Долго почивать на лаврах нам не пришлось. Хотя город был нами освобожден и по периметру городской стены стояли ополченцы, но городской арсенал до сих пор удерживали «черные». И как вишенки на торте город был блокирован стразу с трех сторон. Имелось городских ворот — три штуки. Первый выход из города блокировал отряд во главе с имперскими чиновниками — эти прибыли проводить следствие по факту уничтожения полка имперских рейтар отряд состоял из эскадрона рейтар и двух рот наемников из состава ЧВК Валленштейна при четырёх орудиях, вторые ворота блокировал отряд ' черных' прибывших на помощь «черным» блокированным в арсенале и состоял из четырех плутонгов ландскнехтов и пяти «черных» в качестве психологического оружия. С третьего входа в город расположились шведы и там их было не много не мало примерно полк с полковой батарей /калибр орудий был совсем небольшой и не позволял разбивать крепостную стену/. Все три отряда были самостоятельными и никому не подчинялись. И все три отряда прибыли с одной целью — ограбить город и его жителей. Да, еще сидели остатки первого отряда «черных» в городском арсенале.
Городской гарнизон состоял из трех рот по триста человек сформированных по одному образцу — восемь плутонгов мушкетеров / двести человек/ и четыре плутонга пикинёров / сто человек/. Мушкетов на всех не хватило, и третья рота вместо мушкетов получила арбалеты и так вступила в бой. Ещё в городском гарнизоне было десять пушек шведские трофеи. Пороха было немного, но пока хватало. Вот такая была диспозиция. Все три осадных отряда подчинялись своему командованию и координировать свои действия с другими осадными группами не собирались.
Поступило нам и три ультиматума.
Имперские — требовали открыть ворота и сдать оружие и выдать головой меня и бургомистра. Остальные виновные будут выявлены во время следствия и наказаны. Никакого сочувствия у горожан такие требования не вызвали — воевать против власти империи горожане не хотели, но вот слова о наказании других виновных после следствия объективно напоминали о следствии «чёрных» и о кострах, потому ультиматум был отвергнут.
«Черные» требовали покорности и сдачи всех, кто силой оружия напал на тех' черных' которые проводили следствие по делу ереси и колдовства. Тут вообще обсуждения не было — на костер никто не собирался и этот ультиматум был отвергнут.
Шведские войска требовали сдачи города и выдачи для наказания всех, кто участвовал в нападении на шведские обозы. В нападении на шведские обозы участвовали многие и потому в петлю никто не хотел. Да и крепостная стена добавляла уверенности в своих силах.
Воевать сразу с четырьмя отрядами тремя ротами городского ополчения было и неправильно, и бесперспективно.
На городской стене остались две роты одна из которых была вооружена арбалетами, третью роту пришлось раздробить на две части. Два плутонга мушкетеров и один плутонг пикинёров я отобрал для действий в первой фазе операции остальная рота осталась на позициях вокруг арсенала.
Настала ночь и началась вылазка за городскую стену. Первыми под удар попали «черные» — они были самые слабые по количеству солдат и вызывали наибольшую ненависть. Весь город помнил то чувство бессилия и страха перед костром. В ереси и колдовстве обвиняли всех более или менее состоятельных граждан. У «черных» оказалось не было даже караула. Очень они были уверены в том. Что раз они отправляют людей на костер, то никто и не посмеет дать им отпор. Ландскнехты, может быть, и дали нам отпор, но вино и бабы и в другие времена не приводили к хорошему. Итог вылазки был предопределен — «черные» в количестве трех голов были взяты в плен. Двое «черных» попытались сопротивляться и были мгновенно зарезаны. Ландскнехтов перебили двумя залпами мушкетов и остальных дорезали пикинёры. В плен наемников не брали, зачем они в плену. Женщин отпустили. Вино прибрали в трофеи и забрав оружие и порох ушли обратно к городским стенам. Перед городскими воротами соорудили полевое укрепление редут — из подручных средств бочки, сплетенные из ивовых прутьев и наполненные землей. К утру всё было закончено. Одним осадным отрядом стало меньше. У нас же стало гораздо больше уверенности и что ещё более немаловажно появилось два десятка бочек с порохом и теперь появился резерв для изготовления гранат. Технология изготовления гранат проста и доступна, потому городской цех кузнецов и оружейников приступил к массовому производству гранат. Массовое производство в местных реалиях — это тысяча гранат за день. И на этой тысяче всё — порох закончился и запас металла тоже. Такие они реалии семнадцатого века в условиях осады. Пока наши оружейники изготавливали гранаты и подавали готовые гранаты на стены, бургомистр устроил суд для плененных «черных». Суд был почти как настоящий с адвокатами и даже присяжными заседателями. Но была одна тонкость все участники процесса совсем недавно сами на своей шкуре испытали судопроизводство по выявлению ереси и колдовства. Решение было принято быстро и без проволочек. Перед арсеналом поставили три перекладины и стащили хворост и связки дров и на этих перекладинах повисли «черные» которые пришли на помощь загнанным в арсенал своим коллегам. Затем хворост зажгли и всех троих пленников сожгли заживо. Загнанные в арсенал сидели тихо и помощи своим товарищам не оказывали. На что они надеялись было непонятно.
Так прошел второй день в осажденном городе.
Утром на приступ пошли шведы. Сразу с первыми лучами света атакующие колонны с лестницами наперевес рванули к городской стене и умылись кровью. Ларчик открывался просто внизу под городской стеной столпились штурмующие и на голову шведам посыпались гранаты и началась кровавая баня. Первый приступ отбили быстро и без потерь. Шведы не успокоились и перегруппировав силы снова пошли на штурм. Теперь один батальон стрелял по защитникам стены второй же батальон опять пошел к стене на штурм. Дураков бьют даже в церкви. Шведы оказались необучаемые — снова гранаты и снова кровавая баня под стеной и как результат — теперь шведский полк стал одно батальонного состава. Второй батальон был уничтожен при двух штурмах крепостной стены. Наши потери были минимальные всего полсотни человек потери мы восполнили мгновенно — добровольцев в ополчение хватало. Но вот с гранатами было не так и хорошо. На этом участке они практически кончились. Шведский полковник совершенно потерял голову и снова потребовал капитуляции, и обещал в противном случае отдать город солдатам на три дня. Если он хотел нас напугать, то выбрал неправильные слова. Два бессмысленных приступа и груды мертвых тел под городской стеной не вызывали желания сдаваться. Опять ночь и опять вылазка — теперь в ночь пошли всего двенадцать человек самые ловкие и умелые, у них простая задача — проникнуть в лагерь шведов и взорвать пороховой погреб. Без пороха у шведов не будет пушек и мушкеты без пороха не стреляют.
Уверенность в успехе была полной, и мы ждали грохот и огонь от подрыва порохового запаса шведского осадного отряда. Но не дождались, хотя и всю ночь до рези в глазах, вглядывались в темноту. Тишина и нечего не происходило.
Утром — грохот барабанов, и я бегом лечу на стену. За пределами досягаемости огня стоят барабанщики и группа шведских офицеров, и шведский сержант в рупор кричит — за сопротивление шведским войскам на крестах распяли двенадцать еретиков. И один за другим поднимаются кресты. На крестах неподвижные тела наших ополченцев, ушедших в ночь на вылазку. Тела неподвижны и признаков жизни не подают, шведы не смогли взять живым ни одного из этой группы. В подзорную трубу прекрасно виден полковник командир шведского полка. Он уверен на таком расстоянии он в безопасности. Рядом с полковником и остальные офицеры полка. Вот только шведы не угадали. Пятьсот шагов это много для гладкоствольного мушкета, но у меня нарезной карабин и пятьсот шагов это много, но для моего карабина вполне возможная дистанция огня. На стене все стоят мрачные и многие женщины, которые взобрались на стену за новостями плачут. Никто не ожидал такого исхода ночной вылазки. Я же зарядил карабин и приложился, прицелился и выстрелил по группе шведов. Специально я цель не выбирал, стрелял по групповой цели — пуля она сама найдет себе жертву и не делая паузы снова зарядил карабин и снова быстро прицелился, и выстрелил по той же цели. Полковник скакал как заяц и смог уйти из-под выстрела. Но два шведских офицера не успели убежать и остались лежать. Третий раз я выстрелить не успел. Прибежал посыльный от защитников стен, которых осадили имперцы. Там пришли парламентеры от осаждающих и требовали старшего начальника. Пришлось идти по стене на другой конец города.
И вот стою на стене под стеной трое- один солдат держит древко с белым флагом, второй солдат с горном и сам парламентёр это пожилой уже чиновник в черном доспехе и надменным выражением на лице. Я, судя по его виду непростительно молод и сначала переговорщик даже не верит, что я именно тот, кто ему нужен. Я стою перед переговорщиком в обычном камзоле и без оружия и жду пояснений от имперского переговорщика, за каким предметом он меня позвал. Имперец долго и нудно выясняет кто я такой и мои полномочия. Мне уже надоел этот нудный и какой-то нарочитый разговор, и я отвлекаюсь и начинаю этот бубнеж пропускать мимо ушей. И вот когда я полностью отключился от этого нудного и бессмысленного разговора — краем глаза я вижу — горнист отбрасывает горн и выхватив из-под полы кинжал бросается ко мне и наносит удар в грудь и затем сразу в живот, третий раз он ударить не успевает со стены гремят выстрелы и все трое этих коварных «переговорщиков» падают замертво. Я на автомате отходу к стене и меня поднимают наверх. Группа имперских солдат, которые пытались меня перехватить отстают под ружейным огнем со стены и не успевают меня захватить. Отойдя от колотуна вызванного таким поворотом на вполне обычных переговорах я придя в чувство отдаю приказ — больше никаких переговоров. С белым флагом придут или без белого флага, подпускать поближе и расстреливать безо всякой пощады. Нарушение законов войны — это серьезный косяк со стороны представителей имперской власти. Но в империи нет сейчас твердой вертикали власти, и чиновники на местах проводят свою политику лишь на словах следуя указаниям императора. Конкретно этих я решаю перевешать сразу после снятия осады. Что бы неповадно было нарушать законы войны.
И откладывать надолго наказание мне хотелось. Имперский отряд имел в своем составе две роты наемников из состава бывшего ЧВК Валленштейна и эскадрон рейтар непосредственно из числа имперских. И четыре орудия. Непосредственно всем этим войском командовал полковник имперской армии, присланный из Вены. Нас они не ставили ни в грош. Городское быдло, возомнившее о себе невесть что. Вот потому и этой же ночью, городские стены остались пустыми и на вылазку ушли сразу две роты. Спустившись со стены и собравшись в колонну, ополчение обошло по лесу лагерь имперских войск и атаковали с тыла лагерь имперцев. Шли двумя колоннами и вели огонь плутонгами по очереди и не давая опомниться ни рейтарам, ни ландскнехтам. Залп плутонгом и затем следом сразу залп следующей линии и затем уже перед палатками в лагере полетели гранаты и вспыхнула паника и имперцы попытались бежать, но бежать было некуда и так они и легли, один за другим мешаясь по лагерю среди палаток. Рейтары не успели собраться и тоже погибли, бой спешенном виде они не умели вести, к лошадям они пробиться не смогли и одеть свою броню и вооружиться успели единицы. Из имперского лагеря никто не ушел. Пока шел бой. Блокированные ворота были открыты, и наши добровольцы саперы уже строили полевое укрепление из тех же самых корзин с землей и копали траншею. К утру все работы были закончены и трофеи из имперского лагеря переместились в город. Из приятных новостей было две — был взят живым командир имперского отряда и четыре пушки с запасом пороха. Порох сразу пошел в дело и гранаты снова сразу пошли в работу. И сразу готовые гранаты понесли на стену, которую блокировали шведы. Не надо быть семи пядей во лбу. Шведы слышали стрельбу и звуки боя со стороны имперского лагеря, они должны были решить, что без потерь не обошлось и утром нас атаковать. Поредевшее ополчение не могло снова оказывать сильное сопротивление шведской армии.
Всё было как я и ожидал на штурм пошли все сразу батальоны шведского полка. И снова попали под гранаты и теперь те, кто метал гранаты имели и опыт, и желание отомстить шведам за распятых ополченцев. И вот чего шведы совсем не ожидали это кавалерийской атаки с тыла. Полноценного рейтарского эскадрона я, конечно, не мог создать, для подготовки просто нормально обученного рейтара необходимо и время, и хорошие учителя, не первого ни второго у меня не было. Просто полсотни всадников в вороненых доспехах выскочили в тыл шведам и стали стрелять из карабинов и пистолетов. В этот момент открылись городские ворота и в лоб атакующим шведам вышли ополченцы. Шведы держались, когда в тылу у них появились всадники, шведы держались, когда из городских ворот в атаку пошли ополченцы. Но когда со фланга загремели орудийные выстрелы шведы побежали, бросая свои мушкеты. Надо отдать должное — знаменная группа и шведский полковник не побежали, но против орудийного залпа картечью они не выстояли. Шведский полковник ушел от петли за распятых ополченцев. Но полка больше не было. Но у нас всё равно в подвале сидел имперский полковник и шло следствие о фактах нарушения законов войны. Да и как-то проскочило мимо нас следующее. «Черные» зажатые в арсенале были успокоены боями вокруг и считали, что у нас не хватит сил воевать ещё и с ними. Но это стало фатальной ошибкой «черных» специально отобранные ополченцы, многие из которых были трубочистами /потому привычными к высоте и тесным трубам / проникли в арсенал и захватили всех заблокированных «черных» в плен. Вот так «черные» и попали под следствие за ересь и колдовство. Наконец город получил передышку от осад и боев. Надо было быстро ремонтировать крепостную городскую стену и воздать по делам шведам и этим «черным» охотникам за ведьмами. Никто из городского совета тянуть с возмездием не желал. В подвале у «черных» городской совет сидел в полном составе и, если бы не я и Магда судьба всех была бы печальной.
Следствие ещё шло, хоть и для видимости, но надо было соблюсти требования процесса. А вот у меня возникло чувство называемое дежавю. Магда спросила в моем присутствии у своего мужа бургомистра — когда она может поехать в столичный город за новыми нарядами косметикой. Я молчал, бургомистр тоже нечего не говорил, и только Магда заливалась о необходимости приобретения новых нарядов и устройства приема. Бургомистр помолчал и сообщил, будем решать этот вопрос после суда над еретиками и колдунами.
Мне было просто весело и спокойно. Нечего в моей жизни не изменилось. Надо готовить конвой и рассматривать маршруты в Вену или Париж. Исходя из нынешних обстоятельств предпочтительнее выглядел маршрут на Париж.
Следствие над шведским полковником было скорым и приговор был известен ещё до его оглашения. Распять ополченцев было не просто глупой идеей, но и противоречило обычаям войны. Швед упирал, что он шведский подданный и мы не имеем право его судить. Имели такое право или нет, но приговор был вынесен — шведа распяли и сожгли на костре живым. «Черных» сожгли на второй день, а что они хотели, весь город и все члены городского совета были единодушны в своем решении. Костер.