– Хорошо, – потупилась Верочка.
– Ну, беги, а то опоздаешь.
Три дня прошло в неопределенном томительном ожидании. Ждала Ольга каких-то перемен в отношениях брата и сестры к ней, она хотела этих перемен и дорого бы дала, чтобы увидеть ласковую улыбку на лице Верочки. Но Верочка как будто вообще не умела улыбаться – ходила с опущенными глазами, говорила мало, по-прежнему обращалась к Ольге на «вы» и ни разу не назвала ее по имени. А Коля почти не бывал дома, приходил усталый и сразу после ужина, сделав самую необходимую домашнюю работу, ложился спать. Еще раз он сказал Ольге, как будто извинялся:
– Ты не больно-то скучай, подожди немного, отсеемся – тогда погуляем.
– Да с чего ты взял, что я скучаю? – с досадой спросила Ольга.
– Ну, я вообще... – неопределенно сказал Коля.
– А вообще, – мягко сказала Ольга, – я ведь не гулять сюда приехала. – И торопливо добавила, опасаясь, что Коля обиделся: – Развлекать меня не нужно, я скучать не умею.
– Значит, хорошо живешь, – с чуть заметной насмешинкой сказал Коля и спросил: – Верка-то как с тобой, ничего?
– Ничего, – вздохнула Ольга. – Молчаливая уж очень. Она всегда такая?
Коля как-то озадаченно посмотрел на нее.
– Да как тебе сказать... Хохотушкой никогда не была, но и молчальницей особенно тоже... – И, подумав, добавил: – Ты не обижайся, что она так... Очень она мать любила. Как хоронили, еле от гроба оторвали, потом без памяти вечер лежала.
И опять удивило Ольгу то, как говорил он о смерти матери – спокойно, как о событии давно прошедшем и естественном, словно и не случилось это всего неделю назад.
Наконец-то закончилась посевная. Коля объявил об этом, ввалившись в двенадцатом часу ночи, с порога закричал:
– Все, сеструхи, шабаш! Кончен бал, теперь гулять будем.
Ольге приятно было слышать это «сеструхи», приятно было смотреть на веселое чумазое лицо Коли, она улыбнулась ему – и вдруг услышала сердитый голос Верочки:
– А ты уже успел, погулял.
– Ух ты, моя хозяюшка! – умилился Коля и, прихватив ее на руки, легко приподнял от пола.
– Пусти! – закричала Верочка и ударила его по рукам. – Не трожь грязными лапами.
Коля отпустил ее, а Верочка закрыла лицо руками и заплакала. Коля растерянно взглянул на Ольгу, пожал плечами и, присев перед Верочкой на корточки, виновато заговорил.
– Ну ты чо, Верк? Ну чо ты плачешь? Ну, выпил маленько, так ведь с радости, сеять кончили, теперь отдыхать будем... Ну чо, нельзя уж и выпить, что ли? Ну брось ты, как маленькая, ей-богу... Я ж под забором не валялся, сам пришел, не качаюсь...
– Да... не качаешься... – сквозь слезы проговорила Верочка. – А зачем на работе пил? Пришел бы домой и выпил, а то свалишься с трактора, как дядя Иван, – что тогда будет?
– Ну вот, пошла выдумывать... – разогнулся Коля. – Я ж не дядя Иван, ум-то у меня пока еще есть. Да и не пили мы на работе, с чего ты взяла, что на работе? Потом уже, как кончили, бутылку на троих раздавили... Ну, не реви, будет тебе...
Но Верочка продолжала всхлипывать, и Коля в сердцах сказал:
– Ат елки-палки... Ну чего ревешь? Я ж не пьяный вовсе... Ну, хочешь, по одной половице пройду? Во, смотри. Если заступлю – ругай меня самыми последними словами, ничего не скажу. Гляди!
И он пошел по половице. Верочка исподлобья следила за ним. Коля дошел до стены и торжествующе сказал:
– Ну, видела?
– Видела, – сказала Верочка, облегченно вздыхая. – Я уж подумала, что ты много выпил – больно уж пахнет от тебя.
– Верунюшка, это водка такая вонючая. На копейку выпьешь – на рубль вонять будешь. Я ж не виноват...
– Ладно уж... – улыбнулась Верочка. – Иди умывайся.
– Иду, хозяюшка, иду...
Коля подмигнул Ольге и пошел умываться. А Ольга вспомнила, как Верочка весь вечер беспокоилась, выбегала на улицу, смотрела на часы, то и дело поглядывала в окно. На вопрос Ольги – ждет она кого, что ли? – нехотя ответила:
– Да нет, кого теперь ждать...
И сейчас Ольга невесело удивилась своей недогадливости – ведь утром Коля сказал, что сегодня кончают сеять, и нетрудно было бы вспомнить, как всегда отмечали здесь окончание полевых работ, и сообразить, что Коля явится навеселе. Не сообразила...
Коля явился минут через десять, чисто вымытый, прилизанный, и выставил на стол четвертинку водки и бутылку венгерского «рислинга».
– А это откуда? – удивилась Ольга.
– А то самое вино, о котором я тебе рассказывал. У ребят завалялось, я и попросил принести.
За столом Верочка продолжала ворчать на Колю, и Ольга, приглядевшись, вдруг чуть не ахнула, обнаружив, до чего она похожа на мать, и удивилась, почему не замечала этого раньше. Жесты, интонация, взгляд чуть исподлобья, манера слушать – наклонив голову к левому плечу, подавшись вперед, – все напоминало мать. Даже в фигуре и походке было что-то неуловимо похожее. И Ольга, глядя на Верочку, вдруг впервые по-настоящему вспомнила мать – не лицо ее, не какие-то детали, а именно ее всю, живую, как ходила она по этой комнате, говорила, сидела за столом, готовила обед, шила по вечерам. От этих воспоминаний подкатили к глазам слезы, и ей хотелось встать из-за стола, уйти к себе в комнату и выплакаться. Но Коля рассказывал что-то веселое о том, как охотился он со своим закадычным дружком Митяем, и Ольга торопливо закурила и спрятала лицо за облачком дыма, прищурив глаза. Коля досказал свою охотничью байку, чокнулся с Ольгой, выпил, и глаза у него сразу сделались сонными, узкими, и Верочка решительно сказала:
– Иди спать.
– Строга хозяюшка, – подмигнул он Ольге и любовно посмотрел на Верочку. Ему явно нравилось ее ворчание, нравилось подчиняться ей, и он коротко хохотнул, когда Верочка из-под носа у него взяла недопитую четвертинку и спрятала в шкаф:
– Хватит, нечего на ночь нагружаться.
– Как прикажете, мадам, – с удовольствием подчинился Коля и поднялся. – Ладно, пойду, и в самом деле спать охота.
А Ольга, глядя на них, подумала, что брат и сестра очень любят друг друга и вряд ли в этой любви найдется место для нее...
На следующий день отоспавшийся Коля сидел на крыльце, лениво щурился на солнце, с наслаждением потягивался. Верочка бегала по двору, звала цыплят. Коля поймал ее за подол, притянул к себе.
– Чего тебе? – ласково проворчала Верочка.
Коля вдруг чмокнул ее в щеку.
– Вот еще, телячьи нежности! – деланно рассердилась Верочка. – Выпить, что ли, хочешь?
– Ну да, – улыбнулся Коля.
– Вот сядем за стол, и выпьешь.
– Да я не о том. Давай пир закатим, а? Куренка прирежем, баранинки достанем, фигли-мигли всякие.