведенного карабина, дуло которого было направлено прямо на дикаря. Соединенный со связывающим его тросами, он непременно выстрелит, если псих предпримет попытку бежать. Такая элементарная растяжка была всегда кстати, особенно, когда подворачивались настолько «занятные» кадры.
— Ч-щ-щего надо?! — сквозь стиснутые зубы выдавил варвар.
— У тебя неоперабельный разрыв сухожилий и ты чудом дотянул до реанимации, — сухо продолжила Харенс. — Я остановила кровотечение и продезинфицировала рану однако, лишенный ступней, ты попросту сгниешь здесь. Да и зверь, нынче, голоден, парень.
Она глубоко затянулась самокруткой и выдержала паузу:
— Хотя, если отплатишь мне за простую услугу оставить тебя в живых, может быть, я дам тебе шанс.
Оказавшийся в патовой ситуации, безумец лишь злобно фыркнул, скрепя остатками зубов и содрогаясь от жуткой боли в затекших суставах. Железная хватка гончей ничуть не ослабла, однако мужчина лишь отвел разъяренные глаза, стараясь не встречаться с ней взглядом.
— Неужели тебе что-то мешает? — удивилась девушка, прощупывая его пульс и вонзаясь в скулу оттопыренным мизинцем. — Ещё и мои вещи не тронули. Стран-но…
— Пфошла т-ты! — огрызнулся тот, стараясь плюнуть в лицо конопатой, однако, по понятным причинам, не смог и страшно закашлялся.
— Вы что, реально хотели найти себе «дырку» в треклятом лесу? Или не в этом дело? — прищурилась Крис, отметив ускоренное сердцебиение оппонента.
— Д-да! — он окончательно размяк и прикрыл глаза.
— Понятно, — мрачно заключила Кристин. Отбросив голову выродка в сторону, она направилась к разложенным неподалеку вещам.
Это была ложь, что уж совсем не понравилось Харенс. Протерев обслюнявленную перчатку, она довольно быстро вернулась, держа в руках кружку с водой и небольшой сверток с какими-то вещами:
— Значит, молчишь? Хорошо. Вот смотри, — она тяжело вздохнула, присела напротив и со всей дури вжала тлеющий окурок в ушибленное предплечье бедолаги. Псих тут же заорал от боли, а гончая ловко впихнула скомканный кляп ему в рот и хорошенько хлопнула тыльной стороной ладони по защемленному подбородку.
Зная, что из-за сломанной челюсти выплюнуть тряпку он уже не сможет, она продолжила водить окурком по обожженной коже, с интересом наблюдая за извивающимся пленником. Даже если выдержит боль — медленное удушье всяко страшнее! Осталось только подождать.
Как только безумец прекратил трепыхаться, Кристин совершенно спокойно зажгла расположенную на развернутой фольге таблетку сухого спирта и, вытащив из кармана охотничий нож, слегка раскалила лезвие, после чего поддела опаленную плоть острым зубцом.
— С каких это пор варвары упускают наживу? — беззаботно поинтересовалась наёмница, поднося к огню самую обычную столовую ложку с деревянной ручкой. — И почему ты врешь мне? Это же была просто засада, чего тебе скрывать? — вздохнула она, поглядывая на раскаленную железную ложечку и вытаскивая кляп изо рта мычащего психа.
— Чего т-ты х-хочешь? — зло прохрипел тот, и уже собирался харкнуть в нерадивую сучку, однако цепкие пальцы наёмницы снова впились ему в челюсть, а сама она слегка наклонила голову на бок и уставилась на того с абсолютно ребяческим непониманием:
— Я спросила, почему вы не тронули мои вещи? — она рванула лезвие потрошителя, разрезав кожу до самого локтя, и принялась ковырять острием рваную рану.
— Больная ты сука! — что есть мочи заорал несчастный. Содрогаясь от чудовищной боли, он попытался приложиться затылком о дерево, однако рыжеволосая бестия крепко схватила того за дурацкий чуб волос, дабы пленный не мог разбить себе голову.
— Ну да, ты прав, — хладнокровно подметила она, подсекая несколько новых миллиметров плоти, после чего отложила нож в сторону и загребла ладонью немного земли. — А ещё, у тебя открытая рана. Если пойдет заражение — сдохнешь в муках, от той самой "синюшки-краснюшки«,[1] — подметила Крис, прижигая разрез плавным движением раскаленной ложки и поднося горсть земли к кровоточащему предплечью, которое она предусмотрительно расковыряла до кровавого месива.
— Падажди! — испуганно завопил пленник, сообразив, что гончая вовсе не шутит. — За што?!
— За что? — она внезапно остановилась и безмятежно взглянула на бедолагу. — Просто так. Не знала, что ваш брат умеет определять добычу на глаз, да и врать ты не умеешь. Очевидно, что вам нужна была именно я, только зачем: не понятно.
— Да не нужон нихто был! Отпусти!
— Говорю же — врать ты определенно не умеешь.
— Эбу я, с чего те надо! С башкой бида, чо ли?!
— Ääliö… — буркнула Крис и легонько прижала землю к пульсирующей ране. — А я ещё на разговор понадеялась.
— Стой!
— Ну?
— Не убьешь? Не… если скажу?!
— Скажешь что? — она вновь остановилась и угрюмо покосилась на варвара. — Нет, не убью, если пояснишь мне за эту вашу «оплошность». Короче: вы че это тока за мной носилися?
Сердцебиение мужчины неравномерно учащалось, стоило ей только заикнуться о своей причастности к нападению. Этот момент не шуточно интересовал рыжеволосую гончую, привыкшую получать ответы на все свои вопросы, причем любыми методами, которых Кристин совершенно не стеснялась. В конце концов, слишком уж вовремя нагрянули варвары! Да и держаться какого-то порядка в группе им тоже было несвойственно.
— Рендальф сказал! — псих снова скривился боли. — Сказал, бродяга — важней! Сказал: наплевать на навар!
— Навар?
— Сначала бродяча, потом навар! Вещь! Вещь твоя, сука ты клята! — заорал тот, стараясь пошевелить связанными руками.
— Что ещё за Рэндольф?
— Рэндальф!!! — возмущенно вскрикнул безумец и хитро усмехнулся. — А тебе чо? Все равно найдет тебя! Он здесь! Он всегда здесь! — он истошно расхохотался и тут же получил струю речной воды прямо в морду.
— Заткнись, а? — наёмница с отвращением поморщилась и убрала металлическую кружку в сторону, после чего подхватила пластиковую бутылку, налив туда ещё немного воды. По-прежнему сжимая пасть варвара уже порядком затекшей рукой, она кое-как сумела достать и поджечь ещё одну папиросу, после чего тяжело вздохнула и уставилась на бедолагу:
— Вот смотри, как надо: меня зовут Кристин, сейчас я работаю на Холм и направляюсь в лагерь отбитых придурков, чтобы потом конвоировать груз каких-то там пушек. А ты? Варвар с неплохим автоматом? Кто вооружает вас? Цербер?
— Церб — курва паскудна! Ты… — его снова окатила струя холодной воды.
— Цербер? Таких мы тоже знаем, ага? — сухо подметила Крис. Псих лишь недовольно цыкнул в ответ, отчего гончая с силой вздернула его подбородок и резко рванула к себе, болезненно вытянув шею пленника. — Кто такой «Рендальф»? И откуда ты знаешь трехглавого? — она распахнула глаза, таращась на того словно на свежий кусок мяса. На бледном лице не дрогнула ни одна мышца и только звериный взгляд наёмницы выдавал варвару абсолютный расклад ситуации, в которой дикарь определенно выступал в роли добычи.
— Рэнди Рудой! — зло прошипел тот. — С ирокеза хвост по локоть, шрам полосный на груди. Истинно вождь! И тебя нагонит и «трехглава» порубит!
— Рудой? — задумчиво повторила наёмница, припоминая, что уже слышала что-то подобное. — Светло-рыжие волосы, и иск-образный шрам вдоль солнечного сплетения? Это его я подстрелила что ли? Ну не суть. Выходит, Уолтера вы не жалуете?
— Церб — лох! Рэн — лидер! — псих надменно усмехнулся. — Подстрелила? Хах! Он неуязвим! Поняла, су…
— Цыц! — высокомерно прошептала Кристин, стиснув рот бедолаги и грубо прижгла открытую рану раскаленной ложкой, оставляя на месте разрыва ошметки свисающей разодранной кожи. — Этого достаточно.
Снова заткнув пленника кляпом, девушка устало выпрямилась, разминая суставы. Повернувшись к связанному спиной она сухо добавила:
— Спасибо за честность.
Глубоко затянувшись сигаретой и зашагав в сторону облюбованной ею поляны, гончая легко метнула через плечо острый нож, перерезав натянутую леску растяжки и отправляя варвара на тот свет.
***
Сноски:
[1] Синюшка краснушка — гнойный нарыв, гангрена, и прочие проявления заражения плоти. Из-за полного отсутствия образования, варварские племена называют так любые последствия заражения при ранении.