—Короче говоря, ничего страшного. Не бойтесь, заходите.
Заяц с трудом втащил в лазарет упирающегося сыночка.
Расстелив на столе скатерть, Волк сказал:
— Это чисто наследственное заболевание.— Потом поклацал зубами, как парикмахер ножницами перед стрижкой, и добавил: — Будем удалять.
— Простите, удалять что? — смущённо спросил Заяц-старший.
— Как что? Страх,— ответил Волк.
Пелагея, заметив нотки смущения в голосе Зайца, обратилась к Волку:
—Ты, «хирург», посиди пока в сторонке. Это не твоего ума дело. Здесь нужна психологическая помощь,— успокоила она папашу Зайца.
Потом взяла на руки Зайчонка, уселась с ним на лавку возле печи, дала ему в лапки морковку и начала его лечить:
— Есть у меня внучка Машенька...
— Знаю, знаю! Она браконьеров из леса выгнала,— перебил её Зайчонок.— Дак она у вас смелая. Никого в лесу не боится.
— Но смелой-то она стала, только когда сама себя вылечила.
— А как она себя вылечила? — с опаской, скосив глаза в сторону Волка, спросил Зайчонок.
— Ты уж меня не перебивай, а слушай дальше. Совсем ещё недавно была она трусиха вроде тебя. Очень уж мышей боялась. Однажды я ей и говорю...
— А почему она их боялась? — спросил Зайчонок.
— Ну опять ты перебиваешь меня, это некрасиво.— И Пелагея ласково потрепала Зайчонка за уши.— Так вот, я и говорю ей: «Спустись в подпол, где мышки живут, и побудь там немного». Так она и сделала. (Уж очень надоело ей бояться.) Залезла в подпол, закрыла за собой дверцу и притихла.
Час проходит, второй пошёл, а она не вылезает. Я уже волноваться начала. Может, что случилось? Заглянула в подпол и вижу: сидит моя красавица на мешке с картошкой, а перед ней на бочке из-под квашеной капусты четыре мышонка отплясывают.
Машенька обучила их знаменитому танцу маленьких лебедей, который она наизусть знала. Теперь сидит и потихонечку напевает:
— Пум-па, пум-па, пум, па-парара.
Пум-па, пум-па, пум, па-парара.
Пум! Парарара. Пум! Парарара.
И так далее. А мышата перед ней прыг-скок, прыг да скок. Машенька и вылезать из подпола не хочет. С трудом я её уговорила. Вот так и вылечилась она от страха.
Пелагея замолчала и погладила Зайчонка по спинке. Он доверчиво посмотрел ей в глаза, и она продолжила:
—Ну а ты можешь сделать по-другому. Выбери ночку потемнее и ровно в полночь пойди на поляну, где избушка на курьих ножках. Влезь на пень, что посреди этой поляны, и три раза громко крикни:
Зайчишка-трусишка так и сделал, как Пелагея сказала. Выбрал ночку потемнее, лёг на бочок, закрыл глаза и притворился спящим. Когда родители крепко уснули, он покинул своё укромное местечко и, дрожа от страха, побежал на ту поляну, где в избушке на курьих ножках Баба Яга жила. От страха ему казалось, что бежит он целую вечность. Шарахаясь из стороны в сторону и петляя, Зайчонок чуть не заблудился.
Наконец перед ним распахнулась поляна, посреди которой стоял огромный пень. Зайчонок в ужасе замер. Не зря в народе говорят, что трусливому зайке и пенёк волк. Но деваться некуда. Если хочешь быть смелым — будь им.
И он, преодолевая страх, с огромным трудом стал карабкаться на этот пень. Как только он на него взобрался, из-за тучи выглянула огромная луна. Сразу стало светлее, но зато страшнее. Деревья раскачивались от ветра и казались огромными чудищами, а тени от них буквально ползали по траве. Зайчонок дрожал всем телом. Если бы дрожать не умел, совсем бы замёрз.
Срывающимся от страха голосом заорал он что было силы:
— Я самый смелый в мире трус. Я очень храбрый, но боюсь!
(От страха и волнения он, конечно, перепутал все слова.) Не успело эхо повторить эти слова, как из избушки вылетела верхом на метле Баба Яга: