Вместе со мной, из полутора десятков рекрутов, отряд пополнили только шестеро и теперь нас была дюжина, только половина из которых имела реальный боевой опыт. По-хорошему, наш отряд был всего лишь одним из сотен и тысяч банд, воюющих под разными стягами, за разных людей и государств, но лишь с одной целью — добыть как можно больше добра. «Псы войны» бродили по землям в поисках заказов и контрактов, предлагаемых поселениями, влиятельными людьми, государствами и организациями. Для последних двух отряд ещё не дорос и вряд ли сделает это вскорости, а потому осталось довольствоваться лишь мелкими задачами от местных городов. Благо, такой контракт вскорости оказался у Бренда на руках, чем он нас и порадовал. К моему удивлению, наводку на него дал показавший себя на отборе Георг. Дескать, у него дядя привозит провиант в городскую церковь и узнал, что там активно ищут помощи от охочих до войны людей. Конечно, помощи не бесплатной, а оплачиваемой звонкой ларингийской монетой.
От столицы графства мы выдвинулись следующим же утром. Мне до сих пор было тяжело вставать с первыми лучами солнца, но приходилось мириться с тяготами военной жизни. К тому же, обоза как такового у нас не было и всё своё добро мы тащили на своём горбу. Да, скрабу мне добавили. Если раньше мне нужно было нести только собственную одежду и пехотное копьё, то теперь добавился и большой овальный щит, и сшитый из грубого брезента вещевой мешок, наполненный провиантом, инструментами и снаряжением.
Пока мы уверенно топали по пыльной, истоптанной тысячами колёс и ног, я с интересом рассматривал знамя отряда, намотанное на конце пики одного из бойцов. На нём была изображена в профиль кабанья морда на тёмно-красном полотне. Изображение вполне себе отвечало названию отряда: «Кабанья голова». Первое время я просто не понимал, зачем столь маленькой компании полноценное знамя, ведь оно, в основе своей, используется в качестве элемента для управления десятками, а то и сотнями одновременно двигающихся на поле боя воинами, а для нашей дюжины это было излишне, но потом всё очень хорошо срослось. Если не знать кто мы такие и что мы делаем, то со стороны можно принять нас за толпу омерзительных бандитов, ищущих человеческой крови и яркого блеска серебра да злата. А вот красивое и массивное знамя было хорошим отличительным знаком, прибавляющим отряду «весу». Для бандитов же лучше быть более незаметными, вот те практически и не использовали знамёна.
В чём же была суть контракта? Оказывается, что в землях графства Марьера, вокруг одноимённой столицы, развелось много культистов, прячущихся по окрестным лесам. В последнее время их стало настолько много, что они совершали дерзкие вылазки на отдалённые от городов монастыри и церкви, уничтожая их в пыль и вырезая всё население подчистую. По началу я подумал, что это под силу любому мало-мальски вооружённому сброду, что и высказал Бренду, но тот посмотрел на меня как на умалишённого, почти заставив пожалеть о сказанном. Оказывается, что монастыри местного божества — святой Юганы, были вовсе не одним небольшим зданием где-то посреди леса, а вполне себе основательной крепостью, полной подготовленных монахов-воинов, способных как держать осаду, так и биться строем в открытом бою. Со слов командира стало понятно, что монастыри больше похожи на средневековые японские буддистские монастыри, часто представляющие из себя большую военную силу, активно влияющую на внутреннюю политику государства. В свете полученной информации противник теперь выглядел не как фанатичный сброд, а как высокоорганизованная армия. Но тогда возник вопрос: почему за ними послали столь малый отряд. Гадать не было смысла и легче было просто спросить у знающего человека.
— Бернд, а почему нас за ними послали? Двенадцать человек не такая уж и большая сила для такого опасного противника.
— Какой ты любознательный. — по-доброму изумился Бернд, усмехаясь в усы, — Но это хорошо. Культисты хоть и фанатики с прожжёнными мозгами, но остатки ума у них остались. Пока они воюют кучками, нападая на деревни и монастыри, то это не волнует ни короля ни Тантопа и остаются головной болью для здешних властей. Для штурмов они сходятся только изредка и живут небольшими бандами. Если соберутся в большую армию и попробуют огрызнуться на города, то тогда здесь будет вся церковная армия. Это не нужно ни местным феодалам, ни аббатам. Вот и нанимают нас гонять фанатиков.
Получив нужные ответы, я задумчиво покивал и вернулся на своё место, дабы не разрушать выстроенной колонны. Очень похоже, что ситуация в этом государстве несколько сложнее той, что изначально мне представлялась. Да, церковь в средневековой Европе занимало крепкие позиции и даже были большие рыцарские ордена со своими полноценными государствами, а Папа Римский сидел в собственной стране, но здесь схема была другой, больше присущей раздробленной Японии.
Через несколько часов мы были в нужном месте, рядом с одним из местных лесов. Именно здесь, согласно словам жалующихся крестьян, был замечен сектантский отряд, раскинувший свой лагерь где-то неподалёку. Пренеприятнейшая ситуация для простых работяг. Часто сектанты похищают скот для своих кровавых ритуалов, а каждая животинка важна для крестьянина не меньше, чем воздух.
Георг, так удачно умеющий читать следы, шёл впереди отряда, останавливая бойцов жестом каждые несколько метров, из-за чего общая скорость отряда сильно снижалась, вызывая лютое негодование у Зефа. Это был один из «ветеранов» Бернда, встретивших моё появление смешками. Он был примерно моим ровесником и обладал уникальным свойством постоянно быть активным. Даже во время ночной стоянки он безудержно говорил, даже не пытаясь узнать или рассказать какую-либо информацию, а просто заполняя тишину своими речами. Внешность его было под стать характеру — невысокой сухопарый парень с длинными руками, острым носом и копной непослушных волос, цветом напоминающих корку хлеба, никак не хотящих залезать под купол стального шлема. Одет Зеф, помимо незатейливого круглого шлема, был в грязно-серый комбинезон с вездесущими шоссами чёрного цвета и короткими кожаными ботинками, достаточно удобными для длительных переходов. Вооружён Зеф был моей мечтой — однолезвийным мечом с искривлённым клинком и гардой-крестовиной в виде усечённого к концу лезвия прямоугольника и круглым щитом. Из-за своего оружия он часто удостаивался моих завистливых взглядов.
Через несколько часов скомандовали привал. Блуждание по лесам в полной выкладке сильно выматывало, и я с удовольствием опустился на землю, сбрасывая с плеч рюкзак. Давно я так далеко не ходил пешком, но это тело, похоже, было в разы более приспособлено к столь долгим пешим прогулкам, ведь я бы сдался уже давно, даже если шёл в удобной и современной обуви.
Бернд подозвал к себе Георга и о чём-то с ним тихо заговорил. Лучник указал пальцем в глубину леса, а затем на заходящее с небосвода солнце. Я с интересом наблюдал за этим не слышимым для меня диалогом. Георг активно жестикулировал, доказывая свою позицию. Бернд же, смотрел на новичка прищурившись и почёсывая щёку, сквозь кожу которой пробивалась плотная щетина, изредка отвечая новобранцу короткими фразами.
Из всего этого, для меня, немого представления, стало понятно только то, что обсуждали они время для нападения. Победил, как и должно быть, командир, отправив Георга злостно бубнить себе под нос. Сам же Бернд подошёл ко мне. Взгляд его был очень уж недовольным, из-за чего приятного общения можно было не ждать.
— Двигай на разведку, тауза на три вглубь леса. Думаю, этого хватит. — приказал Бернд.
Делать было нечего. Кивнув, устало поднялся на ноги и оставив рюкзак отправился выполнять приказ. Особой аккуратностью я никогда не отличался, но старательно пытался продвигаться по зарослям насколько это было возможно с длинным копьём. Но приказ есть приказ, да и был он не из разряда «красить траву в зелёный», а вполне логичным, от выполнения которого напрямую зависела безопасность отряда. Но почему отправили именно новичка, а не того же Зефа? Может они отправили меня на убой?
Эта мысль кольнула мозг, и я чуть не споткнулся о толстый корень, вертя головой в поисках мнимой опасности. Под ногами зашуршал какой-то иссохший кустарник, больно уколовший меня в ногу. Из-за страха мне показалось, что шум был настолько громкий, что оглушил меня и я едва справился с желанием ломануться сквозь ветки куда-то вперёд, не разбирая пути. Чтобы привести себя в чувство, сильно укусил губу. Вкус железа из-за попавшей на язык рубиновой капли крови, моментально отрезвил сознание. Если я буду так шуметь, то умру не от человеческой руки, а меня засмеют местные четвероногие обитатели. Мы уже долго ходим по лесу и хотели бы меня убить, то давно бы сделали это. Логично? Вроде бы да…
Тяжело выдохнув, я занёс ногу для следующего шага и замер в этой глупой позе. Прямо перед мной, метрах в пятнадцати, по проторенной лесной тропе шла группа людей. Было бы это не так страшно, будь эта группа не вооружена. Один, два, восемь, двадцать… Ровно три десятка двигались по лесу, то и дело срываясь на лёгкую трусцу. Они сильно торопились куда-то и если бы не моя паника, то мы бы столкнулись с ними и о том, чтобы со мной произошло, было страшно подумать.
Я встал на колено, опустив копьё так, чтобы быстро нанести удар. О том, чтобы уничтожить два десятка человек можно было и не думать, но даже так, с копьём в руке было гораздо спокойнее. Наводка оказалось верной, вот только численный баланс не внушал уверенности. Да и где уверенность в том, что эта вся шайка фанатиков, ошивающихся в лесу, здесь всего одна?
Дождавшись пока культисты уйдут на достаточное расстояние, я медленно поднялся и поспешил обратно в расположение отряда, стараясь не сворачивать, ведь потеряться в лесу не имея компаса дело пяти секунд. Стремительный бег по пересечённой местности — это хорошее испытание для организма и в лагерь я ворвался с просящимися наружу лёгкими и удобно устроившимися языком на плече.
— Бернд… ёперный конь… культисты… — хрипел я, опираясь на древко копья, которое кое с размаху воткнул в землю.
— Отдышись. — приказал командир и, выждав несколько секунд, продолжил, — Что увидел?
— Секунду… — я глубоко вдохнул, после чего отчеканил, — Два десятка. Все вооружены.
— Куда шли?
Я наконец разогнулся и показал в сторону движения фанатиков. Командир, ни секунды не раздумывая, скомандовал «подъём». Отряд оставил на месте вещи и приготовился к бою. Все и так были в полном облачении, готовые в любой момент к атаке, но теперь колона выстроилась в боевой порядок, да и без рюкзаков было куда как удобнее. В качестве авангарда выдвинулся Зеф. Странно, что спереди оказался не следопыт Георг, который теперь стоял в середине строя.
Бой начался неожиданно. Фанатики устроили для нас засаду и сделали это грамотно: культисты пропустили Зефа и атаковали основную группу, когда мы оказались точно по середине их ловушки. Первой жертвой должен был оказаться Бернд, но выпущенная в него стрела со звоном отскочила от его латного наплечника. На меня же налетели сбоку. Засадник, одетый в меховую жилетку на голое тело, с разъярённым лицом атаковал, пытаясь достать своим топором меня в голову. Если бы не издаваемый безумцем перед атакой шорох, то валяться мне бы уже на сырой земле, но так мне едва удалось закрыться щитом, а топор врубился в его обитый кожей край. Удар был настолько сильным, что оружие его застряло и по инерции фанатик потянулся за ним, открываясь для удара. Я уже видел, как расширились от ужаса глаза сектанта, когда копьё пронзило его шею. Заточенный наконечник легко пробил горло и пройдя меж позвонков, вышел из загривка. Копьё крепко застряло в шее нападавшего и пришлось его бросить, закрываясь от летящей в лицо стрелы изрядно потяжелевшим щитом.
Смерть врага не вызвала никаких чувств. Вокруг кипела страшная схватка и без возможности контратаковать я здесь был слишком лёгкой мишенью. Я зарыскал взглядом по сторонам, судорожно отыскивая хоть что-то похожее на оружие. В следующую секунду щит рассекло на две части. Будто в замедленном времени увидел, как падает кусок щита и в открывшемся разрезе появляется бешенное лицо культиста. Оно было покрыто паутиной тёмно-синих татуировок, среди которых огнём горели застланные яростью янтарные глаза.
От неожиданности я рухнул на землю, видя над собой заносящего оружие для нового удара культиста. В его руках был двуручный меч с искривлённым вперёд клинком, сильно смахивающим на косу. Мозг сковало страхом, но телу погибать отнюдь не хотелось. Нога как будто сама врезалась под колено атакующего. Что-то хрустнуло, и он упал рядом, выронив меч, с размаху воткнувшийся в землю.
Партер был моей стихией и мало кто сможет меня здесь одолеть. Схватившись обеими руками за оставшийся обломок щита, я с размаху вбил его в лицо татуированного. Острые щепки глубоко впились в ладонь, быстро окрасив край щита в красный, но я бил и бил, проламывая кости и превращая лицо урода в сплошную мясную кашу. Опомнившись, я отбросил ставший бесполезным щит и схватился за странный меч. Оружие оказалось достаточно лёгким, хоть и с грубо обработанной рукоятью, но даже так чувствовался отлично соблюдённый баланс. Смущало только отсутствие опыта в обращении с подобным оружием, но в горячке боя это было не так важно. Единственное, что меня сейчас волновало, так это как выбраться отсюда живым.
Я быстро осмотрелся, видя положение отряда в схватке. Ветераны вместе с частью новичков собрались в подобие строя и активно отбивались от наседающих на них фанатиков, но даже так понесли значительные потери: трое новобранцев лежали в крови на земле. Голова одного из них была размозжена ударом какой-то тяжёлой дубины, обладатель которой лежал рядом на боку со стрелой в глазнице. Я же был в отдалении от отряда, что мне очень не нравилось. Всяко лучше было ощущать плечо товарища рядом с собой, а не быть окружённым врагом со всех сторон.
Над полем боя неожиданно раздался дикий звериный рёв, посеявший ещё больше страха в сердце. В первые мгновения показалось, что где-то рядом громогласно рычит медведь, но тут взглядом наткнулся на Сезара. Этот бородатый воин возвышался над сектантами словно дуб над молодыми кедрами. Не смотря на свою массивность и надетую тяжёлую кольчугу из двух рядов плоских колец, он двигался быстро, активно рубя по сторонам своим устрашающим топором. Удары по скорости были подобны молнии и со свистом рассекали воздух. Один из сектантов попытался ударить Сезара каким-то подобием длинного чекана в грудь, но прошла секунда и его отрубленная кисть взлетела в воздух, а затем лезвие топора расколола голову фанатика.
У его ног уже лежало трое поверженных противника, но столько же продолжало теснить окровавленного здоровяка, который, казалось, вовсе не устал от боя. Но не хотелось рисковать, из-за чего я поспешил ему на помощь, вцепившись окровавленными ладонями в рукоять меча.
Один из фанатиков перегородил мне дорогу, стремительно ударив копьём. Острие проскользило по плечу, разорвав тунику и оставив на нём рану. Из-за кипевшего в крови адреналина боли не было, и я ударил наотмашь. Лезвие меча легко разрубило древко копья, оставив фанатика с обломком его оружия. Его полный отчаяния многозначительный взгляд отлично показывал неожиданность такого исхода. Сектант попытался закрыться щитом, но я оказался быстрее. Вложив в удар всю свою силу, я ударил наискось от правого плеча к левому бедру, распарывая груди и живот врага. Клинок шёл легко, даже не замечая плотный кожаный панцирь. Из распоротого живота фанатика вываливались склизкие кишки, которые он попытался затолкать обратно ладонями, одновременно с тем падая на колени. Прилетевшая из-за моей спины стрела пробила его глаз, войдя остриём в мозг. Тут же он рухнул на землю, вогнав стрелу ещё глубже в голову, заставив выйти наконечник из затылка.
— В строй! — рявкнул Бернд, затягивая меня за стену щитов.
Бой начал складываться куда как удачнее. Наша ватага потеряла ещё одного новичка, но на земле лежало ещё уже больше полутора десятков засадников. Фанатики же вовсе не собирались отступать. Осознав, что неожиданная атака провалилась, сектанты начали активную перегруппировку. Щитов у них было куда как меньше, а потому даже подобие «стены щитов» образовать не могли, но активно огрызались метанием камней при помощи пращей. Выпущенный с помощью этого орудия камень развивал очень большую скорость и вполне мог пробить не самый крепкий шлем. Потому мне и Сезару, отогнавшему своих врагов, пришлось оттянуться за щиты своих товарищей, чтобы не получить выпущенным камнем по голове.
Нас осталось восемь, а против нас стояло ещё дюжина фанатиков. Хоть схватка и была короткой, но рубка была ожесточённой, а потому бойцы устало дышали, продолжая закрываться от обстрела. Камни глухо ударялись о щиты, отскакивая в стороны и нужно было что-то делать. Если в этом лесу это был не единственный отряд, то вскоре нам может настать конец.
— Сезар, Вадим, встаньте по бокам. Остальные, медленно вперёд шаг в шаг. Порвём их!
Между нашим отрядом и фанатиками лежало десятка три метров. Небольшая дистанция, но разрыв строя мог привести к лишним потерям, которых очень уж не хотелось. Я шёл за спинами товарищей, сжимая в руках фалькс. Боль в плече стала явственно проявляться, а кровь всё сильнее сочилась из раны. Надеюсь, что копьё не было ничем смазано, да и вошло вроде не так глубоко, но заботиться о ней придётся только после возвращения в лагерь. Сейчас важно было победить.
Наконец, спустя несколько бесконечно долгих минут, два строя сомкнулись. Я выпрыгнул из-за щита наёмника, одновременно замахиваясь своим окровавленным мечом. Напротив меня стоял крепкий мужик с длинной, окованной на конце стальной полосой, дубиной в руках, увенчанной на конце шипом. Грудь фанатика закрывал кузнечный фартук, а лицо скрывал натянутый холщовый мешок с двумя проделанными дырками для глаз и большим, намалёванным углём раскрытым глазом посредине. Он кольнул в меня, но шип прошёл рядом с животом, ударив в воздух, но и мой клинок не достиг цели, просвистев над головой фанатика. Благо один из ветеранов смог убить сектанта тяжёлым ударом копья в грудь.
Наёмники стали уверенно продавливать строй сектантов, которые даже не думали о том, чтобы отступить. Они умирали под ударами копий и мечей, но не отступали ни на шаг. Крики боли и отчаяния заполняли лес, кровь лилась бурной рекой, а отсечённые конечности валялись тут и там. Кровавая мясорубка длилась до последнего стоящего на ногах фанатика, способного к сопротивлению.
Мои руки дрожали. Хотя, чего уже скрывать — всё тело тряслось словно меня ударили током. Это выходил из организма адреналин, заставляя содрогаться мышцы внутри меня. Откинув меч в сторону, я упал на колени, извергая из себя всё съеденное за последние два дня. Вездесущий тяжёлый запах крови драл ноздри, а желудок продолжал сжиматься. Кровь. Кровь. Везде была только кровь. На моих руках, на лице, на оружии, на земле. Везде была только кровь, трупы и порубленные органы. Дух смерти так сильно ударил в мозг, что картина перед глазами на несколько мгновений просто пропала. Впервые я понял, в какой жестокий мир попал.
Собравшись с силами, я смог подняться на ноги, утерев тыльной стороной ладони рот и прошёл несколько шагов в сторону. Встав у одного из деревьев, сполз по стволу, обхватив голову руками. Теперь не было почти спортивного азарта от боя, да и адреналин перестал глушить осознание происходящего, позволив смотреть на мир во всей «красе». Теперь это был не красивый средневековый мир, населённый людьми и магическими тварями, который казался не более чем игрой с полным погружением, а полное ужаса существование, которое может быстро привести меня к смерти.
Да, напали на меня первыми, а значит с юридической точки зрения всё было нормально. Вот только что мне до норм права, когда впервые убиваешь, смотря прямиком в глаза человеку. Единственное чего мне сейчас хотелось, так это найти самое тёмное место в мире и забиться туда, свернувшись калачиком. Но этого сделать мне не дал Сезар, положивший мне на плечо свою тяжелю руку.
— Так у всех, парень. Мне в первый раз тоже было плохо, но ты хороший воин. Тебе нужно просто привыкнуть к этому. — проговорил своим неожиданно мягким и грудным голосом.
Слова сильного воина, тёмная борода которого наполовину покрыта ярко-красной кровью, обрели неожиданно сильный успокаивающий эффект. Я даже перестал трястись и сорвал с земли пучок травы, яростно оттирая ладони от налипшей крови. Сознание возвращалось в привычное русло, хоть и остался тяжёлый осадок от прошедшей битвы. Но теперь можно было посмотреть на прошедшее хотя бы относительно нормальным взглядом.
Лесная тропа, где произошла короткая, но кровопролитная битва теперь была полностью залита кровью и закрыта телами павших. Попытка засады оказалась очень неудачной для отряда фанатиков и из трёх десятков держащих засаду последователей неизвестного мне бога двадцать мёртвыми лежали на сырой земле. Ещё семь истекали кровью с громкими стонами и непередаваемыми криками раненных людей. Вряд-ли их можно будет излечить, да и отряду вольных наёмников уж точно не захочется тратить на это ресурсы — не казённые всё-таки. А вот трое были вполне себе целыми. Единственное, что стояли фанатики на коленях со связанными за спинами руками. Пленные. Пленные — это всегда хорошо. Не знаю, насколько сильно они преданы своему божеству или божествам, но та упертость, с которой они не сходили со своей позиции, давали все основания думать, что языки их будет развязать сильно сложно, но заплечных дел мастера точно найдётся в казематах местных темниц.
А что с моими соотрядниками? Похоже, помимо четырёх павших новичков и покоцанного меня, серьёзно ранен был только один ветеран: на его предплечье, закрытом плотно набитым гамбезоном, расплывалось кровавое пятно. В остальном же, ветераны «Кровавого кабана» остались целыми, сохранив даже двух недавних рекрутов.
— Сильно зацепило?
Как чёрт из табакерки ко мне подскочил Фабрис. Он был уже немолодым мужчиной, а по средневековым меркам уже мог считаться старым. На его сухом вытянутом и обветренном лице ярко выделялись голубые глаза, сильно контрастирующие с подстриженными по средневековой «моде» волосами под горшок, которые от корней до концов покрыты благородной сединой. В бою он сражался в строю с копьём не хуже молодых бойцов, хоть и держал на поясе железное кольцо с воткнутым туда узким железным мечом, больше похожим на длинный нож. Тело своё предпочитал защищать относительно тонким гамбезоном, поверх которого надевал набранный из толстых кожаных блях панцирь с такой же юбкой и наплечниками. Подобный комплект отлично защищал от режущего и колющего оружия, хоть от арбалетного болта этого точно не хватит. Фабрис имел искусство врачевателя и в своей торбе таскал несколько мешочков с травами и склянки с какими-то настойками, цвет которых иногда пугал.
— Плечо задели. — коротко ответил я.
Фабрис заставил меня стянуть пропитавшуюся кровью тунику и стал рассматривать рану. Никаких тяжёлых вздохов и цоканий не было и это уже внушало надежду. Провозился старик не долго: достал из своей сумки мешок с ещё невысохшей травой, кою потёр между ладоней и приложил к ране, перемотав плечо чистой тряпицей, наказав особо конечность не беспокоить.
Между делом, пока Фабрис исполнял свои обязанности медика, оставшиеся бойцы занялись мародёрством. Ну как мародёрством? Скорее забирали законно полученные в бою трофеи. Практика эта существовала ещё с незапамятных времён и была чуть ли не единственным стимулом выступать в поход для многих тысяч людей. Правда, в моё время эта традиция потеряла всю свою сущность и стала преступлением, но в нынешней ситуации всё делается правильно. Каждый элемент защиты или единица оружия, вместе с другой полезной утварью стоили денег и иной раз очень даже немалых.
— Командир, что дальше делать будем? — спросил я Бернда, ходящего по полю битвы и старательно считающего павших противников.
— Да чтоб тебя! — рыкнул Бернд, в сердцах махнувший рукой, — Сбился из-за тебя.
— Что их там считать? Ровно тридцать человек: двадцать мёртвыми, семь ранеными и трое пленников. Так что делать будем? Потрепало-то нас знатно — силы восстановить надо.
Все находящиеся рядом соотрядники в единый момент посмотрели на меня, да так что я почувствовал себя неуютно. Вроде ничего такого не сказал, а смотрят так, будто, по меньшей мере, единорога увидали. Точно! Я мысленно хлопнул себя по лбу. Это же средневековье! Тут встретить освоивших счёт да чтение у людей не из высших или купеческих сословий задачка ещё та.
— Вадим, ты считать умеешь? — прищурившись, посмотрел на меня Бернд, переглянувшись с Фабрисом, который занимался вторым раненным воином.
— Да. До тысячи в голове считать могу.
Сначала я хотел ляпнуть, что могу, хоть и с трудностями, перемножать трёхзначные числа, а с пером в руках оперировать десятками и сотнями тысяч, но вовремя осознал, что будет очень глупо сразу выкладывать все карты на стол. Всё-таки я сейчас в простой наёмничьей пехоте и связать меня, после чего отправить куда ни будь в качестве умного раба, будет несложно. Продадут, а потом доказывай, что не верблюд и грамоте не обучен.
— А чего ты мне раньше не говорил? — присел рядом со мной Бернд, — Теперь в моих глазах ты гораздо более ценным выглядишь. А что до будущего, то тут ты прав. Задачу мы выполнили, так что можно и в город вернуться. Попробую с архиепископа побольше денег стрясти. — командир повернулся назад, — Мужики, добивайте раненных и рубите головы. Пленников с собой заберём — может что получится у архиепископа выручить за них.
Сезар тут-же принялся исполнять указ, работая своим длинным топором с широким лезвием, отлично отсекающим головы от тел убитых фанатиков. Пленные смотрели на это, но даже не пытались предпринять хоть каких-то попыток к побегу. Хотя, это было бесполезно — отрядный лучник Мартин не дремал, смотря на пленников, наложив стрелу на тетиву своего рекурсивного лука.
Только сейчас я увидел, что Георга среди живых не было. Зашарив взглядом по лежащим на земле трупам, я увидел знакомую фигуру в зелёной шерстяной накидке. Из его затылка торчала стрела с белым оперением. Именно такие и использовал Мартин, да и среди фанатиков лучников не было, хоть те и активно пользовались пращами. А это значит, что Георга убили свои…
Мой ошарашенный взгляд перехватил Фабрис, закончивший перевязывать раненного бойца. Он подошёл к трупу Георга и кивнул в мою сторону, — Он предателем был.
Медик приподнял слипшиеся из-за крови волосы на затылке парня, где показалась татуировка. Я подошёл ближе, желая рассмотреть её лучше. На бледной коже бывшего лучника оказался маленький рисунок в виде раскрытого глаза. Выполнен он был плохо и уже почти стёрся, но для знающих остался хорошей отличительной меткой. С немым вопросом я посмотрел на медика, который понял всё заранее.
— Они так помечают друг друга. Глаз — это символ Серого Бога, которому они и поклоняются. Та ещё тварь, но паству собрала значительную.
Очень интересно. Значится, здесь уже есть как минимум два божества, которым поклоняются множество людей в этих землях, да так поклоняются, что почти дошло до полноценной религиозной войны. Нестабильная, однако, ситуация.
Бернд приказал заканчивать стоянку. Неизвестно, есть ли здесь ещё новые отряды фанатиков, но ещё одной стычки отряд может не перенести. Потому Бернд построил нас сразу в походный порядок, чтобы не тратить времени на перестройку в боевой. Я же наконец смог вытянуть из трупа своё копьё и получил один из трофейных щитов.
По пути мы заглянули в лагерь, где забрали всё оставленное имущество. Трофейное же оружие повесили на пленников, согнувшихся от веса возложенной на них ноши. Выйдя на тракт, я поравнялся с Фабрисом, надеясь вызнать побольше информации насчёт местных божеств. Не успел я поравняться с медиком и вобрать воздух в лёгкие, как медик первый выпалил вопрос.
— Ты правда умеешь считать в голове такие числа? — поправляя лямки рюкзака на плечах произнёс Фабрис.
— Да. Не веришь?
— Сложи четыреста пятнадцать и двести девяносто два.
— Семьсот семь. — меньше, чем через секунду ответил я.
— Минус триста шестьдесят восемь.
— Триста тридцать девять.
Впрочем, двумя ответами старик не удостоверился и пришлось провести ещё несколько операций с этим числом в голове. Над каждой операцией старик думал в несколько раз больше меня, но в конце всегда согласно кивал. Математику я перестал любить ещё в тот момент, когда в прекрасный мир цифр и чисел вторглись буквы. Однако всё что связано с умножением, делением, сложением и вычитанием, пусть даже на дроби, получалось отлично.
— Где научился так считать?
— Не знаю. Мне орк голову отбил, и я почти всё забыл.
— Ещё и стихи сочиняешь? — улыбнулся врач, — А читать и писать?
— Сильно сомневаюсь. — помотал головой я, — На мои вопросы ответишь? Что за Серый Бог? Как всё устроено в церкви святой Юганы? Кто граничит с графством? Почему ты сам умеешь считать в уме?
— Как много вопросов… Давай по порядку. Серый Бог по легендам появился из священной скалы Карентьяр, когда в неё ударила молния несколько тысяч лет назад. Он якобы является самим воплощением чистой энергии планеты, самосоздавшийся из всех наших грехов. Он мог превращать воду в вино, движением пальца тушить самый жаркий огонь и своим дыханием оживлять существ. Выглядит как высокий человек с серой кожей, длинными конечностями и с большим глазом вместо головы. Рисунок глаза просто символ для того, чтобы узнать своих.
— По твоим рассказам Серый Бог не выглядит как злое существо. Вроде даже добрый.
— Согласен, так сначала подумать можно. Вот только настолько этот Бог добр, что проклинает не самих грешников, а их детей и их светлые души, и обещает нам всем скорый Великий Суд, где даже самый праведней человек ответит по всей строгости. Это Бог не жизни, а смерти. Вот его последователи и хотят ускорить Великий Суд, чтобы наш «страшный» мир исчез быстрее, ведь чем меньше живых, тем меньше нужно судить.
— Ладно… — протянул я, осознавая, что больше запутался, нежели узнал нечто новое, — А как всё устроено в местной церкви?
— Тут всё гораздо сложнее. — почесал свой сухой подбородок Фабрис, — Югана сама по себе не является божеством. Она лишь часть Восария. — увидев непонимание в моих глазах, он продолжил, — Восарий — предок всего человечества. Он создал всё что ты видишь вокруг себя: реки, леса, поляны, небо, землю, всех животных и насекомых. Но человек оказался столь сложным существом, что Восарий просто не смог создать его сам. Тогда Восарий разделился на четырёх Высоких Предков: Салота, Харгано, Карулу и Югану. Все они начали работать над человеком, создав четыре народа, которые должны были жить в мире и согласии, но человечество оказалось слишком злым и не желало жить вместе. Начались кровавые войны, и Высокие Предки не смогли стерпеть этого, но и бросить своих детей тоже не могли. Потому увели своих детей по разным сторонам света, которые потом развились в народы и государства. Потому в церкви нашей четыре почитаемых Высоких Предка. Каждые двадцать лет в храме на горе Харимп собираются высшие члены церкви, ведущие споры меж собой и убеждающие остальных в том, что именно его Высокий Предок является главным и именно тот, кто смог убедить остальных становится Тантопой до следующего собрания.
— Какая-то ненадёжная конструкция в этой церкви.
— И вновь я с вами согласен, Вадим. Далеко не всегда такие встречи оканчиваются простыми беседами. — в голосе Фабриса чувствовалась большая грусть, — Я состоял при отряде сопровождения Тация Келинского. Семь лет назад был последний Харимпский Собор и именно он был мудрецом, что отправился на него отстаивать святость Юганы. Тогда было слишком много мудрецов, и никто не хотел отступать. Кто же мог тогда догадаться, зачем Таций взял с собой несколько десятков воинов из Келинского монастыря. Когда все беседы, доводы и уговоры закончились, то заговорила сталь. Слишком сильно мы были разгорячены спорами и пустить в ход оружие казалось слишком хорошим решением. Нам хватило считанных мгновений, чтобы залить Собор кровью и именно на этой крови Таций стал Тантопой и будет им ещё тринадцать лет. Тогда я и ушёл из церкви.
— Сменил одну кровавую работу на другую? — выпалил я ещё до того, как успел обдумать слова врача.
— Правду говоришь. Молодец. — без тени издёвки произнёс лекарь, — Да, но теперь я не предаю и не обманываю себя. Тем более, что жить на слепой вере не очень получается. Здесь я хотя бы могу свои навыки применить на деле и столько событий уже пережил, что за четыре жизни службы за монастырскими стенами даже близко бы не увидел. Вот так вот.
— Значит ты бывший монах… Это многое объясняет. Скорее всего ты и читать умеешь. Научишь?
Фабрис посмотрел на меня изучающе, прищурившись. Недолго подумав, он утвердительно кивнул, и мы продолжили свой путь.
Уже глубокой ночью мы смогли вернуться к городу. Сил едва хватило на то, чтобы разбить палаточный лагерь и приготовить нехитрый ужин. Отряд собрался на земле вокруг костра, над которым кипел котёл с похлёбкой, откуда тянулся непередаваемыми флюидами вкуснейший запах, от которого желудок активно ворчал. Пришлось глотать быстро накапливающиеся слюни и смотреть на медленно вычерчивающийся на земле рисунок. Рисовал его Фабрис с помощью длинного прута, объясняя местную геополитическую ситуацию. Удивительно, но бывший монах обстановку знал просто на «отлично», да и объяснять умел не хуже.
Оказывается, что сейчас мы были практически на самом западе известных земель. Называли этот континент Карлион и, судя по карте Фабриса, на востоке лежали обширные и неизвестные земли, именуемые Великой Пустошью. С юга континент омывало большое море, отдалённо напоминающее месяц или серп, наполненное множеством больших и малых групп островов, каждая из которых имела своё имя, впрочем, не отпечатавшиеся в моей памяти. С севера лежало безжизненное Ледяное море, бороздимое только ладьями суровых суров. Их страна лежала прямо на границе с Великой Пустошью и была полна широких рек, по которым суры много торговали с южными государствами.
Наше королевство было сильно разделено и во многом благодаря не только монастырям Юганы, но и тому, что прошлый король оставил слишком много наследников, каждый из которых претендовал не только на собственные феоды, но и на управление всей Ларингией. Формально королевство продолжало быть единым, но фактически разделялось на пять независимых частей, каждая из которых управлялась одним из наследников погибшего короля Людовика Синее Солнце. Столицу Акреон занимал старший сын Феодор. Возможно, что передача власти могла бы пройти достаточно мирно, но здесь вмешался уже известный мне Таций Келинский. Он, по рассказам Фабриса, тайно поддерживал остальных претендентов на трон, подкидывая дров в горящий конфликт на территории королевства, из-за чего нередки были пограничные столкновения меж детьми Людовика и даже полноценные военных походы с сотнями, а то и тысячами одновременно участвующих воинов. Пока что их силы были недостаточны для ведения тотальных компаний на уничтожение друг друга, но кто знает когда это время настанет. Помимо плетущего интриги Тация, культистов Серого бога и личных притязаний наследников, всё больше смуты вносили дома Рюгланда и набеги язычников-ватанийцев. Де-юре Рюгланд, лежащий на восточной границе королевства, подчинялся Ларингии, но по-факту дома, даже при жизни Людовика Синее Солнце, были достаточно своенравны, а сейчас, когда в королевстве не было центральной власти, то они вовсе перестали подчиняться каким-либо указаниям из Акреона, ведя полностью независимую политику лишь в собственных интересах, поддерживая того из претендентов, что может дать больше прибыли и уступок местным домам. Ватания же — земля практически неприступная для любого воинства. Густые зелёные леса, растущие прямиком на крутых горных скалах, рождают суровых воинов, дающих отпор всем, кто попытается напасть на их дом, с такой яростью, что многие называют их не иначе, чем дьяволами. Ватанийцы есть союз племён, расселившихся вокруг огромного озера Ватан прямиком на вершине занимаемых ими гор, от названия которого и получили своё имя. Именно из этого озера и текла на юг великая река Рюг. К озеру вело всего несколько дорог, каждая из которых перекрывалась древними каменными крепостями, древние стены которых выдержали уже тысячи осад. Ватанию пытались завоевать короли Ларингии, войска монастырей Высокий Предков, дома Рюгленда и целые армии искателей приключений, но каждая попытка оканчивалась неудачей. Ватанийцы не пытались расширяться, но раз за разом спускались с гор большими армиями, разоряя все окрестные земли. Король Людовик на какое-то время смог усмирить язычников, построив напротив пограничные замки, но теперь они были в запустении и не представляли какой-либо опасности для набегов горцев, оставшись лишь разваливающимся памятником некогда золотой эпохи Ларингии. На Юго-Востоке лежало ещё одно королевство, издавна соперничающее с Ларингией. Имя ему было Тартос.
В такой вот непростой ситуации и приходилось существовать мне и нашему отряду. Впрочем, для кого война, а для кого мать родна. Для нас это было скорее хорошо, поскольку работы для солдат удачи только прибавлялось.
Фабрис дал мне уж очень много информации, которую было необходимо переварить. Множество сил, каждая из которых действует в собственных интересах, пытаясь либо продвинуться как можно ближе к власти, либо извлечь из сложившейся ситуации неопределённости как можно больше прибыли. Ситуация сложная, но абсолютно обычная для средневекового государства, в котором мне придётся жить. А может рвануть в государство суров? А как оно точно называется? Царство? Княжество? Империя? Хех. Надо бы узнать точно у Фабриса, хотя сейчас у меня слишком мало знаний не то, чтобы добраться до другой страны, а даже перебраться из города в город. Больно сложная для меня задача. По крайней мере пока.