Но тут, засверкав стеклами очков, выступил Александр Николаевич Попов, наш отделенный воспитатель.
- Виктор Николаевич, - сказал он. - Довожу до вашего сведения, что случаи, подобные этому, имели место и в других отделениях. Например, во втором отделении Сапожников записал четырех воспитанников за отказ рисовать его профиль. Третьего дня мне жаловался Володя Козлов из первого класса, будто бы Сапожников грозил сослать его в Лавру - за это же самое, за отказ рисовать профиль. Простите, но этот человек или ненормальный, или негодяй.
Викниксор насупился, помрачнел и барабанил по коленкоровой крышке "Летописи". Уши его шевелились. Это случалось всегда, когда он чересчур волновался.
- Прекрасно, - сказал наконец Викниксор. - Сапожников будет снят с работы. С этой минуты он уже не числится больше в наших штатах. Побарабанив еще немного, Викниксор добавил: - Приговор отменяется.
Мы долго и дружно кричали "ура". Мы бесновались, вскакивали, хлопали в ладоши и за неимением шапок подкидывали к потолку свои книги, тетради и письменные принадлежности.
Наконец Викниксор поднял руку.
- Кончено. Разговор исчерпан.
В радужном, праздничном настроении мы приступили к "текущим делам".
Через два дня, в субботу, состоялась экскурсия на Канонерский остров. Утром после чая мы строились во дворе в пары, когда в воротах показалась величественная фигура Василия Петровича. Он приблизился к нам, улыбнулся и дружелюбно поклонился.
- Здравствуйте, друзья мои, - сказал он.
- До свиданья, друг мой, - ответили мы.
Мы могли бы ответить иначе, покрепче, но поблизости стоял Алникпоп и строго сверкал очками.
ГЕОГРАФИЯ С ИЗЮМОМ
Однажды в перемену к нам в класс ворвался третьеклассник Курочка.
- Ребята, послушайте, вы видели нового халдея?
- Нет, - сказали мы. - А что такое?
- Увидите, - засмеялся Курочка.
- А что такое? - поинтересовались мы. - Заика? Трехглазый? Двухголовый?
- Нет, - сказал Курочка. - Обжора.
- Ну-у, - разочарованно протянули мы. Потому что обжорство вовсе не казалось нам интересным, достойным внимания качеством. Мы сами прекрасно и даже мастерски умели есть. К сожалению, наши способности пропадали даром: наш ежедневный паек стоил всего двадцать четыре копейки золотом и очень легко умещался на самом дне самого мелкого желудка.
- Он у нас только что на уроке был, - продолжал Курочка. - Потеха!
- А что он преподает? - спросил Янкель.
- Что преподает? - переспросил Курочка. - А черт его знает. Ей-богу, не знаю.
Курочка добился своего. Мы с любопытством стали ждать появления нового халдея.
Он пришел к нам на четвертый урок.
Толстенный, бегемотообразный, он и без предупреждения развеселил бы нас. А тут, после загадочных рассказов Курочки, мы просто покатились со смеху.
- Наше вам! - прокричал Японец. - Наше вам, гиппопотам!..
Тряхнув двойным подбородком, новый халдей грузно опустился на стул, который, как нам показалось, жалобно застонал под его десятипудовой тушей.
Лицо халдея лоснилось и улыбалось.
- Смеетесь? - сказал он. - Ну, смейтесь. После обеда хорошо посмеяться.
- Мы еще не обедали! - закричал Мамочка.
- Нет? - удивился толстяк. - А когда же вы обедаете?
- После ужина.
- Шутишь, - улыбнулся толстяк. - Ужин бывает вечером, а обед днем. - Он хохотал вместе с нами.
- У нас, понимаете ли, свои обычаи, - сказал Цыган. - Представьте себе, мы обедаем в три часа ночи.
- Ну? - удивился халдей и, нахмурившись, добавил: - Я ведь узнаю, ты меня не обманешь...
- Почему вы такой толстый? - крикнул Горбушка.
- Толстый? - захохотал толстяк. - Это я-то толстый? Чепуха какая. Вот лет семь-восемь тому назад я действительно был толстый. - Он ласково погладил себя по животу. - Я тогда ел много.
- А сейчас?
- А сейчас мало. Сейчас я вот что ем каждый день. - Он придвинулся вместе со столом и стулом поближе к нам и стал считать по пальцам: - Утром четыре стакана чаю и два с половиной фунта ситного с изюмом.
- Так! - воскликнули мы.
- На завтрак одну или две котлетки, стакан молока и фунт ситного с изюмом.
- Так, - сказали мы.
- На обед, разумеется, супчик какой-нибудь, жаркое картофельное, манная каша, кофе и фунт-полтора ситного с изюмом.
- Так, - с завистью сказали мы.
- На ужин я пью чай и ем тот же проклятый ситный с изюмом. Перед сном выпиваю молока и ситного съедаю... самое большее с фунт.
- Бедняга! - воскликнул Янкель. - Как же вы только живете? Голодаете небось?
- Голодаю, - сознался халдей. - Если б я не голодал, я бы к вам в преподаватели не нанялся.
- Кстати, - сказал Янкель. - А что вы будете у нас преподавать?