За дверью снова что-то забулькало, заклокотало. И этот звук стал сигналом, по полу в доме пошла легкая дымка, старые, скрипучие, давно некрашеные доски покрылись коркой льда.
Володя выставил вперед ладони и увидел лапы, покрытые густой, темной шерстью. Легкой тенью он рванул в закуток за печкой и тощий, поджарый волк плюхнулся на его кровать. Хищник встал на изготовку, выгнул спину, вздыбил шерсть на загривке, оскалил желтые клыки и бросился на Володю словно стрела, пущенная из монгольского лука.
Володя встретил его ударом лап, попытался вцепиться в загривок. Но волк извернулся, повалил противника на спину, клацнул клыками, вырвал из шеи клок свалявшейся в плотный войлок шерсти. В проеме двери, взвизгивая от нетерпения бесновались другие волки. Но что-то их сдерживало, в дом они могли войти только по одному.
Волк был крупнее, сильнее, быстрее Володи. Он и на волка то особо не был похож, скорее на тощую гиену с вытянутой мордой. И, угадывалось в облике этого безумного хищника нечто знакомое, будто человеком он был когда-то, не сразу стал зверем.
— Так, я в отличие от него могу думать, рассуждать, — мелькнуло в уме Володи.
Он снова упал на спину, волк снова метил ему в глотку, но Володя хоть и с трудом, уже сдерживал его всеми четырьмя лапами.
Волк попытался укусить Володю за лапу и подставил загривок. Клыки Володи сомкнулись на шейных позвонках монстра, тот на мгновение обмяк. Одним рывком Володя подмял под себя хищника, позвонки в пасти хрустнули. Всего одно движение, и волку конец.
— Не убивай, подчиняй, — мелькнуло в уме напутствие Лидки Писарьковой.
Он слегка ослабил хватку и швырнул волка словно мешок с опилками. Зверь захрипел, забился в судорогах и окончательно не обмяк. Володя склонился над ним, громогласно зарычал. Волк лежал на спине поджав лапы и плакал, словно маленький ребенок.
Володя вновь оказался за печкой и встал в стойку. Волк, поджав хвост выбежал их дома и на смену ему явился еще более жуткий монстр, косматый как медведь, куда более крупный, а значит и куда более сильный.
Однако оказавшись в доме он тоже заскользил лапами и неуклюже повалился на брюхо. Клыки Володи сомкнулись на загривке хищника, так сильно что волк издал звук, похожий на пожарную сирену.
Этот зверь, несмотря на боль, не думал сдаваться. Он рванул всем телом, и Володя едва успел упереться лапами в печку. Волк швырял его по дому, смял им кровать, разрушил печь, лед на полу пошел трещинами. Но Володя сжимал пасть все крепче и крепче, и Косматый начал сдавать. Он лежал на полу и хрипел, но все еще боролся, ждал удобного момента.
— Этого придется убить, — подумал Володя и сжал челюсти так, что за ушами у него что-то захрустело.
Косматый задрожал всем телом и, вильнул хвостом. Затем он начал вилять все быстрее и быстрее. Володя разжал свои тиски и навалился на монстра, подмял под себя. Волк лежал съежившись, и уже не казался большим.
Взобравшись на груду кирпичей Володя увидел волка, которого в уме тут же окрестил Заморышем. Хищник был заметно мельче предыдущих, и явно не планировал драться. Наоборот, с первой секунды, как только оказался в доме, показался очень даже дружелюбным. Он завилял хвостом, припал на бок, изображая полную покорность, потянулся к Володе ластиться.
Удар он нанес снизу, когда Володя уже хотел было нависнуть над ним. Заморышу не хватило упора для полноценной внезапной атаки, и какой-то доли миллиметра чтобы не прокусить глотку. Задние лапы волка расползлись и клыки Володи сомкнулись на загривке коварного противника. Володя трепал его долго, до тех пор, пока тот не забился в судорогах.
Швырнув к выходу почти бездыханное тело, он встал посреди руин, обломков былой обстановки в доме, и решил не прятаться. Теперь ему хотелось биться со всеми разом.
… В дверь стучали очень настойчиво. Володя открыл глаза, поднялся с пола, огляделся. Все что можно было разрушить в этом доме, было разрушено, смято, раскурочено.
Он поднял с пола кружку, сунул ее ведро, увидел, что воды осталось немного, она еле покрывала дно.
— Ты у меня без расчета останешься! — процедила Дора, когда Володя открыл дверь.
Заглянув в дом, она обомлела, замерла как статуя из мрамора. Чуть поодаль за ней стояла Баярма. Лицо ее выражало и тревогу, и ненависть, и что-то еще, этакий винегрет из всех видов чувств.
— Зовите еще, — прохрипел злорадно Володя. — Мне это начинает нравиться!
Баярма ворвалась в дом и бросилась на шею Володе.
— За печку удержу из твоего расчета! — проворчала Дора. — И за кровать, и вообще за все что ты тут поломал.
Весь этот день Володя не просто работал, носился по стоянке словно молодой, полный сил пес, мчался по степи навстречу зимнему ветру и не ощущал холода.
— Чего как дурак-то себя ведешь? — возмутилась Баярма, когда Володя вернулся с охапкой новорожденных ягнят.
— Мне просто весело, — Володя поцеловал Баярму в нос.
— Я не хочу, чтобы мой парень вел себя как собака! Обед готов!
За обедом он дважды попросил добавки и заметил, что Раджана едва заметно улыбается. Баярма сидела рядом и смотрела на невестку с откровенной неприязнью.
— Не выходи из дома, ни в коем случае, — шепнула Раджана, когда Володя начал обуваться.
— Ты знаешь, что происходит? — Володя вскочил и схватил Раджану за плечи.
— Что вы делаете, отпустите меня, я замужем, — пролепетала она в тот момент, когда из дома вышла Дора.
— Ты, я смотрю, совсем обнаглел? — глаза Доры стали желтыми.
— Я спросить хотел, — огрызнулся Володя и вышел за дверь.
— Мама разрешила тебе сегодня спать в доме, в зале, — шепнула вечером Баярма. — Соглашайся. Я приду к тебе, когда все уснут.
— Прости, не могу, — ответил Володя.
— С помощниками что ли будешь спать?
— Нет, у себя, в тепляке.
— Чокнулся что ли? Там же холодно?
— Ничего, матрац постелю не замерзну.
— Ну и дурак!
Волки, как и прежде, врывались по очереди, и уже не валились неуклюже на льду, он был слишком тонким. Всякий раз они были непохожими друг на друга по своим повадкам и умению биться. Но Володя был полон сил, решимости, и с каждой новой схваткой становился лишь сильнее. Он даже увидел себя со стороны, огромного, мощного пса черной масти с двумя белыми точками на надбровьях. Последние три волка сдались без боя, заползали и начинали лебезить.
Остались двое, мощный, черной масти, похожий на помесь гиены и канадского волка, и гончий, короткошерстный, с обрубком вместо хвоста. Гончий вильнул пару раз обрубком и ушел, не стал заходить в дом. У входа стоял Черный, и явно всем своим видом предлагал выйти на улицу. Но Володя стоял на месте, глядя ему в глаза, и даже повиливал своим хвостом, в знак пренебрежения.
Они стояли так долго, в игре «кто кого пересмотрит». Черный не боялся Володю, но заходить не спешил, очевидно, потому что у него был план. Володя же всем своим видом давал понять, что чхать хотел на чужие планы.
Лишь когда забрезжили первые лучи солнца где-то на востоке за сопками, Черный исчез. Володя вышел на крыльцо, вдохнул запахи предрассветной степи и завыл, громко, протяжно. Но не от тоски, а от чувства восторга, что переполняло его новую, полную невероятной силы оболочку.
***
Барнак приехал к обеду. Он еле вылез из своего огромного, размером со средний грузовик джипа, по бокам его тут же подхватили охранники. В дом они его занесли буквально на руках. И без того худой, он совсем отощал, лицо "котяры" стало землистым, глаза впали, тонкие губы побелели.
— Что с вами? — всплеснула руками Дора.
— Надо поговорить, — пробормотал Барнак.
Охранники завели его в дом, Дора вошла следом и закрыла за собой дверь.
— Так ему и надо, — шепнула Баярма, и прильнула носом к макушке Володи. — Не засиживайся, жду тебя в подсобке.
Баярма бросила короткий неприязненный взгляд на Раджану и вышла на улицу.
— Тебя сейчас отправят на заимку, — выдохнула Раджана.
Руки ее дрожали, она не находила себе места.
— Ну и пусть отправляют, — Володя усмехнулся.
— Там есть Коля, держись рядом с ним, — Раджана налила два стакана чая с молоком, и унесла их на подносе в дом.
Володя спешно оделся и направился к кошаре, миновал загоны с ягнятами и прошел в подсобку. Баярма лежала на кровати и листала «Анатомию для художников» Ене Барчаи. Постель на этой кровати была застелена свежим бельем. На спинке кровати висело чистое полотенце, рядом, на табурете стоял таз с теплой водой.
— Ты умеешь рисовать? — просила она.
— Пока нет, — ответил Володя.
— Закрой дверь.
Володя закрыл дверь на крючок.
— Давай, ты научишься рисовать, как твой отец, и нарисуешь меня так? — она показала картинку с изображением полуобнаженной девицы.
— Давай, — согласился Володя.
— У кого спина красивее, у нее, или у меня?
— Не знаю, я пока не видел тебя… со спины.
Она поднялась с кровати, повернулась к нему спиной и начала раздеваться.
— А если мама твоя придет?
— Не придет. Она сейчас Барнака лечить будет. Это надолго. — Она сняла с себя все, а затем накинула на бедра простыню. — Видишь?
— Вижу! — Володя ощутил, как кровь в нем начала вскипать, ударила в виски, а затем побежала по всему телу, словно пар в паровом двигателе.
— Эта девушка на картинке недоразумение по сравнению с тобой! — пробормотал Володя.
— Честно?
— Говорю, как есть.
— Ты умеешь красиво говорить, все наши девчонки это заметили, — она начала поворачиваться к нему, медленно, картинно, как в кино.
От стука в дверь Баярма вздрогнула, уронила простыню.
— Чего надо? — крикнула она грубо в дверь.
— Там Дора новенького зовет, — прохрипел помощник.
— Скажи через час придет.
— Сказала сейчас надо. Или сама придет.
— Ненавижу все это! — она ударила ногой по тазу. — Сейчас оденусь и можешь идти.
Одевалась она нервно, спешно, то и дело путаясь в одежде.
— Если ты еще не передумала, я готов бежать с тобой в город, — Володя подошел к Баярме и обнял ее.
— Обещаешь?
— Обещаю!
Она прильнула к его губам, а затем слегка толкнула в грудь: «все, беги. Если мама увидит нас тут, меня в деревню отправит».
Володя вышел из кошары и увидел, что джип Барнака мчится по степной дороге в сторону заимки, где обитали Бата и его подручные. Дора сидела за столом на веранде и потягивала чай из кружки.
— У нас тут заимка есть недалеко, там помощники нужны, — начала она. — Мы переводим тебя туда. Ненадолго, до весны. Сейчас чай допью и поедем.
— Хорошо, как скажете, — согласился Володя.
На заимку они выехали на новеньком «Белорусе» с большой кабиной. Дора вела технику быстро, умело, и всю дорогу смотрела в одну точку, явно думала о чем-то таком, о чем ей не очень-то приятно было думать. Где-то впереди маячила гора Хан-Уула, издалека она была похожа на огромного хищника, что прилег отдохнуть после ночной охоты. У коновязи перед домом стоял Бата, явно ждал их.
— Барнак уехал уже? — спросила Дора.
— Только что, через Военхоз поехали, — ответил Бата.
— Сильно не шумите, — Дора посмотрела на Володю так, будто видит его в последний раз, и погнала трактор обратно на стоянку.
***
— Будешь работать в конюшне, и за собаками смотреть, — сказал Бата. — Жрать будешь потом, когда все поедят. Спать будешь с собаками, в подсобке.
— Не согласен! — возразил Володя. — Я работник, а не раб!
— Будешь рабом! — Бата криво усмехнулся.
— Тебе надо ты и будь! — усмехнулся в ответ Володя, и едва успел уклониться от удара.
Пудовый кулак Баты просвистел у самого носа. В ответ он ударил ладонью, как хлопушкой для мух. Удар получился хлестким, сочным, Бата не упал, но пошатнулся.
Затем Володя взлетел как простыня, когда ее вытряхивают, и плюхнулся на мерзлую землю. Бата навалился сверху и принялся мутузить наотмашь, будто молотком, или кувалдой. Но и тут Володя не растерялся, завертелся как волчок в поисках той мертвой зоны в драке, где удары не причинят ему вреда, и бил в ответ так, что лицо степняка быстро покрылось маленькими шишками.
— Эй, завязывайте, — услышал Володя.
К ним бежали парни с соловыми глазами, очевидно, увидели драку в окно и выбежали. Плечистый русский парень с трудом оттянул Бату за плечи. Тот резко отмахнулся, но драку продолжать не стал.
— Он все равно не жилец! — прохрипел Бата.
— Не нам это решать! — возразил русский.
— Не указывай что мне делать, кровосос! — Бата толкнул парня плечом и направился к дому. Русский помог Володе подняться с земли.
— Ловко ты его. Каратэ что ли занимался?
— Ты Коля? — спросил Володя.
— Да, я.
— Раджана посоветовала мне держаться рядом с тобой.
Коля сказал что-то парням на бурятском и те тоже потянулись в дому.
— Ты держись рядом, но делай вид что сам по себе, — Коля заботливо отряхнул Володе спину.
— Запутался я уже, крыша едет в этой степи…
— Не переживай, разберешься, — Коля подмигнул.
В доме пахло нестиранной одеждой и псиной. Парни жили в гостиной и не особо следили за порядком. И только в отдельной спальне за покрывалом вместо двери было чисто и уютно. Жили в этой спальне Коля и Бата.
— Может, я в подсобке жить буду? — Володя окинул глазами стол, заваленный немытой посудой.
— Зачем в подсобке? В спальне третья койка есть, — Коля откинул покрывало и жестом пригласил пройти. — Обувь снимай, здесь только в тапочках.
— Зачем ты его сюда завел? — Бата приподнялся со своей койки и отложил газету. — Пусть в подсобку идет.
— Там сыро, — возразил Коля. — В конце концов, ты сам сказал — не жилец. Пусть хоть напоследок поживет как человек.
— О чем это вы? — не понял Володя.
— Да так, юмор у нас такой, — Коля снова подмигнул.
— Покажи ему что в конюшне делать. И как корм собакам варить.
Бата смешно дернул носом, и снова уткнулся в газету.
Конюшня располагалась на приличном отдалении от дома, потому Володя сразу ее не увидел. В стойлах этого строения скучали примерно два десятка скакунов, все как один похожих на того Урагана, загнанного нечаянно Володей.
Чуть дальше за конюшней была псарня. В вольерах громко завывали маленькие, тощие шавки с вытянутыми мордами. Увидев Володю, они нервно заскулили.
— В общем, в подсобке за вольерами мы варим жратву для собак, — пояснил Коля. — Там не трудно, мясо нарубил, с овсянкой заложил, помешал полчаса и все, уже не пригорит. Пусть ночь томится. В вольерах убираемся утром, и только после того, как с лошадьми разобрался. Лошадям утром сено, на ночь овес. Навоз лошадиный в телегу, собачий в яму, она там, за псарней, найдешь.
— Коля, может объяснишь, что здесь происходит? — Володя воровато оглянулся.
— А что здесь происходит?
— Ну, много чего так-то. И все это похоже на галлюцинации. Или страшный сон.
— Ну раз похоже значит галлюцинации, — Коля похлопал Володю по плечу. — Тут в степи как, показал себя мужиком, будешь жить как мужик. Показал себя бараном, и жить как баран будешь, пока не зарежут. Все просто.
— То есть, ты хочешь сказать, что я еще не показал себя?
— Молодец! — Коля одобрительно кивнул.
— А как мне себя показать?
— Можешь ковыряться здесь в дерьме по-тихому и ждать. Как смогу прикрою, но не факт, что смогу. А можешь вызов Батухе кинуть.
— Это как?
— Все просто, — Коля покосился в сторону дома. — За ужином, при всех, скажешь: «Батуха, я бросаю тебе вызов».
— Драться надо что ли?
— Он сам выберет как. Это его право. Но я точно знаю, что он погонит тебя на гору.
— И что это за ответ такой?
— Увидишь! — Коля мрачно улыбнулся.
Володя подметил про себя что взгляд Коли в отличие от остальных на этой заимке не кажется соловым.
В доме тем временем парни успели прибраться и помыть посуду. Ужинали работяги китайской лапшой быстрого приготовления.
— Я бросаю тебе вызов! — выдавил из себя Володя, когда Бата закончил трапезу и налил себе чаю с молоком.
— А ты знаешь, как это делается?
— Просветили, — ответил Володя.
Парни заволновались, начали переговариваться на бурятском языке. Бата покосился на Колю.
— Все правильно, Батуха, месяц после серебряной луны, — сказал Коля.
— Не называй меня Батухой! — Батуха поиграл желваками, и посмотрел на Володю. — Сегодня после двенадцати пойдешь на гору. Коля объяснит, что надо делать.
Он взял кружку с чаем и ушел в спальню.
— Короче, в полночь тебе надо будет раздеться, — Коля смолил сигарету, сидя на крыльце. — Побежишь отсюда.
— Куда? — Володя ощутил холодок в груди.
— На самую макушку горы Хан-Уула, — ответил Коля.
— Голым что ли?
— А ты как думал?
— Холодно же? Видишь, поди, морозы какие стоят?
— Если ты тот, о ком я думаю, одежда тебе не понадобится, — Коля сплюнул струйкой. — А если не тот, и мне кирдык.
— Да ты сдурел? — Володя вскочил и вытянулся перед Колей в полный рост. — Бежать голышом по степи в тридцатиградусный мороз?! Ты сам себя слышишь вообще?
— Повторяю, для особо одаренных. Если ты тот, о ком я думаю…
— Да мало ли о ком ты думаешь? — взвизгнул Володя. — Ты за дурака меня держишь что ли? Бежать голым в мороз, по степи? Убить меня хотите? Так убейте! А за дурака меня держать не надо!
— Закрой глаза! — Коля ехидно улыбнулся.
— Зачем?
— Закрой глаза я сказал!
Володя закрыл глаза.
— А теперь открой!
Володя открыл глаза, увидел большого волка с обрубком вместо хвоста, попятился, упал.
— Закрой глаза! — прорычал волк.
Володя послушно закрыл глаза.
— Открой!
Володя открыл глаза и снова увидел Колю, в прежнем обличье.
— Если ты тот, о ком я думаю, ты дойдешь до вершины горы Хан-Уула!
— Ой, — Володя взялся за голову. — Короче, я сплю. Ну не может быть все это в реальности. Вот сейчас проснусь у себя в тепляке на стоянке, собак накормлю, поросят, коров подою, на водопой их сгоняю, в стайках приберусь, сена дам…
— Не ной, а? — взгляд Коли помутнел. — Смотреть противно. Можешь поспать если хочешь. Но обычно не спят, не спится. Посоветовать не могу, не был я там, вызов Батухе не бросал. Верь в себя, все что могу сказать.
Коля бросил окурок в ведро и зашел в дом. До полуночи Володя сидел на кухне, за столом, и пил чай, кружку за кружкой. Парни валялись на своих кроватях в просторной гостиной и смотрели телевизор, «Поле чудес». Время от времени один из них выглядывал, смотрел, не сбежал ли новичок. Коля и Бата о чем-то тихо и сдержанно спорили в спальне.
— Все, пора! — Коля вышел из спальни.
Было видно, что он волнуется.
— Раздевайся! — скомандовал Бата.
— Ты тоже раздевайся! — добавил Коля.
— Он не дойдет! — возразил Бата.
— А если дойдет?
Бата не ответил.
Володя разделся, и встал у выхода, не находя себе место от стыда. Рядом встал тоже совершенно голый Бата.
— Смотрите на небо, — скомандовал Коля. — Бегите на звезду. Удачи.
Володя и Бата вышли из дома, за ограду, и побежали. Вслед им громко заулюлюкали парни. Холод мгновенно сковал тело Володи, вонзил в него тысячи острых как иглы клыков. Казалось, еще немного, и этот холод начнет рвать его на куски, как голодный зверь тушу издыхающей добычи.
Бата сразу же оторвался от него, умчался вперед. Узкая степная дорога, покрытая укатанным в лед снегом, начала цепляться за стопы, Володе даже показалось, что кожа с его стоп начала отваливаться маленькими кусочками. И наверняка за ним уже тянется кровавый след.
— А если волки появятся? — подумал Володя. — Ну козлина же ты, Коля? А Раджана — коза драная! Ну удружили. Все за одно, оказывается. А может назад повернуть? Скажу, хватит разводить этот балаган? И будь что будет? Хоть убивают пусть? Какая разница как подыхать, от холода или от ножа?
Он задрал голову и увидел звезду, что висела одна одинешенька в темном, густом небе.
— На звезду так на звезду, — успокоил он себя, и прибавил ходу.
У озера он уже не ощущал своего тела, окончательно сковал холод, но бежать все еще мог. Звезда стала светить чуть ярче и в ее свете он даже увидел очертания горы Хан-Уула. Он зачем-то побежал по льду озера и провалился. Благо было не глубоко, он сумел выбраться на берег, но холод принялся терзать его с особым остервенением. Ему показалось, что плоть его начала отваливаться сначала маленькими кусочками, а затем и целыми кусками.
У подножия горы испытанием стал глубокий, скованный холодом снег. Эта корка терзала его ноги, пробивала плоть до кости. Где-то сбоку он услышал чье-то дыхание, повернул голову и увидел силуэт волка. Чуть дальше мелькнули еще несколько силуэтов. Хищники не торопились, ждали пока добыча сама не упадет.
Володя закричал от ужаса, но из легких вырвался вой, тоскливый, полный ужаса. Он прибавил ходу и бежал не ощущая боли, сжав зубы, к своей цели. Споткнувшись об наст, он упал и дальше пополз на четвереньках, все еще упорно, выплевывая на снег странные, противные на вкус сгустки. Волки кружили рядом, наблюдали, принюхивались.
— Ну все, приполз, — подумал он, уткнувшись лицом в снег, и ощутил, как острые клыки сомкнулись на его шее. Но, он сумел извернуться и ответил ударом ладони.
Волки начали нападать со всех сторон, по очереди, отхватывая куски плоти, и тут же отходили, клацая зубами. А он из последних сил вертелся, отбивался, отпугивал. И рычал.
— Вперед, звезда, — закрутилась в его голове шальная мысль, такая же косая и непослушная, как глаза этих парней на заимке. — Вперед, звезда…
Он пополз вперед, глядя на звезду, и вдруг ощутил, что она отвечает ему, даже силой будто питает. Он повалил очередного волка, впился ему в глотку и ощутил вкус крови, горячей и живительной. Хищник выл, рвался, его собраться терзали тело Володи, а он упорно держал свою жертву, сосал кровь. Затем он схватил второго волка, третьего…
Чуть в стороне полз по снегу Бата. Силы покинули его, он поднимался на ноги, падал, снова поднимался, пока не замер и не начал биться в судорогах. Володя припустил к макушке горы галопом, видел ее отчетливо, будто раздвигал силой взгляда кромешную темноту. И никто его уже не преследовал. Он взобрался на эту макушку и огляделся. Перед ним раскинулась чудесная степная долина, озеро виднелось где-то внизу, заимка, стоянка Доры, гора Шаман и падь Даржа за ней. Весь мир был перед ним как на ладони.
Володя набрал полные легкие морозного воздуха и завыл, сладко, торжественно. И тысячи волчьих глоток вдруг ответили ему со всех сторон, приветствуя нового властелина.
***